Sub specie aeternitatis (с т. зр. вечности), конечно.
Буквально что-то вроде «догадки, сделанной осведомленным», т. е. не просто так – тык пальцем в небо, а тык с претензией – пальцем эксперта.
Имеется в виду Луна, метаморфически представленная здесь как один из мужчин, добивавшихся Земли в ее юности, т.е. на раннем этапе ее формирования. (Изд.)
И я в Аркадии родился.
Ведь он не первым увидел призрака, что часто упускается из виду не совсем добросовестными литературоведами!
Case study (англ.) – тип эмпирического научного исследования, концентрирующийся на одном-двух конкретных случаях/феноменах.
Строго говоря, в испанском, последнем, варианте термина И. П. С. дал слишком много «с», которое, как хорошо известно читателю, перед передними гласными, i в данном случае (falciva cimplicaciontec), произносится как русское шепелявое c или глухое английское th. Это объясняется тем, что И. П. С., не шепелявя в русском, любил этот фонетический эффект языка испанского, который, по легенде, введен был когда-то с подачи одного из кастильских королей. Король шепелявил, и ему стали подражать все его подданные. Произноси подданные все с нешепеляво в его присутствии, они постоянно указывали бы монарху на его речевой дефект, а чем бы это закончилось, кто его знает: или у короля мог развиться комплекс неполноценности, или вы сами могли впасть у него в немилость и вам предложили бы примерить пресловутый испанский сапожок. Так или иначе, поданные предпочли заменить свой свистящий с на монарший шипящий и легитимизировать это как черту королевского испанского. Заменив все s на с, даже последний, которому никакого переднего гласного не последует (falciva cimplicaciontec), И.П.С., по совести, – plus royaliste que le roi, т.е. более роялист, чем сам король, но мы уверены, что читатель, поняв (потому мы и объяснили), простит. (Изд.)
Не совсем точная (хотя ударно-ритмически и более корректная) цитата из Ломоносова: «Звездам числа нет, бездне дна». Первая цитата, конечно, из Лермонтова (чтобы не было путаницы: не из Суворова ли? Если даже и Суворов что-нибудь такое говорил, напечатано все-таки у Лермонтова, соответственно и атрибутируем). (Изд.)
Замечательно озвученный художественный образец нашего древнерусского умыкания невест можно найти в этнографической балетной музыке Стравинского – приходит на ум, конечно, «Весна…» [Весна священная – Изд.]
Выше мы сказали, что на данном этапе развития человеческого общества такие кросс-видовые пары допускаются лишь в сказках и прочих фантазиях, но кто знает, что будет дальше – сколько всего начиналось так же – с фантазий, а заканчивалось разрешительными решениями и постановлениями всех и всяческих законодательных собраний и наитрезвейшею и вполне себе осязаемой реальностью. Возьмите хоть подводные лодки Жюля Верна.
За объединение счастья и несчастья в одно сложное, составное понятие говорит и наша русская народная мудрость, признающая, например, что в некоторых ситуациях «не было бы счастья, да несчастье помогло», т.е. счастье и несчастье, выражаясь научно, находятся в дополнительной дистрибуции, которая характерна для феноменов системного характера, а система – сложное целое. Или, что еще важнее для обсуждаемой темы, наш русский фольклор характеризует отношения в семье или в межличностных отношениях, приближающихся к семейным, как флуктуирующий баланс между любовью и размолвками («милые бранятся – только тешатся») или даже откровенной жестокостью («любит как душу – трясет как грушу» или «…бьет как грушу»; первый вариант явно древнее: под грушей понимается дерево, которое можно трясти для получения плода-результата, в то время как во втором случае под грушей явно понимается спортивный – боксерский – снаряд, который бьют, но не трясут). Наконец, сложно-единость соотношения счастья и несчастья, диалектическая противоположность-неразъединимость положительного и отрицательного в отношениях семейного типа всегда озадачивала и потому у нас в народе союз мужа и жены ассоциируется с чем-то зловещим и инфернальным, выходящим за грань рационального, посюстороннего: «муж да жена – одна сатана».
Даже здесь автор вновь проявляет себя как подлинный ученый: он переосмысливает стертое в своей образности выражение, обновляя его за счет того, что Луна предстает не просто чем-то абстрактным, тусклым и потёмочным, а конкретным небесным телом – потому и капитализация. (Изд.)
До сих пор зарождение тавтологии относилось к появлению протофилософии и риторики, что в корне неверно! Современная логика вернулась к тавтологии как одной из допустимых и, более того, продуктивных форм своего языка и концептуального аппарата.
Позволим себе процитировать в собственном несовершенном переводе народную песню аборигенов тихоокеанского атолла Св. Агари. Всяк специалист найдет, верится, в этой незамысловатой песне что-то для себя. Филолог заметит, что поэтический язык песни этого, казалось бы, примитивного, затерянного в юго-восточном медвежьем углу Пасифика и до недавнего времени совершенно отрезанного от т.н. цивилизованного мира с его эстетическими революциями и эволюциями народа изобилует одной из техник, связываемых с высокоразвитыми поэтическими традициями, – анжамбеманами, в т.ч. даже внутрисловесными. Геолог не может не обратить внимание на то, что память поколений островитян донесла до наших дней воспоминания о некоем материке (Австралии? Ю. Америке?), с которого они прибыли на свой атолл, – в песне упоминаются типы ландшафта, которых отродясь не существовало на Св. Агари. Для антрополога интересна будет номенклатура явлений в мировоззрении племени: равнины, горы, реки и проч. соседствуют с древесными порами, что ясно указывает на важность этих последних для хозяйственной жизни на острове (из них островитяне, возможно переняв технику у туземных дятлов, добывают личинки, считающиеся на о-ве большим деликатесом). Впрочем, исследования жизни племени еще только начинаются, и нет сомнений, что много новых и любопытных открытий будет сделано в самое ближайшее время.
«Восход солнца» (нем. – Изд.).
Автор использует здесь свой излюбленный прием развертывания метафоры, сравнивая молодые образования, будущие планеты и планетоиды, Солнечной системы с детьми, которые, отбросив все свои игрушки, сбежались послушать сказку. Только безнадежно глухой к художественному слову не поддастся волшебству пера ИПС! (Изд.)
Наш осведомленный читатель, несомненно, сразу же вспомнит комичную историю открытия радиофона Большого Взрыва американскими физиками, впоследствии нобелевскими лауреатами, Пензиасом и Уилсоном, когда, пытаясь избавиться от «радиопомех», оказавшихся шумом рождения вселенной, те грешили на буквально все как источник помех – вплоть до помета поселившихся в их радиотелескопе голубей. Между прочим, из соображений восстановления исторической справедливости, упомянем, что двое наших сибиряков, Сидор Сидорыч Спиридонов и Спиридон Спиридоныч однофамилец нашего автора, независимо от П. и У., уже примерно на год раньше открыли тот же радиошум и поняли сразу, мгновенно и безошибочно, что к чему, не бросаясь чистить крышу и гонять голубей, но, будучи начисто лишенными тщеславия, не стали бегать извещать инстанции и тискать статейки в научные журналы, даже в районной газете узнали об открытии только задним числом (весной, после ледохода). – Они просто просидели всю зиму в тепло натопленной уютной избе, тянули себе чаек с вареньем и слушали, слушали, слушали вселенную, на тихий шепот которой время от времени накладывались лишь легкий треск можжевеловых веточек в топке да хруст раскусываемого первооткрывателями кускового сахару, закупленного загодя на зиму в местном сельпо. (Изд.)
ИПС, как всегда, увлекся – забыл. Вставляем ссылку за него: см. «Песнь о второй половине» в Книге перфекта. (Изд.)
Сложная мысль ИПС потребовала сложного словесного воплощения, что может вызвать затруднения у неподготовленного читателя. Таковому, сочувствуя, советуем перечитать предложение несколько раз. (Изд.)
Об интенциональности как составляющей в сидоровской поправке к закону Ньютона о силе и противодействии ей см. наше предисловие (предисловие издателя) выше. Обратим внимание читателя, как, казалось бы, далекий от практического применения закон блестяще использован его автором при диагностировании (пусть и post-mortem).
Произведение С. Холста, на которое здесь намекает ИПС, пока еще атрибутировать не удалось. (Изд.)
Книга, по воспоминаниям современников, ИПС написал на одном дыхании под звуки оратории Гайдна «Сотворение» в экспессе из Фаро в Лиссабон. (Изд.)