Воспоминания точно череда фотографий быстро проносящихся перед глазами. Они надоедливы, однообразны, но от них нельзя избавиться, нельзя отключить, как телевизор или компьютер, да и нужно ли? Да, иногда они приносят боль и печаль, но при такой однообразной монотонной работе, когда ты, вися в нескольких сотнях километрах над планетой, занимаешься тупой резкой мусора — это все равно развлечение. Иначе можно сойти с ума, ибо окружающая бездна только и ждет, когда ты расслабишься, дабы вцепиться зубами холодных звезд, перемолоть тебя и выплюнуть обратно истеричным, испуганным, потерявшим себя и свою суть, существом.
Вселенская бесконечность и одиночество. Скафандр словно маленький замкнутый мирок тишину и покой которого нарушают лишь редкие отголоски чьих-то переговоров, да голос напарника, время от времени выходящего на связь, дабы узнать в порядке ты, или уже нет. На самом деле всем всё равно, дружба, сочувствия, да и сожаления давно остались в прошлом – обычный протокол.
Плазменный резак точно в масло врезается в металл очередного спутника, плавя и коверкая некогда дорогое оборудование и ему остается лишь следить чтобы куски не получались слишком уж большими. Монотонность: примерился, нажал на кнопку, отвалил нужный кусок и к нему сразу кидается небольшой дроид, который, словно трудолюбивая пчела, уносит его в недра висящего неподалеку корабля. В принципе, всю эту работу могли бы выполнять и машины, но надо же где-то работать и таким как он…. Саркастическая улыбка невольно растягивает уголки губ. Неренулируемые – отщепенцы, отбросы, выбраковка человечества, его прошлое. Возможно, их труд ценится даже дешевле машинного. А ведь все так хорошо начиналось….
Ренуляция - метод, разработанный голландским врачом и названный впоследствии его фамилией. Метод, который принес людям практическое бессмертие, ведь теперь они получали в свое распоряжение не жалкие 80-100 лет жизни, а тысячелетия, плюс возможности трансформировать свои тела самым фантастическим образом, менять пол, восстанавливать утраченные органы и конечности. В результате ренуляции человечество стало красивее, сильнее и живучее чем было. И как сказал когда-то телеведущий, бравший интервью у первых добровольцев подвергнувшихся ренуляции: «Сегодня кончилась эпоха человека и началась новая эпоха – эпоха богов».
Богов…. Горький смех срывается с губ, гремит в о стенки гермошлема, но его никто не слышит кроме звезд, а им все равно…Богов…Неренулируемые - жалкая половина процента от всего населения Земли, те на кого не действовала эта супер-методика, какая-то малопонятная ошибка в генах… Что ж, бывает…Нет, их не бросили на произвол судьбы и даже пытались по началу изучать эту проблему, смогли продлить жизнь до двухсот, а кому-то и до трехсот лет, но….Но в этом обществе молодых и здоровых красавцев и красавиц, чья молодость не терялась даже спустя столетия, неренулируемые были единственными кто умирал от старости и давно забытых другими людьми болезней. Шли годы и как-то незаметно неренулируемые превратились в изгоев: они не могли получить хорошую работу, им ставили препоны в обучении, лишили многих социальных благ, сторонились в обществе, запретили иметь детей. Незримо человечество отделилось от своей части, которое символизировало его прошлое, стало стыдиться его, призирать.
Память — это, пожалуй, единственное, что у него осталось.
Лето. Маленький цветущий парк посреди огромного мегаполиса. Парень с девушкой, точнее даже еще девчонкой - рыжеволосым подростком, медленно бредут по траве. Лицо девчонки в слезах, сегодня она сказала ему, что им не быть вместе, запрещают родители, сказала и разрыдалась. Разговор окончен, теперь они просто идут рядышком, точно не веря в произошедшее. Парень вдруг резко останавливается и, хватая девчонку за тонкие опушенные плечики, одним движением поворачивает к себе. Та непонимающе поднимает к нему зареванные глаза.
- Нет, так не должно быть, - почти кричит он ей в лицо. - Не должно, я люблю тебя, я не могу без тебя, я тебя никогда не брошу.
Фотографии памяти, череда быстроменяющихся кадров.
Свадьба. Красивая невеста, куча гостей и поздравлений. Тосты за здоровье молодых и счастье - безраздельное счастье в глазах девушки. Огненные волосы рассыпались по белому платью в вихрях свадебного танца.
- Я люблю тебя, я не могу без тебя, я тебя никогда не брошу, - шепчет он на ухо своей молодой жене.
Память, память. Она беспощадна словно гиена, рвущая плоть все еще живого, но уже беспомощного человека. Хочется выть и кричать, просит и умолять, чтобы она прекратила крутить в мозгу эти цветастые картинки счастья….
- Виктор, возвращайся, - голос напарника заставляет его вздрогнуть и очнуться.
Время. Индикаторы систем жизнеобеспечения помаргивают красным, предупреждая о скором конце кислорода, да и уровень стресса на датчиках зашкаливает. Пора, пора обратно в тесноту небольшого кубрика, где можно подключиться к вирт-системе и забыться в цветных мирах виртуального мира…. Он оглядывается. От спутника остались жалкие куски изломанного железа, которые юркие дроиды уже докрамсывают своими резаками и волокут к кораблю. Пора.
Он стоит у иллюминатора и наблюдает за проплывающей под кораблем Землей. Сегодняшний день дался ему особенно трудно, несмотря на встроенные в скафандр сервомеханизмы почему-то страшно ноет спина и ломит руки, словно он сам вручную перетаскивал весь этот спутник, предварительно разламывая его на куски. Надо бы зайти к медикам, но он и так знает, что они скажут – старость. Она подкатывает неумолимо, не обращая внимания на все инъекции и процедуры омоложения. Сколько ему осталось? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? Черт, как же мало…ещё бы немного…совсем немного….
Память, память она несет через бездну времени заставляя вспоминать и хорошее, и плохое.
Рыжая девушка в легком ситцевом платьице восхищенно крутится перед зеркалом.
- Смотри дорогой, эта коррекция сделала меня вновь семнадцатилетней. Это здорово.
Она разворачивается и бросается на шею к улыбающемуся мужчине с сединой в черных волосах.
- Знаешь, милый, эта технология просто невероятна, она так много дает. Я могу быть такой и такой.
Лицо девушки неуловимо изменяется, как и ее фигура.
- Не надо милая, - говорит ей он. - Я люблю тебя такой, какая ты есть.
Он улыбается и гладит ее по огненным волосам, а в заднем кармане лежит заключение врачебной комиссии, где приговором стоит одно слово - неренулируемый.
Он прижимается лбом к стеклу иллюминатор. Как же красива Земля. Голубая планета, покрытая дымкой облаков, медленно плывет под приплюснутой металлической глыбой корабля. Надо было уйти, улететь, скрыться, как сделали многие из неренулируемых, уходя в дальние экспедиции, часто настолько рискованные, что обычные теперь люди смотрели на них как на сумасшедших. Многие не вернулись, а те, что вернулись, вновь рвались назад. Это было смешно. Ставшее практически бессмертным человечество двигалось вперед теми, кого считало неполноценными. Презираемые стали героями…Но он не смог…не смог, ибо внизу была ОНА. Та, которую он некогда любил больше жизни, та, единственная, та, которой он обещал, что никогда её не бросит.
Он запомнил тот день расставания, когда в очередной раз она, такая прекрасная и молодая, впорхнула в его квартирку в квартале, где жили такие же как он, и принялась рассказывать последние новости. Когда на пороге он обнял ее, вдыхая знакомый запах волос, и краем взгляда уловил полный злобы и зависти взгляд соседки по лестничной площадке. Наверное, именно это стало последней каплей, триггером…Когда через час она стояла напротив него, непонимающе хлопая длинными ресницами, а из уголков глаз катились слезы, а губы шептали:
- Ты же обещал.
А он, обняв ее за хрупкие плечи, вывел за порог и закрыл дверь, стерев её данные из памяти замка, а затем всю ночь пил и рыдал, надеясь, что поступил правильно.
- Виктор, - раздалось из скрытого в стене динамика. - Пройди на мостик, тут очередной хлам на разбор наметился, а каталог по нему почему-то ничего не даёт, может ты что подскажешь.
Он оторвался от своих раздумий и, машинально разогнув и согнув спину, направился на мостик.
Напарник сидел в кресле, задумчиво глядя на центральный экран, где вращалось объемное изображение объекта.
- Не хотел тебя беспокоить, но посмотри. Дройды начали подготовку к разработке этого металлолома, а он вдруг ожил.
Он с интересом посмотрел на экран, где круглая бочка спутника медленно разворачивала потрескавшиеся и потерявшие часть пластин солнечные панели. Что-то в этом спутнике ему показалось знакомым, что-то давнейшее из той молодости, что прошла почти два столетия назад.
Он подошел к компьютеру и, плюхнувшись в кресло, принялся неспешно перебирать заложенные в него данные. Не то, не то, вот похоже. Глаза впились в пластину монитора, внимательно перечитывая появившиеся строчки. Он судорожно сглотнул и медленно обернулся к стоявшему позади и резко побледневшему напарнику.
Спутник уже развернул свои батареи и от него медленно отплывали отстрелянные пиропатронами фальшпанели, обнажая направляющие тубы ракет.
- Пять штук по двести мегатонн, - прошептал напарник, впиваясь ногтями в потрепанную обивку кресла. – Какого хрена он здесь делает? Я думал, военные их уже давно зачистили.
- Видимо не всех, - его пальцы скользят по клавиатуре, а глаза по строчкам выдаваемой информации. – Класс «Раптор», автоматическая платформа, приоритетные цели….
- Надо срочно сообщить в центр, - напарник судорожно кинулся к своему месту, напялил наушники и принялся нервно долбить по кнопкам клавиатуры.
Он промолчал, лишь еще раз внимательно всмотрелся в возможные зоны поражения, рассчитанные умной машиной, поднялся и, хлопнув на прощание товарища по плечу, вышел из рубки.
- Виктор, ты куда? С ума сошел, что ли? - раздалось в шлеме. - Вернись назад, с Земли уже стартует спецгруппа.
- Они не успеют, до запуска пара минут, не больше.
- Ты-то откуда знаешь?
- Сам посмотри.
Один из контейнеров зиял открытой крышкой, а по бокам вырывались небольшие облачка продувки.
- Ну и что!? Уходи оттуда, что ты можешь сделать!? Внизу уже приготовились, они не долетят!
- Ты в этом так уверен? Я нет…
Он прицепился магнитными захватами к корпусу спутника. Массивный ствол резака уперся в обшивку. Странное спокойствие, почти равнодушие, словно он познал мир с самим собой, словно нашёл какую-то точку равновесия в душе…Так всё и должно быть, это правильно…это его время, последнее время. Он улыбнулся.
- Прощай, напарник, и не поминай лихом, но, пойми, я обещал…
Он проводил взглядом уносящиеся вдаль огни корабля. Пора. Огненный луч ударил в металл, прожигая его. Медленно, слишком медленно, ручку мощности до упора и не обращать внимания на предупредительные гудки опасности, раздающиеся в шлеме, не думать о плавящейся оболочке скафандра, главное успеть.
Секунда замерла, а затем расцвела облаком термоядерного взрыва.
- Я тебя никогда не брошу.
Внизу на земле, среди бушующих волн карнавала, стояла рыжеволосая девушка и смотрела в небо, где среди красочных огней фейерверков, распадался особенно огромный, взывавший бурю восхищенных криков толпы. По ее лицу, непонятно почему, непроизвольно бежали слезы.