Выйдя из метро меня, сразу обдало холодным ветром. Хоть на дворе и стояла середина апреля, погода была ветреная и пасмурная. Прихода весны совсем не чувствовалось. Люди, впрочем, как и всегда, ходили с угрюмыми лицами, второпях сновали туда-сюда, все как один, одетые в серо-черные пальто. Я же торопилась домой. Хотелось быстрее оказаться на родной Озерной улице, в уюте собственной комнаты, налить себе теплого чая с шалфеем и закусить шоколадным печеньем. Кстати, совсем забыла представиться, меня зовут Марселла Шмелёва. Да-да, знаю, имя у меня то еще, спасибо маме, за её любовь ко всему оригинальному. Фамилия вроде ничего такая, я бы сказала жалящая. А вот имечко, конечно, «замечательное»: выбрали мне его и свалили на свои раскопки, оставив меня бабушке. У нас в стране каждого Тараса дразнят из-за определённой рифмы с одним всем известным словом. А тут Марселла – это прям раздолье для неуравновешенных школьников. Марселла – бублик съела, Марселла- пришла и офигела, чего мне только не говорили. Наверное, именно поэтому я и пошла на факультет философии. Что может быть лучше, чем размышлять на жизненные темы и находить во всем сакральный смыл, даже в том, что над тобой глумились в школе. Особенно, бесила Машка Иванова: а че тебя родители пооригинальнее не могли назвать? А то Марселла. Какое-то слишком обычное имя.
Прям даже помню её противное, крысиное хихиканье. Но и я за словом в карман не лезла, советовала Машке сильно не завидовать, тому что у моих родителей хотя бы фантазия есть. Но в институте, уже стало легче. Многие делали комплименты моему имени. В основном, конечно, преподаватели, хотя и однокурсникам нравилось моё оригинальное имечко.
Так что-то я совсем зациклилась. В общем, я оканчиваю гуманитарный университет, пишу дипломную работу по Сократу. В свободное время либо читаю, либо бегаю по парку – это просто сродни медитации: в наушниках звучит любимая музыка, я бегу, ветер в лицо. Только я музыка и ветер. Никто тебя не осуждает за манеру одеваться, собирать волосы в хвост. К слову, мне часто говорят, что у меня красивые рыжие волосы и их надо распускать, чтобы они подчеркивали лишний раз мою светлую кожу и зеленоватые глаза. Но вот тут у меня всегда возникает вопрос: а кому это надо? Это что, какое-то мировое, непоколебимое правило, что так надо делать? Вот кому надо, те пусть и распускают свои три волосинки жиденькие, а я буду собирать их в хвост. А если буду распускать, то только по своему желанию, но никак не потому что кому-то что-то надо.
Жизнь у меня довольно скучная, опять же по меркам других: леплю из глины, читаю, бегаю, учусь, ну или в другом порядке. Бабушка все время говорит, что с такими интересами замуж не выйдешь. Но, во-первых, кто сказал, что я туда вообще собираюсь? Все-таки замуж это не на Мальдивы. Во-вторых, сразу вспоминается наша соседка Клавдия Тимофеевна, Баба Клава, которая постоянно с пучком на голове ходит. Она сейчас-то в свои восемьдесят три, то зимой в прорубь ныряет, то летом на велосипеде катается, а в молодости, говорят даже трактор водила. А как-то на спор угнала один из соседнего села. А толку? Всё равно одна и детей нет. Но ко мне хорошо относиться и с бабушкой отлично общается.
В общем, после пар, да еще и после обсуждения дипломной работы с куратором, я как всегда проголодалась. Поэтому решила по традиции забежать в свою любимую шаурмичную, в ту, котораяна перекрёстке по пути домой.
Внутри сидело два хипстера, один во всем черном и с фиолетовыми волосами, другой с высветленными волосами и во всем белом. Как можно ходит по улице в такой белоснежной одежде? У меня белые кеды пачкаются через три секунды, как только я покидаю порог любимого дома. А в углу сидел какой-то забулдыга, постоянно клюющий носом над недоеденной шаурмой.
– Фарух, привет. Мне как всегда: без лука и побольше соуса.
– Марселя, привьет, – произнес он с акцентом и расплылся в улыбке. – Как твоя дипломный работа? – поинтересовался он, накладывая овощи и мясо на лепешку.
– Всё еще в процессе. Вот только из института приехала. Разговаривала с куратором, тот указал на ошибки. Сколько диплом не пиши, всё равно есть что поправить.
– Молодесь.
Пока Фарух заканчивал с шаурмой, по телевизору, что висел на стене передавали новости.
– Таким образом цена за баррель нефти установила рекордный максимум. И к другим новостям, – произнесла ведущая. – В данный момент на максимально близком от Земли расстоянии пролетает комета Салвия. Учеными она была обнаружена еще в восемнадцатом столетии. Данная комета пролетает рядом с Землёй каждые тринадцать лет. Все жители северного полушария смогут наблюдать космическое тело в течении трёх дней.
– Слыхаль. Комета летить.
– Да. Но к счастью не к нам… или к сожалению. – Я забрала у Фаруха шаурму и откусила кусочек. – Как всегда бесподобно. Спасибо. Пока.
– Просяй Марселля.
Да, уж Фаруху явно надо больше работать над произношением.
Когда на тебя наваливается учеба многотонный плитой, только еда может успокоить хотя бы на время. Пока я шла вдоль дороги, то размышляла о том, как было бы классно жить другую жизнь. Как было бы круто быть супервумен, спасти заложников банка или ещё лучше посадить падающий самолёт, остановить на скаку табун коней, который мчится разнести вдребезги весь город.
– Да, как же я хочу жить интересную жизнь полную приключений, а не вот это вот всё: учеба-дом-учеба-дом. Скука. Как же я хочу! Хочу! Интересную жизнь!
– Вы мне? – покосился на меня проходящий мимо курносый пареньсо светлыми кудрявыми волосами.
– Ой, нет. Это я не вам.
– А кому? Здесь же никого?
– Так, это я… – мысли зависли, – репетировала. Ага. Это из спектакля.
– Ну, удачи, – улыбнулся он. Явно не поверил мне. Впрочем, всё равно. Я видела его первый и последний раз в жизни.
Оставшийся путь до дома я продолжала корить себя, за то, что веду себя как дура и сама с собой разговариваю. Это был еще один повод, почему мне хотелось жить другую жизнь, не свою. А более насыщенную, интересную и быть кем-то посерьезнее.