Доброго времени суток, Тая!
Я заканчиваю свою первую книгу. Хочу узнать, насколько безопасно отправлять рукопись в издательство? Не в том плане… Ну, не в плане отказа, а что могут рукопись украсть, издав без ведома автора и поставив на обложке другое имя? Есть способы, которые помогут этого избежать?
Александра, г. Улан-Удэ
Здравствуйте, Александра!
Поверьте, издатель не ставит целью незаконно отобрать авторский труд, чтобы потом иметь дело с судом. Как бы это печально ни звучало, но спрос превышает предложение, авторов много, книг еще больше. Каждый день получая тридцать – пятьдесят рукописей, редактор находит то, что можно опубликовать без каких-либо противозаконных действий. Воровство рукописи – нонсенс. Воровство рукописи ноунейма – миф. Поэтому дописывайте книгу, удачи!
Тая Грот
Вывод: Не верь всему, что говорят. Не поленись уточнить лишний раз.
Алена считает его красивым.
Именно так и сказала: Игорь Васильевич Олейник – красивый. Не Макс, как можно было сразу подумать. Алена искренне удивилась, что его в принципе можно назвать красивым.
– Ну, нормальный вроде. Правда, было темно, я особо не рассмотрела. А в машине если и смотрела, то в основном на затылок.
Затылок, по мнению Аленки, был годным. А вот морда – наглой. Поведение тоже не ах. Только после этого сестра словно очнулась и уточнила, кто он.
Пришлось рассказать все как есть. Но особо поразмыслить над этим не удалось, потому что я перешла к допросу насчет здоровья. Правда, толкового ответа добиться не вышло.
– Буду следить, чтобы ты не торчала возле компьютера все время, – с угрозой произношу я.
Аленка жует бутерброд, на лице ни намека на печаль.
– Разумеется. Только в таком случае тебе придется самой отлипнуть от него.
Что ж, это не в бровь, а в глаз. Так и есть. Но ради здоровья сестры я сумею сжать сроки, утрамбую работу и не дам этой бандитке гробить себя у экрана.
Понимаю, насколько по-старушечьи это может звучать. Хочу смеяться, но не получается.
Потому что именно в этот момент я сижу у компьютера и набиваю текст в файл.
На улице жара. Слышны голоса детей и взрослых – выходной. Птицы, мерзавки, заливаются так сладко, что хочется свернуть файл, встать со стула, надеть платье и отправиться на прогулку.
Но все это остается в мечтах. Потому что работу никто не отменял.
И пальцы снова стучат по клавишам. Правда, порой прерываюсь, когда теряю ту или иную мысль.
Меня часто спрашивают: как стать писателем?
Ответ один: писать.
Очевидный и простой ответ. Но многим, как ни странно, это не так ясно.
Писательство – такая же работа, как и другие. Прежде всего, интеллектуальная. Поэтому первый инструмент в работе – ваши мозги. Если мозги умеют мыслить и облекать мысли в слова, это уже хорошо. Такая работа еще весьма удобна тем, что писать вы можете везде. Главное, чтобы было на чем. Ноутбук или тетрадь – неважно. Но, пожалуй, на этом заканчивается вся так называемая простота.
Я откидываюсь на спинку стула, закладываю руки за голову, гипнотизирую электронный лист на мониторе. Уже много лет он светло-серого цвета, потому что от белого болят глаза – слишком ярко.
Еще пользуюсь специальными очками для компьютера, но последние разбились, когда мы с Аленкой делали генеральную уборку и случайно спихнули их на пол. И было бы полбеды, но на очки упала коробка с бесполезным, но жутко необходимым хламом, добив бедняжек.
А до магазина надо еще добраться.
Я закусываю губу. Выделяю последний абзац и удаляю его к чертовой бабушке. Не туда пошел герой. Нельзя так. Стой, дорогой, на месте. Сейчас к тебе подойдет любовь всей твоей жизни. Она же тебя в конце и убьет. Но ты об этом пока не знаешь.
Кстати, если вы до сих пор верите, что творческие люди работают только по вдохновению, – немедленно сожгите на костре эту ересь. И того, кто это сказал. Потому что вдохновение приходит на определенную часть вашего замысла. А потом машет ручкой, надевает красивое сексуальное белье и говорит: «Дальше ты будешь жить с трудолюбием и терпением, детка. А я пойду соблазнять нового творца».
И, черт возьми, именно так и происходит! Запал может уйти, а доделывать начатое нужно. Вдохновение – не панацея. Вдохновение – ослепительная молния в темном лесу. Она покажет тебе, куда идти, и даже даст сделать несколько шагов, но из леса ты должен будешь выбраться сам.
И на одном вдохновении это сделать не получится, поверьте мне.
Дверь открывается, на пороге появляется Аленка.
– Ты сильно занята? – задумчиво спрашивает она, покусывая дужку очков.
Я провожу ладонями по лицу, качаю головой.
– Нет, я смотрю порнографию. Все как обычно.
– Так и знала, – ни капли не смущается Аленка, шлепает босыми ногами по ковру и протягивает мне телефон.
– На, глянь.
Хочу отмахнуться, что нет настроения разглядывать картинки, однако стоит взгляду скользнуть по экрану «сяоми», как все мысли улетучиваются из головы, оставляя место только одному вопросу: «Что-о-о-о?»
Это всего лишь новость в Фейсбуке, Аленка частенько зависает там, общаясь с какими-то немецкими рокерами. Поначалу я пыталась интересоваться ими, но предпочтения сестры сменялись настолько быстро, что я попросту не успевала отличить Питера от Криса, Тоби от Юстаса, а Герхарда от Никласа. В итоге сошлись на том, что Алена слушает немецкую альтернативу, а я говорю ей, как это круто.
Учитывая, что тяжелая музыка меня никогда не пугала, общий язык нашелся быстро.
Но я отвлеклась.
Во френдленте красовалось фото, где я и Макс лежим на дороге. И подпись: «Голландский татуировщик спас жизнь Тае Грот»!
Внутри все яростно вспыхивает, вытесняя рациональность и спокойствие. То есть как спас? Как Тае Грот?
Делаю глубокий вдох и пытаюсь вникнуть в прочитанное. Заметка написана из рук вон плохо. Никаких фактов. Только то, какой классный парень Макс Янг, как он почти что собственной грудью защитил не смотрящую по сторонам дурочку Таю и так далее.
И тут вышел героем! Ай да красавец!
Умом я, конечно, понимаю, что Макс здесь ни при чем. За язык рыболовецким крючком нужно зацепить ту гадину, которая настрочила такую новость. Фото, кстати, не очень четкое. Может, щелкнули откуда-то из жилых домов? Или из-за угла? Делали быстро, чтобы никто не засек? Потому что я прекрасно помню, что, когда мы грохнулись на дорогу, рядом никого не было.
– Если судить по заднице, твой приятель очень даже ничего, – внезапно комментирует Аленка, с любопытством ожидая моей реакции.
Медленно перевожу взгляд на сестру.
– Почему именно по ней?
Аленка пожимает плечами.
– Кроме затылка мне надо было смотреть на что-то еще.
Весьма странная отмазка, учитывая, что именно на ней (заднице, а не отмазке) Макс сидел. Но… молодое поколение. Кажется, они выбирают себе пару совсем не так, как было принято в наше время.
– Он не мой приятель, – ворчу я. – Недоразумение, которому я спасла жизнь. Но если смотреть на это… – киваю на погасший экран мобильника, – то мне все показалось.
– Ну, в каком-то смысле приятель, – хмыкает Аленка и садится прямо на ковер возле моего компьютерного стола. Скрещивает ноги, задумчиво вытаскивает из волос можжевеловую спицу и выдыхает: – Уф. Хоть немного расслаблюсь. А то за кодированием мозги сжались, словно я их намотала вместе с волосами.
– С распущенными тебе идет больше, – замечаю я, упорно заталкивая негодование подальше.
Что-то от Макса Янга одни неприятности. И хоть разум подсказывает, что новость скоро утонет под шквалом новой информации, чувства и эмоции бурлят, отказываясь уняться.
Свела ж судьба! Нахал, шовинист и… любимчик женщин. Впрочем, не факт, что только женщин. Там у них вкусы не такие, как здесь. Нравы посвободнее. Хм…
– О чем задумалась? – без слов понимает меня Аленка.
Пусть между нами разница в несколько лет, рождены мы одними отцом и матерью. К тому же удивительно взяли от них гены… можно сказать, природа вмонтировала нам в черепные коробки восприятие мыслей друг дружки на ментальном уровне. Стоит одной подумать – вторая озвучивает. Стоит второй посмотреть – первая уже готова взорвать весь мир. Конечно же, если мир ведет себя плохо.
– Макс Янг не слишком любит женщин, – говорю я медленно и задумчиво, а потом беру свой телефон.
Конечно, предположение может быть глупым. Далеко не все умники с сексистскими замашками – геи. Как и не все нормальные мужики – натуралы. Да-да, «нормальный мужик» – это не только тот, кто спит с женщиной.
Я открываю Инстаграм и нахожу профиль Макса.
Сама не знаю, какой компромат хочу отыскать. У него в профиле достаточно скупое описание. Указан город проживания – Амстердам. Фотографии выложены после обработки, но при этом все в меру. То ли сам подгоняет контент, то ли у него кто-то для этого есть.
Почему-то перед внутренним взором появляется стройная блондинка в стильном костюме и с улыбкой, за которую мужчины готовы передраться.
Истина не соответствует моим фантазиям. Я вижу эскизы, Макса за работой, Макса в кругу друзей, снова эскизы, студию, даже вайны с его участием.
С изумлением обнаруживаю, что выдыхаю с облегчением. И замираю.
Это еще что такое?!
Я не хочу увидеть, что у Макса Янга кто-то есть. Но при этом готова в любой момент высказать ему в лицо все, что думаю. И вряд ли ему это понравится.
Спустя секунду понимаю, что Аленка терпеливо ждет, когда я хоть что-нибудь скажу.
– Кажется, ты уже описала в своей книге героя Максимку и убила его самыми изощренными способами, – все же произносит она, прекрасно зная, что если я не могу поставить человека на место в жизни, то ему достается в тексте.
– Еще пока нет, – ворчу я и быстро закрываю Инстаграм. – Но ты права. Писать надо, а я сижу и страдаю фигней.
– Теперь ты страдаешь энергично! – смеется Алена и тут же получает от меня мягкой игрушкой по затылку.
Зеленая сова размером с ладонь постоянно лежит на моем рабочем столе. Антистресс.
Сестра заливается хохотом, я смотрю на нее, и уголки губ сами расползаются в улыбке.
– Дурында, – фыркаю беззлобно.
Едва наш смех затихает, мой мобильный звонит.
Я молча смотрю на высветившееся имя. Внутри почему-то пустота. Хотя, по идее, должно полыхать пламя гнева. Что это я так? Перегорела или новость в Фейсбуке бесит куда больше, чем бывшая подружка?
Аленка поднимается с ковра и заглядывает мне через плечо.
– Крумлова-а-а-а, – тянет она с такой интонацией, что тут же возникает ощущение: звонящую четвертовали, поджарили и запаковали в пакеты.
Вообще-то моя сестра – жутко милое существо, если только не обижают ее близких. Тогда появляется монстр, который снимает очки, мягко протирает стеклышки и уточняет план пыток на сегодняшний день.
Конечно, глобально чем-нибудь навредить она не сможет, но кто знает, на что способны юные айтишницы.
Я беру трубку:
– Алло, Тай, привет! – стрекочет Вера. – Почему тебя не было вчера? Мы переживали! Могла бы хоть позвонить!
Я молчу, она тараторит. Будто пытается хоть какими-то звуками заполнить ту гнетущую тишину, которая непременно повиснет, стоит только Вере произнести последнее слово. Она знает, что виновата. Но пока еще не готова извиняться и не знает, насколько я на нее обижена. И что прощения не будет.
Радикально? Пожалуй. Может, потом… когда-нибудь. Ведь никогда нельзя зарекаться на все сто. Но не сейчас. Я не готова разговаривать с Верой Крумловой.
Она словно не понимает этого: сыплет вопросами, упреками, неуместными репликами.
– Тая! – взрывается она. – Я с кем разговариваю? Ты вообще меня слышишь?
Я молча нажимаю на «отбой» и кладу трубку. Аленка пытливо смотрит на меня и расстроенно говорит:
– Зря промолчала. Я ждала словесной порки.
– Вера может катиться к своему дорогому Максу Янгу и просить порки от него.
– А потом тату на заднице? – оживляется она.