Пролог
Дождь потихонечку капал, барабаня по крыше. Кажется, даже складывался в некую неясную мелодию, но её ритм постоянно менялся, рождая новую.
Может быть, именно он и навевал то одуряющее состояние, в котором думать ни о чём не получалось… мысль всё время ускользала… оставалось только наполнять себя подобным белым шумом. Это придавало лёгкость и приносило спокойствие.
Но даже такого рода отупение не спасало от осознания прикосновений... а они были. Не постоянные… но время от времени. Словно с их помощью меня пытались вывести из подобной «нирваны», чему я неосознанно сопротивлялась. Какая-то отчаянная мысль на манер стражи билась на краю сознания, призывая не поддаваться и не реагировать ни на что.
Вот только неизвестные оказались слишком настойчивы… так что голоса всё-таки прорывались сквозь «охранника», насильно заставляя хоть частично осознавать действительность.
– Давай я попробую, – заявил грудной женский голос, вызвавший однозначное отторжение и… мурашки. – А то она уже смердит и, боюсь, Зак прикажет просто прикопать её за городом.
– Не стоит… на тебя она реагирует ещё хуже, и в ближайших комнатах у наших начинается изжога.
– … девка! – дама смачно выругалась, не скрывая негодования, а мне от её реакции почему-то стало приятно. – А ведь показатели просто зашкаливали!
– Потому ты и вцепилась так в неё?! Хотя, думаю, этим всё и испортила, – голос собеседника дамы стал задумчив и в чём-то даже печален.
– Да сам Зак приехал, побросав все дела, узнав, какие значения выдал прибор! – «змеюка» уже не просто шипела, а шипела возмущённо.
– Ты права, первые несколько часов показатели были просто фантастическими… Что же потом произошло?
– Знать бы… почему теперь её эмброзия становится какой-то отравленной. И Ник не может понять. Но должна же быть причина! Я ведь лучший специалист…
Скорее всего, говорившие куда-то отошли, так как я почти прекратила их слышать. Сознание опять стало наполняться шумом дождя и пофигистическим спокойствием.
Хм… меня снова трогают. Прикосновения к шее, губам, груди… я бы возмутилась, если бы не отупение… и писк какого-то прибора, благодаря которому действия вскоре прекратились.
– Её тут больше держать нельзя. Сделайте что-нибудь, дабы она пришла в себя, и уже закончим с этой проблемой, – произнёс жёсткий мужской голос.
Я почувствовала небольшое жжение в локтевом сгибе, и через пару мгновений по голове будто что-то ударило. В проснувшийся мозг стали возвращаться воспоминания.
Мишенька! Моё счастье…
Я открыла глаза, уставившись на тех, кто меня окружал. Лица присутствующих засветились восторгом. Но ненадолго. Потому что почти следом за этим на их физиономиях серыми масками проступили оскалы, а память вернулась ко мне полностью.
Зря они меня разбудили…
***
Как определить, настоящая ли любовь к тебе пришла? Или же просто интрижка закрутилась сильнее, втягивая в омут небольшой влюблённости, которую будешь с грустью вспоминать впоследствии? Есть ли какие-то тесты, способные это определить? Я не знала.
Вот мы с Мишкой встречались уже почти год, подумывая, что пора бы, наверное, съехаться. Проблема была в том, что каждый из нас считал собственный угол, хоть и съёмный, более удобным, нежели у партнёра. Моя квартира была ближе к работе. Ну, так и искала специально. А хозяйка за те несколько лет, что у неё снимаю, ко мне привыкла и даже последний год не поднимала оплату.
Мишаня приводил почти те же доводы. А так как наши жилплощади находились на противоположных концах города, простого решения проблемы пока не предвиделось. Получалось, кто-то должен был уступить. Хм… и, скорее всего, это буду я, потому как засыпать без моего «косолапого», отправившись ночевать домой, становилось всё труднее. Перспектива одинокого вечера отражалась в груди огненной спицей, что ворочалась внутри, а воображение начинало рисовать непристойные сцены с любимым в главной роли. Но… его партнёршей оказывалась не я… а… соседка с верхнего этажа… продавщица магазина или даже девушка из клуба, куда мы как-то ходили…
В общем, высчитав дату следующего платежа, я уже созрела пожертвовать собственным удобством в угоду чувствам. Сообщить любимому об этом собралась в один из выходных, когда Мишка решил меня «выгулять» и пригласил в только что открывшийся ресторан на последних этажах только что выстроенной стеклянной высотки.
На мои опасения, что даже в складчину мы можем подобное заведение не потянуть, он заверил, что в связи с открытием цены будут низкими, да и посоветовавший место друг обеспечил нас проштампованным флайером, дающим дополнительную пятидесятипроцентную скидку. Учитывая же, что идём мы туда не наедаться (что можно сделать и дома), а «посмотреть», то сей культпоход будущий общий бюджет сильно подкосить не должен.
Я сидела почти впритык к огромному панорамному окну, наслаждаясь видом города, который постепенно заливал пламенеющий закат. Даже ладонь положила на стекло, дабы чувствовать какую-то уверенность, что не парю в небе. Испанское вино из самого конца меню и без обещанной по флайеру скидки было доступным, причём довольно неплохим на вкус. Приятная мелодия лилась по почти заполненному залу. Нужно будет «подвигаться» потом, хоть мой избранник и не терпит медленные танцы. Хорошее место.
– Знаешь… я тут подумал… – прошептал Мишка, сжав мою руку с бокалом. – Чёрт с ней, с квартирой… и дорогой… перееду к тебе!
Я резко развернулась, едва не облив любимого вином и ошеломлённо уставилась на его улыбающуюся физиономию.
– Мишань… я…
Ощущение всеобъемлющего счастья просто захлестнуло. Хотелось обниматься… целоваться… и не только... Я рассмеялась, аккуратно поставив бокал на стол (не хватало ещё заляпать выходное платье), крепко сжала пальцы Мишки… Подавшись вперёд, поцеловала любимого, стараясь передать всю глубину своего чувства.
Показалось или нет, но вокруг будто вспыхнул фейерверк. Потом раздался грохот, послышались звуки борьбы, и мы с сожалением оторвались друг от друга.
Что происходит?
Перед нашим столиком, перевёрнутым и отброшенным на несколько метров, мутузили друг друга несколько странного вида мужчин. Наличие официанта в развернувшейся потасовке я ещё могла осмыслить, но что в этой куче делал музыкант, не понимала.
– Сами разберутся. – Я сжала Мишкину ладонь, когда тот дёрнулся разнимать людей.
Они-то потом между собой мирно перетрут, а встрявший незнакомец может оказаться во всём виноватым или даже зачинщиком, если дерущиеся окажутся друзьями. Музыкант с развевающимися длинными волосами никак не давал мне покоя. Уж творческие люди-то в подобном никогда не участвовали. Не было бы подставой.
Появившиеся в зале охранники никак не реагировали. Просто оттеснили гостей подальше, а сами стояли рядом и негромко переговаривались. Даже улыбались каким-то своим тихим шуткам.
Подозрительно было другое. Вся музыкальная группа и отдельные люди из персонала, столпившись в дальней части зала, неестественно на нас поглядывали и как будто тянулись вперёд, иногда закатывая глаза.
– Давай уйдём, – предложила я тихо, устав ждать развязки.
Мы поднялись и, стараясь не приближаться к окнам, попытались обойти потасовку, а также разглядывающую сие действо публику. Именно в этот момент затемнённые двери разъехались, в зал вошёл высокий мужчина в возрасте. Из-за густой седины ему могло быть как пятьдесят, так и все семьдесят. Военная выправка и стильный костюм делали его солидным и представительным. Наверняка хозяин. Следом появились ещё люди. Может быть, охрана, но среди них было несколько женщин – как в джинсах, так и в деловых костюмах.
Сделав несколько шагов, седой как будто споткнулся обо что-то и поднял на нас свой взгляд. Тяжёлый. Мне показалось, что на плечи опустили бетонные плиты, и меня даже словно придавило к полу. Я остановилась, ища, куда бы присесть.
Хозяин непонятно встряхнул головой, отвернулся и, подозвав администратора, стал о чём-то переговариваться с окружившими его людьми. Одна из женщин в тёмных джинсах исподлобья принялась разглядывать нашу пару.
Толпа начала уплотняться, преградив нам дорогу, и расступилась сбоку, открыв широкий проход для седовласого, вернее охранники, наконец, принялись за свою работу и выстроили этот живой коридор.
Хозяин выкрикнул какое-то непонятное слово, и клубок из дерущихся тел распался. Странно, но ни кровоподтёков, ни ссадин на участниках драки не было. Только мятая одежда и немного пыли, привнесённой обувью гостей. Будто бившиеся только сейчас упали. И всё.
Парень с длинными волосами, что до того играл на синтезаторе, поднялся первым и как ни в чём не бывало произнёс:
– Я против.
В этот момент почувствовала, что Михаил, державший меня за руку, остановился. Я, соответственно, тоже. Оказалось, дорогу нам преградила та самая женщина в чёрных джинсах. Она положила ладонь моему парню на грудь и что-то сказала, слащаво скалясь.
Странно, но Мишка, обычно не терпевший прикосновений от посторонних, не возмутился, а наоборот, смотрел заинтересованно и даже нежно улыбался. Я просто опешила. Уже хотела высказаться, но любимый повернулся и, не обращая внимания на окружающих, поцеловал меня.
Может, знакомая?.. Это была первая мысль после того, как я начала хоть что-то соображать. Или таким способом он показал, что мне не нужно волноваться?..
Но в этот момент меня саму кто-то взял за свободную руку, и я развернулась.
На меня странно смотрел молоденький официант, который участвовал в драке.
– Мы сейчас заплатим, – произнесла я улыбнувшись. – Надеюсь, на ресепшен есть терминал?
А дальше всё завертелось как в страшном сне. Длинноволосый клавишник, дёрнувшийся прямо ко мне, без разворота ударил раскрытой ладонью парнишку точно в центр груди, отправив его в полёт к стене. Двое появившихся охранников вдавили в оба плеча музыканта шокеры, и тот затрясся. Шагнувший же из-за моей спины седовласый особым образом ткнул каким-то предметом в солнечное сплетение трусящегося мужчины, после чего из открытого рта того во все стороны полетели кровавые брызги.
Я вскрикнула от испуга и тут же об этом пожалела. Несколько капель крови залетело мне прямо в рот, а одна даже попала в глаз. Боже, почему они не отключают шокеры? Несчастный мужчина продолжал трястись, словно бился в припадке. Все вокруг сразу бросились врассыпную, только мы стояли. Я прижималась спиной к Мишкиной груди, но он почему-то не спешил увести нас из столь опасного места.
Не знаю, насколько долго длился мой ступор, но я почувствовала, как меня тянут за руку. Послушно стала двигаться, не отрывая взгляд от трясущегося мужчины. Наконец охранники решили, что с несчастного уже достаточно, и опустили руки. Музыкант сломанной куклой рухнул на пол.
В этот момент затемнённые двери закрылись передо мной, отрезая от происходившего в зале, и я развернулась. К своему ужасу, осознала, что за руку меня держит пресловутый официант, а Мишка о чём-то шепчется всё с той же женщиной.
Принудительно затолкав ревность подальше и натянув благожелательную улыбку, я вывернула свою ладонь из лап незнакомца. Медленно подошла к «косолапому» и взяла его за локоть. Взглянула на раздражающую меня собеседницу, приподняв бровь. Оказывается, я страшная собственница.
– Прошу прощения за произошедшее недоразумение, – произнёс седовласый, неожиданно появившись откуда-то сбоку.
И чего прошлый раз меня так от его вида повело? Вот, показал себя нормальным, даже извиняется. Не побрезговал поговорить с простыми посетителями. И скорее всего, искренне недоволен произошедшим. На лице то ли тревога, то ли раздражение сменялись благожелательной улыбкой.
– Примите небольшой комплимент от заведения…
Я уже хотела отказаться, но мужчина продолжил:
– … романтический ужин в приватном кабинете. Вас никто не побеспокоит. Не хочу, чтобы осталось неприятное впечатление от нашего ресторана. Тем более в день открытия.
Мы с Мишаней переглянулись. Он улыбнулся и пожал плечами.
– Можем уйти в любой момент, – произнёс любимый, сжимая мою ладонь.
Я согласно кивнула, и улыбнулись все, даже раздражающая женщина в чёрных джинсах.
Минут через десять мы оказались в небольшой комнате этажом выше. Такие же огромные панорамные окна, круглый столик с вином и закусками, которые кто-то выбрал на свой вкус. Скромный по размерам, но весьма элегантный диванчик у стены намекал на «романтику».
– Ты сильно испугалась? – спросил Мишка, прижимаясь сзади и вкладывая бокал с вином мне в руку.
– Нет. Скорее удивилась. Какая-то странная драка, ты не находишь?
Я откинулась спиной на любимого и прижалась затылком к его плечу. Наше отражение в тёмном проёме окна немного проглядывалось сквозь огни ночного города.
Хм… а вино-то другое. Терпкое, с каким-то необычным послевкусием.
Чуть повернув меня, Мишаня нежно ладонью приподнял моё лицо и поцеловал. Всепроникающее счастье затопило сознание. Мы съедемся, и может быть, даже… но оставим это на потом. А пока так и стояли у окна. Смотрели на огни и целовались. Глядели на проснувшийся город и целовались… снова огни…город… слепящее солнце…
Я стояла у панорамного окна и смотрела на расстилающийся внизу квартал. Но какая-то мысль не давала мне покоя… а я никак не могла за неё уцепиться. Со спины ощущалось надёжное мужское плечо. Почему я так устала?
За окном ночь. Снова ночь? Я же помню, что наступило утро…
Почувствовала, что в ладонь мне вкладывают бокал. Лёгкий поцелуй в висок. Я улыбнулась, попытавшись вглядеться в наши отражения в окне… и вздрогнула. На меня смотрел давешний официант.
Нет… мне это, наверно, кажется! Попытавшись устоять на ногах, я медленно развернулась.
Не показалось. На меня, счастливо улыбаясь, смотрел молодой мужчина, что обслуживал наш столик в тот злополучный вечер.
– Где я? – произнесла еле слышно.
Мы были явно не в ресторане. Запоздало я осознала, что за окном загородный квартал. Дом, видимо, был расположен на пригорке, и сверху открывался неплохой вид.
Оценила обстановку. Аскетичного вида комната в серых тонах, но с довольно большой кроватью посередине, вокруг которой располагались странные приборы. К одному из них от меня тянулся длинный катетер, подключённый к моей левой руке чуть выше сгиба локтя.
Меня подсадили на наркотики? Но для чего? Никакого бизнеса у родителей не было. Сама я менеджер среднего звена и со средней зарплатой. Начальство меня, конечно, хвалит, но незаменимым человеком для компании я не была и никакими секретными сведениями не владела. Да и наследства никакого не ожидалось. Какой интерес я могу представлять для этой странной компании, чтобы меня похитили?
– Выпей, моя радость, и тебе станет легче, – медово произнёс официант, протягивая бокал с мутной жидкостью.
– Где Михаил? – спросила я, игнорируя бокал. Неизвестно, что они вообще в меня пытаются впихнуть.
Отсутствие «косолапого» мне совершенно не понравилось. Не верю, что любимый уехал один, бросив меня. С ним что-то случилось!
– Забудь уже своего Мишку, – жёстко заявил парень, – теперь я любовь всей твоей жизни!
После этой фразы он постарался схватить меня за руку, поднося бокал к губам.
– Чего?! – вскинулась я возмущённо.
Родители говорят, что с самого детства меня одолевала жуткая мания справедливости. Особенно если это касалось кого-то из близких. По словам отца, в этот момент у меня дыбом вставали волосы на затылке, появлялся огонь в глазах, и я, словно фурия, летела причинять добро и наносить справедливость.
Вот и сейчас откуда-то появилась сила. Я вырвала руку из захвата и с такой мощью оттолкнула молодого мужчину, что тот отлетел на несколько метров, рухнув на пол, и стукнулся об угол кровати.
В этот момент лицо его странно исказилось. На физиономии проступили страшные черты какого-то монстра. Смотрящая на меня харя оскалилась и зашипела.
Я поначалу впала в ступор, а потом заорала, выпуская страх.
– Так даже вкуснее, – заявил он, а его высунувшийся язык облизал губы.
Монстр начал подниматься, разводя руки.
– Иди ко мне, любовь моя! – заявил он, поднявшись.
Ближайшей ко мне оказалась бутыль с пойлом, которое «этот» пытался в меня влить. Её-то я и швырнула в него с разворота. Он даже не отклонился. Бутыль врезалась в монстра и отскочила, не разбившись, а тот даже не поморщился. На морде только появился оскал наподобие улыбки.
Заметив в углу металлическую подставку для пакетов с физраствором, я рванула к ней. Схватившись поудобнее, ударила подошедшего.
– Тебе нравится пожёстче? – прошептал «этот» с каким-то шипящим присвистом.
Существо, кажется, даже не почувствовало боли. Наоборот, расставило руки пошире, предлагая добавить. Несколько ударов и моя нарастающая злость только доставляли ему удовольствие.
– Да сдохни ты! – проорала я, вкладывая всю силу и ненависть в удар, и ткнула его в живот.
Монстр как будто споткнулся, по морде пробежала судорога, и он свалился на пол. Я неверяще уставилась на лежащего передо мной мужчину, с лица которого исчезла серая маска.
Именно в этот момент в комнату ввалилось несколько человек, включая пресловутую женщину в чёрных джинсах. Правда, сегодня она щеголяла в классическом двубортном костюме.
Я всё ещё пребывала в ступоре от произошедшего, и вошедшим ничего не стоило скрутить меня. Но монстры, а это были именно они, так как при взгляде на неподвижно лежащего официанта у каждого на лице проступали серые оскалы, даже не двинулись в мою сторону, а продолжали нервно пялиться на тело, распростёртое на полу.
– Кажется, мы имеем дело с «карающей», – громко произнёс длинноволосый музыкант, прислонившись к дверному косяку.
Музыкант был одним из них, но подчёркнуто нейтрален. Даже серая маска почти не проступала на его лице.
После этих слов монстры сгруппировались, как будто перед прыжком. А во мне стала волной подниматься ненависть.
– Вы её провоцируете, – закричал музыкант и скрылся за стеной, а ближайших ко мне тварей стало скрючивать.
Я же в проёме двери увидела, как по коридору в нашу сторону бежит ещё группа.
– Сволочи! – Слёзы обиды и злости стали застилать взгляд.
Перехватив поудобнее свою металлическую «дубинку», я приготовилась ткнуть хоть кого-то. Одного ведь мне удалось завалить.
– Вы все сдо… – только и успела произнести, как увидела, что в проёме двери мелькнула рука с каким-то пультом, а по моей вене с огромной скоростью понёсся жидкий огонь.
Попыталась закричать, но горло скрутил спазм. Хрипя, я схватилась за шею, сознание медленно заволакивал туман.
– «Смотрящие» это так не оставят, – ухватила я ускользающим сознанием чей-то возмущённый голос. – Дождёмся Зака, он до…
И я отключилась.
***
– Учитывая, что мы начали чувствовать вашу эмброзию, сознание вернулось, – заявил седовласый, вольготно развалившись в кресле напротив моего.
С кровати меня в четыре руки перенесли два незнакомых парня, параллельно кроя матом по-всякому, совершенно при этом не сдерживаясь. И хоть вслух ответить я не могла, со вкусом проговаривала про себя всё, что о них думала.
Мышцы не держали, так что мою голову разместили на подставке. Кресло оказалось достаточно удобным – ровно до тех пор, пока руки не стали пристёгивать наручниками к подлокотникам. Моя безмолвная ругань усилилась, как и сморщенные рожи окружающих. Эх… небольшой у меня запас мата, я бы о вас ещё хуже подумала! Но постепенно я почему-то успокаивалась и неожиданно поняла, что не испытываю к находящимся тут вообще ничего.
– Уже много десятилетий выбранные нами как доноры счастливо живут, даже не помышляя о сопротивлении… – Моего ответа, видимо, никто не ждал, так что мужчина продолжил свою речь. – …и тут случилось невозможное. Обычная девушка убивает лярву. – Седовласый недовольно и даже как-то удивлённо покачал головой. На минуту задумался и продолжил, слегка почёсывая висок: – Мы – добропорядочный и законопослушный клан. Конечно, было бы проще убить вас… как говорится… око за око… но, если вы действительно «карающая» … проблемы со «смотрящими» нам не нужны.
Насколько я поняла, эти твари как-то реагируют на эмоции. Слушая его, я старалась разозлить себя, но, видя мои попытки, собеседник улыбнулся и заявил:
– Хоть разум и очистился, вы не будете чувствовать эмоции. Голый рассудок. Ник – один из лучших химиков на этой части континента.
Удивительно. Не было ни страха, ни злости, ни раздражения, которое я ещё совсем недавно испытывала. И хоть мышцы моего лица ничего не могли отразить, я надеялась, что в глазах этот монстр увидел всё, что я о них думаю.
– Скоро нас посетит один из «смотрящих» … и… мы подчинимся его решению.
В ответ я прикрыла глаза. Видеть находящихся вокруг совершенно не хотелось. Мучили вопросы. Где Мишка? Что с ним? Ищет ли он меня или также приставлен к чьей-то кровати? Странно, но боли эти мысли не причиняли. Только зудящее беспокойство.
Через какое-то время послышались лёгкие шаги.
– День добрый, Захария, – в комнату вошёл высокий светловолосый мужчина довольно приятной наружности и неопределённого возраста.
– Приветствую вас, Всеволод, – седовласый даже встал, но руку для пожатия не протянул. Лишь чинно кивнул.
Новоприбывший с удобством занял приготовленное для него кресло и, забросив ногу на ногу, с улыбкой взглянул на меня.
– Так, так, так… и кто тут у нас?
Хотелось ответить что-то едкое, но мышцы до сих пор не слушались, так что я вынужденно ограничилась молчанием.
– Говорите, что девушка убила Бориса? Понимаю боль вашей утраты, – покивал мужчина.
Хм, хотя, судя по голосу, никакого сочувствия этот Всеволод не испытывал.
– Мы бы хотели иметь более чёткое понимание ситуации, чтобы ориентироваться, какую компенсацию сможем затребовать.
– Вы же осознаёте, что в некоторых случаях ответственность будет только на вас? – спросил гость, вальяжно покачивая ногой.
– Для этого вас и вызвали, «смотрящий»! – Захария старательно контролировал себя, чтобы не выказать раздражение.
– Ну что ж, посмотрим.
Мужчина резко встал и, сделав пару шагов ко мне, опустился на колени. Взяв мои ладони в свои, он закрыл глаза и выдохнул. Вокруг его фигуры появилось какое-то полупрозрачное свечение, словно дымка миража. Минут пять слышалось только ровное дыхание, наконец «спецэффект» погас. Всеволод открыл глаза и, прищурившись, стал вглядываться в меня.
– Должен огорчить вас, Захария, она действительно «карающая», – заявил мужчина после минуты игры в гляделки.
– Почему нас не предупредили? У неё нет знака. Она не уведомила никого из членов клана! – в голосе седовласого прорезались нотки недовольства.
– Не могу принять ваши претензии. Опираясь на то, что я увидел, способности не врождённые. Зарождение дара произошло дней десять или немногим больше назад.
Захария нервно дёрнул щекой и покосился на черноволосую женщину. Судя по её хмурому и сосредоточенному взгляду, она тоже не вполне понимала, что происходит.
Хм… получается, я здесь примерно недели две. И уж точно до попадания в компанию монстров никакой «карающей» не была.
– Лярвы уже несколько веков не проводят опыты на простых людях! Мы – законопослушный клан. Вы же знаете, у нас нет проблем со «смотрящими».
– Вот и мне интересно, Захария, что такого случилось с обычной девушкой, что в ней проснулась подобная способность? Если вы, как утверждаете, ни при чём.
– Приборы просигналили на них как на «батарейку».
– Хм… она была в паре?
– Да, но, разделив их, удалось определить источник.
– А квоты на новых доноров у вас есть?
– Конечно, уважаемый Всеволод, – в беседу вклинилась так раздражающая меня женщина. – Все документы оформлены надлежащим образом.
– А давно ли была проверка доноров? – прищурившись, спросил гость.
– Мы готовы принять инспекцию в любой момент! – подчёркнуто серьёзно кивнул глава клана.
– Странно, – блондин наконец отцепился от меня и вернулся в кресло. – Покажите отчёт «питания», может, вы что-то переборщили с химией?
И пока черноволосая подобострастно передавала мужчине распечатки, перед моим внутренним взором всплыл момент, когда кровь музыканта веером разлетелась вокруг и попала мне в рот.
– Что будет со мной? – произнесла я еле слышно.
Все в комнате дёрнулись, а Всеволод с интересом впился в меня глазами.
– Какова была доза? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Стандартная для её веса, – произнёс тот самый клавишник.
– Хм… вы точно уверены, что ничего другого ей не давали?
– Абсолютно!
– Становится всё интереснее… – протянул блондин, рассматривая меня, как энтомолог – неизвестную науке бабочку.
– Вы не ответили! – я постаралась придать голосу отсутствующую твёрдость, старательно пытаясь заставить пальцы пошевелиться.
– Хм… давайте это обсудим. Но сначала вопрос. Вы понимаете, что произошло?
– Если не ошибаюсь, эти существа… – на этом месте все, кроме Всеволода, скривились. – …питаются эмоциями. А меня собирались использовать в виде кормовой базы.
– Вы правы… это лярвы. Для них любые сильные чувства сродни нектару. Раньше они не делали разницы между положительными и отрицательными эмоциями. В основе любых войн и больших кровопролитий обычно торчат уши им подобных… Но усилия нашего ордена не пропали даром. Большая часть лярв смогла принять новые правила существования. Процесс «питания» и направление вырабатываемых донорами эмоций время от времени отслеживаются. Есть, конечно, и дикие… но мы стараемся прореживать подобную популяцию.
– У вас уже есть «карающий», – недовольно влез Захария.
– Вы правы. Пока пополнения в этой области не требуется. Но я напишу в центр. Может быть, где-то есть нужда?
– Вы так и… – мой голос звучал намного лучше, а палец левой руки наконец дёрнулся.
– Да, простите. В вас проснулась способность. Вы можете одним своим эмоциональным порывом уничтожать подобные сущности. Обычно это проявляется с рождения и отслеживается орденом. Все такие люди работают только на нас. И вы, естественно, больше не можете быть донором. Боюсь, в порыве «страсти»… – Всеволод ехидно хихикнул. – …способны уничтожить половину клана.
– Так я могу спокойно уйти? И никто даже не пикнет?
– Конечно. Правда, сейчас у вас период становления дара, так что придётся какое-то время принимать слабый раствор препарата, убирающего эмоции.
– Боюсь, что усиленный, – встрял музыкант, что-то рассматривающий в своём планшете.
– Хм… даже так? Ну что ж. Пусть будет усиленный.
– И это всё? – спросила я неверяще.
– Нет. Хоть мы и распространим информацию о появлении уже взрослого «карающего» с нестабильным даром, не могу гарантировать, что всем существам удастся избегать встречи с вами. Посему, если вы заметите «иного», предупредите о себе и, постаравшись сдержать эмоции, разойдитесь разными дорогами.
– Мною кормились несколько недель. Я, скорее всего, потеряла работу и квартиру. Родители сходят с ума!
– Не думаю. Захария?
– Как всегда, на период адаптации донора запускается акция «Отпуск».
– Вот видите! Никто не удивится вашему отсутствию.
– А Михаил? – спросила я совершенно равнодушно, но в душе коря себя за такой безразличный тон. В этот момент мне удалось подвигать несколькими пальцами, и я, скосив глаза, наблюдала за этим процессом.
Всеволод взглянул на главу клана. Тот – на черноволосую. Эта стерва хищно улыбнулась, но опустила взгляд и ровно произнесла:
– Донор полностью акклиматизирован.
«Смотрящий» сложил ладони домиком и задумчиво прислонил к губам.
– Понимаете, какая тут сложилась ситуация… Я, конечно, могу настоять на том, чтобы вашего возлюбленного больше не использовали. Но видите ли… боюсь, любая лярва, что встретится ему на пути, будет объектом желания.
– В смысле?
– Вы же какое-то время «любили» Бориса, воспринимая его как своего мужчину? Так и для него. Любая лярвская сущность поблизости – любимая женщина.
Как хорошо, что чёртов официант уже не встретится мне на пути. Я равнодушно заметила, что, несмотря ни на какие химикаты, после услышанного всё равно бы уничтожила гадину.
– И это нельзя исправить?
– Боюсь, нет.
– Думаю, обычные люди, узнав о вас, истребили бы как клан, так и ваш сомнительный орден. – Мне удалось подвигать кистью руки.
– Вполне возможно. Но… Обычные люди убивают себе подобных сотнями в день по всему земному шару. Лярвы же благодаря нам стали более цивилизованными. За несколько последних десятилетий не было зарегистрировано ни одной смерти донора по их вине. Проверяются условия жизни, состояние…
– Мы заботимся о своих людях! – гордо заявил Захария.
– Не спрашивая их согласия… – я отметила это всё так же сухо и холодно.
– Каждое существо хочет жить, – равнодушно произнёс Всеволод, наблюдая за движением моих пальцев.
Посмотрев на выражение моего лица, к которому постепенно вернулась мимика, «смотрящий» продолжил:
– Думаю, никто не будет против, что в связи с произошедшим инцидентом клан выплатит вам небольшие денежные отступные. Назовём это контрибуцией.
– И как дорого меня оценили в качестве еды? – Странно, что язвительности удалось прорваться сквозь химическую блокаду.
– Считаю… что миллионов… пятнадцать… должны удовлетворить ваш изысканный вкус. Как думаете?
Несколько мгновений я пыталась осознать сумму, затем спокойно кивнула. Кажется, Всеволод может подрабатывать переговорщиком.
С каждым моментом, когда моё тело обретало всё большую подвижность, лярвы начинали заметно нервничать. Представитель так и не названного мне ордена предложил членам клана на время покинуть территорию. Им на замену, по заверениям Всеволода, должна прибыть парочка обычных женщин, что помогут мне привести себя в порядок. С ними же прибудет одежда и транспорт. Сам «смотрящий» остался контролировать моё выдворение.
– Я скоро свяжусь с вами, – произнёс он, когда мне помогли разместиться на заднем сиденье авто. – Скажитесь больной и недельку не выходите из дома.
Я совершенно спокойно кивнула в ответ.
– Вот здесь, – протянул он небольшой контейнер, – первая партия препарата. Как дар стабилизируется, будем потихоньку уменьшать дозу.
***
Дождь… мне почему-то полюбилось гулять именно при такой погоде. После захода солнца, когда в лужах начинают отражаться огни города. Наверно, потому, что серые маски иногда встречающихся монстров проявляются не так чётко и можно не обращать на них внимание.
Те, что принадлежат знакомому клану, всегда разворачиваются и уходят с дороги, едва завидев меня. Остальные редко приближаются. Я почти не излучаю эмоции. Для них это неинтересно. Только если забываю принять препарат. Но и тогда единственное чувство, что меня одолевает, – тоска.
Странно, что иногда и на такой «привкус» находятся любители. Правда, достаточно приподнять руку, обнажив запястье со знаком, и произнести:
– Я тебя вижу!