По старухе можно было сверять часы. Человек, сидевший на скамейке под тополем, покосился на циферблат. Одиннадцать тридцать. Она возвращается. Он неспешно шагнул к подъезду и принялся тыкать в какие-то кнопки. Она подошла следом и электронным ключом открыла замок. Он порывисто распахнул дверь, пропуская ее внутрь, а затем прошел сам. Завозился у лифта, будто поджидая кабину. А сам мысленно отсчитывал лестничные пролеты. Вот бабка поднялась на площадку с почтовыми ящиками. Достала счета за квартиру и двинулась дальше. Он догнал ее между вторым и третьим этажом. Она даже приостановилась, дабы пропустить его или помочь найти нужную квартиру. Но он зашел ей чуть за спину и со всей силы дернул за ворот платья. Старуха плюхнулась вниз на ступеньки. Рассыпались покупки.
«Ничего страшного, – подумал нападавший. – Переломы, сотрясение мозга. Не смертельно! Зато теперь Настя Тарасова одинока и беззащитна. Пора приступать к осуществлению основной части плана».
Переговоры затянулись. Суетливая девочка-архитектор тыкала указкой в макет и что-то там лепетала о новых бизнес-процессах. Илья Семенович Легатов, смерив ее усталым взглядом, отвернулся к окну. А там синее бездонное небо сливалось со свежей зеленой травой. Где-то вдалеке по автотрассе сновали машины, а за шумной магистралью и еще одним таким же полем лентой, вилась речушка. Легатов помнил, как в когда-то детстве вместе с отцом и дядькой ездили туда рыбалить. Как все вмещались в старенький допотопный Урал? Отец и дядя Вася верхом на мотоцикле, а он и Дина в люльке.
«Сколько же нам тогда исполнилось? – внутренне улыбнулся он. – Лет шесть или семь».
И будто наяву увидел, как они, прижавшись друг к другу, сидели на маленьком низком сидении и крепко держались за гладкий металлический поручень коляски. Динка, обычно храбрая и бесшабашная, затихла дорогой и все шептала:
– Илька, Илька, мы точно не разобьемся?
– Молчи, дурында, – отмахнулся тогда Легатов. – Мой папа за рулем. А он знаешь какой здоровский водитель!
– Все равно страшно, – пролепетала она.
Илья, покосившись на перепуганное личико двоюродной сестры, велел:
– Не бойся. На тебе каска.
Старый видавший виды шлем болтался на Динкиной башке, как ведро. Голову особенно не уберегал, зато надежно прятал белые, как сметана, волосы, собранные в две косички и уложенные на затылке. Даже сейчас Легатов помнил, что такая прическа называлась «корзиночка».
«Сколько лет прошло? – мысленно осведомился он, хотя и так точно знал. Ничего не забыл и не собирался. – Шестьдесят годков, твою мать! Шестьдесят! А будто вчера вместе играли в песочнице, а потом лет в пятнадцать обжимались за сараем, боясь, что заметят взрослые. А потом…»
– Папа, – позвал его сын. Взрослый. Красивый. В синем костюме от Армани и сжестким взглядом голубых глаз. Вместе с коротким ежиком черных волос и стальной хваткой – взрывоопасный коктейль, делающий Егора Легатова неотразимым.
«От девок отбоя нет, – про себя поморщился Илья Семенович. – Вон и архитекторша даже мямлить перестала, во все глаза смотрит».
– Пап, – повторил Егор. – Что ты думаешь по поводу складов? Где расположим? Оставим наш вариант или согласимся с архитекторами?
– Ближе к производству, – лениво усмехнулся Легатов. – Желательно под одной крышей. Егор, ты же давал задание… Почему снова возвращаемся к этой теме?
– Мы хотели как лучше, – проблеяла архитектор.
Легатов отмахнулся, не желая объяснять, что вот эта самая фраза, всегда бесившая его, признак некомпетентности. А дураков Илья Семенович не любил и не терпел. Он перевел взгляд на сына, внутренне раздражаясь, что его оторвали от раздумий о Дине.
«Стараться забыть кого-то – значит все время о нем помнить, – пронеслась в голове цитата Ремарка. И снова увидел лицо Дины. Теперь уже взрослой девушки. Тонкая изысканная красота. Жаль, что досталась другому».
– Я хочу, чтобы проект полностью соответствовал нашему заданию, – устало вздохнул он и уже собрался сделать девице замечание, но пожалел. Перевел взгляд на ее начальника, красного и вспотевшего мужика, и пробурчал недовольно:
– У нас сроки. Я не позволю их сорвать…
Тот попытался что-то возразить, когда в кармане Легатова зазвонил сотовый.
«Не зря я о Диночке думал, – хмыкнул про себя старик. – Вот она и позвонила. Мысли материальны».
– Да, – сдержанно бросил в трубку и отошел к окну, всем своим видом показывая, что звонок очень важен.
Но абонент замешкался.
– Да, Дина, – обеспокоенно повторил он. Не в еепривычках молчать в трубку. Да и звонить ему тоже. По пальцам одной руки можно пересчитать ее звонки.
– Дядя Илья, – хрипло произнес похожий на Динкин голос. Но другой, совершенно другой. – Это Оля Тарасова. На маму напали в подъезде. Сейчас в больнице.
– Что? – рыкнул Легатов. – Она жива?
– Да, – пробормотала Ольга, – жива, только переломы обеих ног и одной руки. И сотрясение мозга средней тяжести. Она просит, чтобы вы срочно приехали. Сможете?
– Конечно, – пробурчал он. – Сейчас буду. Ольга, пришли мне эсэмэской свой номер телефона. Я на уши полицию и всех врачей подниму. Тебе позвонят. Важно, чтобы ты была на связи. И еще. Денег никому не плати. Я сам.
Бросив трубку на стол, повернулся к собравшимся.
– Давайте перенесем переговоры на завтра…
– Но как же так? – вступился главный архитектор. – Вы же завтра в Германию уезжаете, – и, поймав злой взгляд Легатова, осекся, – мне ведь Егор Ильич объяснил.
– Поездка откладывается на неопределенный срок, – поморщился Илья и, глянув на сына, заметил: – Дина в больнице, мне нужно к ней.
– Я с тобой, – кивнул сын и, напялив дежурную улыбку, повернулся к архитекторам. – Встретимся завтра. У нас семейные проблемы.
– На сестру в подъезде напали, – нехотя бросил Легатов и стремительно вышел из переговорной.
– Сестра, – пробурчал себе под нос архитектор, спускаясь в лифте. – Похоже, нас продинамили, Маруська. Даже твоя красота не помогла.
– А мы на нее и не рассчитывали, – хмыкнула девушка. – А почему продинамили, дядя Игорь?
– У Аллигатора нет никакой сестры, – отмахнулся он и попытался объяснить племяннице. – У меня досье на всю крокодилью ферму. Он единственный ребенок у своих родителей. Женат на сестре бывшего криминального авторитета. Усыновил ее ребенка. Кажется, почти сразу, как тот родился. Своих детей нет.
– Не повезло, – прошептала Маруся. – А мужик, видать, по молодости был красавцем. Хотя сын красивее.
– Молодой Кайман? – усмехнулся шеф и по совместительству родной брат матери. – Даже не думай и не смотри в его сторону. Это я тебя по-родственному предупреждаю. Он к бабам плохо относится. Из-за неземной красоты считает, что может менять их как перчатки и вытирать об них ноги.
Дядя с племянницей остановились на крыльце, высматривая на стоянке свою машину с водителем, когда мимо них пролетела спортивная иномарка.
– Красивая тачка, – заметила Маруся. – Никогда таких не видела. Интересно, что за модель?
– Порше Кайман, – усмехнулся шеф. – Машина Егора Ильича. На чем еще должен ездить господин Кайман?
Он, проводив грустным взглядом черную блестящую иномарку, агрессивно влившуюся в поток машин, добавил:
– К завтрашнему дню макет нужно выправить. У крокодилов денег много, такого клиента нельзя потерять.
– А почему крокодилы? – улыбнулась Маруся, садясь в машину. – Из-за манеры ведения бизнеса?
– Из-за фамилии. Легатова все зовут Аллигатор. А когда малой подрос и стало понятно, что сынок весь пошел в папашу, окрестили Кайманом. В бизнесе они, кстати, весьма нахраписты, но явно не шельмуют. Если договор заключили, обязательно платят. И что самое главное, вовремя. Только пока договор подпишут, все нервы вытреплют. Но это лирика, Маруся. Придется нам макет исправлять, чтобы в точности соответствовал техзаданию. До завтра времени вагон и маленькая тележка…
– Угу, – кивнула Маруся, понимая, что ночь предстоит бессонная.
– Интересно, девчонка успеет до завтра склеить новый макет? – хмыкнул Кайман, проезжая мимо архитекторов.
– Понравилась? – невесело предположил отец.
– Нет, – мотнул головой Егор, выезжая на трассу. – Это из породы и к умным, и к красивым. А на самом деле пустышка. Не люблю таких.
– Знаю, каких любишь, – скривился Аллигатор и повел пальцами около рта. – Этих… с губами…
– Да ладно, – отмахнулся сын. – Жениться ни на одной из них я все равно не собираюсь. – Он скосил взгляд на отца и пробормотал чуть слышно: – Зато я знаю, кого ты любишь.
– Подумаешь, секрет, – хмыкнул старик. – Толку от этой любви! Но если Дина умрет – и мне не жить, понимаешь? Никак не пойму, как на нее могли напасть в подъезде. Нужно подключить наших безопасников к расследованию. Посмотреть съемки с камер.
– Да, – тут же согласился Егор, но упрямо вернулся к прежнему разговору. – Ты из-за Дины отменил поездку в Германию? Очень романтично, – едко заметил он и добавил грустно: – И глупо. Тем более, как я понял, она сильно не пострадала. И уж точно не помирает.
– Давай, поучи отца, – рыкнул Легатов и пробурчал недовольно: – Лучше на дорогу смотри.
– А что я там не видел, – фыркнул Егор, ударяя ладонью по рулю. – Глупо прерывать лечение. Болезнь почти отступила. Метастазов нет. Я не понимаю…
– Завтра я точно никуда не поеду, – примирительно заметил Илья. – А там посмотрим. Мне твоя мать плешь проест, если брошу лечение. Тогда проще сразу застрелиться.
– Она может, – рассмеялся Егор, заезжая на парковку больницы. – А ты ее предупредил?
– Сейчас, – скривился Аллигатор и ткнул в кнопку недавнего вызова. – Бэлла, – заявил строго. – Мы завтра никуда не едем.
Трубка заверещала, но отец добавил спокойно:
– Потом видно будет. Позвони в клинику. Перенеси госпитализацию, – потом, послушав вопли жены, заметил раздраженно:– Значит, заплатим все штрафы! – И нажал на кнопку отбоя.
Поморщившись, он вошел в здание больницы. Огляделся по сторонам. Время будто остановилось. Те же стены, облицованные синюшным пластиком, та же колченогая мебель. Разве можно сравнить с Германией или Израилем? И воспоминания, дурные, надрывные, полезли из всех щелей. Разбередили душу. Как будто ему одной Динки мало? Илья Семенович вспомнил, как тридцать с лишним лет назад сюда с огнестрелом доставили Пашу Круглого. Как в ужасе по двору метался Христофор, отчитывая какие-то молитвы на греческом. И Бэлла, бледная, как та панель из пластика, молча стояла у стены и держалась за выпирающий из-под пальто живот с Егором. Легатов вспомнил, как отвозил ее домой полуживую. Звериным чутьем понял тогда, что везти Пашкину вдову по месту жительства нельзя. Совсем нельзя. И подумав, хотя это последнее, что ему хотелось делать, отвез Бэллу к себе. Она и осталась там. Сначала до родов, а потом навсегда.
– Пап, сердце? – обеспокоился Егор, вглядываясь в мрачное лицо отца. – Как ты себя чувствуешь?
– Больницы, чтоб их, – ругнулся Легатов, проходя через холл. – Терпеть их не могу, а эту особенно. Пашу вспомнил. И Колумба, дай бог ему здоровья! Я здесь по молодости частенько бывал. Навещал счастливчиков, а тех, кому повезло меньше, забирал из морга.
– Девяностые, твою мать, – пробормотал Егор, прекрасно осознавая, каким образом его родственники заработали первый капитал. И чтобы сменить тему разговора, огляделся по сторонам. – Где тут хирургия?
– Где обычно, – недобро хмыкнул Легатов и, не дожидаясь лифта, поднялся на второй этаж.
А там, в коридорчике возле отделения, уже столпились родственники. Егор внимательно оглядел присутствующих.
«Не все, – поморщился про себя. – Кое-кого явно не хватает».
Навстречу им кинулась Ольга, старшая дочка Дины. Зарыдала, припав на грудь.
– Мама держится молодцом, – пробормотала всхлипывая. – Вас ждет, дядя Илья.
– Как она? – буркнул Легатов, направляясь к белой двери. – Что врачи говорят?
– Переломы, сотрясение мозга: длительное лечение и восстановительный период – всплеснула руками Ольга.
– Выкарабкается, – улыбнулся через силу Илья Семенович. – Динка у нас борец!
А про себя ощутил странное беспокойство, сродни панике, будто прощаться приехал.
Он шагнул в открывшуюся дверь, надел одноразовый халат и такую же шапку. А затем, пройдя вслед за санитаркой в ВИП-палату, выбитую его стараниями, замер около высоко поднятой кровати. Захотелось закричать от бессилия!
«Дина, Диночка! Как же так?»
Илья Семенович тихо опустился на стоящий рядом стул и, стиснув зубы, попытался выровнять дыхание. Потом еще раз глянул на женщину, лежавшую в постели. Голова перевязана, рука и ноги в гипсе, но это пустяки. Только лицо белое и губы синие. Пройдет. Она глянула на него печальными зелеными глазами, закусила губу.
– Ты приехал, Илечка? – прошептала еле-еле.
«Отчего же на душе так муторно, словно вижу Динку в последний раз? – мысленно поинтересовался Легатов и отбросил в сторону глупые мысли. – Хватит причитать, как заполошная баба, – одернул сам себя. – Нужно найти нападавшего и разобраться с ним. Нанести увечья моей любимой женщине не позволено никому… Сколько лет прошло? Плевать! Все равно лучше Дины нет никого. Бэлка не в счет».
Легатов осторожно взял правую кисть, неповрежденную по великой случайности, и аккуратно, и нежно, как когда-то, поцеловал каждый палец.
– Диночка, – прошептал, силясь не разреветься. – Девочка моя хорошая…
– Илья… – позвал слабый голос с кровати. – Мне многое тебе сказать нужно…
– Тише, милая, тише, – пробормотал Легатов. – Тебе вредно говорить. Ты поправишься, тогда наболтаемся.
– Нет, – остановила она его. – Я ухожу, Илька. Хотела тебя повидать перед смертью. С тобой не так страшно, понимаешь?
– Глупости, Диночка! Не паникуй, родненькая. Я приложу все силы. Найму лучших врачей…
– Бесполезно, Илечка, – слабо отмахнулась она. – Я чувствую…
– Бабьи домыслы, – рыкнул он. – Ты никогда не отличалась особой интуицией, Динка. Всего лишь переломы, от них не помирают.
– Тогда отгони смерть, – попросила она. – Она уже пришла за мной. И они пришли… ждут…
– Кто? – не понял Легатов и тут же осекся, лихорадочно соображая. – Так это к дождю, Дин. Покойники всегда к дождю снятся.
– Ты все такой же, – пробормотала она. – Никогда не сдаешься.
– Да нет, – хмыкнул он. – Сдался один раз и жалею об этом всю жизнь.
– Так было нужно, – тяжело бросила она. – Нам бы житья все равно не дали.
– Дураки мы с тобой, – пробурчал он, чувствуя, как давным-давно спрятанная тяжесть снова давит на сердце. – Я люблю тебя одну. И любил всю жизнь.
– Я тоже тебя любила, – прошептала Дина. – Только тебя.
– Что же мы натворили, Диночка? – сквозь подступившие слезы выдохнул он.
– Поздно уже сожалеть, Илюша. Поздно. Мы с тобой венчанные, а значит, встретимся в царствии небесном.
– Мне в аду гореть, а тебе в раю место уготовано, – скривился он. – Наверное, опять порознь. Не умирай, Динка! Прошу тебя!
– Пусть сейчас Оля попрощаться зайдет, а потом Настенька. Ты не бросай ее, пожалуйста. Она бедовая выросла. Вся в меня.
– Ты про Настю? – уточнил он, сморгнув слезы. – Не брошу. Помогу. Иначе ни за грош сгинет девка. Обещаю тебе, Дина, – серьезно и спокойно пообещал Легатов. – Но и поводов помирать нет. Живи до ста лет.
– Вот и хорошо, – слабо кивнула она, пропуская мимо ушей его заверения в долгой жизни. – Позови девчонок, а потом сам возвращайся, ладно? Мне с тобой ничего не страшно. Даже умирать.
– Да, Диночка, – согласился он, чувствуя, что готов выполнить любую ее причуду, лишь бы успокоить. Хочет, чтобы сидел рядом. Ему же не трудно!
На обратно пути в коридоре Легатов остановился и, не обращая внимания на старую толстую санитарку, достал белоснежный носовой платок и тщательно вытер слезы. Потом рывком отворил дверь и, глянув на растерянную племянницу, велел:
– Ольга, иди, она тебя ждет, – затем огляделся по сторонам и раздраженно бросил: – А где Настя? Еще не приехала? Что за выходки?
– Я ей звонил, пап, – тут же встрял Егор, – она уже подъезжает. По городу пробки.
Илья Семенович молча кивнул и предупредил собравшихся:
– Ладно. Она следующая.
Затем ткнул в трубку и позвонил главному врачу.
– Это снова Легатов, Андрей Николаевич. Я настаиваю на более тщательном УЗИ внутренних органов. Что-то Дина слишком бледная… Как бы разрывов не было.
– Илья Семенович, – добродушно пробасила трубка. – Там все чисто. Сам лично смотрел результаты исследования. Только переломы и сотрясение. Ваша родственница еще дешево отделалась.
«Глупость какая-то, – мысленно отмахнулся от навязчивых страхов Легатов. – Сам перепугался и Динкину панику за чистую монету принял».