Пол тихонько вибрировал. Раздаточная тележка отзывалась еле слышным поскрипыванием пенопластовых контейнеров с едой, шуршанием упаковок, побулькиванием воды и напитков. Привычный ритуал отработан до автоматизма: шаг вперёд, приветливая улыбка налево, потом направо.
– Добрый вечер, не желаете ли поужинать?
Перечисляем доступные блюда – мясное, рыбное, вегетарианское.
– Нет, сэр, баранину я, к сожалению, не могу вам предложить. Не беспокойтесь, мы, как международный перевозчик, не предлагаем свинину в меню. И не используем свиной жир или сало в приготовлении пищи. Разумеется, только растительное масло.
На самом деле она, конечно же, понятия не имеет, как именно готовят еду для пассажиров. Ей известна только политика компании в области питания, её она и озвучивает.
– Прошу прощения? Очень жаль, мэм, что ваша очаровательная дочь ещё не голодна. Нет, ничего страшного. Я верну её порцию в холодильник, а вы просто скажите мне, когда она проголодается. Слушаю вас. Простите, я не очень хорошо понимаю ваше произношение. Ах, десерт! Да, конечно, он будет, но после того, как мы предложим вам горячие блюда. – И так двадцать раз, по количеству рядов в её салоне. Плюс к этому надо не забывать замечать тревожные признаки: изнывающих от скуки детей, взрослых с характерным цветом лица, которым не стоит лишний раз предлагать алкоголь. Выручка выручкой, но иной раз лучше избавиться от потенциальных проблем.
Семнадцатый ряд, место Е, знакомое лицо:
– Господин пастор, не желаете поужинать?
Вид у него не самый лучший. Усталый. Грустный.
– Честно говоря, даже не знаю, что вам ответить, – он немного прищурился, читая её бэйдж: – Коби… хотя, не важно. Не думаю, что через пару часов смогу определиться точнее, так что давайте поужинаем по расписанию. На ваш вкус, пожалуйста, только не вегетарианское меню.
– А где ваш сосед? – она указала глазами на пустое кресло между пастором и иллюминатором.
– В туалете. Бедняга бегает туда каждые полчаса. Винит во всём бурито, которое съел по пути в аэропорт. Вы не могли бы предложить ему что-нибудь от расстройства живота? Возможно, ему станет полегче, да и мне не мешало бы поспать.
Она сочувственно улыбнулась:
– Была тяжёлая поездка?
– Скорее печальная. Плюс разница в семь часовых поясов.
– Вот, пожалуйста. – Она протянула ему контейнеры с ужином – салат, горячее блюдо, соусы, – Может быть, немного виски?
Он на секунду задумался, потом кивнул.
– Пожалуй, мне это не повредит.
– Вот, возьмите. Вызовите меня, пожалуйста, после того как я раздам ужин. Принесу лекарство вашему соседу.
– Спасибо, Коби!
– Рада помочь! – и снова по привычной, доведённой до автоматизма схеме: шаг вперёд, приветливая улыбка налево, потом направо.
– Добрый вечер, не желаете ли поужинать?
Уже немолодой, но ухоженный и бодрый трёхосный грузовик «Кенуорт Т370» миновал, наконец, извилистый участок дороги на берегу озера Таппан, подбавил газу и покатил по трассе номер 250 в направлении Уричсвилла. Его водитель Карлос Бенедикто не имел привычки нарушать правила движения без особой на то нужды. Он просто хотел наверстать упущенное время и поскорее закончить нынешний не слишком удачный рабочий день. За его спиной в блестящей цистерне плескался груз отработанного растительного масла, который надлежало отвезти на фабрику по производству биодизеля в Нью Филадельфии.
С самого начала этот рейс пошёл наперекосяк. Во-первых, полетел насос на накопительной станции комплекса переработки отходов на западной окраине Питтсбурга. Поэтому вместо положенных на загрузку цистерны двадцати минут он проторчал там почти полтора часа. Во-вторых, когда насос всё-таки починили и попытались начать закачку масла, лопнула прокладка, и масло стало брызгать во все стороны, заляпав всё вокруг и грузовик Карлоса в первую очередь. Так что после погрузки он потратил ещё полчаса на то, чтобы отмыть цистерну и кабину. Сделал он это вовсе не из-за солидного штрафа, который бы ему выписал первый же встречный дорожный патруль, а просто потому, что был человеком аккуратным и педантичным. Приехав в своё время в США семнадцатилетним подростком, Карлос довольно быстро сообразил, что люди здесь оценивают тебя в первую очередь по тому, как ты себя подаёшь. Поэтому чем быстрее ты сделаешь своим стилем жизни ту модель поведения, которую одобряет большинство, тем скорее станешь своим. Поняв это, Карлос сразу взялся за выработку у себя полезных привычек. Улыбаться при встрече, быть вежливым с окружающими, дружелюбным к равным, уважительным со старшими. Носить опрятную одежду, а впоследствии – ездить на чистой машине. Не важно, что на старой, важно, что на чистой. Плюс к этому всегда стараться сделать дело, за которое взялся и не грузить окружающих жалобами на жизнь, ибо убогих никто не любит. Их иногда жалеют, но не уважают. А с теми, кого не уважают, обычно стараются не иметь дела.
Результаты этой нехитрой, но действенной политики сказались уже через несколько лет, когда многие приехавшие одновременно с ним перебивались кто временной работой, кто сидел на пособии – а некоторые особо одарённые умудрились даже загреметь в тюрьму. А вот Карлос тогда уже имел постоянную занятость и репутацию «хорошего, надёжного парня». Спустя ещё немного времени он твёрдо встал на ноги, получил гражданство, обзавёлся женой, дочкой, беспородной дворнягой, ипотекой – и всё благодаря выбранным в своё время правильным привычкам.
Отмыв машину, Карлос перекусил сэндвичем и кофе, а потом отправился в путь. Однако на подъезде к реке Огайо приключилась третья задержка. На стороне Стьюбенвилла перед мостом за пару часов до этого произошла авария, и половина проезжей части была перекрыта. Полиция пыталась отрегулировать поток, попеременно пропуская машины то в одном, то в другом направлении, но это был конец пятницы, транспорта на дороге скопилось больше обычного, и в результате образовалась пробка. Так что к моменту, когда его «Кенуорт Т370» миновал озеро Таппан, Карлос Бенедикто выбивался из графика уже больше, чем на три часа. А ведь нужно было доехать до пункта назначения, слить масло, промыть цистерну, отогнать грузовик на стоянку… По всему выходило, что раньше полуночи он домой не вернётся. Следовательно, все планы на пятничный вечер пошли прахом.
Ещё его сильно беспокоило то, что до сих пор не было вестей от Марисоль – той самой дочери, которой он обзавёлся почти одновременно с беспородной дворнягой и ипотекой. Пса уже давно нет на свете, ипотека выплачена, а Марисоль выросла в умную и симпатичную молодую женщину, которой папа постарался привить все необходимые полезные привычки. Настоящая, полноценная американка по праву рождения, она только-только закончила колледж на западном побережье и сегодня должна была проходить собеседование по трудоустройству. Естественно, что и Карлос, и его жена, Патрисия, безумно волновались. Они приложили так много усилий, так во многом себе отказали, чтобы уже их дочь смогла подняться на ступень, до которой многие коренные американцы не могут добраться за несколько поколений. Поэтому чем заметнее становились сумерки, тем чаще он поглядывал на экран смартфона, прицепленный справа от приборной панели.
Когда Карлос Бенедикто подъезжал к Уричсвиллу, сумерки, усиленные пасмурным безветрием, сгустились настолько, что пришлось включить фары. Он уже подумывал сбросить скорость, когда экран смартфона ярко вспыхнул. Карлос потянулся к нему, чтобы включить громкую связь и не заметил, что впереди справа, среди домов и одетых зеленью кустов, мелькнуло тёмное расплывчатое пятно.
В кабине возник голос жены:
– Привет, дорогой!
– Да, радость моя… – начал было он, как вдруг увидел, что справа одновременно с ним на перекрёсток вылетает тёмно-синий «Додж Караван» с выключенными не только фарами, но и габаритными огнями. Мгновенно поняв, что затормозить он не успеет, Карлос рванул руль влево, чтобы уйти от столкновения. Но полностью гружённый «Кенуорт» отказался изменить траекторию так быстро, как это требовалось, и, хотя водитель «Каравана» тоже попытался вывернуть вправо, две машины столкнулись бортами по касательной, отбросив друг друга в стороны. В следующую долю секунды грузовик Карлоса налетел боковинами всех колёс левого борта на бордюр дороги, сила инерции оторвала его от асфальта, и он полетел вперёд, ломая сетчатый забор и заваливаясь на бок. Несколько тонн металла и масла плюхнулись на борт и юзом поехали по бетонированной площадке, пока не врезались в приземистое строение, увенчанное рядами изоляторов и проводами, отходящими от них к высящейся неподалёку мачте высоковольтной линии электропередач. Басовитое гудение внутри строения сменилось оглушительным треском, во все стороны полетели голубые, белые, красные искры. Потом раздался хлопок, и наружу пыхнуло тёмно-рыжее, отороченное чёрным дымом пламя.
В главном зале оперативного центра «Уилинг Электрик Пауэр» раздался сигнал тревоги. Начальник смены Нестор Хамада вскинул голову. Перед ним на большом, во всю стену, экране разбегались в разные стороны разноцветные змейки, обозначавшие линии электропередач. Змейки соединяли разбросанные по всему экрану сотни точек с мерцающими рядом с ними цифрами – потребителей энергии и объекты инфраструктуры с показателями их текущей нагрузки и прочими, понятными только специалистам данными. Для удобства визуализации цвет змеек и точек менялся в зависимости от текущего состояния сети. От спокойного голубого оттенка до тревожных жёлтых цветов в местах, где нагрузка вплотную подбиралась к предельно доступному уровню.
Сейчас один из узлов мигал ярко-красным цветом, а расходившиеся от него змейки стремительно окрашивались в насыщенный оранжевый оттенок, попутно заражая им все точки, через которые они проходили. Зрелище напоминало кадры из фильма про зомби-апокалипсис, когда нужно показать скорость распространения эпидемии от нулевого пациента. Нестор мгновенно определил степень угрозы и врубил общую громкую связь.
– Внимание всем! У нас аварийная ситуация! Джуд, докладывай!
Джуд Бауэр отозвался через секунду.
– Авария на трансформаторной подстанции в Уричсвилле! Приборы подтверждают выход из строя как минимум одного блока, ещё два отключились через 10 секунд – сработали автоматы защиты. Четвёртый блок пока держится… чёрт, уже нет! Сэр, подстанция в Уричсвилле полностью вышла из строя. Датчики сообщают о нарушении ограждения и возможном пожаре на территории. Аварийный сигнал оповещения передан в пожарное управление.
Оранжевое пятно на экране стремительно расползалось. Нельзя было терять ни секунды.
– Всем диспетчерам – внимание! Запускаем процедуру отключения по аварийному протоколу! Приоритетные направления – Кливленд и Питтсбург. До них это дойти не должно! Немедленно оповестить наших соседей и все аварийные службы.
В зале мгновенно возникла особая атмосфера. Стремительная активность без суеты. Бурная деятельность без малейшего признака паники. Общий разговор десятка человек – без единого лишнего слова, когда все друг друга слышат и понимают с полуслова. Сходство с мостиком звёздного крейсера, вступающего в бой с тяжёлым инопланетным рейдером, стало просто поразительным.
Диспетчер северо-западного сектора Ким Бойд вызвала на свой экран перечень потребителей, отсортированный по степени энергопотребления. Нужно было немедленно отключить от сети всех, кто не входил в список, который несколько часов назад подготовил Джереми Моррисон. Если этого не сделать, каскад роста нагрузки приведёт к тому, что автоматика начнёт выключать всё подряд, не задумываясь, насколько этот потребитель важен и есть ли у него резервные генераторы. А потом волна докатится до Акрона, Янгстауна, Элирии, Кливленда, до их муниципальных сетей и систем жизнеобеспечения. Тогда несколько миллионов человек вместо вечера пятницы окажутся в средневековье.
Клавиша «С» на клавиатуре абсолютно точно стала западать. Сандрин Чанг специально пощёлкала по ней несколько раз. Явственно чувствовалось нарушение нормального хода, и символ в командной строке при этом появился только в трёх случаях из четырёх. Сандрин вздохнула. Очень жаль. Она привыкла именно к этой марке, а с производства её сняли ещё в прошлом году. Теперь придётся ходить по магазинам, перебирать немногочисленные оставшиеся механические модели и щёлкать по ним пальчиками, подбирая максимально комфортные ощущения. Только потом можно будет сделать заявку на покупку. И опять придётся слушать нытьё Фрэнка Вудса на тему, что её аристократические привычки обходятся компании дороже стандартных решений. Наплевать! Она достаточно ценный специалист для «Диджитарх Секьюрити», чтобы фирма не скупилась раз в год заплатить немного дороже за необходимый ей рабочий инструмент.
За окном смеркалось. По-хорошему, для конца мая в это время должно быть ещё светло, однако плотная малоподвижная облачность внесла свои коррективы. На территории технопарка «Константек Индастриз» автоматически включилось освещение. По контрасту с фонарями окружающий мир потемнел ещё сильнее. Расположенные к северу от них кварталы Кантона, штат Огайо, а также автомобильные и железнодорожные путепроводы утратили большую часть деталей, постепенно превращаясь в набор контуров. Внутри рабочей комнаты дежурной смены происходили свои изменения. Стеновые панели переключились с горизонтальных полос цвета молодой листвы каштана на наклонные, сильно вытянутые четырёхугольники, в которых те, кто не прогуливал геометрию в школе, без труда узнали бы параллелограммы. Их яркая апельсиново-оранжевая окраска должна была взбодрить дух людей, которым выпало работать вечером и ночью в пятницу, когда прочие высококвалифицированные специалисты мира информационных технологий пьют пиво в компании или рубятся в видеоигры. Или одновременно пьют пиво и рубятся в видеоигры. Или и то и другое и всё это в компании – реальной или виртуальной. Чёрт, сколько вариантов можно придумать всего для трёх действий! А ведь есть ещё персонажи, которые пошли в кино, просто гуляют или катаются на велосипеде. Есть те, кто играет с детьми или ужинает со спутником жизни. Или отправился в бар, чтобы найти себе спутника на вечер или на всю жизнь, чтобы потом ужинать с ним (с ней) вечером в пятницу. Или играть с получившимися в результате детьми. Опять же, сколько возможностей!
Сандрин тихонько хихикнула. Её всегда забавляла игра в комбинирование цепочек вариантов. Этой штуке она научилась во время учёбы, когда таким образом им прививали привычку к алгоритмическому мышлению. Сама она никаких печалей по поводу работы вечером в пятницу не испытывала. График есть график, всё остальное просто сдвигается и ждёт своего часа. В конце концов, время – это всего лишь условность, не говоря уж о производных от него календарных днях недели.
Под потолком постепенно разгорались матрицы светодиодов, создавая над каждым рабочим местом свою особую зону светового комфорта. Сандрин, например, любила работать в полумраке, с настольной лампой. А вот Эрик Шульц у противоположной стены комнаты, наоборот, сидел в постепенно усиливавшемся столбе света, будто император, озарённый божественным сиянием. Сандрин перевела взгляд на свои мониторы. На двух рабочих в нескольких окнах отображались контрольные данные систем, за которыми она наблюдала. По экрану планшета, прикреплённого горизонтально под ними, бежала лента текущих новостей.
«…Шторм, бушующий над Северным морем, смещается в направлении Северной Атлантики и Гренландии. Совершенно нехарактерная для этого времени года атмосферная активность уже привела к многочисленным задержкам и отменам трансатлантических перелётов. Единственными компаниями, продолжающими выполнять пассажирские рейсы, остаются перевозчики, летающие в полярных широтах, но даже им приходится смещать траектории своих маршрутов дальше к северу, чтобы избежать зоны бури, поднимающейся до небывалых высот…».
«…Компания «Тесла тракс» представила обновлённую версию своего серийного тягача для дальних грузовых перевозок. Модель ММ-12 оснащена новой энергетической установкой, а также системой автономного управления последнего поколения. Несмотря на активность профсоюза водителей-дальнобойщиков, лоббирующего сохранение ограничительных квот на использование грузовиков-автоматов, специалисты высоко оценивают рыночные перспективы новинки…».
«…Международная организация гражданской авиации отложила до осени вопрос о сертификации воздушных судов типа «Валентайн» для пассажирских перевозок. Эксперты связывают это решение с недостаточной проработанностью схем взаимодействия между этими летательными аппаратами и существующей инфраструктурой аэропортов. Ещё одной вероятной причиной является скрытое противодействие со стороны производителей традиционных самолётов – «Боинг» и «Эйрбас», пытающихся таким образом выиграть время для диверсификации собственных производств…».
Читая краем глаза новости, Сандрин поочерёдно переключалась между окнами мониторинга подконтрольных систем. Название её работодателя, «Диджитарх Секьюрити», расшифровывалось крайне незатейливо, хотя и с долей претенциозности. «Диджитарх» – это «Цифровой Архангел», компания, предоставляющая своим заказчикам профессиональные услуги по обеспечению кибербезопасности. Постоянное отслеживание попыток взлома и проникновения, сопоставление информации о появляющихся угрозах и потенциальных уязвимостях, и так далее и тому подобное. Бурный рост за последние два десятилетия всего, что связано с информационными технологиями, глубокое их проникновение почти во все сферы человеческой деятельности породили в результате самую значительную «гонку вооружений» со времён «холодной войны» ХХ века. Старое, как мир, противостояние «копья» и «щита». «Копьё» – это огромная армия преступных синдикатов, спецслужб, политических активистов, анархистов, кибер-наёмников, за деньги добывающих промышленные секреты или рушащих информационные системы конкурентов, луддитов, фанатично противостоящих прогрессу, а также просто идиотов, которые носятся по сети и ломают кривыми руками всё, до чего могут дотянуться. «Щит» – разработчики программного обеспечения, кровно заинтересованные в бесперебойном функционировании своих продуктов, банки и корпорации, государственные и частные информационные сети, те же спецслужбы, только на этот раз стремящиеся сохранить вверенные им секреты. Ну и такие, как они – профессиональные борцы с киберугрозой, разработчики антивирусных программ и службы постоянного контроля. И кстати, если сектор разработки антивирусов оставался почти неизменным по объёму, то рынок услуг мониторинга рос самыми быстрыми темпами во всей индустрии. Так что в плане дохода и стабильности перспектив волноваться Сандрин не приходилось. До уровня суперэлиты она, конечно, пока не доросла. Чтобы контролировать систему, где крутятся живые деньги – платёжный сервис, электронная валюта, биржа – требовались не только глубокие знания, но и немалый опыт. Ну и стаж, конечно. Как бы ни был талантлив новичок, всегда есть определённая группа ветеранов, более достойных получать зарплату с лишним нулём. С другой стороны, всегда хорошо, когда есть, куда расти. Особенно в смысле дохода.
Пока в зоне ответственности Сандрин Чанг значились две сугубо технологические структуры.
Во-первых, информационная система управления дорожным движением Сент-Луиса, штат Миссури – и ничего, что это за тридевять земель от её рабочего места. Сандрин ничто не мешало мониторить любую сеть, хоть в Южной Африке, хоть в Австралии. Была бы связь.
Во-вторых, сервис контроля местоположения воздушных судов «НАПС». Эта система не только снабжала гражданские самолёты, дирижабли, беспилотники, исследовательские платформы и прочие летающие аппараты данными с навигационных спутников, но и уточняла, корректировала эти данные при необходимости, а также собирала сведения о местоположении самих аппаратов, выдавала предупреждения об отклонении от маршрутов. То есть обрабатывала весь тот массив данных, который позволил максимально автоматизировать к настоящему моменту задачу воздушной навигации. Плюс она теоретически должна была свести к минимуму вероятность потерять из поля зрения какой-либо объект, чтобы не повторилась дурацкая ситуация, когда пропавший самолёт не могут найти неделями, а то и месяцами. Предполагалось, что система такого уровня достаточно надёжно защищена встроенными в неё средствами. И действительно, за полгода, пока Сандрин по очереди с другими специалистами «Диджитарх Секьюрити» наблюдала за ней, не произошло ни одного инцидента. Так что дорожная сеть Сент-Луиса беспокоила её гораздо больше – не проходило недели, чтобы очередной хакер-самоучка не пытался порулить городскими светофорами.
Но пока что везде было спокойно. Сандрин знаком этот график – вечером в пятницу обычно мало что происходит. Народ пьёт, развлекается, веселится. Проблемы начнутся позже, когда после полуночи идиотам станет скучно. Или у них кончится пиво. Или кому-нибудь не достанется секса. Тогда кто-нибудь обязательно попробует влезть своими грязными, противными ручонками туда, куда не следует.
Она потянулась в кресле и выглянула в окно. Мир за ним потемнел уже окончательно, транспортные развязки в отдалении украсились гирляндами фонарей. Вереницы автомобильных габаритных огней скользили вдоль магистралей. По железнодорожной ветке в направлении Восточного Кантона катил пассажирский поезд, сквозь листву мелькала цепочка одинаковых освещённых окон. Потом мир внезапно подмигнул.
В комнате раздался противный писк. Сандрин Чанг резко отвернулась от окна, и тут мир мигнул ещё раз. Конечно же, на самом деле мир тут был не виноват – это мигнуло всё освещение в рабочей комнате дежурной смены «Диджитарх Секъюрити». Снова раздался отчаянный писк – подали голос источники бесперебойного питания. Прошло ещё буквально секунд пять, пока все присутствующие переглядывались друг с другом, после чего свет погас окончательно. Остались светиться только включённые мониторы, а бесперебойники перешли в режим непрерывного аварийного завывания. Из комнаты главы группы мониторинга донесся грохот, после чего в дверях появился Фрэнк Вудс собственной персоной, с лицом, освещаемым призрачным голубым светом от экрана смартфона.
– Что произошло? – задал он потрясающий по своей бессмысленности вопрос.
– Электричество вырубилось! – дал не менее потрясающий по своей очевидности ответ Эрик Шульц.
Фрэнк открыл рот, но, вовремя сообразив, что пора бы перейти от констатации фактов к чему-то более конструктивному, закрыл его и немного подумал.
– Так, сейчас должно включиться аварийное питание. Эрик, позвони дежурному технопарка, выясни, что происходит. Сандрин, выгляни в окно – отключились только мы или весь район?
Она уже стояла возле окна. Там по-прежнему светились уличные фонари южной окраины Кантона, огоньки автомобилей бежали по освещённым путепроводам, поезд уже почти скрылся в восточном направлении. Лишь на всей территории технопарка «Константек Индастриз» царила полная темнота.
– В технопарке темно, дальше везде свет есть!
– Т-а-ак! На сколько у нас хватит аварийного питания?
– Десять минут. По протоколу максимум за пять минут нас должны переключить на резервную линию или на генераторы.
Фрэнк глянул на часы.
– Двадцать один сорок четыре. Эрик?
– Дежурный говорит, что это не они! Отключилась подача энергии с основной линии. Сейчас они переходят на резервную ветку. Что? Повторите! Вот как… Фрэнк, они говорят, что на резервной линии тоже нет напряжения.
– Чёрт! Он может связаться с энергокомпанией и узнать, что происходит? И самое главное, когда они смогут запустить резервные генераторы?
Эрик быстренько пробубнил заданные вопросы в трубку. В комнате повисло молчание, нарушаемое только тревожным писком аварийных источников питания. Все прекрасно понимали, что если в течение пяти минут подача энергии не восстановится, им придётся отключать всё – сервера, компьютеры. Потому что лучше планомерно, в штатном режиме погасить систему, чем она отрубится сама. Последствия такого жёсткого отключения могут быть непредсказуемыми. Сандрин даже затаила дыхание.
– Да, слушаю! Минутку, – Эрик включил на телефоне громкую связь. – Повторите, пожалуйста.
В комнате возник взволнованный мужской голос.
– Тут такое дело… Мы не можем дозвониться до «Уилинг Электрик Пауэр», поэтому толком ничего не знаем, но на их сайте появилось предупреждение об аварийной ситуации и возможных перебоях с подачей электроэнергии. Видимо, это сейчас как раз и происходит. Мы попытались переключиться на резервную линию, но… Видите ли, оказывается, что она тоже получает энергию от «Уилинг Электрик» и на ней в настоящий момент также нет напряжения.
– Так, понятно. – Фрэнк нетерпеливо вмешался в разговор. – Электроэнергии снаружи мы не получим. Через сколько минут вы запустите генераторы?
– Что касается генераторов, – в голосе мужчины возникли неприятные извиняющиеся нотки, – Боюсь, что у нас проблемы. Видите ли, один из генераторов сейчас на плановой профилактике, а когда механики проводили пробный пуск дизеля на втором, то… там возникли неполадки и…
– Чёрт, приятель, меня не интересует история болезни. – Фрэнк, видимо, уже понял неизбежное. – Просто ответь мне, получим ли мы питание в ближайшие три минуты, да или нет?
– Нет. – Голос в телефоне говорил с обречённой уверенностью. – Я даже не могу сказать точно, когда это случится.
– Ясно… Понял вас, спасибо.
Фрэнк кивнул Эрику, тот выключил телефон. Вудс подумал ещё секунд десять, пожевал губами, посмотрел на часы.
– Двадцать один сорок девять. Время вышло. Итак, народ, гасим систему. Аккуратно, по протоколу. Все рабочие станции, сервера, всё. После этого каждый берёт телефон и звонит своим клиентом с предупреждением об аварии и о том, что мы за ними сейчас не присматриваем. Я пока попытаюсь выяснить, что у нас с электроэнергией и когда она вернётся. Поехали, поехали, за дело!
Сандрин уже сидела перед своими мониторами и один за другим завершала рабочие процессы. Вот дьявол, подумалось ей. Лишь бы идиоты из Сент-Луиса не узнали, что светофоры их родного города остались без присмотра.
Беннет МакКрейн ощутил странное движение самолёта и немедленно открыл глаза. Непонятно было, то ли он слегка задремал, и это ему почудилось, то ли их и вправду качнуло влево. Он вопросительно посмотрел на Билла Дейла, второго пилота.
– Ты что-нибудь почувствовал?
Тот неуверенно покачал головой.
– Не знаю, вроде как мы попали в небольшую турбулентность.
– Проверь курс и наши координаты. – МакКрейн вызвал на дисплей перед собой карту маршрута и одновременно с этим щёлкнул тумблером внутренней связи. – Говорит командир корабля. В служебном отсеке есть кто-нибудь?
– Разумеется, командир, – возник в наушниках бархатный голос Марси Уильямс. – Чем можем помочь?
– Вы очень поможете командиру, если принесёте ему кружку горячего крепкого кофе. – Он вопросительно поднял бровь и глянул на второго пилота. Тот отрицательно покачал головой. – Если вам не трудно.
– Никаких проблем, командир, сейчас будет.
Беннет отключил связь. В светящейся перед ним карте всё вроде бы было на своих местах. Правда, во время полёта автоматика несколько раз корректировала им курс, уводя по всё более крутой дуге на север, в обход крайне нетипичной для этого времени года бури. Может быть, произошла ещё одна коррекция?
– Что с координатами?
– Всё в порядке. – Дейл водил пальцами по своему дисплею, вызывая нужные данные. – Сейчас запрошу у «НАПС» подтверждение.
– О'кей. Свяжись потом с диспетчером в Рейкъявике, узнай, не вносили ли они новых данных по шторму. – МакКрейн мог бы сделать это и сам, но такова уж работа второго пилота – особенно, такого молодого второго пилота, – выполнять приказы командира экипажа.
В дверь постучали.
– Ваш кофе, сэр! – возник в наушниках голос Марси Уильямс.
Беннет разблокировал замок. Вошла Марси, неся в руке стакан, из отверстия в крышке которого расходился прекрасный аромат свежего кофе.
– Вот, прошу вас. А вы, Билл, – она обратила к Дейлу свой восхитительный взгляд. – Не желаете чего-нибудь?
Второй пилот заметно напрягся. У него порозовели щёки, и он ничего не ответил, только отрицательно покачал головой. МакКрейн внутренне ухмыльнулся: «Вот ведь салага! Совсем зелёный, если красивая женщина в форме оказывает на него такое воздействие». Он подмигнул краем глаза Марси, та понимающе улыбнулась в ответ уголками губ и вышла. Дейл, тем временем, слегка одеревеневшим голосом вызывал диспетчера в Рейкъявике.
– Говорит борт NP412, повторяю, борт NP412. Прошу сообщить, вносились ли изменения в карту маршрутов в связи с непогодой. Повторяю. Вносились ли изменения…
– Борт NP412, это Рейкъявик. – Возникший сквозь помехи в наушниках голос был слегка уставшим и немного раздражённым. – Мы постоянно вносим изменения по ходу движения бури. За последний час центр шторма сместился ещё на 50 километров в направлении северо-запада. Если хотите, мы передадим вам последнюю метеосводку. У вас какая-то нештатная ситуация?
– Рейкъявик, это борт NP412, – вмешался в переговоры МакКрейн. – Всё в порядке, полёт проходит нормально. Будем благодарны, если пришлёте последнюю сводку погоды. Спасибо. Это борт NP412, конец связи.
Он кивнул Дейлу, тот отключил линию с диспетчером.
– Ну вот, это всего лишь чёртова буря. Будем лететь дольше не на два часа, а на два часа и двадцать минут. Примерно. Ты точно не хочешь кофе?
В чём прелесть раннего утра конца мая в тайге? В том, что комары уже легли спать, а мошка ещё не вылупилась. Потом, где-нибудь в конце июня или в июле – в зависимости от погоды – не будет ни одного времени суток, когда у тебя над ухом не зудела бы какая-нибудь мелкая летучая сволочь. А сейчас хорошо! Благодаря начинающимся белым ночам относительно тёмный период, который принято считать ночью, сократился настолько, что комары почти не успевают разгуляться. Нет, конечно, если полезть в заросли высокой травы вдоль озера или болота, они с удовольствием закусят тобой в любое время дня. Но если обходиться без такого экстрима, можно даже не пользоваться репеллентом. А в этом году небывало сухая весна ещё больше проредила ряды крылатых кровопийц.
Андрей Смирнов полностью опустил стекло в дверце кабины, выставил наружу правый локоть и с удовольствием вдыхал свежий воздух, насыщенный запахом влажной от росы хвои. Неделя выдалась на редкость удачной. Не произошло ни одного инцидента. Никто не порезался, не заболел и не подвернул ногу. Они удачно воткнули новую врезку, аккуратно замаскировали её и даже успели насосать полную цистерну нефти. При этом были все основания полагать, что мероприятие это прошло незамеченным – график облёта беспилотниками и спутниками был свежий, его надёжность подтверждали несколько независимых источников. Они спокойно успевали сделать перерыв и замаскироваться на время пролёта наблюдателей. Вертолётчики тоже, видимо, решили устроить каникулы в этом районе. Так что была надежда, что этой врезкой они успеют попользоваться долго – хорошо бы, до осени. Это многократно окупит все расходы и позволит сделать добротный задел на зиму. Неплохо, конечно, спланировать ещё пару-тройку мест на будущее и вставить как минимум одну «иглу» в ближайший месяц. Опыт учит – врезок должно быть в меру. Слишком много – и ты рискуешь привлечь к себе внимание или службы охраны «Транснефти», или своих прямых конкурентов. Если же «краников» слишком мало, то потеря даже одного из них может поставить под угрозу весь бизнес, а так же благополучие связанной с ним команды, включая семьи. А подводить людей нехорошо. Люди этого не любят.
Однако планирование можно было отложить до завтра. Сегодня заботы чисто технические – отогнать цистерну на «винокурню», то есть нелегальный нефтеперерабатывающий завод. Слить там нефть, получить плату – частью горючим, частью деньгами. После этого навестить Вову Попа, отлистать причитающейся ему наличности, оставить бензин на продажу, забрать подготовленную для них партию припасов – продукты, инструменты, материалы, запчасти, всякую фигню по мелочи. И всё. Можно возвращаться на базу, отдохнуть, залезть в баню на пару часов, пройтись по себе веником так, что потом, когда выберешься наружу и сядешь покурить, привалившись к тёплой бревенчатой стене, будет настойчивое ощущение, что дышишь не лёгкими, а всем телом, каждой клеточкой, каждой порой кожи. Андрей аж зажмурился от предвкушения. А потом можно будет устроить небольшой отдых. Порыбачить. На охоту сходить. Может быть, до города доехать. Прикинуться чайником, посмотреть, как живёт обычное население. Но это всё можно будет решить завтра. Сегодня же заботы чисто технические – отогнать, слить, получить, заехать к Вове. И – в баню.