В первом классе папа подарил Ване пластинку группы Deep Purple. Она называлась «In Rock» и на её обложке были изображены пять длинноволосых мужчин, высеченных в скале.
– Это моя любимая группа, – бормотал пьяный отец. – Великая музыка. Они тебе понравятся, я уверен. Особенно прислушайся вот к этой.
Он ткнул грязным пальцем в третью песню. Три коротких английских слова были её названием. Рядом стояли цифры, обозначавшие время звучания, а чуть ниже, мелким шрифтом, было напечатано ещё какое-то выражение. Подзаголовок.
– Чайлд ин тайм. Ребёнок во времени. Прямо про тебя, – криво улыбнулся папа и потрепал Ваню по голове. – Эта песня изменила мою жизнь.
Отец вот уже три года не жил с семьёй. Появлялся редко, как правило пьяным. В квартиру мама его не пускала, выходила на лестничную площадку, и Ваня слышал их нервные, сбивающиеся на крик голоса. Не пустила она его и на этот раз. Он очень просил повидаться с сыном, «напоследок». Мама почему-то сжалилась и позволила Ване выйти к отцу. Тот целовал его потрескавшимися губами, дышал в лицо перегаром и просил за что-то у Вани прощения.
– Прости меня, сынок! – смотрел на него отец и в его глазах блестели слёзы. – Я очень виноват перед тобой.
Ваня напряжённо молчал.
– Свидание окончено, – выглянула из дверей мама.
Отец поднялся с колен и, не попрощавшись, стал спускаться по лестнице.
– Ты куда хоть уезжаешь? – крикнула она ему вдогонку.
Он не отозвался.
Она завела сына в квартиру и закрыла дверь. Ване было неимоверно жалко папу. Даже захотелось уйти вместе с ним.
– Что он тебе подарил? – взяла мама в руки пластинку. – У-у, «Дип Пурпл». Бяка какая! Лучше б «Арабесок» принёс. У него было, я помню. Ну, слушай, – вернула она пластинку Ване.
Он открыл стоявшую в углу радиолу, вытащил пластинку из конверта и поставил её под иглу. Начал сразу же с третьей песни…
На следующий день мама сказала, что папа повесился.
***
– Раздвигаем парты! Дружно, дружно. Мужчины, вы уж девочек освободите от этой обязанности!
Пацаны вмиг раздвинули парты. Чаепитие наконец-то переходило в самую интересную свою стадию – танцы. Девочки толпились в центре класса, нарядные, улыбающиеся. Мальчишки суетились и старались вести себя поразвязней.
Пятый класс.
– Итак, – спросила классный руководитель Светлана Ильинична, – кто какие пластинки принёс? Лично я принесла Надежду Чепрагу.
– Я Челентано принёс!
– А я Боярского.
– Я Пугачёву.
– Я – группу «Форум».
– А я «Дип Пёрпл»! – крикнул Ваня.
Такую группу никто не знал. Одноклассники выбрали «Форум».
– Белая но-о-чь опусти-и-илась как о-облако…, – зазвучало в динамике старой вертушки.
Все стали разбиваться по парам.
– Ты танцуешь? – подошла к Ване девочка Лена. Самая красивая девочка в классе.
– Да, – кивнул он застенчиво.
Они вышли в центр, обнялись и стали неумело танцевать. Лена смотрела на него пристально и томно.
– А я ничего не принесла, – сказала она. – Мне сестра не дала. Хотя у неё много чего интересного. А у тебя что за пластинка?
– «Дип Пёрпл». Моя любимая группа.
– Не слышала. Классно играют?
– Ещё как! Я поставлю тебе.
Он прорвался к проигрывателю и, несмотря на бурные протесты, зарядил «Child In Time». С первых аккордов, как обычно, нахлынула волна кайфа.
– Чё за параша! – раздались крики. – Верните «Форум»!
– Под такое не потанцуешь, – сказала Светлана Ильинична. – Может, Чепрагу послушаем?
– Гадость какая-то, – морщась, сделала заключение Лена. – Ну и дрянь ты слушаешь!
Он ушёл, не дождавшись конца.
– Уроды! – бормотал себе под нос. – Чтоб вы сдохли все!
***
– Ну а чё, – бодрился Иван. – Неоконченное высшее – тоже неплохо.
– Да где уж там! – возражал сосед по комнате Олег. – Высшее образование должно быть законченным.
– Ой, брось ты эту правильную философию! – морщился Иван, разливая по стаканам остатки портвейна. – Миллионы людей живут без высшего, и ничего.
– Но уходить на четвёртом курсе…
Иван взял стакан в руки.
– Ну, видишь как оно вышло.
– Тебе просто надо было поговорить с социологом. С глазу на глаз.
– Не помогло бы.
– Но почему! Он же нормальный человек. Хотя бы тройку мог поставить.
– Он не человек. Он тварь в человеческом обличии.
Олег досадливо качал головой.
– Какое отношение к людям у тебя неправильное!
– У тебя очень правильное.
– Просто он упёртый. Хочет видеть у студентов настоящие знания.
– Ничего он не хочет. Срать он на всех хочет. Он кусок говна, который жаждет уважение. Он унизить меня хотел, увидеть ползающим на коленях.
– Эх, Ванька, Ванька. Тяжело тебе в жизни придётся.
– И ты ту же песню… Чёрт знает сколько от жизни прожито, а всё будто впереди что-то там будет.
– Будет впереди. Будет. Но не для всех.
– Да ну на хер! Грузиться ещё… Давай, твоё здоровье!
– Твоё!
Они допили вино. Иван стал собирать вещи.
– Что Вань, отчаливаешь? – заглядывали в дверь соседи по коридору.
– Да, всё, – кивал он.
– Ну, счастливо! Удачи тебе.
– Это вам удачи, – огрызался он. – Моя всегда при мне.
Диппёрпловскую пластинку в сумку положить не решился. Боялся сломать. Попросил у Олега пакет.
– Тут на днях меломан тот самый приходил, – сказал Олег. – Бородатый. Говорил, хочет купить диск.
– Он не продаётся.
– За хорошие деньги. Диск-то у тебя фирменный.
– Вот поэтому и не продаётся.
– Ну как знаешь.
Напоследок хотелось обнять соседа, с которым прожил вместе три с лишним года. Однако что-то остановило.
«Он тоже сволочь хорошая», – мелькнуло в голове.
– Прощай, – протянул он Олегу руку.
– Суит чайлд ин тайм, – напевал по дороге к автобусной остановке, – юл си де лайн…
Песня бодрила.
***
– Ладно, решено, – процедил он сквозь зубы. – Развод так развод.
Она рассмеялась.
– Думаешь, я плакать буду?!
– Не будешь?
– Не-а.
– Ай, красавица!
– На хуй иди.
Она переместилась на кухню. Иван потоптался по квартире, посмотрел программу передач. Ничего интересного.
– Я к матери поеду, – доносилось бормотание жены. – Не хочу с тобой ни дня оставаться. Виталика сама заберу.
– Скатертью дорога.
– Завтра заявление напишу. Если желаешь, тоже приходи. Часам к десяти.
– Сама справишься.
Роясь в сумочке, жена вышла в коридор.
– Я знала, что всё плохо кончится, – говорила она вполголоса. – Угораздило меня за такого мудака замуж выйти!
– Пасть заткни! – крикнул он. – Пока в окно тебя не выкинул.
– Неудачник! – яростно выдавила она.
Он открыл дверцу шкафа. Диска на месте не было.
– Где моя пластинка? – вышел он в коридор.
– Какая пластинка? Не знаю.
– «Дип Пёрпл»! Моя пластинка!
– Ой, иди в пизду со своей пластинкой.
– Ты, сука! – подступил он вплотную. – Если ты что-то с ней сделала…
Жена заслонилась руками.
– Только ударь меня! Сразу сядешь.
– Где пластинка, курва?!
– Не видела я пластинку. Отстань!
Он рыскал по квартире, открывал дверцы шкафа и тумбочки. Заглянул под диван.
– Если ты её выкинула…
– Ничего я не выкидывала, – пищала жена. – Наверху, на шкафу – не она?
Диск был там.
– Убиралась, переложила случайно…
«Сука, – думал он. – Гнусная сука!»
Жена торопливо выскользнула за дверь.
Иван достал вату, дистиллированную воду и стал протирать виниловые бороздки.
***
– Борис Степанович, можно к вам?
– А, Ваня! Заходи, заходи.
Директор был артистично приветлив.
– Я с заявлением.
– Каким заявлением?
– Об увольнении.
– Об увольнении!?
Директор попытался изобразить крайнюю степень удивления. Получилось это натужно и неубедительно.
– Да, решил уволиться.
– Что так? Что-то лучше нашёл?
– Нет пока. Но здесь больше не хочу работать.
Борис Степанович поморщился.
– Обиделся, что премии лишили? Сам виноват. Поймали на проходной пьяным – всё, ничего не попишешь.
– Да не в этом дело.
– А в чём?
– Не нравится мне здесь.
– Вон оно что! – директор саркастично улыбнулся. – Что же тебя не устраивает?
– Всё не устраивает. Люди, условия.
– Эх как! Вона ты какой ты у нас!
– Такой, какой есть. Настоебала вся эта тупость.
Директор был оскорблён словами Ивана.
– Ты думаешь, перед тобой все двери открыты? Ждут тебя с распростёртыми объятиями? Ошибаешься. Сейчас тебе ой как тяжело будет хорошее место найти.
– Как будто это хорошее.
– Ну, хорошее не хорошее, но вполне приличное.
– Конечно, конечно. Переходите и вы в вулканизаторщики. Вам понравится.
Борис Степанович обиженно молчал. Теребил в руках авторучку. Задумчиво смотрел в окно.
– Да что я с тобой разговаривать буду, – изрёк наконец. – Давай твоё заявление.
«Не возражаю», – написал на бумаге. Поставил дату и подпись.
10.16 – горело на электронных часах проходной.
«Прямо как продолжительность «Child In Time», – подумал Иван.
***
– Виталик! – позвала мама сына. – Выйди на лестничную площадку. С тобой папа поговорить хочет.
– Папа пришёл? – удивился Виталик.
Он приоткрыл дверь и переступил порог квартиры.
Папа стоял, прислонившись к перилам. Увидев сына, расплылся в улыбке.
– Здравствуй, сынок! – присел на корточки.
Запахло перегаром. Папа был небритый и очень худой.
– Как ты?
– Хорошо, – буркнул Виталик.
– В каком сейчас классе?
– В третьем.
– Ух ты!
Иван смотрел на него пристально, долго, а потом вдруг расплакался.
– Прости меня, сынок! – обнял он сына. – Я страшно виноват перед тобой.
Виталик застенчиво молчал. Папа утёр слёзы, шмыгнул носом и полез в пакет, который стоял прислонённым к стене.
– Я уезжаю сегодня, – буркнул он. – Возможно надолго. Может, насовсем даже. Не знаю, увидимся ли ещё. Хочу тебе подарок сделать.
Он достал из пакета пластинку с пятью длинноволосыми мужчинами, высеченными в скале.
– Вот, моя любимая группа. «Дип Пёрпл». Слышал такую?
Виталик отрицательно замотал головой.
– Великая музыка. Тебе понравится, я уверен.
– Спасибо, – буркнул сын.
– Особенно обрати внимание на третью песню. Самая моя любимая. Она изменила мою жизнь. Чайлд ин тайм. Ребёнок во времени. Прямо про тебя, – взъерошил он сыну волосы. – Слушать есть на чём?
– Не знаю, – пожал плечами Виталик.
– Старая вертушка была, я помню. Обязательно послушай!
В дверь выглянула мать Виталика.
– Ну что, всё вы? Поговорили?
– Да, всё, – поднялся Иван. – Пойду я. Счастливо оставаться.
Он стал спускаться по лестнице.
– Уезжаешь что ль куда? – крикнула вдогонку жена.
Иван не отозвался.
– Ну-ка, что он тебе подарил? – взяла мать у Виталика пластинку. – О-о, «Дип Парпл» свой! Как это он с ним расстался? Ну, слушай. Если проигрыватель ещё работает.
Проигрыватель работал. Виталик сразу же включил третью песню.
Она произвела на него огромное впечатление.
The story of a loser – it could be you. Так звучал на английском подзаголовок песни, напечатанный мелким шрифтом. Спустя несколько лет Виталику удалось перевести его на русский.
«История неудачника – им мог бы стать и ты».