В тенистых падях Средиземья,
В зелёных стеблях тростника
Росло невиданное племя
Ребят невидимых пока.
Они сжигали свою карму
Ответным отблеском огня,
Топили дым в тени казармы,
Торчали в половине дня.
Служил им скальпелем пельмений,
Струной несомкнутой руки…
Точили сны враги без тени,
Текла им в рот вода реки.
Архонт нехилый шил им дело,
Арабы ставили стекло.
Как Никодимовы заделы
Карманом выливали зло.
Апрельским днём струилось время,
Акафист лился не в себя.
Невиданно живое племя
Наотмашь гладило, любя.
Их было шесть, – не семь, не восемь,
Игривых, бодрых, молодых,
Законом отменивших осень,
Забавно пляшущих гнедых.
Юла карманная крутила
Южан на шитом потолке;
Молчали шесть и пела сила,
Меняя радугу в руке.
А взгляд примерного скитальца
Арканом плавал при луне;
Ползли минуты через пальцы,
Промежность прела на коне.
Один за всех, и все туда же…
Оставь забытое в крови.
Люби размеренную дважды!
Лови движение брови́!
Она взорвёт твоё сознанье,
Откроет дверь в твоей груди.