Старик
В кромешной темноте невозможно было разглядеть всего старика в деталях. Айзек смотрел на него как на черную мешковатую фигуру.
– Марк, че тянешь? Пошли уже! – Уилл стоял в одном ряду с охотником, скрестив руки на груди.
– Погоди. Убивать его – это неправильно.
– Оставлять в живых, кстати, тоже! Сам подумай, куда он вернется? В разоренный дом? В дом, где больше нет ни одного его товарища? На хрена тебе мстительный дух на хвосте? Одного уже хватает!
– Ага, а прирежу я его, и он, как и ты, будет стоять рядом…
– Тут тесновато, знаешь ли. Девчонку я выгнал, но места больше не стало… Хватит болтать, сержант. Выполняй!
– Да подожди ты…
– Кстати, а почему ты вообще со мной решил поболтать?
– Хочу понять, оставлять его в живых или нет…
Старик начал возиться, привязанный к дереву, и мычать. Очнулся. Рот штаниной заткнут.
– Тихо, успокойся, старик. Не шуми.
Тот опять что-то промычал.
– Ты меня понимаешь?
Промычал, но кивнул.
– Меня зовут Марк. Я разведчик красных берегов. И так вышло, что мы с тобой случайно встретились.
Полный непонимания взгляд.
– Там, – Марк качнул головой в сторону. – Ваше поселение?
Кивнул. Нехотя кивнул.
– Пиратствуете?
Головой старик мотает. Нет. Не пиратствуют. И никогда такого не было.
– А как вы тогда выживаете?
Мычит, но слова не получаются.
– Так значит пиратствуете… Понемногу, но ведь пиратствуете.
Мужчина, привязанный к дереву и сидящий на земле в одном белье, вновь нехотя склонил голову. Да. Они пиратствуют. Совсем чуть-чуть. Не каждый день, и нападают не на всех. Да и делают это только для того, чтобы выжить. Награбленное продают или на еду меняют…
– Ладно… Я сейчас предлагаю тебе выбор.
Кивнул.
– Я развяжу тебе рот, а дальше… ты решишь сам. Поднимешь панику, предупредишь своих, или переждешь, когда бойня закончится. Готов?
Старик снова кивнул.
Длинный клинок скользнул по рваной штанине и кляп выпал изо рта.
– Парень! Парень, не надо! У нас дети, старики, бабы! Мы грабим только когда совсем все плохо! Вы придите к нам, сами увидите! Ну куда нам? У нас там человек пять только оружие держать могут, да и оружие то так… три самострела на всю деревню! Мы не опасны! Марк, да? Марк! Иди к своим, пусть просто придут! Просто придут и поговорят! Марк…
Мужчина смотрел в мертвые стеклянные глаза Марка. Пытался найти в них отклик. Хоть какой-то, но серые отблески не выдавали никаких эмоций. Нет смысла торговаться. Старик готов был расплакаться, готов был вымаливать, лишь бы тех, кто живет внизу, не тронули. Но, видимо, вариантов и вправду было всего два.
Глубокий вдох, и мужик заорал, что есть мочи. – ТРЕВОГА!
И как только воздух в легких иссяк, Марк проткнул шею старика ножом. Вот и вся тревога. Кровь недолго сочилась из раны, пенилась, но вскоре стихла. И сердце старика стихло. И голос, эхом разнесшийся по лесу, стих. Старик сделал все, что мог. Предупредил своих. Выполнил долг. Справился.
Получилось, как получилось. Марк вытер нож, сунул его под накидку и замер.
В глубине души, он понимал, что поступает абсолютно неправильно. Но не мог придумать ничего, что хоть как-то исправило бы ситуацию. Старик и вправду остался последним, и даже не догадывался об этом. Скажи тогда Марк, что всех убили, то перед смертью бедолага испытал бы такое отчаяние, которого хватило бы на несколько жизней вперед.
Марку, почему-то, это казалось очень знакомым.
Убить спящего старика не получилось, совесть взыграла, да и уподобляться брату не хотелось. Поэтому и дотянул Хайле младший до того, как пленник проснется. А связанного убивать тоже плохо. Вышло бы, что парень изверг какой-то, наслаждается смертью беззащитных. Вот и дал он старику хоть какой-то проблеск. Смерть ведь тоже может быть хорошей и благородной. Так Марку казалось. Пусть он с таким ни разу и не сталкивался.
Но замер парень не из-за этих мыслей, которыми он пытался оправдать себя. Замер он потому, что почувствовал пристальный взгляд за своей спиной. До боли знакомый. И Марк знал, что если он сейчас повернется, то смотрящий растворится в темноте. Исчезнет. Ведь когда этот человек не хочет быть обнаруженным, то он и не будет обнаруженным. И даже сейчас, спустя годы, это не поменялось.
– Смотрю на тебя, и кажется, что мы с тобой и не знакомы вовсе. Как ты себя назвал? Марк? – до ужаса родной голос нес в себе лишь разочарование и досаду.
Марк не ответил. Стоял спиной к своему умершему наставнику и ждал, когда тот снова скажет то, что и должен сказать. То, о чем Марк и сам знал.
– Пацан, не помню, чтобы учил тебя такому…
– Ты и не учил, – огородил светлую память о Юрии молодой охотник.
– Знаешь, смерть во сне была бы куда более гуманной. Для него получилось бы все довольно просто. Шел и умер. Будто сердце остановилось. А ты горло ему вспорол, – призрак все еще прятался где-то в темноте. – Не таким я тебя воспитал… И в путь я отправил мальчишку, который всем сердцем хотел кого-то спасти. А ты стал ничем не лучше меня в молодости. Жаль. Вот только оправдание, что это мир такой – это лишь оправдание.
– Предлагаешь сбежать далеко, спрятаться, зарыться в нору и прожить жизнь до самого конца?
– Ну… до конца у тебя точно не получится, но ты хотя бы обретешь покой.
– А ты смог обрести покой?
– Я? Да… Правда, смотрю на тебя сейчас, и больно как-то… Особенно от того, что мне с трудом дается потеснить того вечно улыбающегося ублюдка. Почему он?
– Не знаю…
– Ты мог бы слушать других людей. Живых, например…
– Не знаю…
– Мальчик, ты уже взрослый, да и я уже мертвый… Но мудрые вещи я все еще могу тебе напомнить, – голос за спиной стал ближе и четче, но Марк отказывался оборачиваться. Хотел дослушать. Хотел подольше побыть рядом с этим голосом. Почувствовать себя глупым мальчишкой хотя бы на секунду. Без всех этих трудных выборов и странных решений. Без ненужных смертей и долгих путешествий. – Готов слушать?
– Да.
– Знаю, у тебя очень трудный путь. Труднее, чем у меня или у кого-либо… И ты пытаешься идти по нему правильно, но сколько бы ты ни пытался – не выходит. Так вот… Если трудно идти, то просто остановись. Ты никому ничего не должен…
– А как же «дорогу осилит идущий»?
– Исаак… – Юрий произнес старое имя, и мальчишка зажмурился, чтобы не расплакаться. – Я тебя понял… Дорогу осилит идущий…
Айзек вернулся из своего минутного путешествия в Ад, в котором у него опять было другое имя. Долго ждал, когда наставник продолжит, но за спиной была лишь тишина. А когда охотник обернулся, то понял, что старика больше нет. Есть другой старик. Мертвый. Умер благородно, да вот только толку-то. Благородная смерть… И опять же, смотря чьими глазами. Пленник точно умер преисполненный гордостью за то, что оказался способен выменять свою жизнь, на жизнь близких.
А вот в глазах убийцы… это была самая обычная смерть. Он умер, никого не сумев спасти. Так какой тогда смысл красиво умирать?
Противоречие.
Странно, но Уиллис так и не появился, и весь путь до машин и основной группы Айзек проделал в полной тишине. Однако внутри бушевало такое смятение, что и представить сложно.
Остановиться… А можно ли?
В считаных минутах от привала Айзек уже нагнал Осло. Поравнялся с ним и сбавил темп.
– Где девчонка?
– Вперёд ушла. Она жутко быстрая… Я… кое как бежать-то могу, – явно запыхался рядовой.
– Понял.
– Я слышал крик…
– Угу…
– Ты… убил его, да?
– Угу…
– И тебе его не жаль? – пытался бежать и болтать парнишка. Бежал и болтал до такой степени, что Айзека это начало немного раздражать.
– А что было бы правильно?
– Не знаю… Отпустить?
– Зачем?
– Чтобы не убивать.
Довольно простое размышление. Простое, глупое, но какое-то… честное, что ли.
– Чтобы он увидел трупы своих родных?
– Даже так…
– Чтобы он решил мстить?
– Он же старик… Тощий, больной…
– С руками, ногами и головой, – перечислил все самое необходимое для успешной мести опытный охотник. – Хочешь жить и оглядываться?
– Нет… Но даже так… На убийство из сострадания… Не тянет. Не знаю почему… но мне кажется… что жить и страдать лучше… чем быть мертвым, – воздуха парню явно не хватало. Да и говорил он то шепотом, но срывался на крик. Устал.
– Быть живым лучше, чем мертвым? – усмехнулся Айзек. Даже такая глупость, но в голове за что-то зацепилась. – А лучше ли?
– А что, нет?
– Осло, глупо прозвучит, но за всю свою жизнь… за последние несколько лет… Я ни разу не подумал, что быть живым лучше, чем мертвым…
– Почему?
Лес внезапно кончился и раздался крик Ханны. Глаза парней моментально сориентировались в тусклом свете фонарей и машин.
Один из людей Таира, что остались охранять технику, пытался утащить девчонку куда-то, ругаясь на нее, дергая в разные стороны. А на плече у него висел карабин.
Самого Таира, как и штурмового отряда, еще не было. Осло сразу же смекнул, что происходит. Видел такое, да и не раз. Чтоб бабу волокли подальше. Сильные любят так делать. Странно только, что крепкая и смелая Ханна не пытается дать отпор. Это потому, что у него оружие?
Айзек ускорился почти бесшумно и вынырнул на обидчика из темноты. С такой скоростью вынырнул, что тот даже карабин поднять не успел. Охотник со всей силы врезался в бойца и впечатал его в стальную дверь машины. Тот попытался удержать равновесие, все-таки упал, но быстро вскочил на ноги.
Осло молодец, ни секунды не думая, поднял свалившееся оружие, вынул из него магазин и разрядил, выбросив патрон из ствола.
– А ну верни! – дернулся обидчик к рядовому, но Айзек с такой злобой ударил его в челюсть, что тот по инерции поклонился и тут же обмяк. Рухнул в грязь.
Все произошло за секунды. Вот только Айзек не успел ни отряхнуться, ни забрать у Осло пустое оружие. Во мраке прозвенел затвор.
– Вы че творите?! – подлетели оставшиеся двое, из тех, кого оставили охранять машины и припасы. – Руки поднимите, чтобы я видел!
– Делайте, как говорит, – пробормотал охотник.
– На землю!
– Остынь… – спокойным голосом попытался вразумить мужика Айзек. Довольно часто приходилось быть на прицеле, и поджилки уже давно не тряслись. Грустно даже стало из-за этого…
– На землю, я сказал! Я вас щас пристрелю на хрен!
– Отставить! – донесся голос из леса. Издалека. – Опусти оружие.
– Таир, они…
– Оружие опусти, там и поговорим.
Люди взяли троицу в кольцо, а бессознательное тело так и осталось лежать на грязи. Осло передал карабин командиру группы, а следом сунул и магазин. Все, теперь должно быть спокойнее.
– Айзек? – кивнул на обмякшего Таир.
Охотник лишь пожал плечами. – Понятия не имею. У девчонки спросить надо.
– Девчонка?
– Ханна я… Подошел, сказал, что я что-то украла. И что меня надо обыскать. А дальше сами додумайте. Примерно тут я и остановилась с пониманием ситуации.
– Я тоже, – кивнул Айзек.
– И я, – поддержал товарищей Осло.
– Черт… Ну и что мне с вами делать?
– С нами? – покосился на командира охотник. – А с нами ли?
– Эх… Мы можем закрыть на это глаза? Хотя бы сегодня? Разберемся с этим товарищем завтра, а пока нужно перегнать машины к поселению и прибраться. Ночка получилась довольно тяжелой и все еще не закончилась, – Таир махнул двум бойцами. – Грузите в кузов и отчаливаем.
Грязное и сырое тело небрежно подняли, перевалили через борт и уронили в кузов. Даже в чувства приводить не стали. Знали, что если приведут, то начнутся долгие разбирательства. Уж лучше утром. Перед отъездом. Там хоть время будет хоть к чему-то прийти.
Все и так уже поняли, что если история девчонки правдива, то особо придумывать решение и не придется. Но все еще оставалась версия спящего парня.
– Кстати, Айзек, на пару слов, – Таир сделал пару шагов в сторону и дождался, когда мальчишка тоже отойдет на достаточное расстояние от остальных. – Плащи, грязная обувь, запыхавшиеся. Что вы делали в лесу?
– Изображали диких собак.
Мужчина недолго подумал, небрежно ухмыльнулся и, судя по виду, чутка расслабился. – Что ж, ладно. Едем.
– Таир, – одернул уже уходящего командира охотник. – Есть простое предложение, по нашему казусу.
– Это какое?
– Без обсуждений и прочего… Если такое еще раз повторится, то я его просто убью.
– Идет, – быстро согласился командир группы.
– Передай ему лично.
– Ага. Справедливо, – странно, но Таир и сам понимал, что такое могло произойти. Группа из десяти мужчин и одной бабы. Да еще и бледнолицей. Таких почему-то очень любили в Яме. Потому что в диковинку были.
Моторы затарахтели в темноте, и техника тронулась, рассеивая густой мрак ослабшими от долгого простоя фарами.