Антропоцентрическая лингвистика предполагает изучение различных аспектов взаимодействия «язык – человек». Для исследований, результаты которых представлены в монографии, – исследований, с одной стороны, непохожих, но с другой, логически связанных, – базовыми являются утверждения:
• язык – единственный доступный для непосредственного исследования объект, эксплицирующий особенности сопряжения окружающего мира и человеческого сознания;
• естественный язык, будь то национальный, территориальный, групповой или индивидуальный, отражает результаты восприятия мира носителями этого языка;
• в процессе мировосприятия роль человека двойственная: он и воспринимающий субъект, но он же и воспринимаемый объект. Это утверждение верно и для языка: человек является как субъектом, так и объектом речи-мысли [Одинцова, 2000].
Двойственность позиции человека в процессах мировосприятия и мироотражения предопределяет необходимость исследований, актуализирующих одну из сторон. Объединение же подобных работ позволяет уточнить наши представления о картине мира, созданной конкретным языком, а шире – вообще представления о мире и месте в нем человека. Мы говорим «уточнить», сознавая, что точка в подобных изысканиях никогда не будет поставлена (слишком сложен, многомерен объект изучения), отдельному ученому под силу лишь внести скромную лепту в общее дело. Плоды таких частных разысканий мы и представляем.
Мы сознательно не стали делить монографию на разделы, предположив, что возможно несколько вариантов логического сочленения глав.
Первое и наиболее очевидное деление – двоичное, отражающее противопоставление «субъект – объект восприятия».
Ипостась субъекта восприятия исследуется в главах, написанных Е.В. Гейко и Т.С. Борейко. Осязание и обоняние, попавшие в сферу интереса авторов, оказываются в центре внимания лингвистов далеко не так часто, как зрение и слух, что, несомненно, повышает ценность представленных в монографии очерков. Органы чувств – часть животной природы человека, однако именно здесь мы можем найти подтверждение уникальности homo sapiens. В этой связи вспоминается замечание А.Д. Шмелева о том, что, как это ни парадоксально, отличие человека от животного в русской языковой картине мира наиболее отчетливо видно в сфере натуры, нежели в сфере культуры. Так, в языковом сознании русских закреплены представления о том, что различные органы человека имеют отличные от физиологических функции, неизвестные в животном мире [Шмелев, 2002]. Своеобразие восприятия мира человеком становится очевидным и при знакомстве с соответствующими главами монографии. Оказывается, что границы тактильного и обонятельного восприятия раздвигаются, в их сферу попадают самые разнообразные объекты, причудливо пересекаются различные каналы восприятия. Ипостась объекта восприятия и, следовательно, речи-мысли оказывается в центре внимания в разделах, написанных Ю.Ю. Литвиненко, Н.Д. Федяевой и Е.А. Штехман. Объединяющее главы понятие «образ человека» в современной лингвистике весьма популярно, однако многоаспектность феномена определяет и множественность подходов к изучению и непохожесть исследований. Это может быть исследование одного из значимых концептов макроконцепта «человек» (как, например, «возраст», «интеллект», «внутренний мир»), или описание одной из целостных ипостасей человека в ЯКМ (например, «нормальный человек», «внешний человек», «святой человек»), или, наконец, структурирование всего макроконцепта на выбранном языковом материале (в региональной, индивидуально-авторской, архаической и др. картинах мира). В любом случае осознается первостепенность человека как объекта восприятия: он центр внимания, средоточие оценок и ассоциаций.