Сколько бы ни восторгались ценители парижской весной, думала Хлоя Андервуд, идя по улице и кутаясь в пальто, но в действительности ничто не сравнится с зимой в городе огней. Начало декабря. Листва облетела, морозный воздух был свеж, а группы туристов поредели настолько, что жизнь сделалась приемлемой. В августе она всегда недоумевала, что же заставило ее сняться с места и уехать за три тысячи миль от своих родных. Но потом приходила зима, и память к ней возвращалась.
Если бы с наступлением августа она покидала город, оставляя его туристам, как поступают все французы, это могло бы помочь делу, но ей все еще не удалось подыскать работу на таких роскошных условиях, как наличие отпуска, медицинской страховки или зарплаты на уровне прожиточного минимума. Хлоя была счастлива, что вообще умудрилась найти хоть какую-то работу. Ее пребывание во Франции было не совсем легально, и обычно она утешала себя тем, что жизнь здесь – сама по себе благо, даже если приходится делить крохотную квартирку в доме без лифта с подругой-экспатрианткой, не страдавшей излишним чувством ответственности. Сильвия редко вспоминала о том, что надо платить свою долю аренды, ни разу в жизни не подмела пол и считала, что вся мебель и вообще любая свободная поверхность в квартире предназначены для того, чтобы она могла разбрасывать по ним свой до изумления богатый гардероб. Но при этом она носила тот же размер, что и Хлоя, и охотно делилась с ней одеждой. К тому же она бесхитростно поставила себе целью выйти замуж за состоятельного француза и, преследуя эту цель, большую часть ночей проводила вдали от их тесного жилища, оставляя Хлое возможность дышать более свободно.
Собственно, именно Сильвия и подыскала Хлое ее теперешнюю работу – перевод детских книжек. Сильвия два года работала на маленькое издательство «Братья Лоран» и, добиваясь продления контракта и пристойной оплаты перевода шпионских романов и триллеров, переспала со всеми тремя немолодыми братьями. Переводные детские книги приносили меньше дохода, и Хлое, соответственно, меньше платили, но, по крайней мере, ей не приходилось просить денег у родственников или трогать небольшой капитал, который оставили на ее имя дед с бабкой. Не то чтобы родители ей потакали. Эти деньги были отложены на получение образования, а работа за гроши в Париже едва ли могла рассматриваться в качестве университетского курса.
Если бы ее не сковывали условия получения работы в Париже, она могла бы подыскать что-нибудь многообещающее. Французский она знала великолепно, к тому же бегло говорила по-итальянски, по-испански и по-немецки, неплохо ориентировалась в шведском и русском и даже слегка понимала арабский и японский. Она любила работать со словом, почти так же, как любила готовить, хотя, похоже, свои таланты ей все же следовало проявлять подальше от кухни. По крайней мере, именно так ей было сказано, когда ее среди рабочего дня уволили из знаменитого «Кордон-блю». Слишком много воображения для начинающей, сказали ей. Недостаточно уважения к традициям.
Хлоя всегда относилась к традициям без особого уважения, в том числе и к той семейной традиции, в соответствии с которой все Андервуды посвящали себя медицине. Все пятеро ее ближайших родственников остались в горах Северной Каролины. Ее родители были терапевтами, два старших брата – хирургами, старшая сестра – анестезиологом. И все они до сих пор так и не смогли поверить, что в список самых заветных мечтаний Хлои не входило поступление в медицинскую школу, игнорируя тот факт, что никого в мире сильнее не тошнило при виде крови, чем юную представительницу семьи Андервуд.
Нет, Хлоя вовсе не собиралась трогать отложенную для нее кругленькую сумму до тех пор, пока не сдастся и не поступит в медицинскую школу. Но прежде чем она это сделает, ад остынет.
Между тем она могла творить потрясающие блюда из пасты и свежих овощей, но, сколько бы она ни старалась воздерживаться от углеводов, они, похоже, питали к ней нежную любовь, откладываясь в ее нижней части. К двадцати трем годам телосложением она уже никак не могла походить на кокетливого подростка, не могла она и превратиться в типичную француженку. Ей попросту недоставало даже того стиля, каким в избытке обладала ее соседка по квартире, англичанка Сильвия. Она могла носить наряды Сильвии, но ей никогда не усвоить ту слегка высокомерную, слегка взбалмошную манеру, которая ей так нравилась. Возможно, мешали тяжеловатые ягодицы.
Издательство «Братья Лоран» располагалось на третьем этаже старинного здания близ Монмартра. Хлоя, как всегда, пришла первой и заварила себе крепкий кофе, какой очень любила. Баюкая кружку в замерзших ладонях, она глядела вниз на оживленную улицу. Братья на ночь выключали отопление, а ей, как самому младшему работнику, не позволялось дотрагиваться до термостата, так что она приспособилась держать в выделенной для нее крохотной комнатушке запасной свитер. Настроения работать у нее не было – стоял великолепный денек, небо яркой лазурью накрыло окрестные старинные дома, и приключения неустрашимой маленькой лисички Флоры ее ничуть не увлекали. Недостаточно секса и острых ощущений, думала Хлоя тоскливо. Тяжеловесные нотации, изрекаемые тощим зверьком, наряженным в розовую балетную юбочку, и самодовольная мораль республиканской Америки. Ей хотелось, чтобы Флора хоть раз вылезла из своей балетной пачки и отымела бы несчастного хорька, который положил на нее глаз. Но Флора никогда не опустилась бы столь низко.
Хлоя отхлебнула кофе из чашечки. Крепкий, как вера, сладкий, как любовь, черный, как грех. Она не превратится в настоящую парижанку, покуда не начнет курить, но так далеко она не зайдет даже ради того, чтобы досадить родителям. Кроме того, чем дальше от нее ее родители, тем меньше у нее желания им досаждать.
Пошел уже второй час, но никто, кроме нее, еще не добрался до офиса, и она сказала себе, что не случится ничего особенного, если она потратит несколько драгоценных минут на небольшую передышку, прежде чем обратится к надоевшей до чертиков Флоре. Ничего удивительного, что ее так раздражал вымышленный персонаж. Ей самой было необходимо немножко секса и острых ощущений в собственной жизни.
Будь осторожнее со своими желаниями, прошептал ей на ухо внутренний голос, но Хлоя отмахнулась от него и допила кофе. Секс был замечателен своим полным отсутствием за последние десять месяцев, а ее последняя связь была настолько неинтересной, что даже не возбудила желания искать ей замену. Не потому, что Клод был таким уж плохим любовником. Он гордился своим мастерством и ожидал, что на эту нескладную американочку оно произведет впечатление. Она не впечатлилась.
И наверное, могла бы обойтись без тех слишком острых ощущений, которые сопутствуют насилию. Насилие обыкновенно сопровождается кровью, а кровь вызывала у нее тошноту. Не то чтобы она в своей жизни часто сталкивалась с настоящим насилием. Семья ее оберегала, и она весьма ценила свою безопасность. Хлоя не заглядывала по ночам в опасные городские районы, запирала двери и окна, старательно смотрела по сторонам и усердно молилась, прежде чем пересекать убийственные парижские шоссе.
Нет, она могла предвидеть, что ее ждет еще одна безмятежная зима в плохо отапливаемой квартире, макароны, перевод «Неустрашимой лисички Флоры» и «Мандарина Брюса», хотя как мандарин может жить самостоятельной жизнью, до сих пор оставалось для нее загадкой. Вероятно, именно потому она и тянула с Флорой, что следующим заданием, как ей было известно, станет цитрусовый плод.
Рано или поздно она подыщет себе другого любовника. Может, Сильвия наконец-то нападет на заветный клад, съедет с квартиры, и Хлоя приведет туда милого и благородного француза в очках в металлической оправе, с худым телом и любовью к экспериментальной кухне.
Между тем неустрашимая маленькая лисичка так и ждала ее, а кроме того, приводила в уныние необходимость придумывать подходящий по смыслу книги французский эквивалент слова «неустрашимая».
О приходе Сильвии она догадалась раньше, чем та вошла, – по безошибочно узнаваемой манере, с которой каблучки ее дорогих туфель громко процокали по двум лестничным маршам, и приглушенному ругательству, сорвавшемуся с ее безукоризненно накрашенных губ. Интересно, какого черта Сильвия притащилась на работу за три часа до того, как она обычно сюда является?
Дверь с грохотом распахнулась, и влетела Сильвия. Она запыхалась, но ни единый волосок не выбился из ее прически, ни единого изъяна не было заметно в макияже.
– Вот ты где! – воскликнула она.
– Я здесь, – ответила Хлоя. – Кофе хочешь?
– Черт, нет у нас времени на кофе! Хлоя, дорогуша, ты должна мне помочь. Речь идет о жизни и смерти!
Хлоя моргнула. К счастью, она привыкла к театральным преувеличениям Сильвии.
– Ну, что на этот раз стряслось?
Сильвия моментально взъерошилась от обиды.
– Хлоя, я серьезно! Если ты мне не поможешь, я… я не знаю, что сделаю!
Она приволокла огромный чемодан, который протащила по всем лестничным маршам – неудивительно, что она устроила такой тарарам.
– Куда ты собралась ехать и что мне надо сделать, чтоб тебя прикрыть? – покорившись судьбе, спросила Хлоя.
Огромного чемодана, набитого вещами, с которым большинство людей могли отправиться в двухнедельное путешествие, хватило бы Сильвии, чтобы прилично одеваться три или четыре дня. И значит, три или четыре дня квартира будет предоставлена в распоряжение Хлои, и ни за кем не надо будет прибирать. Она сможет открыть окна настежь, впустить свежий воздух, и никто не будет жаловаться на холод. Да, она охотно окажет ей помощь.
– Я никуда не еду. Едешь ты.
Хлоя опять моргнула.
– Но этот чемодан?..
– Я собрала его для тебя. Твоя одежда ужасна, ты сама знаешь, так что я сложила туда все, что может тебе подойти. Ну, кроме моего мехового пальто, но не думаешь же ты, что я тебе его отдам! – практично добавила она.
– Я вообще не думала, что ты мне что-то отдашь. И не могу я никуда уехать. Что скажут Лораны?
– Положись на меня, я тебя прикрою, – заявила Сильвия, оглядывая ее с ног до головы. – По крайней мере, для разнообразия ты прилично одета, хотя я бы на твоем месте выбросила этот шарфик. Ты сможешь там прекрасно устроиться.
Дурное предчувствие охватило Хлою.
– Устроиться где?.. Слушай, сделай глубокий вдох и скажи мне, что тебе нужно, и я подумаю, как тебе помочь.
– Ты поможешь, – решительно заявила Сильвия. – Говорю тебе, речь идет…
– О жизни и смерти, – подхватила Хлоя. – Что ты от меня хочешь?
Возбуждение Сильвии несколько улеглось.
– Ничего особо обременительного. Проведешь несколько дней в прекрасном загородном поместье, будешь переводить для импортеров, заработаешь кучу денег, да к тому же тебе будет прислуживать целая толпа народу. Шикарная еда, шикарные окрестности, и только одна проблема: надо будет иметь дело с бизнесменами, а они скучнейшие типы. Будешь переодеваться к обеду, грести деньги лопатой и флиртовать с любым, кто понравится. Ты мне должна еще спасибо сказать за такой золотой шанс!
Как типично для Сильвии соблазнять ее тем, чем соблазнилась бы сама Сильвия!
– А все-таки почему ты предоставляешь мне такой золотой шанс?
– Потому что я обещала Генри, что проведу с ним уик-энд у Рафаэля.
– Кто такой Генри?
– Генри Блейз Мерримен. Один из наследников «Мерримен экстракт». Он богат, мил, очарователен, хорош в постели и обожает меня.
– Сколько ему лет?
– Шестьдесят семь, – без малейшей запинки ответила Сильвия.
– Он женат?
– Что ты! У меня же есть принципы!
– Ты выбираешь богатых, одиноких и еще живых, – пробормотала Хлоя. – Так когда мне отправляться?
– Сейчас за тобой приедет машина. На самом деле она приедет за мной, но я позвонила, объяснила ситуацию и сказала, что ты меня заменишь. Им всего только и надо, что переводить с французского на английский и обратно, а для тебя-то это проще простого.
– Но, Сильвия…
– Хлоя, прошу тебя! Умоляю! Если я их подведу, то больше никогда не получу работу переводчика, а на Генри я пока еще не могу рассчитывать. Я вынуждена немного подрабатывать на этих уик-эндах, потому что мне всегда не хватает денег. Ты же знаешь, как мало платят братцы.
– Почти вдвое больше, чем мне.
– Ну вот, значит, тебе деньги нужны еще больше, – ничуть не смутилась Сильвия. – Давай, Хлоя, не упусти шанс! Встряхнись для разнообразия, будь рисковей! Несколько дней за городом – это как раз то, что тебе надо!
– Встряхнуться и быть рисковей в присутствии компании бизнесменов? Как-то я не так себе это представляла.
– Подумай, какая там еда.
– Вот стерва, – ухмыльнулась Хлоя.
– И там у них наверняка есть тренажерный зал. Большую часть этих старых поместий переоборудовали под конференц-центры. Можешь не переживать насчет своей толстой задницы.
– Дважды стерва, – сказала Хлоя, пожалев, что этим ругательством высказала свое согласие.
– Ну пожалуйста, Хлоя, – вкрадчиво продолжала Сильвия. – Ты ведь знаешь, что сама этого хочешь. Ты чудесно проведешь время. Это вовсе не так нудно, как тебе кажется, и к тому же, когда ты вернешься, мы, может быть, отметим мою помолвку.
В этом Хлоя усомнилась.
– А когда мне нужно отправляться?
Сильвия торжествующе взвизгнула. Она не воспринимала всерьез попытки противостоять ее напору.
– Да прямо сейчас! Лимузин наверняка уже ждет внизу. Ты доложишься мистеру Хакиму, и он скажет, что тебе делать.
– Хакиму? Я арабского почти не знаю.
– Да я же сказала, там только с французского на английский и наоборот. Эти компании импортеров поневоле многонациональны, но все они говорят либо по-английски, либо по-французски. Проще простого, Хлоя. Как тортик слопать.
– Трижды стерва, – откликнулась Хлоя. – Есть у меня время, чтобы…
– Нет. Сейчас восемь тридцать три, а машину должны были подогнать к подъезду в восемь тридцать. Эти люди стараются соблюдать точность. Немножко подмажь физиономию и спускайся.
– Я уже подмазала физиономию.
Сильвия испустила возмущенный вздох.
– Недостаточно. Пошли, я доведу тебя до ума. – Она схватила Хлою за руку и потащила в сторону умывальной комнаты.
– Не желаю, чтоб меня доводили до ума! – Хлоя протестующе вырвала руку.
– Они платят семьсот евро в день, и все, что от тебя требуется, – это участвовать в болтовне.
Хлоя вложила свою руку в руку Сильвии.
– Пошли. Доведешь меня до ума, – вздохнула она, последовав за Сильвией в крохотную уборную в дальнем конце помещения.
Бастьен Туссен, также известный как Себастьян Туссен, Жан Марк Марсо, Джеффри Пилюля, Карлос Ханжа, Владимир Мясник, Вилли Малыш и еще под добрым десятком имен и прозвищ, курил сигарету, затягиваясь со спокойным удовольствием. На последних трех заданиях он был некурящим и приспосабливался со своим обычным невозмутимым хладнокровием. Он не позволял слабостям брать над ним верх – он был сравнительно невосприимчив к пагубным привычкам, а также к боли, пытками или ласкам. Он мог проявить милосердие, если ситуация того требовала. Если же не требовала, не моргнув глазом отправлял правосудие. Делая то, что должен.
Но независимо от того, нужна была ему сигарета или нет, он наслаждался ею, как наслаждался тонкими винами за обедом и стаканчиком ароматного односолодового виски, предложенным ему, дабы усыпить его бдительность и заставить неосторожно проговориться. И он оправдал ожидания, выболтав достаточно информации, чтобы удовлетворить слушателей и продвинуться в исполнении своей миссии. Он мог бы исполнить тот же номер и с водкой, но предпочитал шотландский виски и наслаждался им вместе с сигаретами и продолжит наслаждаться без них, когда эта работа будет окончена.
Это занятие заняло больше времени, чем большинство остальных. Его прикрытие разрабатывали больше двух лет, и, когда одиннадцать месяцев назад вошел в роль, он был более чем готов. Он отличался терпением и знал, сколько времени требуется, чтобы привести в действие то, что запланировано. Но все усилия должны были окупиться уже совсем скоро, и это знание давало ему чувство холодного удовлетворения, хотя он готовился расстаться с Бастьеном Туссеном. Он привык к нему к этому времени – ему нравился легкий французский шарм, остроумная беспощадность, умение обращаться с женщинами. В качестве Бастьена он имел больше секса, чем когда-либо прежде. Секс был еще одной привилегией, которую он мог принять, а мог отказаться от нее, еще одним наслаждением, которое можно смаковать, когда оно приходит в свой черед. Предполагалось, что он оставил в Марселе жену, но это обстоятельство не значило ровным счетом ничего. Большинство мужчин, с которыми он сталкивался, имели жен и детей, маленькие семейные гнездышка в родных странах. Детей и жен, которые безмятежно проживали барыши от их совместного предприятия.
Импорт. Импорт фруктов с Ближнего Востока. Импорт говядины из Австралии. Импорт оружия туда, где заплатят самую высокую цену.
По крайней мере, на этот раз не наркотики. Он не мог чувствовать себя спокойно, связываясь с контрабандой героина. Глупая сентиментальность с его стороны – люди сами подсаживаются на наркотики, но не они выбирают, получить или нет пулю из поставляемого им оружия. Должно быть, это отголосок его прошлой жизни, так давно окончившейся, что он едва ли ее помнил.
Был холодный, свежий зимний денек. В воздухе веяло слабым яблочным ароматом, умиротворяюще шелестела палая листва, которую сгребали садовники перед обширным фасадом раскинувшегося на местности особняка. Большинство здешних служителей под свободной формой носили оружие. Полуавтоматическое, возможно «узи». Может, даже то, которое он поставлял.
Вот будет номер, если один из них его застрелит!
Он бросил сигарету на землю и придавил ее ботинком. Кто-нибудь подойдет и уберет окурок. Кто-нибудь так же спокойно уберет и его – если получит приказ. И самое странное, что его это не слишком заботит.
Дверь за спиной отворилась, и на освещенный солнцем двор вышел Жиль Хаким.
– Бастьен, мы собрались пить кофе в библиотеке. Почему бы вам не присоединиться? Пообщаетесь с остальными. Мы ждем, когда подойдет переводчик и можно будет представиться.
Бастьен повернулся спиной к чудесному декабрьскому деньку и последовал за Хакимом в комнаты.