Один маленький мальчик раз простудился; где он промочил себе ноги – никто и понять не мог: погода стояла совсем сухая. Мать раздела его, уложила в постель и велела принести чайник, чтобы заварить бузинного чая – отличное потогонное! В это самое время в комнату вошёл славный, весёлый старичок, живший в верхнем этаже того же дома. Он был совсем одинок, не было у него ни жены, ни деток, а он так любил детей, умел рассказывать им такие чудесные сказки и истории, что просто чудо.
– Ну вот, выпьешь свой чай, а потом, может быть, услышишь сказку! – сказала мать.
– То-то вот, если бы знать какую-нибудь новенькую! – отвечал старичок, ласково кивая головой. – Но где же это наш мальчуган промочил себе ноги?
– Да, вот где? – сказала мать. – Никто и понять не может!
– А сказка будет? – спросил мальчик.
– Сначала мне нужно знать, глубока ли водосточная канавка в переулке, где ваше училище? Можешь ты мне сказать это?
– Как раз мне по голенище! – отвечал мальчик. – Но это в самом глубоком месте!
– Вот отчего у нас и мокрые ноги! – сказал старичок. – Теперь следовало бы рассказать тебе сказку, да ни одной новой не знаю!
– Вы сейчас же можете сочинить её! – сказал мальчик. – Мама говорит, что вы на что ни взглянете, до чего ни дотронетесь, из всего у вас выходит сказка или история.
– Да, но такие сказки и истории никуда не годятся. Настоящие, те приходят сами! Придут и постучатся мне в лоб: «Вот я!»
– А скоро какая-нибудь постучится? – спросил мальчик.
Мать засмеялась, засыпала в чайник бузинного чая и заварила.
– Ну расскажите же! Расскажите какую-нибудь!
– Да, вот если бы пришла сама! Но они важные, приходят только, когда им самим вздумается! Стой, – сказал он вдруг. – Вот она! Гляди на чайник!
Мальчик посмотрел; крышка чайника начала приподыматься, и из-под неё выглянули свежие беленькие цветочки бузины, затем выросли и длинные зелёные ветви. Они росли даже из носика чайника, и скоро перед мальчиком был целый куст; ветви тянулись к самой постели и раздвигали занавески. Как славно цвела и благоухала бузина! Из зелени её выглядывало ласковое лицо старушки, одетой в какое-то удивительное платье, зелёное, как листья бузины, и всё усеянное белыми цветочками. Сразу даже не разобрать было – платье ли это, или просто зелень и живые цветочки бузины.
– Что это за старушка? – спросил мальчик.
– Римляне и греки звали её Дриадой[1]! – сказал старичок. – Но для нас это слишком мудрёное имя, и в Новой слободке ей дали прозвище получше: Бузинная матушка. Смотри же на неё хорошенько да слушай, что я буду рассказывать!
Такой же точно большой, покрытый цветами куст рос в углу одного бедного дворика в Новой слободке. Под кустом сидели в послеобеденный час и грелись на солнышке старичок со старушкой: старый отставной матрос и его жена. Старички были богаты детьми, внуками и правнуками и скоро должны были отпраздновать свою золотую свадьбу, да только не помнили хорошенько дня и числа. Из зелени глядела на них Бузинная матушка, такая же славная и приветливая, как вот эта, и говорила: «Я-то знаю день вашей золотой свадьбы!» Но старики были заняты разговором – они вспоминали старину – и не слышали её.
– Да, помнишь, – сказал старый матрос, – как мы бегали и играли с тобой детьми! Вот тут, на этом самом дворе, мы сажали садик! Помнишь, втыкали в землю прутики и веточки?
– Да, да! – подхватила старушка. – Помню, помню! Мы усердно поливали эти веточки; одна из них была бузинная, пустила корни, ростки и вот как разрослась! Мы, старички, можем теперь сидеть в её тени!