Бухгалтер… он натянут, как струна!
Средь них, увы, не встретишь долгожителей,
Директору надежда он одна:
Чтоб кассу ненароком не расхитили!
На другой день неожиданно пришел сосед, принес папку, перевязанную шнурком, положил её на стул и сказал робко:
– Остап! Мне нужно двадцать тысяч сегодня. Завтра я еду на Ярмарку, а оттуда к дочери с гусями. Двадцать тысяч и будет значительным первым вкладом в новую ферму.
– Так, серьезно? – удивился Остап, – что и жена уже согласна?
– Да, она не только согласна. Она торопит меня. Дочь для неё там место в столовой держит.
– Тогда, я тоже буду вести серьезно с вами дела.
Остап достал деньги из комода. Пересчитал, положил их в карман, положил перед гостем листок бумаги, ручку и сказал важно:
– Вы пишите расписку на двадцать тысяч. Я сейчас сойду вниз, мне Маша должна немного.
Он спустился вниз, попросил у Маши двенадцать тысяч на неделю. Маша сидела за копировальным аппаратом, открыла ящик, из кошелька отсчитала деньги, Остап взял, поблагодарил, положил Маше руку на плечо, хотел поцеловать руку. Но Маша попросила его не мешать:
– Осик, не отвлекай меня, иначе я потеряю счет картинкам.
Остап поднялся к себе, пересчитал деньги перед соседом. Тот тоже их усердно пересчитал, отдал расписку. Соседи обменялись рукопожатием и с улыбкой расстались. Остап радостно потер руки. Открыл папку. Там было несколько стопок документов, скрепленных нитками, и чеки. Но читать документы совсем не хотелось. Обладатель такого пакета стоимостью двадцать тысяч сложил все содержимое в пластиковый пакет и поставил его вниз шкафа. В пустую папку сложил пачки отпечатанных долларов. И с улыбкой отправился в ванну.
Утром он завтракал и все время улыбался.
– Джонни, ты так радуешься, милый, сценарий получается?
– Я рад, что ты мне на завтрак дала котлеты.
– Тогда я всегда буду давать, мог и раньше сказать.
– Мне раньше хватало омлета, а сейчас начинается жизнь, более напряженная жизнь.
– Ох, ты мой милый! Милый мой Джончик, – сказала жена и поцеловала его в щеку.
Раздался сигнал уазика, Остап взял куртку, пакет с обедом и радостно пошел в машину. В машине было весело. Все отдохнули в выходные и весело рассказывали анекдоты.
Начальник сдержал свое слово. Пришли две машины. На случай, ели одно потребуется наладка одной из них, то будет работать другая. Начальник ходил вдоль полотна дороги и внимательно следил за Остапом. Видно, что хотел что-то спросить. Но ему позвонили. Он долго говорил по телефону и быстро уехал. Работа в этот день шла успешно. Весь запас гравия и песка был уложен, утрамбован. И поэтому рабочие уехали раньше обычного времени.
Остап застал Наташу на прогулке, сказал, что сам себе все разогреет. Поел, собрал в рюкзак стопки журналов, сказал Наташе:
– Я пошел сдавать журналы в библиотеку Дома культуры, Нина Петровна просила.
Он проходил мимо калитки соседа, недалеко была Любовь Ивановна жена Анатолия, она остановила его с отверткой в руках и стала просить его открыть ей сарай:
– Сам уехал на неделю, велел не спеша складывать вещи, а у меня в сарае все мешки для этого. А ключа не могу найти, нигде нет. Та мне поможешь отверткой открыть замок?
– Конечно! Любовь Ивановна, будет сделано, – сказал Остап с видом героя. Он взял инструмент из рук женщины, и решительно шел к сараю. Соседка, видя это, сказала, что угостит его пирогами и ушла в дом. Герой только этого и ждал. Он снял рюкзак, поставил его у сарая, как ставил портфель Анатолий. Поэтому Остап повторил все его действия: приподнял зеленую бочку, достал пакетик с ключами, открыл сарай. Все осмотрел, но портфеля не было. В отчаянье сел на железный ящик, тот скрипнул, прогнулась его крышка. Мужчина встал с ящика, поднял крышку и увидел там портфель.
– Как это хорошо! – радовался Остап, – не зря я пошел в библиотеку. Она подождет.
Часть содержимого рюкзака отправилась в ящик, портфель со всем содержимым в нем, поместился в рюкзаке. Остап выглянул осторожно из сарая. Все было бы хорошо, но пошел дождь, о котором мечтала Нина Петровна. В это время Любовь Ивановна уже шла под зонтом и несла гостю куртку.
– Вот, она с капюшоном, и непромокаемая. Ты её надень, а назад не приноси. Это муж сорвал с Паниковского.
– Такая куртка с капюшоном, непромокаемая вам пригодится.
– Даже не говори про это. У нас их несколько. А хозяин дал указание все складывать, а лишнее сжечь. Пойдем, пирожки кушать.
– Нет, я немного подожду, пока дождь не кончится совсем. Кеды новые не хочу мочить. Вы пирожки принесите в мешочке.
– Правильно, обувь нужно беречь. Ты тогда уж сегодня не иди с рюкзаком туда, куда шел.
– Это верно. Спасибо.
Любовь Ивановна принесла пирожки в пакете, очень удивилась, когда сосед вручил ей ключ.
– А где он был?
– Он в щель у сарая попал. Я уронил отвертку, наклонился и увидал его.
– Вот, спасибо, угодил. Я и не заметила его там.
Она вошла в сарай, а Остап осторожно, чтобы не намочить кеды шел к себе домой.
Наташа этому не удивилась, она видела, как все было, и даже попросила пирожков.
– Ты к соседке ходил за пирожками, и забыл куда шел?
– Да, шел в библиотеку, но соседка просила помочь с замком. А после дождь пошел, как из ведра: кеды нужно беречь. Ты чай поставь. Я в ванну зайду.
Наташа ему что-то говорила, но он совсем плохо понимал её, она махнула рукой и ушла. Он зашел в ванну с рюкзаком. Открыл теплую воду. Открыл старый портфель, где были плотно уложены папки, перевязанные шпагатом. Остап взял с полочки ножницы для маникюра, перерезал шпагат на одной из папок, достал плоский синий матерчатый пакет. Видно, что это был рукав от плаща и или куртки. Он тоже был перевязан. Остап вспомнил, как при упоминании о рукавах сосед стал нервничать. Да но это не были «от жилетки рукава, и не дырка от бублика и мёртвого осла уши». Это был увесистый пакеты.
Звенела в ушах фраза: «Заграница нам поможет!»
И тоже ножницы для маникюра, перерезали шпагат. У Остапа дрожали руки. Все- таки деньги всегда несут определенную энергетику. Да, в синем пакете лежали доллары. Настоящие доллары. Почему хозяин их не обменял, было не понятно. Возможно, это была взятка от кого-то, помеченная специальным методом. Или хозяин, будучи трусом, боялся сам обменять их на рубли. Или, может, он дожидался более выгодного курса. Он трепетно стал открывать другие папки. Только в одной из них был другой рукав от плаща, и был меньше прежнего. В ушах фразы: «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!», «Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?»
Кровь стучала в виски. Он достал свои фальшивые доллары из потаенного места. Уже на глаз было видно, что их раза в три было меньше, чем настоящих долларов в пакетах.
«Кто думал, что их будет больше!» – удивился Остап, – жаль, что купюры свыше ста долларов не разрешены к вывозу в США, быстрее бы было их пересчитывать и все вошло бы в один рукав.
Разложил фальшивые доллары в синие рукава так, что между ними положил обрезки бумаг, затем все сложил в папки. Снова все в портфель. Он остался доволен своей шалостью с печатанием денег. Теперь нужно отнести незаметно портфель на место. Это уже не так важно. Можно попросить Паниковского. Или дождаться, когда соседка его позовет помочь в чем-либо.
Не ясно было ничего. Остап сложил две трети настоящих денег в рюкзак. Треть завернул в рубашку, и запихал под ванну. Он знал, что завтра скажется больным, поедет в город и все обменяет у менял. Пусть с потерей, но обменяет. «Не было ни гроша, да вдруг алтын!»
– Ничего, себе алтын! – сказал он, и увидел, что вода была почти доверху. Выпустил часть воды, быстро разделся, лег полностью в воду, добавил горячей воды и долго лежал, наслаждаясь теплом и это было кстати: мелкая дрожь стала выходить из него от напряжения и неожиданности, он запел:
У каждого мгновенья свой резон,
Свои колокола, своя отметина,
Мгновенья раздают кому позор,
Кому бесславье, а кому бессмертие…
– Как прав был Роберт Рождественский, говоря эти слова. Спасибо, тебе, Роберт. Но дрожь еще не проходит.
– Ты что так долго? Неужели так промерз под дождем? – говорила жена.
– Это от перенапряжения на работе.
– Но ты говорил, что уже не толкали тачки.
– А то, как я надавил на начальника? Это мне много стоило: нервное напряжение было велико. Завтра ты выйдешь к уазику, скажешь, что я простыл, а сам завтра в город поеду. Там я знаю аптеку нужную.
– Что за аптека такая?
– По ароматным маслам. Запахами лечат нервы и душу.
– Слышала, Джонни. Я тебе список подготовлю, что купить, кроме этого.
– Все, куплю, милая. Принеси мне махровый халат.
Скоро довольный муж сидел в глубоком кресле. Жена подвинула ему журнальный столик. Поставила теплые пирожки, курильский чай, к которому они привыкли.
– Почему так много пирожков?
– Милый Джонни, я тоже теперь пеку сама. Я с капустой испекла, а у соседки были с фаршем из печенки и риса.
– У! я такие пирожки тоже люблю, Дай я тебя поцелую. Сегодня ночь будет жаркой, милая.
– Тогда, Джонни, я буду печь пирожки четыре раза в неделю. Я включу тебе телевизор, а сама пойду сыночка забирать.
Она ушла, Остап перенес рюкзак в дальнюю комнату, будущую детскую и пустовавшую, и снова сел в кресло, думая о том, что все расскажет все жене постепенно, когда уже документы на дом будут оформлены. А пока нужно обменять доллары в разных местах большого города.
Наташа принесла спящего ребенка со словами:
– Тяжелый уже, еле донесла.
– Скоро будем жить на первом этаже.
– Мечтать не вредно. Но я помню про обещание жаркой ночи.
– А томатный сок есть?
– Да. И помидоры тоже.
– Давай все, – сказал он тоном победителя. Жена это почувствовала, но решила не портить его боевого настроения.