Квартира встречала его тишиной — той самой, что душит сильнее любых криков. Питер сидел на полу, прислонившись спиной к потрёпанному дивану, и смотрел на фотографию в руках. Дядя Бен улыбался с выцветшего снимка, обнимая тётю Мэй за плечи. Оба постаревшие, седые, но счастливые.
Оба мертвы.
Настольная лампа отбрасывала жёлтый круг света на стол, где стояла наполовину пустая бутылка самой дешёвой водки, какую парень смог найти.
— Дядя… — прошептал он, глядя на старую фотографию. — Если бы не этот злополучный цирк, может, ты бы пожил подольше… — Голос дрогнул. — Зачем же ты пошёл на того человека с пистолетом? Знал бы ты, как нам с тётей Мэй было тяжело без тебя… Но мы улыбались и всеми силами пытались стать счастливыми. Ради тебя.
Он сделал глоток из стакана — водка обожгла горло, но боль была почти приятной.
— Тётя Мэй, спасибо, — прошептал он в пустоту, проводя большим пальцем по краю фотографии. — Ты всегда была рядом, как бы плохо мне ни было. Отдавала всю себя… а я только и мог, что работать… — Голос сорвался. — Прости, что меня не было рядом, когда ты ушла…
Слёзы высохли ещё вчера. Или позавчера. Сейчас было только пустое, выжженное горе.
Питер провёл рукой по лицу.
— Дядя Бен всегда говорил, что я найду своё место. Что у меня всё получится. Но он так и не дожил, чтобы увидеть... что я ничего не нашёл. — Он горько усмехнулся. — Гоняюсь за этой паучихой, словно маньяк.
Питер налил себе ещё — рука дрожала, водка расплескалась по столу. Он выпил медленно, чувствуя, как тепло растекается по груди, как мир становится мягче, дальше.
— Я прожил для вас, — прошептал он. — Всю жизнь. Пытался быть хорошим. Пытался сделать вас счастливыми. А теперь... теперь вас нет.
Он положил фотографию себе на грудь, прямо над сердцем, и закрыл глаза.
— И я не знаю, зачем мне просыпаться завтра.
Тишина поглотила комнату целиком. Настольная лампа продолжала светить. Бутылка стояла на столе. Фотография лежала на груди неподвижного тела.
Дыхание замедлилось. Сердце сделало последний удар и затихло.
***
Да не может быть! Меня реально разморозили?! Неужели рак мозга научились лечить?
Последнее, что я помнил — холодная капсула, врачи в белых халатах, и обещание: "Заморозим, подождём лет двадцать, наука шагнёт вперёд и вас обязательно вылечат".
Но всё же я рад, что жив!
Ох... Почему мне стало так плохо? Как будто палёной водки напился.
Во рту был кошмарный привкус — горький, жгучий. Желудок сжимался и орал на меня благим матом. Голова раскалывалась. Тело было ватным, тяжёлым, вообще не слушалось.
После разморозки так плохо должно быть?
С трудом я заставил себя открыть глаза — веки словно приклеились.
Стены. Обои, с которых уже почти слезли. Потолок в трещинах и жёлтых пятнах. Тусклая лампа на столе. Грязная, убогая комната.
Я же давно съехал от той бабки? Хотя нет, та квартира была получше.
Где я вообще?
Я попытался встать — и не смог. Тело не слушалось. Руки дрожали, ноги — как чужие. Я рухнул обратно, тяжело дыша.
— Твою ж налево! Да что со мной? — голос сорвался, хриплый, чужой. — Меня разморозили и кинули?!
Стоп.
Что с моим голосом?
Это был не мой голос. Совсем. Словно американец пытался говорить по-русски.
Нет, нет, нет...
Я поднял руку перед лицом — и похолодел.
Это не моя рука. ЭТО НЕ МОЯ ЧЁРТОВА РУКА!
Слишком худая. Бледная. Вся в мелких шрамах.
Что происходит?!
Сердце заколотилось. Я схватился за грудь — и пальцы наткнулись на что-то. Фотографию.
Я поднял её дрожащими руками.
Двое пожилых людей. Мужчина с седыми волосами. Женщина в очках.
Кто это?
В моей голове, словно что-то щёлкнуло.
Дядя Бен. Тётя Мэй.
Имена. Лица. И эмоции… Откуда всё это? Это не моё?!
Я отшвырнул фотографию. Она упала рядом с бутылкой.
Бутылкой водки.
Стол. Грязный стакан. Наполовину пустая бутылка. Запах спирта.
Я пил? Нет. Не я. Кто-то другой.
И тут до меня дошло.
Я не в будущем. Меня не размораживали.
Я умер.
Умер там. В своём теле. С опухолью.
И проснулся здесь.
Попаданец.
Слово из фанфиков, которые я читал в больнице. Казалось бредом.
А теперь это моя реальность.
— Чёрт... — прохрипел я. — Чёрт, чёрт, чёрт!
Спокойно Санёк… Спокойно. Вдох. Выдох. Думай.
Воспоминания шли потоком — обрывками, но кое-что из них понять можно.
Питер Паркер. Двадцать семь лет. Репортёр "Дейли Бьюгл". Триста баксов за эту дыру. Родители мертвы. Дядя с тётей — тоже…
Обычный парень. Который потерял всё и отказался от жизни.
А я занял его место.
— Прости, — прошептал я, глядя на фотографию. — Прости, Питер. Я не хотел… Сам через такое проходил. Рано или поздно ты бы смог найти себя…
Стоп… что за девушка в белом, которая по городу скачет на паутине? Паучиха… Гвен...
Марвел... я в чёртовом комиксе!
Я Питер Паркер, вроде бы классно. Многие мечтали занять его место. Вот только гениальностью в воспоминаниях даже не пахнет, паучьи силы вообще у другой.
Просто зашибись, что мне делать? За что мне это? Почему мне как и любому нормальному попаданцу не отсыпали плюшек?
[Синхронизация… 98%]
Я замер.
Что за...
Надпись. Висит непонятно где… Мне что третий глаз куда-то присобачили?
Погоди-ка...
Может, это оно? Мои плюшки попаданца?
Я снова попытался встать — не вышло. Но вскарабкался на кресло и сел на диван. Надо бы воды.
[Синхронизация… 99%]
— Ну давай уже...
[Синхронизация завершена: 100%]
[СИСТЕМА АКТИВИРОВАНА]
Первичный скан тела завершён.
Идентификация субъекта:
Физическое состояние:
Обнаруженные микротравмы:
Состояние внутренних органов:
Рекомендации системы для активации первого уровня улучшений:
Прогноз улучшений при соблюдении условий:
— Не такого я конечно ожидал, но лучше, чем ничего. Ты вообще что такое.
Система Анализа Телесных Угроз, Регуляции и Нормализации. С.А.Т.У.Р.Н. (Некоторые, функции были добавлены позже, но название ввиду звучности решили сохранить.)
— Так называют вещи только у нас, — усмехнулся я. — Кто тебя изобрёл?
Всеволод Мстиславич Лютый — учёный Объединённой Земли
— Мощно... меня воскресил древний рус. А когда ты была изобретена?
3142 год
Ничего себе.
Выходит, я не просто двадцать лет пролежал. Больше тысячи.
По ходу обо мне просто забыли. А когда вспомнили — спасать уже было нечего.
— Сатурн, кинь мне список своих функций.
Основные функции:
Ограничения:
Ладно, с этим можно работать.
Я попытался встать — ноги снова подкосились. Рухнул обратно на диван.
Воды. Мне срочно нужна вода. Сушняк убивает.
Я огляделся. Кухня была в нескольких метрах — крошечная, грязная.
Ну же. Вставай.
Я вцепился в подлокотник и кое-как поднялся. Дошёл до раковины. Открыл кран — вода ржавая, но плевать.
Сунул голову под струю и пил прямо так.
Господи, как же хорошо.
Я выпрямился, посмотрел на своё отражение в грязном стекле над раковиной.
Незнакомое лицо. Бледное.
Питер Паркер.
Теперь это я.