Broken / Сломленный - читать онлайн

Часть I Тучи сгущаются. Глава 1

Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 1 марта 2006 года

Солнечные лучи освещали большую уютную гостиную в бежевых тонах. На подоконниках и столах стояли красивые вазы, наполненные ароматными, пышными букетами цветов. За небольшим столом друг напротив друга сидела пара. Мужчина и женщина, наслаждаясь завтраком, читают свежие новости. Внезапно идиллию утра нарушает громко хлопнувшая ручкой по стене дверь, в которую, как ураган, сметая всё на своём пути, ворвался маленький белокурый мальчик.

– Мамочка, ты не видела моего дракона? – кричит Скорпиус, подбегая к матери. Гермиона, отложив утреннюю газету, улыбнулась и посмотрела на сына.

– Посмотри в нашей с папой спальне, дорогой. Ты вчера так устал, что уснул на нашей кровати, и папе пришлось перенести тебя в детскую.

– Где твои манеры, Скорпиус? – строго спрашивает Драко, глядя на сына поверх газеты.

– Прости, папочка. Доброе утро! – смущаясь, краснеет малыш.

Драко улыбнулся сыну, подошёл к нему и, поцеловав в макушку, произнёс:

– Доброе утро, родной. Пойдём, найдём твоего дракона, – Драко подмигнул жене и увёл сына из гостиной.

Гермиона счастливо улыбнулась, глядя на сына и мужа: если бы ей кто-нибудь сказал восемь лет назад, что она будет замужем за Драко Малфоем и счастливо растить их сына, она бы назвала его как минимум сумасшедшим. Мысли девушки унеслись в прошлое, в Большой зал Хогвартса, куда она вернулась на последний курс после войны, которая всех их вымотала и оставила незаживающие шрамы.

Большой зал, Хогвартс, Шотландия, 1 сентября 1998 года

Гермиона осматривается по сторонам, замечая, какую огромную работу проделали преподаватели по восстановлению замка. Большой зал снова наполнен смехом и тихими разговорами, потолок отражает чистое ночное небо с россыпью сверкающих звёзд, шумят столовые приборы. Как будто не было ужасной битвы в этих стенах, не лежали тела павших товарищей и друзей на помосте, где сейчас сидят преподаватели и улыбаются, глядя на новых первогодок. Распределение только что завершилось, и первокурсники заняли места за столами своих факультетов. Гермиона переводит взгляд с одного стола на другой, отмечая, что учеников за ними стало намного меньше, чем обычно. Переведя взгляд на самый дальний, слизеринский, стол, она видит, что там ещё меньше людей. Оно и неудивительно, многие слизеринские семьи уехали из страны после или во время войны. Она их не винит, каждый защищал свою семью так, как мог. Взгляд проходится по ученикам, замечает Пэнси Паркинсон, что-то обсуждающую с Дафной Гринграсс, Теодора Нотта, разглядывающего потолок, пока Блейз Забини о чём-то увлечённо рассказывает.

Взгляд Гермионы идёт дальше и цепляется за белую макушку: глаза расширяются, а рот немного приоткрывается в удивлении. Нет, она не поражена, что Драко Малфой приехал в Хогвартс – это было его условием для того, чтобы не загреметь в Азкабан – она удивлена тем, в каком виде он предстал перед всеми.

Покрасневшие глаза, опухшие веки, под глазами иссиня-чёрные круги, будто он не спал с самой битвы. Его обычно уложенные и чистые волосы сейчас свисают патлами по бокам головы, губы потрескались, а руки, сжимающие кубок, дрожат. Гермиона хмурится и продолжает пристально разглядывать его. Мантия Малфоя выглядит запачканной, будто он лежал в ней на грязном пыльном полу, а потом просто встал и пришёл на пир, рубашка, на которой виднеются жирные пятна, застёгнута криво. Зрелище шокирует Гермиону, ведь она помнит, что Малфой в любой ситуации, всегда выглядит так, будто только что вышел из салона.

Директор МакГонагалл встаёт из-за стола и начинает произносить приветственную речь. Тут Малфой отрывает взгляд от кубка и начинает скользить вверх, отчего Гермиона поспешно переводит глаза на директора. Но слушать её речь у неё не получается: она хмурится и пытается понять причину того, почему Малфой, всегда одетый с иголочки, сейчас находится в таком плачевном состоянии.

Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 1 марта 2006 года

Гермиона снова смотрит в газету, пропускает колонку сплетен, переворачивает страницу и замирает. Небольшая заметка о пропаже семьи маглорождённых заставляет её покрыться холодным потом. Руки начинают мелко дрожать, и она перечитывает небольшой текст снова и снова:

«Вчера во вторник, 28 февраля 2006 года, на юге страны, в Уэймуте сообщили о пропаже семьи Дейлсов, которые держали рыбный магазинчик. Как утверждают знакомые семьи, Дейлсы были тихими приятными людьми, не склонными к внезапным путешествиям, поэтому, когда их пропажа была обнаружена, миссис Уилкинсон, постоянная посетительница магазина Дейлсов и по совместительству друг семьи, сразу же обратилась в местное отделение Аврората. Прибывшие на место авроры обыскали магазин и дом Дейлсов, однако они не обнаружили никаких следов борьбы, так же, как и следов того, что Дейлсы решили отправиться в незапланированное путешествие. Судя по всему, Дейлсы просто исчезли. Но может ли простая семья рыбаков просто взять и испариться или это дело рук конкурентов? А может, играет роль и то, что Дейлсы – маглорождённые? Наш корреспондент будет держать вас в курсе событий этой странной истории.»

Мозг Гермионы начинает подкидывать фрагменты из Пророка десятилетней давности. Именно с таких заметок в газете и началась война. Сперва стали пропадать маглорождённые, потом над их домами стали появляться Тёмные метки, а потом начался ад.

Стараясь не ударяться в панику, Гермиона начинает глубоко дышать. Глубокий вдох – раз, два, три – выдох. И ещё раз. После третьего раза Гермиона успокаивается. Надо обдумать это и обсудить с Гарри: он, как глава Аврората, должен знать больше об этом деле.

«Ты себя накручиваешь, Гермиона,» – произнесла она про себя. – «Волдеморт мёртв, все Пожиратели в Азкабане, многие получили поцелуй дементора: они не сбегут, он не воскреснет. Ты видела его труп, ты видела, как его сожгли на погребальном костре, а прах развеяли по ветру». Но сердце всё равно тревожно сжалось при мысли, что то безумие может повториться.

Гермиона вернулась мыслями к мужу и сыну. Скорпи, её светлый лучик, любимый сын – она сделает всё, чтобы защитить его. Но больше всего она опасалась за Драко, он очень тяжело пережил войну и долго избавлялся от её последствий, не сломается ли он снова, если его миру, его семье будет угрожать опасность? Решительно встав из-за стола, Гермиона направилась в спальню, куда ушли Драко и Скорпиус.

За дверью спальни слышался разговор взрослого и ребёнка. Гермиона остановилась за дверью, прислушиваясь к любимым голосам с лёгкой улыбкой на лице.

– Ну почему в Хогвартс можно только с одиннадцати лет? Это нечестно, – с обидой канючил Скорпиус, надув губы.

Гермиона ухмыльнулась: с тех пор, как сыну рассказали про Хогвартс, он каждый день доставал с этим всех вокруг.

– Скорп, – вздохнул Драко. – Эти правила были установлены тысячи лет назад, сомневаюсь, что ради тебя их поменяют.

– Но я уже могу колдовать! На прошлой неделе я заставил Живоглота взлететь в воздух, как будто он ничего не весит! – с восторгом возразил мальчик.

– Что-о-о ты сделал с моим котом, Скорпиус?! – Гермиона распахнула дверь.

– Ой, мамочке не нужно было об этом знать, – малыш спрятался за отца, который еле сдерживал смех.

– Скорпиус Гиперион Малфой! Что я говорила о том, чтобы держать магию под контролем, когда поблизости дети и животные? – строго произнесла Гермиона.

– Прости, мам, – начал Скорпиус, стыдливо опустив взгляд, но, не выдержав, он горделиво добавил. – Это был не какой-то случайный выброс магии, я сам заставил Глотика летать!

– Зря, – произнёс Драко и прижал кулак ко рту.

Гермиона не знала, сердиться ей на то, что её сын проворачивает такие вещи на её пожилом коте, или радоваться, что он научился контролировать стихийную магию, поэтому она застыла.

– Мамочка, ты не переживай – Глотику понравилось! И вообще, мы опаздываем к тёте Джинни: я уже собрал свой рюкзачок, буду ждать вас внизу! – выпалил Скорпиус и выбежал из комнаты под оглушительный смех своего отца.

– Это не смешно, Драко!

– Это очень смешно, – ответил Драко и подошёл к своей жене, притягивая её к себе. – Не переживай, Гермиона, твой кот пережил жизнь в башне с гриффиндорцами и войну: лёгкая левитация ему не повредит. К тому же, ты слышала Скорпа – Глотику понравилось, – сказал он, ухмыляясь.

– Я не знаю, радоваться мне, что Скорпи научился контролировать магию всего в пять лет, или переживать о том, что он отправит в полёт маленького Альбуса, если посчитает, что ему это понравится.

– Пф, не переживай. Поттеры очень живучие, как выяснилось, – фыркнул Драко.

– Драко!

– Пойдём, любовь моя, или ты хочешь опоздать на работу? – подначивал её Драко.

Гермиона округлила глаза: сегодня никак нельзя было опаздывать. Она побежала к двери, потянув за собой мужа.

– Сегодня встреча у Поттеров в восемь. Не забудь, я буду ждать тебя там, – затараторила Гермиона на ходу, оглядываясь через плечо.

– Да-да, я захвачу подарки для малышни. Не переживай, Грейнджер, – закатил глаза Драко.

– Не могу поверить, что ты до сих пор называешь меня Грейнджер, – улыбнулась Гермиона.

– Некоторые привычки не искоренить.

– Хорошо, что только некоторые, – Гермиона остановилась и поцеловала его, обняв за шею. – Я люблю тебя.

– Я знаю, – Драко уткнулся носом в её шею. – Ты не представляешь, насколько сильно я люблю тебя, Гермиона.

– МЫ ОПА-А-АЗДЫВАЕ-Е-ЕМ!!! – прокричал Скорпи из холла.

Все мрачные мысли ушли из головы. Если бы она тогда знала, что это станет началом конца.

Площадь Гриммо 12, дом Гарри Поттера, Лондон, Англия, 1 марта 2006 года

Вечеринка по случаю дня рождения Джеймса была в разгаре – дети играли на заднем дворе, где расставили небольшой шатёр. Территория была украшена фонариками, повсюду летали зачарованные снитчи, на столах были расположены закуски и питье. Скорпиус, как самый старший, взял на себя лидерство и пытался научить маленького Джеймса, которому исполнилось три года, летать на игрушечной метле, которая парила низко над землёй. Рядом с Лавандой сидела Джинни с малышом Альбусом на руках, который наблюдал за братом и смешно лепетал. Немного поодаль Джордж с Роном рассказывали Невиллу, Ханне и Полумне о новом изобретении для их магазинчика Всевозможных волшебных вредилок. Драко общался с Тео и Блейзом о новых поставках зелий для своей сети аптек.

Гермиона пыталась насладиться атмосферой праздника, но из головы не выходила утренняя статья в Пророке. Зайдя в дом, она направилась на кухню в поисках Гарри. Аврор обнаружился возле холодильника, доставая новую порцию сливочного пива. Бросив взгляд на подругу, он замешкался.

– Гермиона, всё в порядке?

Они столько лет провели бок о бок, что от Гарри невозможно было скрыть даже малейшие перемены в её настроении.

– Да, всё в порядке, Гарри. Просто…

– Просто что?

– Ты читал утренний Пророк?

– Ты о той заметке об исчезновении семьи рыбаков?

– Да, о ней.

Гарри, как всегда, понимал её с полуслова. Он немного нахмурил брови и отставил сливочное пиво на стол.

– Мы работаем над этим. Прошу, не надо волноваться: я уверен, что это происки конкурентов или что-то в этом роде.

– Ты точно уверен… – Гермиона не договорила.

– Абсолютно, – перебил её Гарри тоном, не терпящим возражений. – Он не вернётся, Гермиона. С ним покончено – это я могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью. Не зря же я тогда умер, – улыбнулся Гарри.

– Не говори так. Мне до сих пор снятся кошмары о том, как Хагрид несёт тебя на руках, – вздрогнула девушка.

– Прости, – Гарри подошёл к ней и крепко обнял подругу. – У меня всегда было паршивое чувство юмора – не то, что у Рона.

– У Рона ужасное чувство юмора, – улыбнулась она.

– Возможно, но оно помогало нам оставаться на плаву все те годы, согласись?

Гермиона уткнулась лбом в плечо Гарри.

– Ты прав. Просто не могу выкинуть ту статью из головы. В прошлый раз всё начиналось так же – таинственные исчезновения маглорождённых, а потом…

– Но теперь всё по-другому. Аврорат подготовлен как никогда, все Пожиратели сидят в Азкабане, а из Министерства вычистили всех крыс. Новая политика не терпит дискриминации, ты же знаешь.

– Да, знаю, – Гермиона подняла на друга глаза. – Но мне всё равно тревожно.

– Ты говорила об этом с Драко?

Гермиона закусила губу и нахмурила брови.

– Ещё нет, день был долгий. Да и, если честно, мне не хочется бередить старые раны: ты же знаешь, как ему было сложно после… после всего.

– Поговори с ним. Я уверен, он найдёт слова, чтобы тебя утешить, раз ты не доверяешь словам главного аврора, что всё действительно хорошо, – улыбнулся друг и тут же перевёл тему. – Как дела на работе? В Мунго всё в порядке?

Гермиона отошла к столу, открыла сливочное пиво и, пригубив напиток, ответила.

– Прекрасно! Сегодня провели испытания по противодействию Круцио. Очень успешно, – просияла девушка.

– Чёрт, да ты шутишь! – парень поражённо смотрел на неё.

– Нет, – весело ответила Гермиона. – Больше никаких пыток. Теперь можно защититься от Круцио, используя простую невербальную формулу: она снижает воздействие заклятия практически до нуля, остаётся лишь незначительное подёргивание в мышцах, но, как пыточное проклятье его уже точно нельзя будет использовать.

– Чёрт возьми, Гермиона, это надо отпраздновать! Ты невероятна! – восхитился Гарри, на что Гермиона покачала головой, сделав новый глоток из бутылки. – За мной стоит большая команда: целители, разрушители проклятий, нумерологи, специалисты по чарам и древним рунам, и, конечно, те, кто позволяет проводить испытания на себе. Эти люди – герои, я же просто мозг.

– Самый большой мозг во всём магическом и маггловском мире, – тепло улыбнулся парень.

– Гарри Поттер, если ты назовешь меня ярчайшей ведьмой своего столетия, я тебя ударю, клянусь Мерлином! – Гермиона отставила бутылку и замахнулась на друга.

– Достаёшь мою жену, Поттер? – Драко вошёл на кухню и весело уставился на поднятую руку Гермионы. – Врежь ему как следует, детка.

– Перестань, – Гермиона закатила глаза и подошла к мужу, который обнял её за талию и притянул к себе. – Я рассказала Гарри об успехах на работе.

– Неужели он снова восхвалял твой великий мозг? Как непозволительно, Поттер, – Драко округлил глаза, иронично приподняв бровь, и посмотрел на Гарри.

– Совсем немного, – улыбнулся аврор и покачал головой. – Просто не могу представить, за какие заслуги ты получил в жёны такую ведьму, Малфой.

– Я тоже, – Драко нежно посмотрел на Гермиону и поцеловал в лоб.

– Так, ну всё, пойдёмте праздновать, а то твоя жена нас живьём съест, если мы ещё раз не поздравим твоего сына с днём рождения!

Захватив сливочное пиво, компания направилась к шатру. Все уже расселись на небольших уютных диванчиках. Гермиона и Драко сели рядом с Тео и Блейзом на свободный диван.

– Моя любимая ведьма! – воскликнул Тео. Драко бросил в его сторону прищуренный взгляд. – Много жизней сегодня спасла?

– Всего лишь создала контрзаклятие для Круцио, – отсалютовала другу бутылкой Гермиона.

– Святые трусы Мерлина, Гермиона! Я знал, что ты сделаешь что-то великое, но я думал, это будет касаться домовых эльфов или прав флоббер-червей.

– С домовыми эльфами, увы, не получилось, – усмехнулась Гермиона.

– Зато в Мунго твои таланты очень даже пригодились, – отметил Блейз. – Мне главный целитель сегодня все уши прожужжал о том, какая ты великолепная и как им повезло, что у них есть я.

– Ты? А ты тут при чём? – повернулся Тео к Блейзу, взметнув брови.

– Если бы не я, она бы так и работала в жалком отделе Министерства и пробивала бесполезные законы в защиту прав домовых эльфов, – с иронией ответил мулат, подмигнув Гермионе.

– Они были не бесполезные, Блейз! Просто не все эльфы готовы менять многовековые устои, заложенные в них с младенчества, – важно ответила Гермиона. – Я уверена, что через несколько поколений мы навсегда избавимся от этого ужасного рабовладельческого строя…

Трое молодых людей переглянулись и закатили глаза, зная, что Гермионе только дай повод поговорить про её любимых эльфов.

– Да-да, Гермиона, несчастные эльфы, – произнёс Тео и повернулся к Блейзу. – Но ты так и не сказал, Забини, почему именно ты виноват в том, что она сейчас не препарирует бедных эльфов.

– Я не препарирую… – возмущённо начала Гермиона, но была перебита.

– Это я ей посоветовал бросить заниматься ерундой и делать по-настоящему важные вещи, вот и всё. В Мунго открывалось отделение исследования проклятий и создания контрзаклятий, поэтому я как заместитель главного целителя предложил поставить на пост главы этого отдела Гермиону.

– А мне ты об этом не говорила! – возмущённо повернулся Тео к Гермионе.

– Ты как раз пустился во все тяжкие в то время, – ответила Гермиона.

– Эй, я исследовал мир!

– Бухать и трахать красоток – это не исследовать мир, Нотт, – с сарказмом отметил Малфой.

– Но я бухал и трахал красоток во всех городах, в которых бывал! Это и означает исследовать мир, Малфой, – Тео сказал так, будто это должно было быть понятно и пятилетнему, на что Драко закатил глаза. – Я погружался в культуру, так сказать.

– Твои метафоры ужасны, Тео, – проговорила Гермиона, поднимая брови.

– Но тебе они нравятся, – он улыбнулся.

– Это чертовски невероятно, но так и есть, – весело повернулась к нему Гермиона, и они чокнулись бутылками.

Драко крепче обнял жену и погрузился лицом в её волосы, наслаждаясь её близостью и ароматом тела. Всё было так хорошо, что ему было даже страшно. После стольких лет страха и ужаса, преследовавших его, ему было трудно поверить, что сейчас всё наконец-то наладилось. Не только у него, но и у всех его близких людей.

Гермиона после нескольких лет безуспешных попыток отстоять права эльфов, перешла на работу в больницу Святого Мунго, где добилась невероятных успехов, не сравнимых с её успехами в Министерстве. Блейз после восьмого курса, где он на пару с Гермионой помогал мадам Помфри в лазарете, тоже смог добиться хорошего местечка и уважения, дослужившись до должности заместителя главного целителя. Тео… Ну, Тео всегда был немного ветреный и не нацеленный на достижение чего бы то ни было, поэтому после нескольких лет устраивания диких тусовок в своём особняке, он решил повидать мир. Нотт объездил, наверное, все страны, побывал в самых отдаленных уголках магического мира и, вернувшись, осел в поместье, проживать беззаботную жизнь богатого наследника древнего рода.

Сам Драко был счастлив заниматься тем, что ему действительно нравилось. У него была сеть аптек по всей магической Британии, он разрабатывал новые зелья, улучшал старые и добывал самые лучшие ингредиенты. Но самое главное – у него была прекрасная любящая жена и восхитительный маленький сын, о таком он не мог и мечтать. Не хотелось вспоминать годы после войны: он всегда старался прятать эти воспоминания за стенами окклюменции, но иногда они всё же пробивались.

Хогвартс, Шотландия, октябрь 1998 года

– Малфой?

Голос раздавался сквозь пелену, голова нещадно кружилась, в висках стучали барабаны. Он почувствовал что-то мокрое возле щеки и на брюках. Попытавшись открыть глаза, он застонал от слишком яркого для него света, исходящего из палочки.

– Мерлин, Малфой, ты можешь подняться?

Очевидно, спрашивать в порядке ли он, не было смысла. Обладатель смутно знакомого голоса потянул его за плечи и заставил сесть. Облокотившись о стену, Драко открыл глаза и невнятно простонал.

– Убери чёрт… чёртов свет.

Свет тут же стал более приглушённым, и Драко смог увидеть, кто его побеспокоил.

– Блять… – вздохнул он, из его рта вырвались пары перегара, заставив нарушителя его спокойного сна отшатнуться. – Съебись отсюда, Гренж… Греж… Блять, просто съебись, – так и не смог выговорить Малфой.

– Ты серьёзно думаешь, что я оставлю ученика лежать в собственной рвоте посреди холодного коридора? – о луже под брюками она умолчала, посчитав, что его достоинство и так опустилось ниже некуда.

Драко опустил взгляд вниз и увидел, что лежал в луже собственной блевотины. Лучше бы он захлебнулся.

– Похуй.

– Ладно, если ты сам не хочешь идти, мне придётся тебя отлевитировать в Больничное крыло. Не дёргайся.

Гермиона наставила на него палочку и уже собиралась произнести заклинание, как Драко резко рванул вперёд и отбросил её руку с палочкой. Ну, так ему показалось. На самом деле всё, что он смог сделать – это снова упасть в лужу под ним.

– Мерлин, Малфой, – пробормотала Гермиона, затем навела на него палочку, оглушила и, подняв в воздух, понесла безжизненное, смердящее алкоголем, блевотиной и мочой тело молодого наследника чистокровного рода в Больничное крыло.

Положив на кровать тело Малфоя в отключке, Гермиона позвала Блейза.

– Блять, Малфой, – воскликнул Блейз, увидев, кого притащила Грейнджер. – Снова нажрался. Я же предупреждал всех, чтобы не смели таскать ему выпивку – и где он её только берёт.

– Он не может использовать для этого своих домовых эльфов? – спросила Гермиона, помогая Блейзу раздевать Малфоя и попутно накладывая на него Очищающие чары.

– Нет, – ответил Блейз. – Министерство запретило им общение с ним, пока он здесь.

– Значит, нужно прошерстить вашу гостиную на предмет контрабанды, —пробормотала Гермиона. Убирая остатки пятен с трусов лежащего на койке слизеринца.

– Может, это ваши ему продают пойло: деньги у него не все отобрали, к сожалению, – огрызнулся мулат, накладывая на однокурсника Диагностические чары и призывая склянки с зельями.

– Смеёшься? Кто из гриффиндорцев захочет иметь дела с Малфоем? – сказала Гермиона так, будто это само собой разумеющееся.

– Деньги не пахнут, Грейнджер, – отрезал Забини. – Даже для таких отбитых людей, как гриффиндорцы. Иди, дальше я сам.

Гермиона промолчала, устав что-то доказывать и к тому же зная, что у Забини всегда припасены контраргументы. Закончив помогать напарнику по лазарету, Гермиона пробормотала что-то о дежурстве и пошла на дальнейший обход: обязанности старосты никто не отменял, к тому же было бы ужасно неловко увидеть взгляд Драко, когда он очнётся – всё-таки он не привык, что его в таком состоянии видят люди, особенно такие, как она.

Забини, закончив проводить диагностику, убедился, что, кроме сильнейшего алкогольного отравления, у его друга не было никаких травм, и начал вливать ему в глотку зелья, одно за другим. После он облачил его в больничную пижаму с помощью магии и произнёс: «Реннервейт». Малфой открыл глаза, проморгался, сел в кровати, оглядел помещение и уставился на мулата.

– Какого хуя, Забини?

– Какого хуя? – злобно ответил тот. – Такого, что ты опять нажрался, валялся в своей моче и блевотине, а Грейнджер по доброте душевной тебя принесла сюда, придурок.

Блейз никогда не пытался смягчить свои слова и резал правду-матку. Драко сглотнул и уставился на Блейза.

– Грейнджер?

– Блять, у тебя мозги вообще есть, или они пропитались алкоголем настолько, что ты разучился соображать? – продолжал злиться однокурсник. – Где ты достал бухло?

Малфой не ответил, отвернувшись от Забини. Чувствовал он себя паршиво. Во рту пересохло и был неприятный привкус, в голове стучало, в горле ощущались рвотные позывы, но, очевидно, блевать было нечем: всё осталось на полу в холодном коридоре седьмого этажа, где его и нашла староста школы.

– Клянусь, если я ещё раз увижу тебя в таком состоянии, я лично придушу тебя, – продолжал бушевать слизеринец, попутно призывая ведро, графин с водой и стакан. – Пей!

Забини протянул ему стакан с водой, влив в него голубоватое зелье.

– Отъебись, – без эмоций ответил Малфой.

– Я не отъебусь, а въебу тебе, если ты сейчас же не выпьешь, Малфой.

Густая ярость разлилась по венам Драко, и он резко повернулся к однокурснику, вырвал из рук стакан и бросил его в стену.

– Я СКАЗАЛ ОТЪЕБИСЬ! – проорал он.

– А Я СКАЗАЛ ПЕЙ! – заорал в ответ Забини, налил новый стакан, добавил зелье, снова протянул его Малфою и злобно уставился на него. – Как ты меня, блять, заебал – бедный страдающий Малфой, такой несчастный и одинокий, никому не нужный богатенький придурок. Что я, блять, скажу Нарциссе, если ты всё-таки исполнишь свой план и захлебнёшься в собственной рвоте? Себя не жалеешь, так хоть мать пожалей, она тебя, идиота, любит!

Малфой уставился на него, не зная, что сказать. Ему стало в тысячу раз паршивее от этих слов. Он сглотнул и, взяв стакан из рук Забини, осушил его тремя большими глотками. Поставив стакан на тумбочку у кровати, Драко уставился на свои руки. Забини тяжело вздохнул и налил ещё воды в стакан, но в этот раз не добавил никаких зелий.

– Малфой, – начал он.

– Не надо, – произнёс Драко.

– Нет, надо! Кто же ещё тебе голову на место поставит. Какого хера ты творишь? Тебе что, проблем было мало, решил себя доконать?

– Ты не понимаешь…

– Да ладно, блять, всё я понимаю. Только не понимаю твоего решения валяться в собственной блевоте и моче посреди школы.

– Прекращай.

– Не прекращу! Не прекращу, пока ты не пообещаешь, что перестанешь гробить себя. Ещё раз, где ты берёшь это пойло?

– Какая разница?

– Такая, что я этому бутлегеру руки повырываю.

– Я не просил тебя кудахтать надо мной, как курица-наседка, – прорычал Малфой.

– Да мне похер, что ты там меня не просил. Меня просила Нарцисса, а уж ей лишние нервы точно ни к чему после всего пережитого, – злобно прошипел Забини. Немного помолчав, он продолжил уже более спокойно, разглядывая лицо своего друга. – Слушай, Драко, тебе нужна помощь.

– Нихуя мне не нужно, – моментально ощетинился тот.

– Нет, нужна! – надавил слизеринец. – Нужна! И первый шаг к твоему выздоровлению – это понять, что тебе нужен специалист, чтобы справиться с зависимостью.

– У меня нет никакой зависимости.

– И поэтому ты набираешься до отключки каждый чёртов день?

Драко промолчал, сам понимая, что это уже перебор. То, что начиналось просто как способ немного приглушить боль, стыд и душевные терзания, закончилось вот этим. Он жалок. Его самого от себя тошнит, но ничего с этим поделать Драко не мог: он понимал, что подсел на алкогольную иглу, стал алкоголиком – тем, кого он всегда презирал за слабость, и всё же, вот он здесь.

Слабый. Беспомощный. Ничтожный. Жалкий. Трус.

Понимает, что не может справиться со всеми чувствами, что на него навалились, и избрал самый лёгкий путь.

Слабак. Ничтожество.

Его грызло чувство вины и стыда за всё, что он совершил, и он нашёл решение – утопить себя в алкоголе. Вот только принесло ли это облегчение? Чёрт возьми, конечно нет. Стало ещё хуже. Помимо остального теперь он ещё и презирал себя. Он не заслужил такого друга, как Забини или Нотт, которые вечно вытаскивали его из алкогольной комы, отпаивали антипохмельными зельями и прикрывали перед учителями и Нарциссой. А теперь ещё и Грейнджер, которая застала его в таком состоянии. Как же стыдно, пиздец. И перед ней, и перед собой. Драко понимал, что нужно с этим что-то делать, но не мог решиться сделать первый шаг, и именно это предложил ему Блейз.

– Слушай, Драко, у меня есть контакт в Мунго. Он не будет трепаться, просто дай ему помочь тебе, ладно?

– Что за контакт? – промолвил Драко еле слышно.

– Это целитель разума – он многим из наших помог пережить все ужасы, что с ними случились. Я уверен, он сможет тебе помочь, просто позволь ему, Драко.

– Ладно, – помолчав, ответил Малфой.

Забини облегчённо выдохнул. Он положил руку Драко на плечо.

– Хорошо. Хорошо. Это верное решение, поверь. Мы поможем тебе, друг.

Слёзы навернулись Драко на глаза, он кивнул и, отвернувшись от Блейза, лёг на подушку, крепко зажмурившись. Он не заслужил таких друзей.

Глава 2

Больница Святого Мунго, Лондон, Англия, 2 апреля 2006 года

Гермиона подписала бумаги для регистрации и ввода в обиход нового контрзаклятия, которое будут преподавать ученикам шестого и седьмого курсов Хогвартса, а также напечатают в Пророке для информирования населения, и передала их своей помощнице. Луиза была очень весёлой, красивой и молодой ведьмой, которая исправно выполняла свои обязанности. Самый главный её плюс был в том, что она не поддавалась на чары Забини, когда тот неизменно флиртовал с ней, приходя к Гермионе по рабочим вопросам.

– Лу, отправь это совой в Министерство – нам нужен ответ как можно скорее, чтобы начать новые исследования.

– Конечно, миссис Малфой, – улыбнулась девушка. – Мистер Забини заходил, но я велела вас не беспокоить.

– Он не говорил, по какому вопросу?

– Что-то о вечеринке Героев Войны.

– Снова пытался тебя склеить? – усмехнулась миссис Малфой.

– Как всегда, – сухо ответила Луиза. – Но я крепкий орешек, вы же знаете.

– Знаю и ценю это. Подготовь отчёт разрушителей заклятий касаемо тестов Авады, пожалуйста.

– Считайте, что они уже на вашем столе, – мило улыбнулась ведьмочка.

Гермиона вышла из приёмной и направилась к кабинету заместителя главного целителя. Проходя мимо психиатрического отделения, Гермиона задумалась о родителях Невилла: она не теряла надежды помочь своему старому товарищу. Как и Драко, который страдал судорогами после пыток своей безумной тётушки Беллы. Если она смогла создать контрзаклятие против Круцио, то, возможно, сможет найти методику борьбы с его последствиями. Именно исходя из желания помочь мужу и начались её исследования.

Драко мучился от сильнейших судорог после ночных кошмаров. Ему удавалось скрывать это от неё на протяжении нескольких лет, пока однажды он не забыл наложить Оглохни на Гермиону во время сна. Она тогда проснулась оттого, что он сильно кричал, а всё его тело сковывали сильнейшие спазмы, от которых его позвоночник выгибался дугой. Впервые увидев эту картину, Гермиона запаниковала: она попыталась разбудить Драко, но тот не слышал её, пребывая в темнице своего разума. Пришлось наложить на него Остолбеней, чтобы он смог расслабить мышцы. После того, как Гермиона его разбудила, он признался ей, что после одной особо жестокой пытки Беллатрисы появились не только кошмары, но и судороги. Это было после того, как троица сбежала из мэнора. Тогда Гермиона решила, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы найти лекарство от последствий этого ужасного проклятия. Пока что удалось найти только контрзаклятие, но это первый шаг на пути к пониманию и изучению Круцио.

Зайдя в кабинет Забини, она увидела, что мулат, нахмурившись, читает свежий выпуск Пророка, который она сегодня не успела прочесть за завтраком из-за Скорпи, который посчитал забавным поджечь свежие газеты, чтобы родители не отвлекались от его маленького величества, за что, конечно, получил нагоняй от неё и поощрение от Драко.

– Что-то серьёзное? – спросила Гермиона.

– Гермиона! Я не заметил, как ты вошла. Тут… – Забини замялся. Сердце Гермионы учащенно забилось. – В общем, сама почитай.

Взяв газету у друга и устроившись в кресле напротив его стола, Гермиона приступила к чтению.

«Кто похищает волшебников?

Сегодня ночью на востоке Англии, в деревне Кессингленд была обнаружена пропажа семьи Феррис, состоявшей из матери, отца и их троих детей, рождённых в послевоенной Британии. Бабушка семейства, прибывшая портключом из Алсмера (Голландия) обнаружила, что её родственники таинственным образом исчезли, при этом в доме были обнаружены следы борьбы. В частности, сломанные волшебные палочки мистера и миссис Феррис. В течение часа на место прибыли Авроры. Глава Аврората от комментариев отказался, сославшись на служебную тайну.

Что нам известно о семье Феррисов: мистер Феррис – волшебник-полукровка, работающий в пекарне; миссис Феррис – маглорождённая волшебница, домохозяйка. Семья Феррис недавно перебралась в Кессингленд из Лондона, решив, что для детей будет полезно жить ближе к природе. Имеет ли значение их происхождение или это только совпадение, что пока не было похищено ни одного чистокровного мага? Главный вопрос – кто и для чего похищает волшебников и как скоро мы снова увидим в нашем небе Тёмную Метку очередного тёмного колдуна? Наши корреспонденты доберутся до истины в этом деле, даже несмотря на молчание Министерства магии.»

Гермиона в шоке смотрела на газету, её мозг лихорадочно анализировал полученную информацию. Несмотря на недоверие к Пророку, вопросы они задавали правильные. Подняв глаза на Забини, она увидела его обеспокоенный взгляд.

– Нельзя, чтобы Драко это увидел, – промолвила она.

– Думаешь, легко будет от него скрыть газету, которая лежит на каждом углу магического мира? – выгнув одну бровь, сказал мулат.

Гермиона сглотнула.

– Я боюсь, Блейз, – прошептала она то, что гложило её месяц после прочтения первой статьи. – За него и за нас всех.

– Я знаю, Гермиона. Мы все за него переживаем, поверь. Нельзя, чтобы он увидел газету, – серьёзно произнёс Блейз.

– Что ты предлагаешь? Сжечь Пророк? – усмехнулась Гермиона.

Блейз хмыкнул.

– Не думаю, что это поможет скрыть от него информацию, а раз мы этого не можем, значит, сегодня встречаемся у Нотта.

– У Тео? Зачем?

– Нужно, чтобы он узнал это от нас, а не из газеты. Неизвестно, что может прийти в его дурацкую голову, – с неожиданной злостью произнёс Блейз.

– Он держится уже шесть лет, с тех пор, как узнал, что я беременна. Он не сорвётся.

– Гермиона, это Малфой. Он хоть и твой муж, но я знаю его дольше, чем ты. Нужно преподнести всё так, будто это ничего не значащая информация. Нужно уверить его в том, что Поттер знает, что происходит и преступники уже на мушке.

– Предлагаешь позвать Гарри?

– Утверждаю, что нужно его позвать.

– Хорошо, я свяжусь с ним, – Гермиона уже встала с кресла и направилась к двери, когда Блейз окликнул её.

– Грейнджер, ты просто так заходила?

– Вечеринка Героев, – на автомате произнесла девушка.

Блейз усмехнулся.

– Так вот как у вас, гриффиндорцев, называют те посиделки, что устраивает чета Поттеров?

– Вообще-то это был твой подкат к Лу, – Гермиона нахмурилась. – Прекращай флиртовать с моей помощницей.

– Чёрт, не думал, что она вообще обо всём тебе докладывает, – пробормотал Блейз, уставившись в бумаги, лежащие перед ним.

– Не сомневайся.

Гермиона вышла за дверь. Отправив Гарри Патронус, она попросила его сегодня прийти в поместье Ноттов, предварительно забрав её из больницы. Следующий Патронус был отправлен Драко с просьбой оставить Скорпи сегодня вечером с Нарциссой, которая приехала из Франции на месяц, и что они пойдут в гости к Тео. Он ничего не заподозрит: они частенько собирались у кого-то из друзей, передавая Скорпиуса бабушке, либо оставляя на попечение Джинни, которая была крёстной мамой Скорпи. Третий Патронус был отправлен Тео с просьбой принять их сегодня.

Офис компании Malfoy’s Potions, Лондон, Англия, 2 апреля 2006 года

Драко готовился к встрече с поставщиками: обычно, они проходили в шикарно обставленной комнате с камином в здании его фирмы. Такие посиделки были нужны, чтобы поддерживать общение, так сказать, встреча без галстуков в неформальной обстановке. Он не очень любил эти сборища, так как на них обычно выпивали отборный огневиски из подвалов мэнора, и ему приходилось находить тысячи отговорок, чтобы не выглядеть ханжой в глазах партнёров. Он не пил уже шесть лет.

Когда Гермиона сказала ему о своей беременности, Драко решил, что больше ни капли спиртного не попадёт в его организм. Новость о ребёнке стала одним из его воспоминаний для Патронуса. Его взгляд упал на колдографию его семьи в серебряной рамке на столе. Гермиона и Скорпиус радостно улыбались в камеру, тогда как Драко стоял за их спинами и с любовью смотрел на свою маленькую семью. Улыбка заиграла на его лице. В дверь постучал его секретарь.

– Входи.

– Мистер Малфой, утренняя корреспонденция, а также отчёты о поставках ингредиентов для Оборотного зелья, – входя в кабинет, произнёс молодой человек.

– Спасибо, Ферн, оставь на столе.

Ферн Хогинс был высоким молодым волшебником с тёмными курчавыми волосами и пронзительными синими глазами – по нему сохли все ведьмы в компании Малфоя. Как и по нему самому, на что, впрочем, ему было всё равно. Когда секретарь вышел за дверь, Драко начал разбирать бумаги: рекламные буклеты, предложения о сотрудничестве, письма от поставщиков.

Когда он разобрал почти всю корреспонденцию, он наткнулся на свежий номер Пророка.

– Что же, Скорпи, папочка всё равно почитает новости, – ухмыльнулся он и посмотрел на сына на фотографии.

Когда он развернул газету, ухмылка сошла с его лица, стоило только взгляду зацепиться за новость.

– Мистер Малфой, поставщики ожидают вас в круглой комнате, – в дверях кабинета появилась голова Ферна.

***

– Вы же понимаете, как сложно достать волос единорога, мистер Малфой, учитывая их повальное истребление во времена Второй Магической войны: нам приходится забираться всё дальше от Англии, чтобы достать их. Я полагаю, что цена в пятьдесят галлеонов за волос вполне оправдана, – пожилой полноватый джентльмен сидел в глубоком кресле напротив Малфоя, покачивая в руке бокал с огневиски.

– Да, вы правы в том, что в магической Британии популяция значительно поредела, но, с другой стороны, я слышал, что министр начал программу репопуляции этого вида волшебных существ. Полагаю, в ближайшие годы единорогов на территории Королевства станет в разы больше, соответственно, цена упадёт. Вы можете много заработать в ближайшие годы, если поднимете цену, либо очень много в последующие десять лет, если оставите цену на прежнем уровне, – ответил Малфой.

В разговор вступили ещё двое поставщиков, обсуждая политику Министерства, а Драко мыслями унёсся к газете, которую прочитал менее часа назад.

Похищения волшебников. И это уже второй случай. Драко помнил, как всё начиналось в прошлый раз. Похищенных маглов и волшебников приводили в мэнор и пытали – иногда ради забавы, иногда ради получения информации. Его тётушка не скупилась на Круцио: эта больная сука обожала устраивать жуткие представления. Весь замок утопал в крови невинных. Она умудрилась осквернить каждый зал мэнора. Драко до сих пор видит в кошмарах семью магглов, которых поймали Егери, за то, что их дочь была маглорождённой.

Тем утром Драко пришёл по зову тётки в малую гостиную: она хотела устроить праздник для племянника, показав ему, где настоящее место магловских отродий в их мире. Драко помнил непонимающие глаза маленькой девочки, которая в этом году должна была отправиться в Хогвартс. Она ещё даже не получила своего письма и не знала, что все странные вещи, происходившие с ней, были из-за того, что в ней текла магия. Малфой помнил её крики и просьбы не трогать отца и мать, когда Белла остервенело кидала одно Круцио за другим, а её бешеный смех отражался от стен гостиной. По окончании представления весь зал был усыпан кишками и разорванной плотью. На одежде Драко, в его волосах, во рту, были кровь и кусочки плоти незнакомых ему людей. Белла подвесила мать на люстре и методично выпускала ей кишки, пока малышка в ужасе лежала на полу, истерзанная после пыток. Напоследок Беллатриса кинула в девчонку Аваду: видимо, ей наскучило, что малышка ни на что не реагировала. За всё время представления на лице Драко не дрогнул ни один мускул, он всеми силами строил внутри своей головы стены и насильно задвигал за них то, что видел. Но когда тётка отпустила его, не увидев никакой реакции, и Драко вернулся в свою комнату, чтобы смыть с себя последствия развлечений Беллы, он не выдержал и начал кричать. Истерика била его, пока он остервенело смывал с себя ошмётки чужой плоти. Рыдая на кафельном полу душевой, его вырвало желчью. Руки и ноги тряслись так, что он не мог подняться. Он обессиленно лежал, захлёбываясь слезами неизвестно сколько времени, пока Тинки – его домовой эльф – не помогла ему добраться до кровати и не напоила зельем Сна без сновидений.

Драко насильно засунул эти воспоминания в самый дальний угол своего разума и уставился на стол. Бутылка огневиски ярко отражала блики от огня в камине, заманивая Драко в свои привлекательные янтарные сети. Он вспомнил ощущение, когда огневиски течёт, обжигая гортань, вниз по пищеводу и попадает в желудок, как голова становится лёгкой, а мышцы расслабляются. Все плохие мысли уходят, и как будто жить становится даже проще. Шумно сглотнув, Драко с трудом отвёл взгляд от бутылки.

– Мистер Малфой, отличная выпивка! – воскликнул кто-то из присутствующих мужчин.

– Да-да, это огневиски столетней выдержки из подвалов мэнора.

– Будем рады, если вы присоединитесь к нам, – сказал тощий человек с козлиной бородкой, указывая на свой стакан. Кажется, его звали Уоррен.

– Сегодня я пас, мистер Уоррен, много дел, – спокойно ответил Малфой.

Ему нужен глоток свежего воздуха, а не огневиски. Малфой открыл один из ящиков с воспоминаниями о Гермионе в своей голове, чтобы отвлечься.

Хогвартс, Шотландия, конец февраля 1999 года

Гермиона видела, как Драко быстрым шагом покидает Большой зал. Она хотела подняться и пойти за ним, но увидела, что Тео пошёл следом. Гермиона вопросительно взглянула на него, однако тот пожал плечами и улыбнулся, мол, всё хорошо, не переживай, ты же знаешь Малфоя. Гермиона успокоилась и повернулась обратно к Джинни.

Малфой перехватил её по дороге на урок магловедения. Он выглядел довольно спокойным, поэтому Гермиона не стала спрашивать его об инциденте, посчитав, что они с Тео, как обычно, поссорились, а затем сразу помирились. Гермиона села за одну парту с Драко: они уже давно сидели рядом на уроках и никто больше не кидал в их сторону косые взгляды.

Профессор рассказывала о магловских технологиях и, в частности, о радио. Гермиона с грустью вспомнила вечера в холодной палатке, когда они включали его, чтобы хоть немного разбавить напряжённую тишину. Она очень любила музыку. Она напоминала ей ещё и о родителях и тех светлых временах, когда они общались и всё было хорошо. Папа включал радио погромче и утягивал маму в танец. Гермиона частенько их заставала на кухне танцующих и целующихся как подростки со счастливыми улыбками на лицах. В те времена она присоединялась к ним, и они кружили по кухне все вместе, весело смеясь. Как жаль, что этого больше не повторится. В уголке глаза выступила слеза, и она быстро смахнула её, проглотив ком в горле.

– Всё хорошо? – прошептал Драко, заметив смену её настроения.

Грейнджер кивнула и показала глазами на профессора.

– Не отвлекайся, – шепнула она, и Драко легко ей улыбнулся краешком губ.

Когда урок завершился, Гермиона рванула на выход. Драко догнал её в коридоре и отвёл в сторону.

– Что произошло на уроке?

– Не бери в голову, просто воспоминания.

– Поделишься со мной?

Она не видела повода лгать Драко, поэтому честно рассказала ему о своих чувствах.

– Я так жалею, что в Хогвартсе не работает магловское радио: было бы прекрасно снова окунуться в ту атмосферу хотя бы ненадолго, – под конец произнесла она.

– Мы можем поехать на каникулы в магловский Лондон, и ты послушаешь радио, – предложил Малфой. – Как вариант.

– И ты готов пойти на это ради меня? – улыбнулась девушка. – Весь день находиться в обществе маглов?

– Брось, Грейнджер, – закатил глаза Малфой. – Они не такие страшные. Ради тебя я смогу потерпеть их пару часов.

Гермиона рассмеялась, а Драко улыбнулся – ему так нравился её смех. Он заправил локон волос ей за ухо, подхватил её сумку и закинул на своё плечо.

Главный штаб Авроров, Министерство магии, Лондон, Англия, 2 апреля 2006 года

Гарри смотрел на доску, к которой были прикреплены фотографии пропавших волшебников. Это стало делом первой важности. За последние годы, особенно когда отловили всех оставшихся на свободе Пожирателей смерти, преступность упала до рекордно минимального уровня, за счёт чего удалось набрать и обучить новобранцев в очень короткие сроки, а также улучшить программу подготовки и переподготовки авроров. Теперь отделы по всей стране были укомплектованы высококвалифицированными профессионалами, готовыми защищать и охранять покой граждан Британии.

Главный аврор пытался найти что-то общее между похищениями, но пока остановился на том, на что обратил внимание Пророк в своей последней статье – все похищенные были либо полукровками, либо маглорождёнными, и ни одного чистокровного. Ещё в каждой семье были дети. Смутное чувство тревоги подсказывало Гарри, что это тоже было важно, он пока не знал почему, но предпочитал доверять своей интуиции. Похищения происходили ночью, когда семьи были наиболее уязвимы, спали или собирались отходить ко сну.

Во втором случае похитители оставили улики: означало ли это то, что они были просто невнимательны или специально решили оставить их? Если они решили оставить улики, то для чего? Показать свою власть? В качестве насмешки над Авроратом, который за месяц не нашёл ни единого следа преступников?

Гарри отмечал волшебной палочкой на доске все связи, которые удалось обнаружить, когда в помещение ворвалась серебристая выдра. Гермиона. Получив сообщение от подруги, Поттер посмотрел на часы – у него оставалось ещё сорок минут до встречи с ней, и он решил пойти в архив, заказать подборку дел, связанных с тёмными ритуалами, проводимыми над не чистокровными волшебниками и детьми. Почему-то это казалось исключительно важным.

***

– Гермиона? – Поттер вошёл в кабинет волшебницы. Он любил её кабинет: он был просторнее и гораздо светлее его мрачного логова в Аврорате, заставленного шкафами с папками. Бежевые оттенки, светлое дерево и много зелени, у стены справа располагался зелёный бархатный диван. Гарри ещё шутил, что Малфой привил ей любовь к слизеринскому зелёному, на что она краснела и отвечала, что ей всегда нравился этот цвет.

– Гарри! Привет! Прости, что так сумбурно позвала тебя, но это важно. Дело касается Драко.

– Малфоя? – брови Гарри взлетели. – Что с ним?

– Нет, с ним всё в порядке. Я не так выразилась, – Гермиона нервно закусила губу и предложила другу сесть на тот самый диван. – Просто эти статьи в Пророке нагнетают жуткую атмосферу, ты же понимаешь. Драко… он… Может…

– Я понимаю, – Поттер нахмурил брови.

Он хорошо помнил те времена, когда Малфой пытался справиться со своими демонами с помощью алкоголя. Безуспешно. И долго. Как только они с Гермионой сошлись, Малфой перестал пить, однако любая плохая новость о непойманных Пожирателях бередила старые раны, и он уходил в длительный запой, который заканчивался алкогольной комой. Гермиона была в эти периоды вне себя от горя – не помогало ничего: ни посещения целителя разума, ни заклятия, которые Малфой научился с лёгкостью снимать с себя. Он начинал безумно паниковать и бояться, что Пожиратели что-то сделают с Гермионой. Лишь когда последний из них оказался в Азкабане, Драко смог спокойно выдохнуть, а уж после беременности Гермионы и вовсе перестал прикасаться к спиртному. Поттер понимал, что новости о пропажах маглорождённых начнут крутить в голове Малфоя страшные навязчивые мысли. – Ты хочешь, чтобы я его успокоил? Сказал, что мы близки к поимке?

– Именно, – выдохнула Гермиона. – Прошу, убеди его, что всё хорошо, что вы со дня на день поймаете этих ублюдков. Мы с Блейзом сможем его отвлечь, главное – успокоить его сейчас, пока он не натворил глупостей.

– Конечно. Для тебя всё что угодно, Гермиона, – тепло улыбнулся Поттер подруге.

– Спасибо, Гарри, я так тебе благодарна за всё. За поддержку и за то, что не заводишь «серьёзных разговоров» о моих отношениях.

– Я не Молли, и пока ты в безопасности и тебе ничего не грозит с его стороны, я буду поддерживать тебя, а значит и его, и не лезть в ваши отношения с «серьёзными разговорами», – просто сказал аврор.

– Спасибо, – ещё раз произнесла Грейнджер. – Как на самом деле обстоят дела?

– Ну, не очень хорошо. У нас нет ни единой зацепки, они появляются из ниоткуда и исчезают в неизвестном направлении. Не оставляют улик. Нет ни одного свидетеля. Дело кажется безнадёжным, но мы ищем, Гермиона. Сейчас Аврорат не тот, что при Волдеморте. Мы их поймаем, рано или поздно.

– Лучше бы рано, – еле слышно произнесла Гермиона.

– Я запросил в архиве дела, связанные с похищениями маглорождённых, а также о тёмных ритуалах. Было бы неплохо порыться в библиотеке мэнора.

– Конечно! Без вопросов, Гарри, я постараюсь найти нужную информацию.

– Спасибо.

– В любое время, – в глазах Гермионы плескалось отчаяние. Она не хотела повторения тех ужасных эпизодов с Драко, а ещё сильное чувство тревоги за похищенных не давало ей отбросить все мысли и заниматься работой. – Пошли, Тео нас уже ждёт.

Особняк Ноттов, Хэмпшир, Англия, 2 апреля 2006 года

Не успели Гарри и Гермиона выйти из камина, как Тео тут же накинулся на них с объятиями.

– Моя любимая ведьма! – Тео заключил её в крепкие объятия и поцеловал в щёку, чего он никогда не осмеливался делать при её муже. Сияющая улыбка не сходила с его лица. – Ты не представляешь, как сильно я рад тебя видеть в своей обители. Тебе нужно заходить ко мне почаще: знаешь, без тебя тут пусто.

– Кхм, – прочистил горло Гарри.

– О, великий спаситель всего человечества! Избранный герой, сам Гарри Поттер! – наигранно начал восклицать Тео, не выпуская Гермиону из крепких рук.

– Теодор, – коротко кивнул в ответ Поттер. – Может, отпустишь уже другую спасительницу всего человечества, и пройдём в гостиную?

– Конечно, – широко улыбнулся Тео и начал вести за собой в гостиную Гермиону, руку которой не выпускал. Он всегда был очень тактильным по сравнению с Драко. За время общения с этими слизеринцами Гермиона привыкла к такому поведению её друга. – Типпи приготовила восхитительный ужин, присаживайся, любовь моя.

Тео подвёл Гермиону к дивану и сам сел рядом, Поттер уселся в кресло напротив. На столе появились бокалы и различные напитки.

– Тео, рада тебя видеть, – тепло улыбаясь, сказала Гермиона. Посмотрев на столик, она перевела взгляд на Тео. – Ты не мог бы убрать отсюда алкоголь?

Лицо Тео стало серьёзным.

– Драко…

– Нет, но это не будет лишним.

– Конечно, – Тео щёлкнул пальцами, и алкоголь заменился на чай и кофе. – Всё в порядке?

Гарри с Гермионой переглянулись и начали рассказ.

Блейз пришёл как раз к тому моменту, когда Гарри и Гермиона закончили вводить в курс дела Тео. Следом за ним через камин пришёл Драко. После недолгих приветствий все расселись за столом и принялись за ужин, который приготовил домовой эльф Нотта. Типпи была освобождена, но осталась работать у Тео. Как и в большинстве чистокровных семей она растила молодого наследника с младенчества и не смогла покинуть его. А учитывая, что отец Тео гнил в Азкабане, ей стало находиться в поместье намного проще, как и самому Теодору, у которого не было ни одного хорошего воспоминания о тиране-отце. Как и о матери, которая умерла при родах: о ней у Тео вообще не было воспоминаний, только её молчаливый портрет.

Покончив с едой, компания переместилась обратно на диваны. Драко сел рядом с Гермионой, Тео по другую сторону от неё, а Поттер с Блейзом разместились в креслах напротив. Мягкое потрескивание камина и приглушённый свет создавали расслабляющую атмосферу доверия. Гермиона укрылась своим любимым пушистым пледом, забравшись с ногами на диван. Светская беседа продолжалась примерно час, когда Тео кинул на Забини взгляд и спросил:

– Как продвигаются дела на работе, Блейз?

– О, ты знаешь, неплохо: пожинаю лавры успеха нашей подруги, – усмехнулся тот. – Она произвела настоящий фурор своим изобретением. Не расскажешь, над чем сейчас работаешь, Гермиона?

– Мы начали работу над контрзаклятием от Авады, – скромно произнесла она.

– Святой Салазар, Гермиона! Я опять всё узнаю последним! Когда ты изобретёшь его, ты должна мне первому рассказать об этом! Поклянись! – Тео с восхищением смотрел на рядом сидящую ведьму.

– Это только начало работы: вспомни, сколько лет ушло на разработку Антикруцио. Мы бились над этим пять лет. Не думаю, что Антиубивающее мы разработаем за меньший срок, – Гермиона хранила в тайне, что работает, в том числе и над последствиями Круцио – об этом знал только Блейз. Они обменялись взглядами.

– Я верю в тебя и твой огромный мозг, – воскликнул Нотт.

– Для моей жены нет ничего невозможного, верно, милая? – Драко нежно провёл по щеке Гермионы ладонью и поцеловал в кончик носа. Щёки Гермионы покраснели, и она ответила мужу любящим взглядом.

– Кхм, ну а ты, Поттер, как там дела на страже порядка? – перевёл тему Нотт. Гарри бросил взгляд на Драко и Гермиону и повернулся к Тео.

– Прекрасно, почти все преступники пойманы, – бодро ответил Гарри.

Гермиона заметила, что Драко напрягся. Это было неуловимо, и внешне он никак не поменялся, однако она знала его очень давно и уловила эти изменения. Челюсти немного сомкнулись, а правая рука сжалась в кулак, большой палец начал постукивать по бедру, сигнализируя о том, что её муж нервничал.

– А что насчёт тех похитителей? – спросил Драко скучающим тоном.

Гарри уверенно посмотрел ему в глаза и твёрдо ответил:

– Мы напали на их след в Ковентри, готовим облаву: уже отобраны лучшие бойцы Аврората. Поверь, эти ублюдки скоро будут сидеть в Азкабане, – Гермиона кинула взгляд на Драко и увидела, что он незаметно выдохнул. Гарри поступил умно, подкинув несколько деталей вместо размытых фраз.

– Отличная новость, – улыбнулся Драко краем губ.

– Уверен, Поттер справится, – заявил Блейз. – Всё-таки не первый год в Аврорате.

– И не первое дело, – заметил Тео.

– Как поживает Джиневра? – обратился Драко к главному аврору. Гермиона поняла, что буря позади, и благодарно посмотрела на Гарри.

– Дети её доконают, – усмехнулся Поттер и отпил из чашки чай. – Джеймс вовсю гоняет на метле по дому, а Альбус пытается угнаться за братом, хотя только недавно научился ползать. Джинни грозится загнать меня в декрет и вернуться в квиддич.

– Уверен, у неё получится: эта ведьма всегда своего добьётся, – усмехнулся Малфой.

– Тео, расскажи одну из своих замечательных историй. Насколько я помню, ты побывал в магической Японии, – обернулась к Теодору Гермиона.

Тео отпил чай и, поставив чашку на место, набрал воздуха в грудь. Сияющий Патронус-заяц пронёсся через всю гостиную и подскочил к Гарри: «Убийство в Марш-Бенхам, Беркшир – убит маглорождённый волшебник, семья похищена». Тишину, казалось, можно было резать ножом.

– Поттер? – Драко вскочил с дивана и сжал кулаки. – Убийство? Они раньше не убивали!

– Всё в порядке, Малфой, мы разберёмся. Успокойся, пожалуйста, – Гарри встал с кресла и направился к камину. – Помни, что они у нас на крючке.

Гермиона поднялась и обняла Драко за шею, заставив посмотреть в глаза.

– Милый, пойдём домой, Скорпи уже соскучился, наверное. Как и Нарцисса.

Драко посмотрел в её глаза, и морщина на его лбу начала разглаживаться, он обнял её за талию и уткнулся носом в шею. Вдохнув знакомый аромат, Драко попытался успокоиться. Чёрт, он не переживёт, если с ней что-то случится. Внутренности сжались от страха, и он крепче обнял Гермиону.

– Да, ты права, пойдём домой, – прошептал он.

Глава 3

Хогвартс, Шотландия, канун Рождества 1998 года

Это Рождество Гермиона отмечает в Хогвартсе. Родители остались в Австралии: после того, как с них сняли её Обливиэйт, их отношения разладились. Им тяжело было принять то, что их дочь стёрла себя из их жизни. Всё лето она пыталась наладить контакт с родителями, но отчуждённость и недоверие витали в воздухе, а когда Гермиона решила вернуться в Хогвартс и сообщила об этом родителям, то разругалась с ними в пух и прах. Родители девушки не понимали, зачем ей возвращаться в мир, который подверг её тяжёлым испытаниям, пыткам и заставил увидеть смерть дорогих людей, а Гермиона в свою очередь пыталась донести до них, что этот мир, несмотря на всё ужасное, что с ней произошло, принял её, она его часть и перестанет быть ею только в том случае, если у неё заберут магию.

Из-за её отъезда на всё лето её отношения с Роном тоже не задались. Всё так и закончилось на том поцелуе в Тайной комнате, а когда она вернулась в Лондон, Рон, как оказалось, нашёл утешение в объятиях другой ведьмы. Она не винила его, даже вздохнула с облегчением, узнав об этом. Всё-таки, размышляя о её с Роном отношениях, она не видела себя рядом с ним через пять-десять лет. Рон остался её другом, и за это она была ему благодарна.

В общей гостиной Башни старост было уютно: весело трещал огонь в камине, воздух наполнился ароматом хвои и имбирного печенья. Тео спустился по лестнице, ведущей в его спальню.

– Снова засунула свой нос в книгу, Грейнджер? Сегодня же праздник, расслабься.

– Я расслабляюсь, – улыбнулась Гермиона.

Теодор Нотт был неожиданной кандидатурой на роль второго старосты школы, но она признавала, что в нём есть все необходимые качества для этой позиции: умение разрешать конфликты, хорошая успеваемость, лидерские качества. А ещё, на удивление, он оказался вполне приятной компанией. Он без лишних слов всегда помогал ей с графиками дежурств: иногда, когда она болела, он отправлялся на них самостоятельно; никогда не отказывал в помощи с организацией праздников и всегда мог поднять Гермионе настроение. Они сразу нашли общий язык – с самого первого дня, когда Нотта объявили вторым главным старостой, он подошёл к ней в Большом зале, протянул руку и улыбнулся своей озорной улыбкой.

– Поработаем вместе, Грейнджер? – Гермиона, отойдя от первого шока, невольно улыбнулась, глядя на слизеринца, и тоже протянула руку.

– Поработаем, Нотт.

После рукопожатия он проводил её в Башню старост, извинился и пообещал, что займётся делами старостата завтра с самого утра, а пока ему нужно пообщаться со своими змеиными друзьями. Гермиона расшифровала это как тактичную попытку Тео дать ей немного освоиться на новом месте.

Признаться, она боялась, что на роль старосты могут поставить Малфоя, ведь он был вторым по успеваемости после неё, но, очевидно, Тёмная Метка, красовавшаяся на его предплечье и прошлые «заслуги» перечеркнули его возможность быть выдвинутым на эту роль.

Что ж… Ей же проще.

Когда Гермиона и Тео отправились на первое дежурство, она многое узнала о нём. Теодор был открытым и добродушным: он признался, что никогда не ладил с отцом и не поддерживал его взгляды. Показал ей шрамы, оставшиеся от пыток Кэрроу за то, что он отказывался мучить первогодок, а Гермиона показала ему свой шрам, оставшийся от Беллатрисы. Теодор с восхищением посмотрел на неё и сказал, что она самая сильная ведьма из всех, кого он встречал: не каждая сможет выдержать пытки чокнутой тётушки Драко, и при этом найти силы бороться дальше. А когда Гермиона рассказала о том, что они ограбили Гринготтс и улетели верхом на драконе, Теодор хохотал минут десять, отчего разбудил несколько портретов. Его восхищало то, как они смогли обмануть гоблинов, да ещё и выйти сухими из воды.

Вернувшись в гостиную, они проболтали до утра, поэтому были совершенно не в состоянии идти на уроки. Оба главных старосты проспали первый день занятий, за что получили нагоняй от МакГонагалл. Гермиона сгорала со стыда, а Тео наоборот посчитал это забавным.

Так Теодор Нотт стал неотъемлемой частью жизни Гермионы Грейнджер. Она делилась с ним своими печалями, а он, в свою очередь, всегда находил слова утешения. Он заменил ей Гарри и Рона, которые не стали возвращаться в школу, решив, что лучше начать обучение в Аврорате.

Из-за тесного общения с Ноттом Гермиона сблизилась и с Блейзом Забини, который часто тусовался в гостиной Башни старост вместе с другом. Сперва он был не очень разговорчив и сразу уходил, когда Гермиона заходила в Башню, но со временем он начал оставаться на всё более долгий срок в её присутствии и даже стал перебрасываться с ней фразами.

В один из вечеров Блейз поделился с Тео, что хочет стать целителем и проходит практику в лазарете под руководством мадам Помфри. Гермиона тоже загорелась этой идеей: ей ужасно не хватало знаний о целительной магии во время войны, и она была намерена исправить это упущение.

В начале октября Гермиона начала совместную с Забини практику в лазарете. Самым частым гостем Больничного крыла оказался Драко Малфой. Когда его принесли в первый раз, Гермиона сильно испугалась: он едва дышал, пульс был частый и неровный, кожа побелела до состояния мрамора; он не реагировал ни на звуки, ни на прикосновения. Мадам Помфри сразу определила, что это алкогольная кома. Сердце Гермионы сжалось от жалости – ей казалось абсолютно несправедливым, что человек, даже такой, как Малфой, смог пережить войну, жил в одном доме с самым ужасным Тёмным волшебником всех времён, был марионеткой этого монстра, но не может справиться с последствиями. Блейз тогда попросил её оставить его с ним наедине, когда первая помощь была оказана.

Ни Тео, ни Блейз никогда не обсуждали Малфоя в присутствии Грейнджер, и теперь она понимала почему. Она решила не вмешиваться: всё-таки каждый справляется по-своему, и не её вина, что Малфой решил избрать такой способ. У него есть друзья, которые вернут его мозг на место; кто она такая, чтобы он слушал её лекции о вреде алкоголя. К тому же после того случая, как она нашла его в коридоре и принесла в лазарет, он стал выглядеть намного лучше: одежда стала чистой и опрятной, синяки под глазами сменили цвет с чёрных на бледно-голубые, глаза больше не опухшие, а волосы пострижены и приведены в порядок. Очевидно, друзья смогли уговорить его покончить с пагубной привычкой.

– Слушай, Грейнджер, – Нотт остановился возле дивана и прервал ход её мыслей. – Почему бы тебе не пойти со мной на вечеринку?

– В логово слизеринцев? Ты серьёзно? – Гермиона скептически изогнула бровь.

– Там будет Забини и буду я – мы тебя в обиду не дадим, – улыбнулся Нотт.

– Вы-то не дадите, но не очень хочется подвергаться насмешкам в праздник, знаешь ли.

– Слушай, там будет не так много народу: я, Блейз, Малфой, Паркинсон и сёстры Гринграсс. Немного посидим, выпьем сливочного пива, сыграем в дурацкие игры. Пойдём, тебе нужно развлечься, – продолжал настаивать Нотт.

– Тео…

– Я же знаю, ты сейчас начнёшь себя накручивать насчёт родителей, а потом я полночи буду вытирать тебе слёзы. Тебе нужно развлечься, Гермиона.

Он называл её по-имени в исключительных случаях, и, видимо, это был как раз такой. У неё на лице было написано, что она вымотана мыслями о родителях, с которыми всю жизнь праздновала Рождество, а теперь они даже не хотели её видеть. Она подумала о том, что все эти полгода пыталась найти контакт с ними: с самого начала учёбы она каждый день писала им письма, присылала колдографии и выпуски Пророка, которые утверждали, что Британия восстанавливается от последствий войны, но их ответы всегда оставались сухими, а на последнее письмо они и вовсе не ответили. Решив, что от самобичевания и правда никакого толку не будет, Гермиона решительно отложила книгу и встала с кресла.

– Ты прав, к черту слёзы. Развесели меня, Теодор Нотт, – смело шагнула она к выходу.

В гостиной Слизерина было мрачновато по мнению Гермионы. Стены из гладкого чёрного камня отражали свет факелов, развешанных по всей гостиной, в окна пробивался тусклый свет из замёрзшего Чёрного озера, толстые ковры на каменном полу ещё могли бы создать некое ощущение уюта, если бы не огромный портрет Салазара Слизерина, презрительно смотревшего в её сторону, пока она шла в сопровождении Тео к небольшой компании слизеринцев, расположившихся возле камина на кожаных диванах.

– Прошу любить и жаловать – главная староста школы и Героиня Войны Гермиона Грейнджер, – пафосно представил её Нотт своим однокурсникам.

Пэнси вытаращила глаза и презрительно скривила губы, но промолчала. Дафна и Астория мило улыбнулись Гермионе и помахали рукой. Блейз тоже не оставил её без улыбки и поздоровался. Гермиона перевела взгляд на Малфоя, но он просто смотрел в камин, делая очередной большой глоток тыквенного сока из бутылки. Гермиона подумала, что начало неплохое: по крайней мере никто не крикнул «грязнокровка». Тео усадил Гермиону в широкое кресло, а сам уселся на подлокотник слева от неё, закинув руку на спинку.

– О чём болтаете? – начал разговор Нотт, передавая Гермионе бутылку сливочного пива.

– В Ведьмополитене написали про свадьбу Монтегю, – ответила Дафна. – Поверить не могу, что кто-то решил выйти за него замуж. Мне жаль бедную ведьму.

– Он хотя бы богатый, – ответила Пэнси, сморщив носик. – Представь, каково будет невесте Гойла. После того, как их хранилище обчистило Министерство, он не только уродливый и тупой, так ещё и бедный.

– Паркинсон, тебе с твоей язвительностью женихи вообще не светят, – скривилась Дафна. На что та закатила глаза и перевела свой взгляд на Гермиону.

– А что наша Золотая девочка? Скоро свадьба? – язвительно спросила слизеринка. Тео перевёл взгляд на Гермиону.

– Не волнуйся, Паркинсон, тебя я точно приглашать не буду, – спокойно ответила та. – Избавлю тебя от участи лицезреть меня в подвенечном платье.

Малфой кинул взгляд на Гермиону и вернулся к созерцанию огня в камине.

– Неужели Уизли сделал тебе предложение? – спросила Пэнси.

– Мы с Роном расстались, – сказала Гермиона. С дальнего угла раздался кашель: Малфой поперхнулся тыквенным соком, он как раз сделал большой глоток, когда Гермиона ответила Пэнси. Нотт пристально посмотрел на Малфоя, но тот, откашлявшись, вернулся к камину, а Гермиона продолжила. – Ещё в мае. Если честно, то и отношениями это назвать было нельзя.

– А теперь я главный претендент на руку и сердце Грейнджер, – подмигнул Тео Гермионе. – Правда, дорогая?

– Только если сможешь побороть Виктора – он был первым в списке, – с сарказмом произнесла гриффиндорка.

– Давайте сыграем в игру, – перевела разговор в другое русло Дафна.

– Только не в заколдованную шляпу, – протянул Блейз. – Вы каждый раз в неё играете.

– Как насчёт «Я никогда не»? – спросила Астория.

– Я за, – произнесла Пэнси. – Отличный способ выведать все грязные тайны у Золотой девочки.

– Ты можешь просто спросить, если тебя что-то интересует, – ответила Гермиона.

Ей до ужаса надоели межфакультетские распри. На примере Тео и Блейза она верила, что сможет найти общий язык даже с Паркинсон, хотя признавала, что после стольких лет вражды это будет сделать трудно. Но когда она отступала перед трудностями? К тому же она решила сегодня веселиться.

– Спросить? Это слишком просто, Грейнджер. К тому же есть вопросы, на которые ты вряд ли захочешь дать честный ответ, а игра не даст соврать. Надо же мне собрать компромат на Героиню Войны: я смогу на этом неплохо подзаработать, – ухмыльнулась Паркинсон.

– Что, в ваше хранилище Министерство тоже заглянуло? – ехидно спросил Нотт.

– К тебе не обращались, Нотт, – Пэнси перевела глаза на Асторию и сказала. – Кто начинает?

– Все знают правила? – уточнила Астория, делая движение волшебной палочкой над бутылкой и не дожидаясь ответа, продолжила. – Тот, на кого указывает бутылка, должен произнести «Я никогда не» и сказать то, чего он никогда не делал, если кто-то это делал, он выпивает шот. Если ведущий игрок соврал и тоже это делал, он выпивает три шота. Всё ясно?

Все ответили утвердительно, и Астория, разлив шоты и поставив перед каждым по стопке, которая автоматически наполнялась сливочным пивом (в случае Малфоя это был тыквенный сок), покрутила бутылку. Горлышко указало на Пэнси.

– Я никогда не занималась сексом с Уизли, – сказала она внимательно, глядя на Гермиону.

– Паркинсон, ну ты и стерва! – воскликнул Блейз.

– Что? Мы же играем, – невозмутимо ответила слизеринка. – Я же сказала, что выведаю все грязные тайны Золотой девочки.

Гермиона сощурила глаза и не притронулась к стопке. Все остальные тоже. Бутылочка сама закрутилась и остановилась на Дафне.

– Хмм, я никогда не… сражалась в Битве за Хогвартс.

Гермиона, Драко, Тео и Блейз опрокинули по стопке. Гермиона удивлённо посмотрела на слизеринцев.

– Вы тоже были в той Битве? – на удивление, Малфой первым подал голос.

– Нас притащили туда родители. Ну, всех, кроме Блейза. Он сам пришёл, когда услышал. Но да, мы тоже сражались, Грейнджер, – он кинул на неё взгляд и вернул его обратно на стопку. – Не на стороне Пожирателей.

– Это было трудно, знаешь ли, когда каждый, кто нас знал, так и норовил пробить нам череп, – дополнил Тео и с грустью посмотрел на Гермиону.

Она никогда с ним не говорила о Битве, и сейчас девушка в новом свете посмотрела на своих однокурсников. Она понимающе посмотрела на Тео и улыбнулась ему.

– Это очень смело, – она перевела взгляд на Блейза, а потом на Малфоя. – Вы очень смелые. Спасибо.

Малфой уставился на неё так, будто у неё выросла вторая голова.

– Мы пошли туда не по своей воле, Грейнджер. Здесь нет ничего смелого.

– Необходима большая смелость, чтобы противостоять врагам, но гораздо большая, чтобы пойти наперекор… союзникам, – с небольшой улыбкой ответила она, глядя в глаза Малфоя.

Дамблдор говорил про друзей, но в их случае вряд ли Пожиратели были их друзьями. Малфой нахмурил брови и пристально посмотрел на неё. Бутылочка на столе закрутилась и указала горлышком на Забини. Гермиона отвела взгляд от серых глаз и посмотрела на Блейза.

– Я никогда не занимался сексом втроём, – ухмыльнулся мулат.

Малфой, Пэнси и Тео опрокинули по стопке, но, что самое удивительное, Астория тоже выпила шот. Все уставились на неё.

– Ты? – Дафна гневно вонзила свой взгляд в сестру.

– Это было весело, – с улыбкой пожала плечами Астория. Дафна гневно фыркнула.

– Смотри, чтобы эта информация не дошла до отца.

– Я не собираюсь выходить замуж по контракту, так что пусть он хоть трижды узнает, – гордо подняла носик Астория. Блейз ухмыльнулся и покачал головой.

– Тео? – повернулась к нему Гермиона и подняла брови.

– Отпуск в Аргентине – там очень горячие девочки, знаешь ли, – ухмыльнулся Нотт.

– Слизеринцы умеют веселиться, Грейнджер, – закатила глаза Паркинсон.

– Если беспорядочные половые связи для вас означают веселье, то я рада, что попала на Гриффиндор, – пробормотала Гермиона. Малфой хмыкнул.

– Хорошая девочка Грейнджер, – протянул он. – Кто бы сомневался.

– Я не ханжа, Малфой, но считаю, что такие моменты нужно разделять только с тем, кого любишь, – Гермиона устремила на него гневный взор. Она чувствовала, что алкоголь уже ударил ей в голову и поэтому добавила. – Если я полюблю двоих, а они меня, то нет ничего плохого в сексе втроём.

Зрачки Малфоя немного расширились, и он отвёл взгляд. Тео рядом заёрзал и прочистил горло, Блейз кинул пристальный взгляд на него. Бутылочка сделала новый оборот.

– Я никогда не летала на драконе, – сказал Дафна.

Гермиона единственная из всех выпила из стопки и улыбнулась. Все уставились на неё, а Тео победоносно обвёл всех взглядом, будто это он летал на драконе, а не Грейнджер.

– Врёшь! – вырвалось у Малфоя.

– Я никогда не вру, – отрезала Гермиона.

– В жизни не поверю, что такой книжный червь, как ты, решился полетать на драконе: ты же метлы боишься, словно она тебя съесть хочет, – продолжал Малфой. Гермиона немного склонилась к нему – голова кружилась, в теле ощущалась легкость.

– Когда мы охотились за… – она запнулась, чуть не произнеся слово «крестражи». – Когда мы были на нашей миссии, нам пришлось ворваться в Гринготтс, и так как гоблины окружили нас, выход был только один – освободить дракона, который был закован в цепи возле хранилища. Я разрушила его цепи, и знаешь, что я сделала потом? – Гермиона ещё ниже склонилась к нему, глядя прямо в глаза. Зрачки Малфоя были расширены так, что от серого остался только тоненький ободок, он задержал дыхание. – Я оседлала дракона, – победоносно сказала Гермиона, откинулась на спинку кресла и сделала глоток из своей бутылки.

Малфой тяжело сглотнул и глубоко вздохнул.

– Чёрт, Грейнджер, ты безумна, – пробормотал Блейз.

Дафна согласно закивала. Пэнси скорчила недовольное лицо, но мгновением позже с интересом взглянула на Грейнджер.

– А я знал! – воскликнул Тео и приобнял Гермиону. – Моя девочка!

– Я не твоя, Нотт, – ответила гриффиндорка, но руку Тео не сбросила. – И вообще, я не собственность, чтобы быть чьей-то, – подняла палец Гермиона с самым, что ни на есть, заумным видом.

Малфой смотрел на Гермиону и пытался уложить в голове всё сказанное. Эта ведьма всё больше и больше появлялась в его мыслях, особенно в последнее время.

Впервые он начал думать о ней, когда она явилась на его слушание в Министерстве. Уж кого он не ожидал увидеть на стороне защиты, так это Грейнджер: после стольких лет оскорблений с его стороны и пыток в мэноре она была последней, кого он ожидал увидеть. Но тем не менее она была там – всё такая же худая, но взгляд её был решительный, волосы стали более ухоженными, чем в последний раз, когда он её видел: они больше не топорщились в разные стороны, как во время Битвы за Хогвартс, а ниспадали упругими кудрями на плечи и вдоль спины. На её лице был легкий румянец, тогда как он выглядел, как побитая собака. Его на самом деле избили, когда заключили под стражу дожидаться суда. Двое охранников, чьи семьи убила Беллатриса, решили отыграться на нём, они ведь были родственниками с дражайшей тётушкой. Видимо, охранники решили, кому, как не Драко, отвечать за последствия её деяний. Его повалили на пол в камере и начали избивать кулаками и ногами во все места, куда смогли дотянуться. Драко пытался прикрывать голову руками, но силы быстро покидали его. Самый сильный удар всё-таки пришёлся на голову, отчего у Драко из глаз посыпались искры: он на минуту потерял сознание, но удар в челюсть вернул его в реальность.

«Надеюсь, ты сдохнешь в Азкабане, мерзкий ублюдок», – прорычал один из охранников и плюнул ему в лицо. Несмотря на боль, Драко считал, что заслужил это унижение.

И вот он, сидел побитый, в растрёпанной одежде, с ссадинами и синяками по всему лицу; руки, прикованные цепями к креслу, трясутся; выглядит он невероятно паршиво, а Героиня Войны Гермиона Грейнджер выступает в его защиту. Она бросает на него взгляд, полный сочувствия, а Драко кривит губы в презрительной усмешке, за что сам себе мысленно даёт пощечину: просто привык так на неё реагировать. Он считает, что не заслужил её сочувствия, как и она его презрения, но ничего не может с собой поделать. Отец его хорошо натаскал. Какая послушная собачонка, – подумал тогда про себя Малфой. Грейнджер вместо того, чтобы презрительно на него посмотреть, в ответ на его усмешку ободряюще улыбнулась. Что это? Огромное сердце Героини Войны или непроходимая тупость?

«Я ублюдок, Грейнджер, какого хера ты меня защищаешь, я заслужил провести жизнь в Азкабане», – думал Драко.

К его огромному удивлению, следом в зал зашёл Поттер и тоже свидетельствовал в его защиту. Драко замер. Ему казалось, что его мозг заклинило и у него галлюцинации, этого не может происходить на самом деле и он сейчас лежит избитый в своей камере. Видимо, его тогда сильно ударили по голове, и повредился мозг.

Драко не слышал, что происходило после выступления Поттера, но когда наручники исчезли с его рук, а охранник отдал ему волшебную палочку, он отмер: перевёл взгляд с палочки в своей руке и посмотрел на Кингсли Бруствера непонимающим и растерянным взглядом.

«Вы свободны, мистер Малфой», – повторяет министр.

Свободен? Но… Его вывели в коридор, и мать бросилась ему на шею. Всё ещё ошеломлённый, Драко крепко сжал маму в руках и глубоко вдохнул. Родной запах маминых духов с сиренью пробудил его от ступора: он немного отстранился, не выпуская Нарциссу из объятий, и посмотрел на неё. Улыбка его матери была так же прекрасна, как и её сияющие глаза, в которых стояли слёзы радости. Неуверенно Драко улыбнулся в ответ и облегчённо вздохнул. Он попытался найти глазами Грейнджер и Поттера, но заметил только густую копну волос, мелькнувшую у лифта. Поттер, зайдя в кабину, повернулся к Драко лицом, посмотрел на него и после секундной заминки кивнул. Драко кивнул ему в ответ. Он так и не поблагодарил их нормально, не сказал, как много для него это значило, что его мать не будет одна коротать время в холодном мрачном замке.

Когда ему сказали, что он должен вернуться в Хогвартс, последнее о чем он думал – это о благодарности Грейнджер и Поттеру. Он уже тогда начал сильно пить, и всё его существование сводилось к одному – достать ещё алкоголя. Нарцисса не сразу заметила, что её сын начал топить себя в выпивке.

Поначалу он просто выпивал пару стаканчиков огневиски на ночь, чтобы быстрее уснуть, иначе бессонница начинала мучить его. Затем пара стаканов превратились в бутылку, а спустя пару недель Драко начинал своё утро с бутылки огневиски вместо завтрака. Нарцисса начала бить тревогу и приказала всем эльфам заколдовать подвалы своей магией, чтобы Драко не смог до них добраться: она пригрозила им освобождением, чего те боялись больше всего, поэтому никто не осмеливался нарушить приказ хозяйки мэнора. Но Драко нашел другие пути – он пробирался в Лютный переулок ночью, когда все в поместье спали, и закупал у торговцев самое крепкое пойло, которое на вкус было, как моча гоблина, зато эффект давало отличный. Попытки заглушить ночные кошмары превратили его в зависимого слабака. Нарцисса пыталась приглашать целителей, но Драко отметал любые её попытки помочь ему.

В первый день в школе он, пытаясь сдержать содержимое желудка внутри себя, сидел поодаль от всех, когда услышал её имя, произнесённое из уст директора. Грейнджер назначена главной старостой вместе с Теодором Ноттом. Он посмотрел на неё: она выглядела спокойной, исчезла болезненная худоба, на щеках расцвёл румянец, полные губы украшала улыбка, за её спиной горел факел, создавая вокруг её головы сияние. Воспалённый мозг Драко вспомнил лекцию профессора Бербидж про магловские религии и иконы святых. Тогда он задумался о ней во второй раз.

После, в Хогвартсе, все его мысли были сосредоточены на добывании очередной бутылки, потому что кошмары стали приходить чаще: буквально каждый дюйм замка напоминал ему о его задании на шестом курсе и о Битве. Он нашёл на Пуффендуе семикурсника, который поставлял ему пойло. Надо же, хоть где-то эти кретины пригодились. На совместных занятиях Грейнджер, как всегда, тянула руку и отвечала на любые вопросы преподавателей, пока Драко боролся с похмельем или пытался сдерживать рвотные позывы. Однажды на зельях их поставили в пару, и она практически сделала всю работу за него, так как у него невероятно тряслись руки, так что он не мог даже ровно держать волшебную палочку. К его удивлению, Грейнджер никак это не прокомментировала, лишь сочувствующе посмотрела него и сказала, чтобы он взял ингредиенты из шкафа. Тогда он задумался о ней в третий раз.

А после было бесчисленное количество раз, когда его приносили в лазарет, так как сам он не мог соображать от количества влитого в себя спиртного. И каждый раз она просто лечила его и давала зелья, никак не комментируя и не читая нотаций. И Гермиона Грейнджер прочно поселилась в его голове.

Он пытался найти в себе силы и не пить, чтобы принести свои извинения на трезвую голову, потому что считал, что она не заслужила, чтобы перед ней извинялось нечто, мало походившее на человека. Но проблема была в том, что когда Драко трезвел, его начинала грызть совесть, и он накручивал себя мыслями о том, что такое ничтожество, как он, недостойно её прощения. Он боялся, что она проклянет его, вернёт ему все те обидные слова, которыми он бросался в неё на протяжении шести лет, скажет ему, что он ублюдок, достойный сгнить в камере рядом с его никчемным папашей. И он снова напивался, и так по кругу.

Пока однажды она не застала его лежащего в луже собственной мочи. После разговора с Блейзом Драко было безумно стыдно: внутренности переворачивало от отвращения к себе, он тысячу раз задавался вопросом, как он мог до такого докатиться, и не находил ответа. Его поведению нет оправданий – он делал больно себе, матери и своим друзьям. На следующее утро после инцидента Блейз поговорил с МакГонагалл и объяснил ей ситуацию с Драко. К чести директора, она не стала устраивать скандал и выгонять Малфоя из школы, разрешив целителю разума посещать того три раза в неделю в стенах Хогвартса.

Первая встреча с целителем разума прошла неплохо, по мнению Драко. Целитель, представившийся Терри Боуманом, оказался приятным человеком средних лет с волосами цвета шоколада: на висках проступила седина, глаза были глубокого карего цвета, а взгляд был добрым, будто подтверждающим слова Блейза о том, что этот человек ему поможет и не станет осуждать Малфоя за его постыдную слабость. Так и оказалось – в первую встречу Боуман спросил Драко, осознаёт ли он, на какой путь ступил и предупредил, что просто не будет, ведь, чтобы побороть свои страхи, нужно будет столкнуться с ними лицом к лицу, на что Малфой, сглотнув, ответил, что понимает своё положение и хочет избавить близких от последствий своих решений. Боуман тогда ответил, что Драко необходимо сделать это в первую очередь для себя, но Малфой не считал, что он вправе делать что-либо для себя. И Боуману удалось переубедить его. Это вдохновляло. После первого визита Боумана Драко не пил: ему было плохо, всё тело ломило от желания залить в себя что-то крепче тыквенного сока, он постоянно возвращался к мыслям об огневиски, но держался благодаря зельям, которыми снабжал его Блейз или Грейнджер, когда того не было в лазарете. И тогда, предварительно посоветовавшись с целителем, он решился принести извинения Грейнджер.

Хогвартс, Шотландия, декабрь 1998 года

Гермиона шла по пустому коридору шестого этажа, возвращаясь с ужина в свою башню. Она думала о том, как Малфой на прошлой неделе принёс в лазарет улучшенное зелье от похмелья, которое он переделал: он добавил в рецепт перья болтрушайки и вывел специальную нумерологическую формулу, которая позволила использовать это зелье не только, как антипохмельное, но и снимающее симптомы отмены даже для самых тяжёлых случаев.

Когда он принёс его в лазарет, Гермиона и Блейз как раз варили новую порцию Антипохмельного зелья.

– Забини, – окликнул друга слизеринец. Блейз отвернулся от котла и, вытерев руки о белоснежный фартук, подошёл к Драко. – Я… В общем, я улучшил Антипохмельное, вы можете теперь варить его вместо обычного?

Малфой крутил в руках небольшой пузырёк с ярко-синим зельем и свиток с рецептом. Забини вопросительно уставился на друга, приоткрыв рот. Гермиона, не сумев сдержать любопытства, подошла к Малфою.

– Можно? – спросила она, указывая на свиток.

Малфой перевёл на неё взгляд и, немного поколебавшись, передал ей свиток и бутылочку с зельем. Их пальцы соприкоснулись на секунду, но Малфою этого хватило, чтобы румянец окрасил его щёки. Грейнджер, ничего не заметив, отошла к котлу. Забини, отмерев, окинул друга оценивающим взглядом.

– Я смотрю, Боуман получает свои деньги не зря, – промолвил он.

– Он посоветовал мне попробовать заняться тем, что у меня получается лучше всего, а так как летать я больше не могу, я решил попробовать заняться зельями, – вполголоса ответил Малфой. – Ну и решил, что неплохо было бы улучшить это.

– Чёрт, – улыбнулся мулат. – Я рад это слышать. Поверь, Боуман своё дело знает: к концу года ты сядешь на метлу, Малфой, – Забини хлопнул друга по плечу.

Малфой неопределённо пожал плечами и уже собирался уйти, когда услышал голос Грейнджер.

– Это восхитительно, Малфой! Использование нумерологии при вычислении наилучшей методики изменения рецепта – до такого даже я не смогла додуматься, – Грейнджер повернулась к нему, опуская свиток. Он напрягся. – Как ты до этого дошёл?

– Я не тупой, Грейнджер, – только и смог вымолвить он. Её плечи немного опустились, а сияющая улыбка чуть-чуть померкла. Чёрт, он не хотел её обидеть, просто растерялся. Он решил уточнить. – Вспомнил, что говорила профессор Вектор про сочетание нумерологии и зелий, и подошёл к ней с этим вопросом. Она задала направление, остальные вычисления я сделал сам.

– Это потрясающе! Ммм, – Гермиона замялась и заправила локон за ухо. – Ты не мог бы показать мне все вычисления? Я имею в виду, что это может помочь для улучшения других зелий здесь, в лазарете.

Малфой замер, открыл рот, потом закрыл. Гермиона Грейнджер, главная заучка всего мира просит его, Драко Малфоя, «Пожирателя смерти» и ничтожного ублюдка, показать ей его вычисления?

– Хотя знаешь, – сказала Гермиона, не дождавшись его ответа. – Думаю, что было бы неплохо, если бы ты сам этим занялся. Я имею в виду, что у меня и так много дел: занятия, старостат, помощь в лазарете. Ты не думал связать свою жизнь с зельями? Если у тебя получилось усовершенствовать такое сложное, то, уверена, что у тебя получится и с другими. Ты мог бы начать практиковаться на тех, что часто используются здесь. Если хочешь, мы с Блейзом составим тебе список.

Драко впитывал её слова, как губка: они разливались внутри него, словно мёд, обволакивая его израненное сердце. На душе стало так легко. Он запечатлел её сияющие глаза в своём сознании. На него никто раньше не смотрел с таким восхищением. Так, будто он спас жизнь, а не просидел в библиотеке чёртову неделю, обложившись свитками с исписанными формулами.

– Я подумаю над этим, Грейнджер, – ответил Драко и, отвернувшись, быстрым шагом направился к выходу, будто боялся, что её улыбка сможет прожечь в нём дыру.

Гермиона повернулась к Блейзу и подняла на него сияющие глаза.

– Ты знал, что он может делать такие вещи?

– Он раньше очень любил зельеварение: у него дома была целая лаборатория. И ещё не забывай, что его дополнительно обучал Снейп, – Забини взял из её рук свиток и начал просматривать его.

– Ты должен уговорить его заняться зельями всерьёз: волшебный мир многое потеряет, если он бросит этим заниматься, – Забини усмехнулся. Гермиона взяла его за локоть и заглянула в глаза. – Я серьёзно, Блейз, у него настоящий талант. Таких одарённых зельеваров редко встретишь.

Блейз посмотрел на её руку, державшую его за локоть, мягко освободился и отошёл к котлу.

– Я знаю, Грейнджер. Чем, по-твоему, я занимаюсь все эти месяцы? – и добавил. – Не особо восхищайся им в его присутствии, а то его корона вырастет, и наш слизеринский принц снова раздует перья.

Гермиона усмехнулась. Она помнила, с каким важным видом Малфой раньше разгуливал по школе. Надо признать, что после того дня, когда она увидела Малфоя в Большом зале, она уже не думала, что он сможет вернуться к роли мне-всё-нипочём-я-богатенький-аристократ-Драко-Малфой. Такие перемены ломают людей, заставляют их переосмысливать свою жизнь и положение.

Она наблюдала за ним тайком. На общих занятиях он всегда сидел на последней парте и молча выполнял задания, не подначивал гриффиндорцев и даже не смеялся над её вечно поднимающейся рукой и тем, как она подпрыгивала в нетерпении дать ответ учителям. На уроках зельеварения он обычно был более сосредоточен, если не мучился от похмелья. От него всегда исходил запах алкоголя или сильнейшего перегара, так что она тайком, невербально, чтобы он, не дай Мерлин, не заметил, накладывала на него слабое заклинание, чтобы неприятный запах слабел, и тогда терпкий аромат хвои и дорогого табака, смешанного с цитрусом и чем-то цветочным, пробивался к ней в нос. Сидя иногда рядом в парах на зельеварении, Гермиона пыталась разложить его настоящий запах на составляющие, но не могла понять, что это за цветочный аромат, пробивающийся сквозь более грубые и терпкие.

Гермиона заметила, что после того инцидента в коридоре Малфой изменился в лучшую сторону. Она не знала, что именно послужило причиной таких перемен, но поняла, что рада за него. Всё-таки не зря она уговорила тогда Гарри дать показания в пользу Малфоя: она считала, что он заслужил прожить остаток жизни в спокойствии; он, как и она, были насильно втянуты в эту войну. И не ей судить его, не зная всей ситуации. Гермиона догадывалась, что Малфой не по своему собственному решению пытался убить Дамблдора: всё-таки Гарри сказал, что Драко тогда опустил палочку. Что бы сделала она, если бы её семье угрожали смертью? Если бы её шантажировали и манипулировали ею? Да и имеет ли она право судить его за попытку спасти семью от смерти, когда она сама лишила своих родителей памяти и жестоко поплатилась за своё решение тем, что они не могут теперь смотреть на свою собственную дочь.

Девушка горько усмехнулась своим мыслям.

– Грейнджер?

Тихий голос окликнул её. Гермиона обернулась и увидела Малфоя, который стоял возле вечно пустующего кабинета. Она вопросительно на него посмотрела. По Малфою было видно, что он решался на что-то: взгляд бродил от неё к стене, руки были сжаты в кулаки, челюсть напряжена, он вытянулся, как струна. Гермиона ждала.

– Ты… – Малфой глубоко вздохнул. – Мы можем поговорить?

– О чём? – осторожно спросила Гермиона.

– Я… Просто хочу кое-что сказать, Грейнджер.

Он повернулся, открыл дверь класса и, не оборачиваясь на Гермиону, зашёл внутрь в надежде, что её любопытство не оставит девушку в коридоре. Так и произошло. Спустя минуту Гермиона осторожно вошла в класс и остановилась у двери, прижимая к груди сумку с учебниками.

– Ты можешь сесть? – Малфой указал на стул.

– Я постою, спасибо.

– Грейнджер, – взорвался Малфой и сделал к ней шаг, но тут же, будто мысленно дав себе пощёчину, дёрнул головой и отошёл. – Пожалуйста, – добавил он более спокойным голосом.

Гермиона настороженно смотрела на него. Он, конечно, не причинил никому вреда с начала года и даже ни разу не обозвал её грязнокровкой, но старые привычки так просто не искоренить. Она сомневалась, что Малфой задумал какую-то пакость, прекрасно зная, что Тео и Блейз её в обиду не дадут, однако она не знала, чего можно ожидать от этого нового Малфоя. Нога Гермионы двинулась, и девушка медленно, не сводя глаз с парня, прошла к стулу и присела на краешек, готовая в любой момент сорваться с места. Её брови были немного нахмурены, а губы поджались.

– Спасибо, – выдохнул Малфой.

И сам будто немного удивился. Как и она. Малфой раньше никогда не говорил ей спасибо, да и вообще она сомневалась, что он кому-либо говорил это слово.

Малфой начал мерить шагами комнату: он обхватил себя руками, затем провёл рукой по волосам, взъерошивая их. В итоге он встал напротив неё и облокотился руками на парту позади него. Опустив голову в пол, он выпалил.

– Грейнджер, я хочу извиниться.

– Оу, – вымолвила девушка, её глаза в удивлении расширились, пальцы ещё сильнее вцепились в сумку, которую она не отпускала. – Оу. Ты не…

– Пожалуйста, не… Не перебивай меня, я… Чёрт, это очень сложно, Грейнджер, – он поднял на неё взгляд лишь на секунду и снова опустил, его пальцы впились в края парты и побелели от напряжения. Тяжело сглотнув, он продолжил. – Я хочу извиниться перед тобой за то, что мучил тебя все эти годы, – Малфой поднял на неё взгляд и теперь смотрел в глаза не отрываясь. В его глазах плескалась агония: Гермиона видела, как тяжело ему даются эти слова, но не перебивала и просто смотрела, переводя взгляд с одного серого омута на другой. – Я… Отец промыл мне мозги. Я с младенчества рос с осознанием и убеждённостью в том, что я особенный, потому что волшебник, потому что Малфой, потому что наследник древнейшего рода. Но больше всего именно потому что я чистокровный, – его руки мелко задрожали, и он скрестил их на груди. – Я верил всему, что говорил мне отец: в детстве он был всем для меня, главным примером для подражания. И я пытался быть похожим на него, – горько усмехнулся Малфой. И перевёл взгляд куда-то за плечо Гермионы, будто уносясь в воспоминания. – Я повторял всё, что он говорил про маглов и маглорождённых, я верил в то, что моя кровь действительно особенная. Понимаю, что это не оправдывает моего отношения к тебе, и я не пытаюсь оправдаться, – он снова провёл дрожащей рукой по волосам, набрал воздух в грудь и вернул взгляд на Гермиону, застывшую на стуле и боящуюся пошевелиться. – Я хочу извиниться за каждое презрительно брошенное в твою сторону гр…”грязнокровка». За то, что оскорблял твой ум, потому что, видит Мерлин, я ещё не встречал никого настолько умного, да и вряд ли когда-либо встречу. За вечно поднятую руку на уроках, потому что сам не знал всего, что знала ты, и я отчаянно завидовал тебе, маглорождённой волшебнице, которая всегда опережала меня по оценкам. Я извиняюсь за то, что оскорблял твою внешность, потому что был идиотом, – последнее он добавил еле слышным шепотом. – Но самое главное, за что я хочу извиниться, Грейнджер, это за то… – Малфой не выдержал её взгляда и начал мерить шагами комнату, нервно сжимая кулаки. – За то, что не помог тебе тогда, когда чокнутая сука пытала тебя у меня на глазах, а я стоял и смотрел на тебя не в силах пошевелиться, и… – он остановился рядом с ней и опустился на пол, будто ноги не в силах были его держать, его голова упала на грудь, из груди вырвался судорожный хрип. Комок в горле мешал говорить, но он сглотнул через боль и продолжил. – Я ничего не сделал, Грейнджер, – прошептал он, не в силах говорить в голос. – Я ничего не сделал, хотя мог, но не стал. И я принял это решение, потому что я трус и слабак, – Малфой тяжело дышал, его грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась. – Я не хочу, чтобы ты меня прощала, я не достоин твоего прощения, но я всё равно смею стоять сейчас перед тобой и извиняюсь за всё то дерьмо, что с тобой произошло по моей вине… Ты не… Ты не заслужила всего этого.

Одинокая слеза упала на пол. Малфой сидел на коленях, опустив голову и пытаясь побороть дрожь, которая била его мелкими ударами. На лбу выступила испарина, будто он пробежал стометровку, лицо побледнело. Гермиона не шевелилась, пребывая в шоке. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла пошевелиться.

– Малфой, – девушка тихонько окликнула всё ещё сидящего на полу и не смеющего поднять голову парня. Он не откликнулся, даже не пошевелился, будто не слышал её. Гермиона прочистила горло и ещё раз позвала его. – Малфой… – никакой реакции.

Тогда Гермиона опустила сумку на пол и сама опустилась напротив него. Осторожно протянув руку к щеке Драко, она прикоснулась к нему. Малфой вздрогнул, как от пощёчины и отстранился, всё ещё не в силах поднять на неё взгляд.

– Прости, – прошептал он, отмерев. – Прости, прости, прости, прости…

– Малфой, – прервала его Гермиона. В этот раз он поднял глаза, в которых стояли слёзы, и встретил её взгляд. Столько боли Гермиона не видела ни в одних глазах: её сердце разрывалось от сочувствия, руки тянулись к нему, но девушка не осмеливалась вновь дотронуться до него. – Всё в порядке, я не виню тебя.

– Нет! – он отшатнулся от неё, будто она его ударила. – Грейнджер, я… Это я виноват в чёртовой войне! – выкрикнул он.

Гермиона сжала губы.

– Ты не виноват, Малфой, никто из нас не виноват, мы были детьми! Ты был ребёнком!

– Я ХОТЕЛ СТАТЬ ЧЁРТОВЫМ ПОЖИРАТЕЛЕМ СМЕРТИ! – проорал он, отползая от неё ещё дальше. Слёзы уже текли по его щекам открыто, прокладывая дорожки до подбородка и уходя по шее вниз, за воротник рубашки. – Я ХОТЕЛ ЭТОГО! Я ХОТЕЛ УБИВАТЬ ТАКИХ, КАК ТЫ!

– Ты не осознавал…

– Не смей оправдывать меня, – замотал Малфой головой. Теперь его била крупная дрожь, он уперся спиной в парту, руки вцепились в колени с такой силой, что Гермиона не сомневалась – утром там проявятся синяки. – Не смей говорить, что я…

– Это вина твоего отца! Он должен был воспитывать тебя честным и добрым человеком, а вместо этого вложил в твою голову расовые идеи и предрассудки! Ты не родился таким, Малфой! – Гермиона пыталась сморгнуть слёзы, но глаза застилала влажная пелена. – Мы сами себя создаём, и ты можешь создать себя сам! Сейчас! Ты можешь исправить то, что сделал, ты уже начал, неужели ты не видишь? Ты, чистокровный волшебник, извиняешься на коленях перед маглорождённой – это ли не знак того, что ты меняешься? Что ты не трус, раз решился на это? Все заслуживают второй шанс, Малфой. И я очень хочу, чтобы ты использовал этот шанс правильно, —Гермиона, не в силах больше держать себя в руках, подошла ближе к парню и положила руки ему на плечи. Сглотнув ком в горле, она прошептала. – Я прощаю тебя, Малфой. Давно простила.

Малфой судорожно вздохнул и уткнулся Гермионе в живот. Его руки обвились вокруг её ног. Горькие рыдания вырвались из его горла, слизеринец пытался сдержать их, но они вырывались из его горла против воли, он судорожно цеплялся за Гермиону и повторял: «Прости, прости, прости…».

– Тшш, всё в порядке, – шептала гриффиндорка. – Всё хорошо. Всё хорошо.

Спустя несколько минут всхлипы затихли, и Малфой устало откинулся на парту, закрыв глаза. С души будто свалился огромный камень.

Глубоко вздохнув и судорожно выдохнув, он прошептал:

– Спасибо.

Глава 4

Хогвартс, Шотландия, Рождество 1998 года

Вернувшись в Башню после вечеринки, Гермиона с Тео решили посидеть ещё у камина: разговор шёл плавно – от обсуждения древесины для создания волшебных палочек, до снижения популяции единорогов. Далеко за полночь Гермиона вернулась к теме путешествия Тео в Аргентину.

– Как так получилось, что ты побывал там? – спросила девушка, делая большой глоток сливочного пива. Голова кружилась, Гермиона была навеселе, и, по-хорошему, пора было уже идти на боковую, но завтра начинаются каникулы, и можно будет позволить себе поспать до полудня.

– Отец готовил пути отступления, – сморщился Тео. – Ну, знаешь, в случае, если Тёмный придурок проиграет. К счастью, отца словили раньше, чем тот успел сбежать.

Гермиона задумчиво покусала губу, а потом ухмыльнулась совершенно не по-гермионовски.

– Так это правда? Про секс втроём?

Парень, сидящий рядом на диване, положил руку на спинку и, склонившись ближе к её лицу, ухмыльнулся.

– А ты как думаешь, Грейнджер? – он поиграл бровями. – Неужели я буду о таком врать?

– Ну, зная тебя, Теодор, – пьяно отозвалась Гермиона. – Ты же у нас главный выдумщик.

– А что насчёт тебя, Грейнджер? – Теодор придвинулся ближе: так, что между ними не осталось свободного пространства. – Какой секс предпочитаешь ты?

– Пфф, – фыркнула Гермиона, закатывая глаза. – Секс! Я толком и не целовалась.

Нотт отстранился и вскинул брови.

– Так ты что же… Никогда не…

Гермиона посмотрела на него, вздёрнув подбородок.

– Знаешь, мне как-то было не до этого. Всё пыталась спасти волшебный мир, – хихикнула она.

– А что же насчёт поцелуев?

Тео улыбнулся краем губ и палочкой призвал новую порцию выпивки. Он открыл бутылку для Гермионы, передал ей и сам сделал большой глоток из своей.

– Неужели даже тут Уизли не справился?

– Да это даже настоящим поцелуем было сложно назвать, – закатила глаза Гермиона. Она снова отпила из бутылки и пьяно икнула. – Это был скорее стресс на фоне того, что мы можем умереть – ничего романтичного. Да и не может быть ничего романтичного, когда ты весь облит водой из канализации, стоя в комнате, в которой гниёт труп гигантского монстра.

– А что же Крам? – спросил Тео, внимательно изучая лицо сидящей рядом девушки.

– Ну с Виктором всё было невинно – поцелуи в щёчку. Один раз он даже осмелился поцеловать меня в губы, но это было так мимолётно, что я толком не поняла, что произошло. Никакой страсти, искры и трясущихся коленок, как это описывают в многочисленных женских романах, – девушка немного грустно улыбнулась.

– Хочешь я покажу тебе каково это – целоваться по-настоящему? – произнёс Тео, рассматривая её профиль, и поспешно добавил. – Как друг?

Гермиона удивлённо повернулась к нему и немного отстранилась, поняв, насколько близко они сидели. Девушка могла рассмотреть крошечные родинки на висках Тео и цвет его глаз – яркая синева моря – глубокая и опасная, как морская пучина, от которой не спастись, если затянет.

– Не будет ли это странным?

– Нет, – с абсолютной убеждённостью в голосе серьёзно произнёс слизеринец.

– И ты готов поцеловать меня, чтобы показать, как это должно быть на самом деле?

– Мгхм, – тембр его голоса понизился на октаву, обволакивая девушку. – Если ты готова, – его взгляд опустился на её губы.

– Я готова, – хитро сощурилась она. Внутри Гермионы росло предвкушение. Азарт охватил девушку, будто она собиралась сделать что-то отчаянно храброе. Или глупое. Но сейчас ей было всё равно. – Что нужно делать?

Теодор ухмыльнулся и встал с дивана. Взяв у Гермионы бутылку сливочного пива, он поставил её и свою бутылки на кофейный столик. Парень повернулся к ней и потянул её за руку, поднимая с дивана. Лицо Тео было серьёзным, он не осмеливался дышать, в глазах плясали искорки. Встав с дивана, Гермиона оказалась в паре сантиметров от Нотта. Он положил одну руку ей на талию, неспешно притягивая к себе, другую руку положил ей на шею и медленно повёл к волосам на затылке, вызывая табун мурашек у девушки, отчего она хихикнула и поёжилась. Улыбнувшись одним уголком губ, Тео не сводил глаз с Гермионы, он начал склоняться к её лицу. Оказавшись на расстоянии миллиметра от её губ, он выдохнул ей в губы.

– Сейчас я тебя поцелую, – прошептал Тео.

Гермиона облизала губы и кивнула. Губы Тео накрыли её, двигаясь нежно и мягко. Слизеринец надавил рукой на затылок девушки, прижимая её ещё ближе к себе, отчего Гермиона, охнув, приоткрыла губы. Язык Тео тут же ворвался в её рот, и поцелуй стал более горячим и страстным. Губы впивались друг в друга, языки танцевали, рука Тео сжала талию Гермионы и вжала в своё тело. Девушка подняла руки к шее парня и зарылась пальцами в его густые кудри. Тихо простонав в её губы, Теодор начал покусывать её нижнюю губу, тут же зализывая место укуса. Разум захватил туман вожделения. Наклонив голову Гермионы, он углубил поцелуй. Девушка протяжно простонала, отчего голова Тео закружилась и пелена заслонила все его мысли. Он оторвался от её губ и проложил губами дорожку из поцелуев к её шее, вызывая новый шквал мурашек. Гермиона захихикала. Тяжело дышавший Теодор немного отстранился от неё, по-прежнему сжимая податливое тело в своих руках, и заглянул ей в глаза. Губы девушки были немного покрасневшими и припухли от поцелуев, глаза сияли. Она положила руки на плечи Нотта.

– Это был определённо самый лучший поцелуй из всех, что у меня были, Теодор, – улыбнулась Гермиона.

Нотт тяжело сглотнул и проморгался. Его глаза внимательно изучали лицо Грейнджер. Он глубоко вздохнул в попытке выровнять дыхание, и через минуту его губы расплылись в широкой улыбке.

– Что ж, теперь ты знаешь, какими должны быть эталонные поцелуи, мисс Зазнайка, – произнёс парень.

– Эй, ты обещал не называть меня так, – икнула Гермиона и попыталась легонько стукнуть слизеринца по плечу, но потеряла равновесие и чуть не упала.

– Упс, – Тео подхватил Гермиону и усадил её на диван. – Кажется, кое-кому хватит на сегодня выпивки. Давай я отведу тебя в спальню, милая.

Глаза Гермионы закрывались, и она, согласно кивнув, упала в раскрытые объятия друга, который, мягко подхватив её под коленями, поднял и понёс в спальню. Уложив девушку, Тео трансфигурировал её одежду в пижаму. Он позволил себе сделать её зелёного цвета, затем снял ботинки с её ног и помассировал их. Плотно укрыл её одеялом и, наконец, оставив на тумбочке пузырек Антипохмельного зелья и стакан с водой, вернулся в гостиную. Плюхнувшись на диван, Теодор откинул голову на спинку, согнул руку в локте и накрыл ею глаза. Он долго сидел не шевелясь и размышляя.

– Блять, – прошептал он на выдохе и ударил затылком о спинку дивана.

Его семейный филин, сидевший на насесте возле окна, грустно ухнул.

Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 2 мая 2006 года

Нарцисса обрезала последний стебель розы и убрала его в вазу.

– Тинки! – позвала она. Эльфийка с негромким хлопком появилась в оранжерее.

– Госпожа звала меня? – пропищала эльфийка. Она была одета в нежно-голубое платье, на её запястьях красовались браслеты из агата и аквамарина.

– Тинки, отнеси этот букет в малую гостиную, будь добра, – Нарцисса нежно улыбнулась эльфийке.

Тинки помогала ей воспитывать маленького Драко и ухаживала за молодым наследником, когда тот болел. Она тайком подливала в его напитки Антипохмельные зелья, когда тот был утянут в алкогольный водоворот. Нарцисса была безмерно благодарна ей, и когда Министерство издало указ об освобождении домовых эльфов, она одной из первых чистокровных решила освободить всех своих слуг. Тинки тогда ужасно расстроилась и, рыдая, умоляла хозяйку не прогонять её, на что Нарцисса успокоила её, сказав, что та может остаться, но теперь она не обязана выполнять приказы, а делать только то, что посчитает нужным. У них был долгий период привыкания: Тинки только спустя несколько месяцев нашла в себе силы принять оплату – эльфийка, сильно заикаясь, приняла мешочек с золотом от госпожи и сказала, что очень давно мечтала купить себе украшения, потому что восторгалась нарядами своей бывшей хозяйки. Нарцисса тогда с радостью повела Тинки в ювелирный в Косом переулке.

Не обращая внимания на поражённые взгляды, которые кидали в её сторону прохожие, она с прямой спиной вела маленькую эльфийку за руку, которая с восторгом озиралась по сторонам. В ювелирном магазине Нарцисса со свойственной ей аристократичностью попросила персонал обслужить её подругу. Вокруг эльфийки закружились продавцы, предлагая ей посмотреть то или иное украшение. Тинки заламывала свои ушки и отчаянно краснела. На всё, что предлагали ей в магазине, она скромно отводила взгляд, боясь ослепнуть от количества драгоценных камней в изделиях. Взгляд Нарциссы упал на изящный браслет из синего агата: она попросила продавца показать его. Обратившись к Тинки, Нарцисса отметила, что тот, несомненно, подойдёт к её глазам. Тинки заворожённо смотрела на украшение, и Нарцисса, застёгивая браслет на тоненькой ручке домового эльфа, рассказала ей легенду о том, что однажды тёмный колдун одолел Белого орла, и глаз птицы, коснувшись земли, обратился в камень, и по сей день Белый орёл с помощью этого камня продолжает наблюдать за поступками людей – «Прямо как ты, Тинки – ты всегда находишься рядом, наблюдаешь и помогаешь». Из больших глаз эльфийки полились крупные градины слёз, и она разрыдалась.

Выйдя из оранжереи, Нарцисса зашла в поместье и направилась в малую гостиную. Сегодня была годовщина окончания войны. День, когда кошмар, в который втянул её семью её собственный муж, закончился.

– Бабушка! Папа сказал, что мы сегодня пойдём в Косой переулок! Ты купишь мне настоящую метлу? Пожааалуйстаааа, – маленький Скорпи подбежал к Нарциссе и смешно выпятил нижнюю губу.

– Дорогой, – рассмеялась она. – Ты же знаешь, что для настоящей метлы тебе нужно ещё немного подрасти.

– Я уже высокий! – возмутился Скорпиус. Нарцисса окинула его критическим взглядом.

– Так, давай посмотрим. Подойди сюда, – она позвала Скорпиуса к дверному косяку и поставила его спиной к нему, отмечая волшебной палочкой отметку над его головой. – Это твой рост сейчас, а для полётов на настоящей взрослой метле, нужно, чтобы ты вырос вот до этой отметки, – она провела ещё одну черту немного выше первой.

– Но это очень много, я не успею до вечера на столько вырасти, – расстроился малыш.

Нарцисса рассмеялась и потрепала его по голове.

– Придётся немного подождать, но знаешь что? Давай зайдём в Волшебный зверинец и купим тебе сову? Как ты на это смотришь?

– Как у папы? – с восторгом пропищал малыш.

– Именно! А после зайдём в кондитерскую Шугарплама, и я возьму тебе любой десерт, который ты пожелаешь, договорились?

– Хмм, только давай не будем говорить об этом дедушке Джону и бабушке Джин, а то они снова заставят меня чистить зубы, – заговорщицки прошептал Скорпи.

– Договорились, – подмигнула внуку Нарцисса.

***

Большой зал был наполнен разговорами и звоном бокалов, Гермиона и Драко подошли к Гарри и Джинни.

– Гарри! Джинни! – Гермиона по очереди обняла друзей.

– Поттер, – кивнул Малфой и пожал Гарри руку, затем обратил свой взгляд на бывшую Уизли. – Джиневра.

– Хорёк, – сощурила глаза Джинни и усмехнулась. Малфой закатил глаза и улыбнулся. Это было их неизменное приветствие ещё с восьмого курса. Затем Джинни повернулась к Гермионе. – Решили оставить Скорпи с Нарциссой?

– Да. Она пообещала ему купить сову, – улыбнулась Гермиона.

– Скоро наш выход, Гермиона, – Рон подошёл к компании друзей. – Прекрасно выглядите, дамы.

– Спасибо, Рон, – улыбнулась Гермиона. Малфой нахмурился, Джинни закатила глаза и чмокнула Гарри в щёку. – Надеюсь, в этом году они не затянут с речами, как в прошлом.

– Невилл предложил потом пойти к ним с Ханной – устроить вечер памяти.

– Отличная идея. Надо найти его и передать, что мы тоже придём, да, дорогой?

Гермиона повернулась к Драко.

Малфой посмотрел на свою жену, крепче обнял за талию и, поцеловав в висок, ответил:

– Конечно, любимая.

В последнее время Драко нервничал ещё больше: в Пророке появлялись всё новые статьи об исчезновениях маглорождённых семей. Он чувствовал, что Поттер водит его за нос, утверждая, что напал на след похитителей. Гермиона вела себя так, будто ничего не происходит, и червячок сомнений раздирал Драко изнутри. Он научился доверять ей, а теперь чувствовал себя так, будто от него скрывают что-то действительно важное. Неужели она ему не доверяет? Боится, что он сорвётся? Но он не давал ни единого намёка на то, что есть хотя бы малейшая возможность того, что он сделает это. Драко на автомате ходил по залу, держа руку на талии жены, здоровался и отвечал на вопросы, но мысли крутились вокруг новостей.

Убийств больше не было, но для Драко это было недостаточным поводом для того, чтобы расслабиться. Он до безумия боялся, и этот страх каждый день сковывал его внутренности, заставляя кошмары возвращаться с новой силой. Золотое Трио поднялось на помост, и Драко занял своё место за столом в первом ряду. Незаметно для него самого, его мысли унеслись в прошлое.

Мерзкий смех Беллатрисы взорвался в голове тысячей иголок.

– Ахххахха, только посмотри, как они корчатся, Драко! – с восторгом хохотала она. – Хотите ещё потанцевать, девочки?

В этот день в мэноре был очередной пир его безумной тётки. Пять маглорождённых волшебниц висели, прикованные цепями к стене подземелья. Они были раздеты, волосы неровно обрезаны, а всё тело украшали синяки и кровоподтёки. Его тётка позвала своих друзей на праздник, и теперь шестеро Пожирателей, среди которых были её муж, отец Драко и он сам, метали кинжалы в невинных девушек. Драко старался кидать ножи мимо, но это не помогало, так как остальные были слишком меткие. Кинжалы безжалостно разрезали плоть девушек, впиваясь в разные части тел. Их вопли врезались в его мозг, словно иглы, распиливали его пилой. Он чувствовал, как желчь подкатывает к горлу, и постоянно сглатывал. Смрад, стоящий в подземелье, впивался в нос, не давая нормально дышать.