Домой я вернулась только к девяти вечера. В кабинете Игоря не оказалось никаких бумаг. Вернее, они были, но все относились только к продуктам – всевозможные сертификаты качества, накладные… И никаких следов розыскной деятельности… Хотя, по словам Леночки, Игорь сейчас занимался чрезвычайно трудным делом. Некая Надежда Фомина наняла его, чтобы избавиться от Константина Яковлевича Точилина. Милейшая Наденька служила в фирме по продаже детского питания заведующей отделом рекламы, а Точилин был директором. Чем он замучил Фомину, Леночка не знала. Игорь никогда не посвящал ее в незаконченное дело. Зато, завершив работу, радостно делился информацией. Похоже, у Маркова и впрямь существовали проблемы с женой, раз он выбрал в наперсницы девчонку.
Проблемой Надежды Марков начал заниматься в октябре. Очевидно, это была не простая задача, раз он не сумел решить ее до декабря.
Сентябрь Игорь провел в Таиланде, а лето посвятил актерам театра «Рампа». У тех возникли трения с женой главного режиссера. Но все окончилось благополучно, и, получив от благодарных служителей Мельпомены хороший кусок, Марков уехал нежиться на солнышке.
«Ладно, – думала я на бегу из гаража в дом, – завтра поеду к Фоминой, вдруг следы убийцы следует искать там».
Я влетела в холл и принялась стряхивать с себя липкий снег. Всегда в Москве так – май ледяной, зато декабрь теплый. Природа совсем сошла с ума. А сейчас к тому же, кажется, начинается землетрясение.
Пол задрожал под ногами. Из-за стены донесся жуткий грохот, треск и звяканье. Послышался разноголосый лай. Потом все внезапно стихло, и незнакомый мужской голос произнес:
– Ох черт, никак не идет!
Я распахнула дверь в гостиную и увидела странную картину. Посередине комнаты стоит нечто, больше всего напоминающее ванну, только очень низенькую и страшно грязную. Вся емкость заполнена какой-то твердой серовато-беловатой массой. На краю этой посудины сидит незнакомый мужчина лет этак пятидесяти, ноги его погружены в это месиво почти до колен. Рядом с отбойным молотком в руках бегает щупленький парнишка. Тут же Зайка, Кеша, Маня и Ирка. Словом, семейство в сборе.
– Мусечка, – завопила Маруся, – смотри, Семен Андреевич замуровался!
Сидевший в ванне мужик затравленно глянул на меня и пробормотал:
– Дык не нарочно, случай вышел.
– Давай, давай, – велел Кеша пареньку с отбойным молотком.
Рабочий послушно подошел к ванне, раздался жуткий грохот, пол затрясся.
– Готово! – закричал паренек.
– Ноги все равно в бетоне, – робко проговорил его старший напарник.
– А как я его тебе сниму? – обозлился парень. – Вдруг задену. Нет уж, садиться в тюрьму я не намерен. Бери молоток, долото и вырубайся потихоньку, коли такой идиот.
– Хоть на пол посадите, – взмолился мужчина.
Аркадий и парень ухватили говорившего под локти и, отдуваясь, вытащили из ванны. Я смотрела на них во все глаза. На ногах несчастного были огромные застывшие куски бетона, словно чудовищные испанские сапоги.
– Что случилось? – поинтересовалась я, глядя, как мужчина молотком отбивает бетон.
– Это твой сынок нанял рабочих, – ехидно заметила Зайка, – не любит, когда своими руками ремонтируют, предпочитает иметь дело с профессионалами. Вот, любуйся, Семен Андреевич и Жора, мастера экстра-класса.
Кешка вздохнул. История с наймом и впрямь выглядела глупо. Отругав Зайку за стихийно начатый ремонт, сын схватил газету «Из рук в руки» и позвонил по первому попавшемуся на глаза объявлению. Мастера, обрадованные предстоящим заработком, примчались через час.
– Вот, – радостно сказал Кеша, – быстро сделают.
– И качественно, – пообещал Жора. – Всю жизнь добрым словом поминать станете.
Аркашка увел сопротивлявшуюся Зайку, и бригада приступила к работе. Что там произошло точно, сын не знал, так как работал в кабинете. Но около семи вечера он спустился вниз, чтобы предложить работягам поужинать. Жоры не было, а Семен Андреевич мирно спал, сидя на краю этого подобия корыта и засунув ноги в застывающий бетон. Пока Кеша приходил в себя от увиденной картины, вошел бегавший за сигаретами Жора и тоже замер с раскрытым ртом.
Выяснилось, что уставший Семен Андреевич присел на край ванны и, сам не зная как, заснул. Почему ноги очутились внутри ванны, а не снаружи, он не понимает. Ясно одно – следует как можно быстрее высвободить его из плена. Жора сбегал за отбойным молотком, и операция началась.
– Зачем вам бетон? – робко спросила я.
– Плинтуса прикрепить, – сообщили мужики. – Крепко держаться будут, насмерть берет!
Я промолчала. Ни за что не стану влезать в ремонтные проблемы. Только начни давать советы и моментально окажешься начальником стройки. Нет уж, дети сами ввязались в это дело, им и карты в руки. Хотят плинтусы на бетонной основе – бога ради, кто бы спорил, только не я.
Тут позвонили в дверь. Маня рванулась в прихожую и завопила:
– Денька приехал!
В грязную гостиную влетел лучший Машкин друг, семнадцатилетний Денис, за ним неслись два скотчтерьера и стаффордширская терьерица Рейчел.
– Чего это у вас тут? – оторопел Денька.
– И правда, – раздался за спиной голос его матери Оксаны.
– Ремонт, – в один голос сказали все.
– А Семен Андреевич замуровался, – подскакивала от радости Маня.
– Что у вас стряслось? – спросила я.
Оксана рассмеялась.
– Соседи из верхней квартиры забыли закрыть кран в ванной, залили нам кухню, коридор и Денькину комнату. Обои поотлетали к чертям, потолок как будто проказой заболел. Мрак!
– Пусть теперь ремонт делают, – резонно заметила Маня.
– Да они и не отказывались, – ответила Оксана, – наоборот, людей привели и в два дня закончить обещали. Только Денька расчихался.
В подтверждение этих слов Дениска оглушительно закашлял.
– Вот и подумали у вас перекантоваться, – продолжала подруга, – только гляжу на гостиную…
– Зайка ремонт затеяла! – гордо сообщила Маруся и вновь добавила «новость дня на этот час»: – А Семен Андреевич замуровался.
– Ладно, – вступил Кеша, – пойду велю Ирке застелить для вас кровати в комнатах для гостей.
Не успел он выйти, как вновь зазвенел звонок. Удивленные, мы все вместе побежали в холл. В дверях стояла очень худенькая, просто прозрачная девушка. Несмотря на декабрь, вошедшая была одета в тонюсенькую курточку и легкие джинсики, а на ногах у нее красовались ботиночки. Темно-каштановые, почти черные волосы обрамляли продолговатое бледное лицо. Чистая кожа, полное отсутствие каких-либо морщинок без слов говорили о возрасте – скорее всего около двадцати, может, чуть за двадцать.
Увидев свору из восьми лающих собак, девушка испуганно попятилась.
– Они не кусаются, – сказала Зайка.
– Вам кого? – спросила я.
– Аркадий тут живет?
– Да, – хором ответили мы.
– Ой, как хорошо! – вздохнула гостья. – Ну наконец-то! – Потом она повернулась к Оксане. – Вы, наверное, его мама?
– Нет, – ответила обескураженная подруга и ткнула в меня пальцем. – Знакомьтесь, Даша.
Девчушка зарделась как маков цвет и пролепетала:
– Очень приятно. Нюся.
Потом оглядела всех присутствующих и добавила:
– Только он не говорил, что у него такая большая семья!
– Вы кто? – спросила Зайка.
Нюся вновь засмущалась и забормотала:
– Конечно, так не принято, но как уж получилось. Извините бога ради.
– Так кто же вы? – упорствовала Зайка.
– Я его жена, – наконец сообщила девушка.
– Жена?! – воскликнули мы все разом.
Бедная Нюся попятилась, потом быстро сунула руку в карман куртенки и протянула мне зелененькую книжечку.
«Гражданин Воронцов Аркадий Константинович и гражданка Попова Анна Николаевна вступили в брак, о чем 17 сентября сделана запись в книге записи актов гражданского состояния г. Верми за номером 846». Печать и подпись.
Я оторопело повертела брачное свидетельство в руках. Кажется, документ подлинный. Во всяком случае, выглядит таким. Ольга выхватила у меня книжечку и впилась в нее глазами. Я лихорадочно соображала, как поступить. Тут в самый подходящий момент появился многоженец и, ничего не подозревая, сказал:
– Комната готова.
Потом узрел Нюсю и пробормотал:
– Здравствуйте.
– Добрый вечер, – прошелестела гостья.
– Узнаешь ее? – злобно прошипела Зайка.
– Кого? – изумился Кеша. – Вот эту девушку? Кто она?
– Твоя жена, негодяй! – заорала Ольга и, со всего размаху влепив мужу пощечину, вылетела во двор на снег в одних домашних тапочках.
– Заинька, погоди! – взвыли Маня с Дениской и кинулись за ней.
Кеша удивленно покрутил пальцем у виска.
– Говорил ведь: не затевай ремонт, не делай глупостей! Пожалуйста, результат – капитально съехавшая крыша.
Я молча протянула ему свидетельство. Аркадий открыл книжечку и хмыкнул:
– Бред. У меня в свое время утащили сумку, а там лежал паспорт. Пусть лучше дама скажет: это я с ней расписываться ходил, ну?
– Нет, – затрясла головой Нюся, – мой пониже ростом будет, потолще, волосы прямые, да и вообще лицо другое… Нет, не он… А где Аркадий, позовите его!
Тут распахнулась дверь, и Зайка вплыла в холл, словно вдовствующая королева.
– Малыш, – кинулся к ней Кешка.
– Не надо, – царственным жестом остановила его Ольга, – не оправдывайтесь, господин Воронцов Аркадий Константинович. Я, безусловно, тут же покину ваш дом, только детей возьму…
– Зая! – простонали Маня и Денька.
– Это он?! – вскрикнула Нюся, бледнея на глазах. – Он, он?
– Да, – подтвердила Ольга, – он. Между прочим, на мне успел жениться раньше. Разрешите представиться – мадам Воронцова-старшая.
Не говоря ни слова, Нюся рухнула на пол.
– Надо вызвать «Скорую помощь»! – завопила Маня.
– Ой, прекрати! – вступила в разговор Ксюша и схватила девушку за вялую руку. – Принесите нашатырный спирт.
Дети с топотом понеслись по лестнице, собаки с лаем за ними. Хорошо, что у нас нет соседей.
Через час установился относительный порядок. Слегка порозовевшая Нюся с благодарностью взглянула на принесенный – почему-то на сей раз горячий – чай. Очевидно, Ирка по недоразумению подогрела чайник. Обычно она подает нам тепловатую водичку. Аркадий с виноватым видом сидел возле Ольги. На всякий случай Зайка крепко держала его руку. Оксанка пристроилась у окна и закурила. Мои дети отрицательно относятся к «дымоглотству», но своей обожаемой Ксюше, конечно же, ничего не сказали. Вместе со всеми с радостным видом уселись Маня и Дениска. Вся собачья стая разлеглась на ковре, бросая косые взгляды на печенье и вожделенно вздыхая. Я попробовала изобразить строгую родительницу:
– Маша, скоро полночь! Завтра рано вставать!
Но Машка сделала вид, что не слышит, и спросила у гостьи:
– А где ты познакомилась с мужем?
Аркадий нервно вздрогнул. Нюся тихим голосом принялась рассказывать не слишком оригинальную историю.
Всю свою двадцатилетнюю жизнь она прожила в Верми. Ездить дальше было незачем, да и не на что. Родителей Нюся не помнила, об их судьбе воспитывавшая ее бабушка говорила весьма расплывчато. Да и причина смерти каждый раз называлась новая: то они погибали в авиакатастрофе, то разбивались на машине. Но Нюся особо и не интересовалась судьбой мужчины и женщины, давших ей жизнь. У всех соседей и приятелей был некомплект – у кого отсутствовал папаша, у кого мамаша. Нюсе еще повезло. Ее воспитывала бабуля, дама редкого образования и безукоризненного поведения – учительница музыки. В доме, где все жильцы днем работали на чугунолитейном комбинате, а вечером пили горькую, Екатерина Ивановна выделялась интеллигентностью и кротостью нрава. Преподавала она в музыкальной школе, имела довольно широкий круг частных учеников. Даже когда школа закрылась, а комбинат перестал платить рабочим зарплату, Екатерина Ивановна не растеряла учеников. Просто они стали другими. Скромно одетых девочек и мальчиков с нотными папками в руках сменили нарядные дети, которых привозили на урок в «Мерседесах» и «БМВ». Ноты за ними носили шоферы и охранники. Екатерина Ивановна старательно учила «новых вермяков», и им с Нюсей хватало на хлеб, масло и сыр.
Бабушка строго воспитывала Аню. К девятнадцати годам девушка была студенткой третьего курса университета, но видела мир исключительно сквозь розовые очки. Анечка не замечала ничего плохого, во всех людях видела только положительные стороны и, замирая, ждала появления принца. А вокруг, как назло, крутились совсем другие кавалеры – наглые, развязные, пьющие, поэтому после занятий Нюша прямиком бежала домой.
– Ты так никогда не выйдешь замуж, – смеялись подруги.
– Судьба и за печкой найдет, – рассудительно отвечала Анечка.
Беды посыпались словно из рога изобилия в январе этого года. Сначала умерла бабуля. Похоронив Екатерину Ивановну, Нюся по-прежнему беззаботно лазила в коробочку, где старушка держала деньги. В марте коробочка опустела. Как отличница, Нюся получала повышенную стипендию – целых 120 рублей. То, что прожить на эту сумму невозможно, стало ясно сразу. И в апреле Анечка оказалась под угрозой голодной смерти. Продав все, что можно, и кое-как перебившись до июля, Нюся решила сдать одну из трех своих комнат. Дала объявление в местную газету, и через десять дней пришел предполагаемый жилец.
Как только Нюся открыла дверь, она сразу поняла, что судьба и впрямь нашла ее за печкой. На пороге стоял принц из ее девичьих грез.
Сговорились быстро, квартирант внес задаток и в тот же день переехал. Вел он себя безупречно: не пил, не курил, покупал продукты, приносил цветы и осыпал девушку комплиментами. Наивная Нюсенька приняла такое поведение за глубокую, искреннюю любовь и стала поджидать объяснения. И не напрасно. Через неделю Аркадий явился с огромным букетом и буквально встал на колени.
– Дорогая, – проникновенно сказал он, – я много лет искал свою половину и уже отчаялся, как вдруг встретил тебя. Твоя необычная красота…
Женщины любят ушами, и Нюсенька не оказалась исключением. Предложение руки и сердца было принято. Жених быстренько устроил бракосочетание, и почти целый месяц Анечка порхала на крыльях счастья. Она даже бросила ходить на занятия, чтобы целый день быть около мужа, готовить ему шанежки и пироги с черемухой, гладить его рубашки.
Единственная тень набежала только один раз, когда на ее просьбу позвать подружек, чтобы отметить свадьбу, Аркадий резко сказал:
– Значит, я уже надоел тебе…
– Что за ерунда, – ответила Нюсенька, – просто так принято.
– Мы будем только вдвоем, – мечтательно протянул Аркадий, – никому пока не говори о свадьбе, девки злые, еще сглазят счастье.
Поглощенная необычной ролью замужней дамы, Нюсенька забыла про подружек и погрузилась в новые ощущения. Каждый день походил на праздник. В любовном угаре девушка не подумала поинтересоваться местом работы супруга, его профессией и даже прежним адресом. Деньги, которые Аркадий заплатил за комнату, кончились через три недели. Нюша пришла к мужу с вопросом:
– Что делать?
Новобрачный нахмурился:
– Совсем ничего нет?
Анечка побренчала монетками:
– Вот.
Супруг вздохнул.
– Настоящие деньги не звенят, а шуршат! Ладно, настало время рассказать правду.
Заинтригованная Нюся пошла на кухню. Разлив по чашкам чай, Аркадий принялся излагать невероятные вещи.
Оказывается, он офицер ФСБ. Работает в Главном разведывательном управлении, заведует девятым отделом, внешней разведкой. В Верми выполнял особое секретное задание. Жениться ему без разрешения начальства нельзя. Но Аркадий увидел Анечку и забыл все на свете: влюбился с первого взгляда. Теперь скорее всего ему надают по шапке. Но это еще не самое страшное. Основная проблема заключалась в его родителях. И если папа, генерал-лейтенант, еще сможет примириться с невесткой из-за Уральских гор, то мама, певица Большого театра, – никогда. Тем более что она уже приготовила для любимого сыночка достойную партию.
– Я слетаю на пару деньков в Москву, – втолковывал ей супруг, – попробую уломать мамулю.
Утром он отбыл, а вечером позвонила женщина и сказала:
– Ну, невестка, собирайся, будем знакомиться, очень уж Аркадий тебя любит, значит, и мы с отцом примем.
Через день вернулся муж, сияя от радости.
– Все чудесно устроилось, – сообщил он. – На работе отнеслись с пониманием, дома и того лучше.
Оставалась ерунда – продать квартиру в Верми, так как жить молодые собирались в Москве. Аркадий провернул дело за сутки. В ответ на робкие попытки Ани не торопиться и поторговаться Аркадий недовольно сказал:
– Зачем? Дали сорок тысяч «зеленых» и хорошо, из-за пары лишних долларов можно тут надолго застрять.
Вечером, когда деньги были уложены и спрятаны в чемодан мужа, раздался телефонный звонок. Аркадий несколько раз коротко ответил:
– Да, да, да.
Потом пояснил:
– Сегодня срочно вылетаю в Москву, на военном самолете. Извини, служба такая.
– А я? – робко спросила Нюся.
– Спокойно дождись четверга, – велел муж, – принесут билет, я в аэропорту встречу. Записывай: Домодедово, газетный киоск, в пятницу, в 19.40.
С тем и уехал. Был вечер понедельника. Вторник и среда прошли в сборах, в четверг никто не позвонил, впрочем, в пятницу, субботу и воскресенье тоже. В понедельник явились новые жильцы и потребовали освободить жилплощадь. Нюся упросила их подождать недельку и дежурила у аппарата. Кроме того, она никак не могла найти записную книжку с адресом и телефоном Аркадия. Блокнотик как сквозь землю провалился. В понедельник опять пришли хозяева и начали шумно возмущаться. Анечка выпросила еще недельку отсрочки, но сегодня, когда она вернулась из университета, ее бывшая квартира встретила ее железной дверью. На звонки изнутри ответил мужчина:
– Убирайтесь, а то и милицию можем вызвать. Хулиганка! Раз продала квартиру, так освобождай жилплощадь.
Анечка чуть не зарыдала. В сумочке у нее как раз лежала только что полученная стипендия. Вместе с копейками, оставленными Аркадием, должно было хватить на билет до Москвы.
Ей повезло, и в восемь вечера она уже стояла в Домодедово. Адреса Аркадия Нюся не помнила, но храбро пошла в милицию и, рассказав всю историю, попросила объяснить, как найти таинственную ФСБ. Усталый милиционер с жалостью поглядел на девушку, но все же выяснил, что Воронцов Аркадий Константинович действительно прописан в Москве, в коттеджном поселке Ложкино. Дали ей и наш номер телефона.
– Это он, – радостно выкрикнула Аня, – хорошо помню, как записывала – Ложкино! Все никак не могла вспомнить.
Денег у нее не было, на звонки почему-то никто не отвечал. Сердобольный дежурный дал 40 рублей, и Нюся храбро двинулась в путь. Промокла, замерзла, устала, ужасно хотела есть и пить, но все же добрела до цели. Двухэтажное каменное здание вселило в ее душу надежду. Именно так, по мнению дурочки, должен был выглядеть дом генерал-лейтенанта и оперной певицы…
– У меня стянули сумку, – пояснил Кешка, – а там лежали деньги, телефон, ну и паспорт. Номер-то я отключил, на деньги наплевал, паспорт получил новый.
– Почему мне не сказал? – накинулась на него Ольга.
– Подумал, чего зря волновать, – каялся Аркашка.
– Какая сволочь! – закричал Дениска. – Попадись он мне в руки! Гадина! Сироту обманул…
Нюша тихонько заплакала. Ольга погладила девушку по голове.
– Ладно, ладно, успокойся. Сейчас помоешься, поешь, выспишься. А завтра подумаем, как поступить.
– Надо Александру Михайловичу сказать, – влезла Манюня, – пусть поймает суку.
– Маня, – укоризненно сказала Оксана, – что за выражение!
– Молчи, мама, – велел Денька, – это еще мягко сказано. А Дегтярева и впрямь надо попросить.
«Боюсь, ему сейчас будет некогда, – подумала я. – Полковник занят избавлением подруги от пожизненного заключения».