– Ты должна была приехать два часа назад, – без приветствия выговаривает Крис мне в трубку. – У нас после одиннадцати аврал, я тебе сто раз говорила.
Она имеет право обижаться, у нас негласный закон выполнения своих обещаний, а я ее даже не предупредила.
У меня есть два часа, чтобы успеть в кальянную, где она работает. Заведение закрывается в два часа ночи, потом подруга поедет домой, в общежитие, а после полуночи туда постороннему даже со взяткой не пройти.
Универ выделил ей комнату и стипендию, как сироте, но на эту крохи даже тот же кальян не покурить. Она живет в общежитии, а квартиру, которая досталась ей от родителей, сдает. В общем, Крис умеет выживать.
– Я видела Влада, – сообщаю, рассматривая темный потолок машины и ночные огни за окном.
Кристина громко цокает на том конце провода.
– Он что, вернулся?
– Вчера. – Разглаживаю юбку у себя на коленях.
С тех пор, как он уехал, я запретила себе говорить о нем. Теперь я так мало знаю о его жизни, что он почти превратился в мираж. Манящий и недостижимый. Ускользающий от меня куда-то за пределы досягаемости, в ту жизнь, которая скоро совсем перестанет пересекаться с моей, и меня терзает кошмарное чувство потери, с которой я все никак не могу смириться.
– Ладно, я тебя жду. – Кладет Крис трубку, прощая мне то, что я ее почти кинула.
Мы с Крис познакомились в восьмом классе, когда она пришла к нам учиться. Над ней оформил опеку директор нашей школы. Ее родители были в разводе, но умерли один за другим в течение одного года, больше родных найти не смогли. В тринадцать эта история потрясла меня до такой степени, что родители подумывали отправить меня к психологу. Я неделю не могла есть и спать, примеряя на себя ситуацию нашей новенькой, пока остальные ее троллили. Я пожаловалась Андрею, и он дал в зубы одному придурку, который доставал Крис особенно сильно. Она и сама пару наших одноклассниц оттаскала за волосы, чем покорила мое воображение еще раз. Я предложила ей сесть со мной за одну парту, с тех пор мы неразлучны.
Я вижу ее худую фигуру у барной стойки, когда спускаюсь в подвальное помещение модной сети кальянных «Мята». У Крис черная униформа, темные волосы собраны в высокий хвост. Я, как и все остальные, считаю ее красивой и заметной. У нее слишком пухлые губы и слишком выразительные карие глаза, чтобы на нее можно было не обратить внимания. У нее в руке зажигалка, которой она постукивает по стойке, о чем-то переговариваясь с татуированным с ног до головы барменом.
Все диваны заняты, у стойки тоже толкотня, самый настоящий аврал. Суббота.
– Привет! – кричу ей в ухо, забираясь на единственный свободный стул, который Крис для меня придержала.
– Жди теперь, – пеняет мне. – У меня два заказа, – сказав это, она уходит в техническое помещение, хлопнув за собой дверью.
Заказываю себе кофе и прижимаю чашку к губам, листая ленту новостей в своих соцсетях. Лезу в сторис брата, как тупой сталкер.
Мне хочется взвыть.
Градского на его стримах нет. Только танцующая Стася светит подкачанным пупком. Куда Влад делся?! Уехал сразу после меня? Или опять с кем-нибудь кувыркается?
Кофе становится горьким от этой мысли. Я тусуюсь с братом не так часто, но в первый раз застала чей-то интим. Их вечеринки даже суперпьяными никогда не бывают, иначе Андрей никогда не взял бы меня туда с собой.
Но это же Градский! Ему все можно…
Мне было примерно двенадцать, когда я увидела его впервые. Где-то через год я познакомилась с Крис и просто до дыр стерла ей уши рассказами о нем.
Мой брат притащил к нам домой нового друга, с которым вместе учился на экономическом, и Влад покорил мое неокрепшее воображение с первого взгляда.
Высокий, красивый и непохожий на нас, на нашу семью или друзей. На нем была потертая косуха, рваные джинсы и потрепанные жизнью кеды, как у настоящего шалопая. Он был похож на бунтаря! В нашей семье так одеваться было не принято, отца бы хватил удар, если бы Андрей или я обрядились во что-то рваное. Только потом из разговора отца и брата я узнала, что Влад из очень обеспеченной семьи.
Да я язык проглотила, когда его увидела. Пялилась из-за угла, боялась высовываться. Он и не пытался заводить со мной разговоры, до пятнадцати я, кроме «привет», в его присутствии ничего сказать не могла. Краснела, шарахалась и запиралась в своей комнате.
– У меня перерыв пять минут. Пойдем покурим. – Крис кладет на стойку рядом со мной стопку меню.
Терпеть не могу ее привычку курить, а она терпеть не может, когда я ворочу нос.
На улице тепло, мимо снуют редкие прохожие и проезжает желтый «ламборгини». Синхронно провожаем его фары взглядом.
Кристина прислоняется спиной к стене и выпускает вверх облако едкого сигаретного дыма.
– Он тебя видел? – спрашивает у меня.
Закусив губу, рассматриваю матерные надписи на кирпичной стене.
– У него в глазах все плыло и двоилось, – говорю ей. – По-моему, он был пьяный.
– От тебя самой пахнет, – морщит она нос.
– Мы пили текилу.
– И он разрешил слизать с себя соль? – хихикает. – А ты намочила трусы?
– Дура, – тоже хихикаю, толкая ее в плечо.
– Тебе нужно носить запасные, когда Градский в городе, – заявляет авторитетно.
Крис видела его вживую не так много раз, но о нем она знает больше, чем о любом своем парне.
Мы опять глупо хихикаем, но, чтобы перейти к самому интересному, мне нужно собраться с духом.
Кристина не девственница, в отличие от меня. Она вообще два раза не думает, перед тем как что-нибудь сделать. Мой брат считает ее проблемной, и это бесячий снобизм. Она такая, какая есть: смелая!
– Я видела, как он занимается сексом, – вываливаю ей. – С какой-то рыжей телкой. Он даже штаны не снял!
Она давится сигаретным дымом и сипит, откашлявшись:
– Боже мой! Тебе теперь психоаналитик понадобится…
Кривовато улыбаюсь, опуская тот момент, где Влад сказал то же самое.
– Ну и как?
– Что как?
– Какой у него член? Сантиметров тридцать?
– Боже, заткнись… – прячу лицо в ладонях. – Я не видела…
– Ты что, глаза закрыла? – издевается она. – Такой шанс…
– Я видела его голую задницу.
Надеюсь, что у нашего разговора нет свидетелей, поэтому кручу головой по сторонам.
– Ну хоть что-то… – цокает.
Она вообще не понимает моих чувств. Крис, как и мой брат, ни разу в жизни не была ни в кого по-настоящему влюблена. Андрей ни одну свою девушку не приводил домой. Никогда. И Стасю в том числе. Я бы могла открыть ей глаза, ведь все это я уже сто раз видела.
Кристина тушит об урну сигарету, говоря:
– По-моему, тебе пора переходить на следующий уровень, а то так и умрешь девственницей.
– Это на какой? Преследование? – Пинаю кедом лежащий на асфальте пластиковый стакан.
– Ну, к активным действиям. Он же не экстрасенс. Ты только смотришь на него, и все…
– А он даже не смотрит.
Это больной вопрос. Очень больной!
– Ну так сделай что-нибудь, чтобы посмотрел, – машет в мою сторону рукой. – Как на красивую и сексуальную девушку, – добавляет со вздохом.
– И что ты предлагаешь? В любви ему признаться?
Больше всего на свете я боюсь того, что он надо мной посмеется. Он это умеет. Я никогда не смогу с ним флиртовать. Я боюсь этого так же, как в пятнадцать.
– У меня от дыма мозги слиплись, я не в состоянии сейчас думать. Что у тебя с концертом в следующую пятницу? Мне отпрашиваться?
– Да! – Порывисто обнимаю ее плечи. – Меня взяли!
Мы прощаемся, и я вызываю себе такси.
По дороге домой проверяю чат участников концерта, который закрывает учебный год в консерватории. Конкурс на мое место был пятнадцать человек. На концерте будет министр культуры и еще куча разного народа. У нас оркестр и…
Брынькает уведомление, и я опять проваливаюсь в соцсеть.
Зависаю на фотографии, на которой кто-то застал нас с Градским в тот момент, когда мы слизываем со своих рук соль. Сохраняю фото себе в галерею, а потом открываю и рассматриваю, увеличиваю…
Рассматриваю его лицо, обращенное ко мне. Ленивую усмешку на его строгих губах. И его прямой взгляд на моем лице.
Мои глаза закрыты, а его смотрят на меня.
Он пялился?
Сердце делает в груди рывок, в животе оседает холодок.
Следом прилетает еще одна фотография, где мы боремся за бутылку текилы.
Если бы я так отчаянно не прятала глаза, видела бы, что и тогда он на меня смотрел. Прямо, открыто и с прищуром.
Боже…
У меня что, галлюцинации?