Я сидела на ступеньках лестницы в ожидании Тео, рейс которого задержали. Он позвонил мне, как приземлился, а прошло уже полтора часа с того момента. Гранд не появлялся. У него есть в Лондоне квартира? Или он живет у какой-то девушки?
Отодвинула от себя подальше мысли такого рода и снова уперлась взглядом в дверь. Почему с каждой минутой мне становится все страшнее? Кожа покрылась болезненными мурашками. Ощущение, что жду приговора… Возможно, это так и есть. Жду подтверждения слов Гранда, только после этого решу, как мне с ним поступить. Ненависть к нему еще жила в моей душе, но теперь по соседству поселилась жалость.
До ушей донесся звук открываемой двери, и я моргнула, концентрируя взгляд на входящем. Вот появился большой черный дизайнерский чемодан, а вслед за ним мой родной человек. Все такой же красивый, с теплой улыбкой на открытом модельном лице.
Горло сжало так сильно, что я не могла вздохнуть, подкатилась волна горьких слез. Я бросилась к Тео, чуть не поскользнувшись на полу, и упала в распахнутые объятья брата.
– Ливи, девочка, что такое? – тихо шептал он, обнимая меня и гладя по голове.
– Просто соскучилась, – всхлипнула я, вдыхая его свежий цитрусовый аромат.
– Я тоже, сестренка, – рассмеялся Тео. – Но такого эмоционального приема не ожидал.
– Прости. – Я быстро вытерла слезы и попыталась улыбнуться.
– Пошли, я буду разбирать вещи, а ты мне все расскажешь, – уверенно сказал он.
– Может, ты голоден? Я попрошу Дороти…
– Нет, объелся в самолете, и мне нельзя потерять форму. На носу крупный заказ, – покачал он головой, взяв меня за руку, и подхватив чемодан.
В тишине мы поднялись в его комнату.
Спальня Тео была в скандинавском белоснежном стиле. Она отличалась от комнаты Гранда, которую я сегодня посетила. У брата она была светлая, как он сам. В то время как у Гранда – полная обещаний страстной ночи. Темная кровать на пьедестале с темно-синим постельным бельем, стены выкрашены в несколько оттенков серого. Это было логово вампира, заманивающего своих жертв к себе, искушающего их и затем смертельно ранящего.
– Итак, рассказывай, – прервал Тео мои размышления. Красочная картинка Гранда-вампира в стиле «Сумерек» исчезла.
– Ты прилетел раньше, – отстраненно начала я.
– Да, как только окончил съемки, – улыбнулся брат, расстегивая чемодан.
– Понятно. – Почему-то духу не хватало обвинить такого родного человека в том ужасе, который рассказал Гранд.
– Ливи, ты плакала. В последний раз ты ревела…
– Давно, – перебила я его, а он прищурил глаза, изучая меня.
– Гранд? Снова он? – зло прошипел Тео.
– Не совсем, – покривила я душой.
– Так, я сейчас позвоню ему и…
– Нет, подожди, – остановила я его, как только он достал телефон из заднего кармана джинсов.
– Это правда, что ты сказал Джулс о том, что Гранд – наркоман, и из-за тебя его отправили на лечение? – зажмурившись, выдала я.
В комнате повисла тишина. Я осторожно открыла глаза и увидела побледневшее лицо брата, который, как мне показалось, даже забыл, как дышать. Мое сердце вновь заболело от этого мучительного ожидания, и я, уже не сдерживаясь, крикнула:
– Отвечай, Тео, ты соврал этой девочке, что он наркоман?!
– Это он рассказал тебе? – подал голос брат, опускаясь на пол рядом с чемоданом.
– Да, он признался, почему тогда прочитал мое письмо. Из-за тебя. Сейчас я обвиняла Тео во всех смертных грехах.
– Я не говорил, что Гранд – наркоман. Сказал, что он балуется травкой, и это было правдой, – тихо произнес брат, глядя на свои кеды. – Потом попросил у него прощения и объяснил Патриции, что это ерунда, но она все равно заставила сына сдать кровь на анализ.
– Но он не был наркоманом, Тео. Я ведь тоже была с вами, хоть и маленькая, но помню только сигареты, – нервно сказала я.
– К сожалению, был. Анализы показали все. И после этого Патриция отправила сына в клинику. Но он мог там находиться только год, врачи сказали, что степень зависимости была не такой запущенной, поэтому его удалось спасти. Но Патриция не спешила его возвращать домой. Она хотела быть уверенной, что Гранд больше никогда не станет баловаться этим, наказать таким способом. Будучи в клинике, он поступил в Нью-Йоркский университет и учился за большие деньги нашего отца по удаленной программе. Только раз в месяц его выпускали, чтобы он сдавал экзамены.
Тео замолчал, а я смотрела перед собой, переваривая информацию.
«…только лечить меня было не от чего…» – пронеслись в голове слова Гранда, сказанные с такой горечью и печалью, что я поверила. Я ведь ему поверила!
– Откуда ты знаешь так много? – сглотнув комок в горле, спросила я.
– Папа рассказывал.
– Но Гранд утверждает, что не был наркоманом, – прошептала я.
– Разве алкоголик признает, что болен? Нет, конечно. Так и Гранд, он до последнего отрицал свою причастность к наркотикам, но ведь он сдавал анализы. Систему не обманешь. Ты должна это знать. – Тео выговаривал каждое слово с тяжестью, которая теперь сдавливала мой желудок.
– А потом он приехал и решил отомстить тебе за то, что ты его сдал, – продолжила я за брата. Он поднял голову и печально кивнул. – И тут была я… малышка Ливи, глупая… Боже…
Я начала глубоко дышать, пытаясь насытить организм кислородом. Да почему так тяжело? Почему так тошнит и кружится голова?
Он снова меня обманул! Снова! Он решил таким образом оградить свою маму от меня? Какие мотивы у него были? Почему я опять повелась? Идиотка! Дура!
Ты осталась глупышкой Ливи, которая играет во взрослые игры с самим королем, умело руководящим тобой, как куклой. А ты радуешься глупостям. Вот что такое играть по-крупному. Не делать маленькие пакости, а плевать в душу, взрывать сердце, затем в лицо просить прощения, когда уже ничего нельзя вернуть. Просить очень просто, только вот прощать – нет. И Гранд знал об этом.
Каждое его слово прокручивалось в голове, и теперь я понимала, что он отчасти говорил о себе.
«Такое невозможно простить…»
И он не простил. Гранд снова решил начать игру, теперь уже открыто. Поэтому он пришел ко мне в первую ночь и показал письмо. Поэтому он купил цветы, поэтому он ревновал. Ему что-то от меня нужно. Но что?
Если спрошу у него об этом и напугаю, что испорчу свадьбу? Хотя я на такое никогда не пойду, слишком люблю отца и Патрицию. Не умею причинять боль тем, кого люблю.
– Ливи? – потряс меня за плечо Тео.
Я очнулась от похоронных мыслей и подняла голову.
– Все нормально, просто мне хотелось знать, – ответила я на немой вопрос в глазах брата.
– Почему он тебе это рассказал? – допытывался Тео.
– Потому что думал, что узнай я его мотивы… лживые мотивы, не расстрою свадьбу наших родителей, – честно ответила я, а губы брата сжались.
– Урод! – процедил он. – Если он хоть пальцем тебя тронет, если подойдет… я не посмотрю на наше перемирие…
– Успокойся, – попросила я его. – Нам придется как-то всем сосуществовать вместе. И необходимо забыть тот случай. Начать новую жизнь. Хорошо?
– Ливи, сестренка, ненавижу его, – скривился брат, глядя на меня блестящими глазами, подтверждающими его слова.
– Я понимаю, но ради отца мы будем вежливы и отпустим прошлое. Мы должны. Это единственное, что мы можем сделать для нашего папы, чтобы он наконец-то был счастлив. – Сейчас для меня было главным успокоить Тео, не дать ему натворить глупостей.
– Ты права, – сдался он. – Но если что-то…
– Ничего, поверь. И к тому же я уже взрослая и у меня вскоре, надеюсь, появится тут парень, – перевела я тему. Настроение Тео тут же сменилось с мрачного на романтическое. И, не дав ему вспомнить наш разговор и его чувства к Гранду, я в который раз стала наигранно весело рассказывать о Винсе.
Мы провели, сидя на полу, еще три часа, пока я спрашивала его обо всем. Я отвлекала, как могла. Отлично отыграла эту роль, хотя внутри меня происходило сумасшествие. Душа стонала от боли, от вранья.
Гранд весь пропитан ложью. И я еще его жалела? Этого кукловода? Глаза снова наполнились слезами, но я больше никогда не позволю себе плакать. Нет! Никогда!
Вернувшись к себе, я взяла телефон: два сообщения от Винса и один пропущенный от него же.
Банальные романтические письма о моих глазах, о планах на завтра и о страстном желании увидеть меня. Пришлось ответить в том же духе. Мгновенно пришло новое послание. На послезавтра у меня было назначено с ним свидание с обеда и «пока ночь не накроет одинокий город, каким он был без меня».
Я скривилась и отложила телефон.
Когда тебя бьют по одному и тому же месту, то в конце концов оно перестает быть чувствительным, следующий этап – атрофированность, а со временем отмирание с невозможностью восстановления клеток. Сейчас моя душа стала этим местом. Она стояла на пороге первого этапа.
Я не выросла, ни на грамм не поумнела, раз позволила Гранду ввести себя в заблуждение по его отработанной схеме.
Хватит обещать себе, уговаривать себя и скулить. Пора начать действовать!