Я знал Киру, кажется, целую вечность. Мы познакомились еще на первом курсе, и с самого начала она меня зацепила. Я пытался добиться ее расположения, но все мои попытки разбивались о стену вежливого, но абсолютного холода. Ответом на мое очередное неуклюжее флиртующее сообщение мог быть смайлик или вопрос о лекциях, но никогда – взаимность. Позже выяснилось, что причина была проста и непреодолима: Кира оказалась лесбиянкой. К счастью, мы смогли остаться друзьями, и это было одним из лучших решений в моей жизни.
Помимо того, что она была невероятно привлекательной – высокая, с огненно-рыжими волосами до пояса, яркими зелеными глазами и фигурой, от которой сводило скулы, – она была умной, до безобразия остроумной и обладала какой-то магической способностью находить самое интересное в самых обычных вещах. Она была эклектичной во всех правильных смыслах этого слова, и быть ее другом значило никогда не скучать.
О, да. И она была настоящей ведьмой. Не в метафорическом, а в самом что ни на есть буквальном смысле. Однажды, после пары бокалов вина и моих неуверенных шуток о мужских комплексах, она с насмешливой ухмылкой провела рукой по воздуху, что-то прошептала на непонятном языке, и я ощутил странное, теплое покалывание в паху. Эффект стал очевиден минут через пять. Я вообще не мог жаловаться. Ни тогда, ни после.
Но жизнь идет своим чередом. Кира получила заманчивое предложение о работе и переехала на другой конец страны. Я ужасно по ней скучал. Помимо тоски по другу, я лишился и ее «подарка». Без подпитки ее магии мой член постепенно, в течение пары недель, вернулся к своему первоначальному, вполне обычному размеру. Раньше меня это никогда особенно не смущало, но теперь, по контрасту с тем монстром, что она мне на время подарила, мое собственное достоинство казалось мне жалким и вызывало горькое разочарование.
Мы поддерживали связь, как могли: бесконечные переписки в мессенджерах, редкие, но долгие звонки. Именно поэтому, когда в одну из скучных суббот я получил от нее сообщение: «Привет! Что делаешь в эти выходные?» – я не придал этому особого значения. Обычный стеб, подумал я. «Ничего особенного, валяюсь дома», – лениво отправил я в ответ и отложил телефон, собираясь досмотреть сериал.
Минут через двадцать мир внезапно поплыл. У меня началось ужасающее головокружение, комната закружилась в вихре размытых пятен. Я схватился за стол, испуганно пытаясь сфокусировать взгляд. Мелькнула мысль об инсульте, о чем-то серьезном и необратимом. Но так же внезапно, как и началось, головокружение прекратилось. Только когда сознание прояснилось, я понял, что больше не нахожусь в своей комнате.
Я сидел на коленях на прохладном деревянном полу. Или не я. Потому что, опустив взгляд, я увидел не свои знакомые массивные ноги в спортивных штанах, а пару стройных, изящных ног, заканчивающихся ухоженными ступнями с ярко-красным лаком на пальцах. А выше… Выше из-под края просторной футболки свисала пара моих давних, тайных фантазий – полная, соблазнительная грудь. Я неуверенно приподнял руки – тонкие, изящные женские руки с такими же алыми ногтями – и коснулся пальцами кожи. Это была не моя кожа. Она была нежной, бархатистой. Я провел ладонями по груди, и тихое, непроизвольное «аах» вырвалось из незнакомых губ.
Я был в теле Киры.
Я шатко поднялся на ноги, непривычно клонясь вперед под новым, притягательным весом ее груди. Я стоял посреди нарисованной на полу сложной пентаграммы, окруженной догорающими свечами. Воздух пах ладаном, воском и чем-то еще – озоном, словно после грозы.
С другого конца комнаты раздался знакомый звук – звонок сотового телефона. Я, покачивая бедрами, к которым тоже нужно было привыкнуть, пошла на звук к столу. Каждый шаг отзывался мягкой, пружинящей болтанкой в груди, и к моему удивлению, где-то глубоко внизу живота ответно заныло теплое, щемящее желание. Пришлось признать: даже без былых романтических чувств, я все еще считал ее тело божественным.
На экране телефона горело уведомление. Сообщение от… меня. Вернее, с моего номера.
«Эй, прости, что так внезапно. Дома случился косяк, срочно нужно было быть тут. Обменяться с тобой телами был самый быстрый способ телепортации. Это новое заклинание, я его недавно освоила. Ну, раз ты ничего не делал, думаю, не будешь против. Знаю, ты всегда мечтал трахнуть мое тело, так что лови момент. Мой вибратор в тумбочке, не стесняйся. Считай это компенсацией за неудобства. И… я не хотела, чтобы ты в моем теле натворил глупостей снаружи, поэтому наложила еще одно заклятие. Оно активируется минуты через две и будет держать тебя… эм… внутри все выходные. В морозилке есть пицца. Батарейки в шкафу на кухне. Обещаю незабываемое веселье!»
Я уже собирался написать в ответ: «Какое еще заклятие?!» – как ощутил, как то тепло, что уже тлело внизу живота, внезапно разлилось по всему телу волной обжигающего зуда. Это было новое, абсолютно незнакомое ощущение, но его природу было невозможно перепутать. Мои соски налились и затвердели, упершись в ткань футболки, а между ног возникла навязчивая, пульсирующая пустота, требовавшая немедленного заполнения. Я была ЧЕРТОВСКИ ВОЗБУЖДЕНА.
Нарастающая, животная потребность потащила меня к ее кровати. Я почти инстинктивно открыла тумбочку и нашла там внушительных размеров игрушку. Мои пальцы дрожали, когда я включила ее.
Прошло… не знаю, сколько. Часов пять или шесть. Я не вставала с ее кровати, кроме как чтобы сходить на кухню за новыми батарейками. Должно быть, я кончила раз десять, а может, и больше. Каждый оргазм был ярче, глубже и громче предыдущего, от него звенело в ушах и подкашивались ноги. Но удовлетворения не наступало. Жгучее, ненасытное желание возвращалось уже через пару минут, заставляя снова и снова водить жужжащим вибратором по сверхчувствительному клитору, вводить его глубоко внутрь, до самых упругих шаров груди, закидывать ноги за голову и стонать, пока подушки не промокали насквозь.
Мне стало абсолютно ясно, что именно за заклинание она наложила на свое тело, чтобы «держать меня внутри все выходные». Это было заклятие неудержимой, бесконечной похоти.
И все, что мне оставалось – это лежать в ее постели, утопая в аромате ее духов на простынях, и наслаждаться этим: мной, телом Киры и ее верным, жужжащим другом.
Где-то на краю сознания, между двумя волнами накатывающего удовольствия, я уже четко понимал, что мне придется очень серьезно поговорить с ней и выпросить возможность сделать это снова. Когда-нибудь. Обязательно.
Возвращение было шокирующим и грубым, как резкий толчок при аварии. Одна секунда — я чувствовал каждым нервом упругость кожи Киры под пальцами, сладкую истому в мышцах и навязчивый, влажный жар между ног. Следующая — я лежал на холодном линолеуме в своей комнате, в своем слишком знакомом, слишком грубом и тяжелом теле.
Тишина.
Оглушительная, давящая тишина в собственной голове после того бушующего урагана ощущений, что бушевал в черепе Киры. Я лежал, уставясь в потолок, пытаясь перевести дух. Физически я был здесь, но какая-то часть сознания, отравленная памятью тела, все еще металась там, в сотнях километров, требуя продолжения. Это была настоящая ломка — острая, физическая тоска по чужой плоти.
Спустя час, все еще не в силах прийти в себя, я услышал звонок. Ее звонок. Я почти не смог разжать пальцы, чтобы взять трубку.
«Алекс? — ее голос прозвучал на удивление робко. — Ты… в порядке? Вернулся?»
«Да, — мой собственный голос показался мне чужим и хриплым. — Вернулся.»
Она выдохнула. «Слушай, прости, что так вышло. Я реально не планировала… ну, всего этого. Мне правда нужно было срочно быть здесь, а этот ритуал — он быстрый, но у него есть… побочные эффекты. Я надеялась, ты не заметишь, пока я не верну всё назад.»
Я не мог злиться. Во мне не было ни капли злости. Только смущение, граничащее с благоговением, и миллион вопросов. «Кира…Что это было? — прошептал я. — Это… Я не знаю, как ты с этим живешь. Это же безумие. Это как быть подключенным к сети под напряжением в триста вольт, которую то включают, то выключают.»
Она рассмеялась, с облегчением. «Привыкаешь. Ну, почти. Сложно не привыкнуть к ливню, если ты сама — тучка. Но… тебе понравилось?»
Я закрыл глаза, снова чувствуя призрачные отголоски тех ощущений. «Кира, это был самый невероятный опыт в моей жизни. И дело даже не в… эм… вибраторе. Хотя, боже мой. Дело в том, что я чувствовал по-другому. Воздух на коже, тяжесть груди при ходьбе, даже вкус собственной слюны был иным. Я… я как будто прочитал книгу, которую никогда бы не смог понять, просто слушая рассказы.»
На другом конце провода наступила пауза. Задумчивая, тяжелая. «Да,— наконец сказала она. — Именно так это и ощущается. Как прочесть книгу.»
Неловкость растворилась, сменившись новой, невероятной близостью. Мы только что разделили самый интимный из возможных опытов.
«Слушай, раз уж ты так проникся… — голос Киры снова стал озорным. — У меня есть предложение. На этот раз все будет честно и по договору.»
Я насторожился. «Какое?»
«Я сейчас живу в потрясающем месте. У моря, старый город, узкие улочки, кафешки на скалах. Мне ужасно хочется показать тебе всё это. Но ты далеко.»
Я уже чувствовал, к чему она клонит. Сердце забилось чаще.
«Так вот, — продолжила она. — У меня есть подруга. Очень милая, кстати. И она в курсе моих… способностей. Я могу договориться. Мы сделаем все правильно, с подготовкой. Не надолго. Просто на один день. Ты будешь в ее теле, я в своем. И я покажу тебе город. Как подруга подруге. Без всяких заклятий возбуждения, честное слово. Ну, разве что совсем чуть-чуть, для атмосферы,» — она снова хихикнула.
Я замер. Мысль была одновременно пугающей и самой желанной на свете. Снова ощутить эту остроту чувств? Но уже не в одиночестве, а с ней? Увидеть ее своими глазами, гулять с ней, говорить, зная, что под моей кожей бьется совсем другое сердце?
«А… а что насчет твоей подруги? Она не будет против?» — выдавил я.
«Софи? О, она только за! Она обожает всякую эзотерическую дичь. Для нее это будет как самый крутой квир-эксперимент. Ну так что? Готов на свидание со мной в теле другой девушки?»
Я посмотрел на свою пустую комнату, на привычный, скучный мир. А потом представил морской бриз, ощущаемый нежной кожей, запах кофе, который будет казаться ярче, и ее — Киру — рядом, настоящую.
«Я в деле, — сказал я, и в голосе прозвучала решимость, которой я сам у себя не знал. — Когда начинаем?»
Следующие несколько дней пролетели в нервном ожидании. Я ловил себя на том, что постоянно проверяю телефон, и каждый раз, когда он вибрировал, сердце бешено колотилось в груди. Сомнения грызли меня с самого начала.
«А что, если эта Софи… не такая? — думал я, ворочаясь ночью в постели. — Кира сказала «очень милая», но «милая» может означать что угодно. Милой может быть и неухоженная дамочка с тремя котами, которая увлекается вязанием и говорит голосом ворона. Или она окажется высокомерной стервой? Или… ну, просто некрасивой? Смогу ли я тогда провести целый день в ее теле, чувствуя себя неловко?»
Я пытался выведать у Киры подробности, но она лишь загадочно ухмылялась в ответ на сообщения: «Увидишь всё сам, сюрприз! Она тебе понравится, гарантирую!»
Наконец пришло долгожданное приглашение на видеочат.
Я потянулся к ноутбуку с ощущением, будто собираюсь на экзамен, который не готовил. Ладони вспотели. Я провел рукой по лицу, по привычной щетине и грубым чертам, и снова поймал себя на мысли о бархатистой коже Киры. Призрак тех ощущений все еще жил где-то глубоко в подкорке, заставляя мое собственное тело казаться чужой, неудобной одеждой.
Я принял вызов. На экране квадратом возникло изображение Киры. Она сидела на уютном балконе, за ее спиной виднелись черепичные крыши и полоска моря. Она помахала мне с беззаботной ухмылкой.
«Привет, Алекс! Готов к знакомству?»
«Как никогда, — фальшиво бодрым тоном ответил я. — Только готовься, если я сейчас отключусь от шока, это нормально.»
Кира фыркнула и что-то ткнула на своем экране. Второй квадрат тут же ожил.
И все мои страхи развеялись в одно мгновение.
На экране появилась девушка. И она была… прекрасна. Неброской, естественной, но от этого не менее яркой красотой. Темные, почти черные волосы, собранные в небрежный пучок, из которого выбивались несколько прядей, обрамляли смугловатое лицо с мягкими, добрыми чертами. Большие карие глаза смотрели с легким любопытством и такой искренней теплотой, что мое напряжение начало таять само по себе. На ней была простая серая футболка, и я мог разглядеть хрупкие ключицы и изящную линию шеи.
«Алекс, это Софи. Софи, ну, собственно, Алекс», — произнесла Кира, исполняя роль ведущей ток-шоу.
«Привет, Алекс! — голос у Софи оказался низковатым, немного хрипловатым и невероятно обаятельным. — Очень приятно. Кира столько о тебе рассказывала.»
«В… взаимно, хотя мне о тебе она не рассказывала — я почувствовал себя подростком на первом свидании. — И спасибо, что согласилась на это… э… безумие.»
Софи рассмеялась, и ее глаза превратились в две узкие щелочки. «Да что вы! Это же невероятно круто! Я всегда мечтала попробовать что-то подобное, но думала, что такое бывает только в книгах и сериалах. А тут Кира такая — “хочешь принять участие в квир-магическом эксперименте?” Я, конечно, сразу сказала “да”!»
Она говорила с таким энтузиазмом, что стало окончательно ясно — она здесь не жертва и не сторонний наблюдатель, а такой же полноправный участник, жаждущий новых ощущений. И что самое главное — ее интерес ко мне был чистым, дружелюбным и лишенным какого-либо намека на флирт. Она смотрела на меня как на интересного нового знакомого, а не как на объект потенциального вожделения.
Мы проговорили еще минут двадцать. Кира болтала о городе, Софи делилась своими впечатлениями о магии («Я сначала думала, Кира шутит, пока она не заставила мой кактус зацвести посреди зимы!»), а я постепенно полностью расслабился.
Она была гетеро. Это проскальзывало в мелочах: в легкой жалобе на отсутствие нормальных парней в городе, в упоминании бывшего. Но это не было темой разговора. Ее главной чертой было любопытство — ко мне, к магии, к предстоящему опыту.
Когда звонок подошел к концу и я откинулся на спинку стула, в голове была только одна мысль: я не просто согласен. Я не могу дождаться.
Я взял телефон и написал Кире: «Ты была права. Она потрясающая.»
Ответ пришел почти мгновенно: «А я разве когда-нибудь ошибалась? Значит, встречаемся завтра в полдень. Готовься к лучшему свиданию в своей жизни. Точнее, в ее.»
Вечер перед ритуалом прошел в парализующем нервном ожидании. Я перечитал все инструкции от Киры раз двадцать, принял душ чуть ли не с щеткой, отмывая своё тело, как невестка моет квартиру перед приходом свекрови. Облачился в чистейшую и самую простую одежду без каких-либо надписей и рисунков — как завещала Кира, чтобы «не создавать помех энергетическим потокам». Звучало глупо, но спорить я не решался.
Ровно в назначенное время ноутбук просигналил о входящем звонке. Я глубоко вздохнул и принял его.
На экране возникли они обе. Кира, как всегда, с хитрой ухмылкой до ушей, и Софи — ее лицо светилось таким неподдельным возбуждением и любопытством, что мои собственные нервы чуть утихли, превратившись из панических в предвкушающие.
«Ну что, наши смелые авантюристы, готовы к инструктажу?» — начала Кира, потирая руки.
Мы кивнули, каждый со своего конца света.
«Повторюсь для протокола, — ее голос стал серьезнее. — Ритуал прост. Я тут проведу всю основную работу. Вам нужно просто расслабиться и не сопротивляться. Ощущения будут... похожими на прошлый раз, Алекс. Резкое головокружение, потом темнота. Проснешься уже тут. Вопросы?»
«А... связь?» — выдавил я.
«Вот именно! — подхватила Софи, и ее лицо увеличилось на экране, пока она наклонялась к камере. — Я все продумала! Твой — то есть мой — телефон будет у тебя в кармане. Ты сможешь звонить, писать. Я с Кирой тоже на связи. И... эм... — она вдруг слегка смутилась, но тут же выпрямилась. — Я хотела попросить. Если ты не против, конечно.»
«Слушаю,» — сказал я, насторожившись.
«Это же невероятный уникальный опыт! — она говорила быстро, с горящими глазами. — Поэтому... я не против, если ты... ну... изучишь всё. Мое тело. Полный тест-драйв, так сказать. Я всегда задавалась вопросом, каково это — быть кем-то другим в чужой шкуре. Понимаешь? Только, пожалуйста, без экстрима. Никаких прыжков с парашютом или поедания острого перца, я в него еще планирую вернуться.»
Она рассмеялась, и ее смех был таким заразительным, что я невольно улыбнулся.
«Честно? Я как раз хотел просить то же самое, — признался я. — Насчет своего тела. Ты уж там... аккуратней.»
«О, не волнуйся! — Софи радостно захлопала в ладоши. — Я буду к нему относиться как к хрустальной вазе твоей бабушки. Никакого фанатизма. Только базовые исследования. Обещаю!»
Кира, наблюдая за нашим диалогом, удовлетворенно кивала. «Вот и славно. Договорились. Все правила обсудили, все страхи закопали. Осталось только сделать. — Она посмотрела на меня через экран. — Алекс, ты готов?»
Я посмотрел на ее знакомые зеленые глаза, на сияющее лицо Софи, на свою пустую комнату. Я был чист, тревожен и невероятно жив.
«Да, — мой голос не дрогнул. — Я готов.»
«Отлично. Тогда начинаем отсчет. Удачи нам всем. Увидимся на другой стороне.»
Связь прервалась. Я откинулся в кресле, вжавшись в спинку. Тишина в комнате снова стала оглушительной. Я положил руки на колени, ладонями вверх, как советовала Кира — «для приема энергии». Глупость. Сплошная глупость.
Но где-то глубоко внутри, под грудой страхов и сомнений, клокотал тот самый восторг, что я испытывал в ее теле. Предвкушение новой книги, которую мне снова предстояло прочесть. На этот раз — не в одиночку.
Я закрыл глаза и ждал.
Последние секунды тянулись, как раскаленная смола. Я попытался сосредоточиться на дыхании, но сердце колотилось где-то в горле, выбивая сумасшедший ритм.
И тогда это началось. Но не так, как в прошлый раз.
Вместо внезапного головокружения сначала изменился звук. Гул системного блока ноутбука, уличный шум за окном — всё это поплыло, растянулось, словно кто-то задел рукой вращающуюся пластинку. Воздух в комнате стал густым, тяжелым, им было трудно дышать. Я почувствовал, как по коже пробежали мурашки, но не от холода, а от чего-то иного, словно сама реальность вокруг меня зарядилась статическим электричеством.
Перед глазами поплыли золотистые искры, собравшиеся в сложные, геометрические узоры. Я услышал далекий, нарастающий гул, похожий на пение тысячи пчел. Он вибрировал прямо в костях, в зубах, в каждой клетке. Воздух наполнился ароматом ладана и озоном после грозы.
Я почувствовал, как меня будто вытягивают за пупок. Мягко, но неумолимо. Моё сознание, моё «я», словно капля ртути, отделилось от грубой материи тела и понеслось сквозь вихрь света и звука. Мгновение полета, падения, невесомости...
И тишина.
Тишина и темнота на одно-два сердечных сокращения.
Первым пришло ощущение прохлады под коленями. Не холодный линолеум моей комнаты, а гладкая, полированная плитка. Пахло остывающим воском, ладаном и свежим морским воздухом, врывающимся откуда-то сверху.
Я медленно открыл глаза. Я был на коленях в центре просторной светлой гостиной с высокими потолками. Прямо передо мной, скрестив ноги на низком диване, сидела Кира. Следы ритуала были повсюду: догорающие свечи по периметру нарисованного на полу мелом сложного круга, чаша с тлеющими травами, от которой шел тонкий дымок. Круг вокруг меня уже мерк, его линии бледнели на светлой плитке.
Кира выглядела уставшей, но довольной. На ее лице застыла легкая улыбка, а в зеленых глазах читалось облегчение и любопытство.
— Ну, приветик, — тихо сказала она, и ее голос прозвучал как гром среди ясного неба в звенящей тишине комнаты. — Добро пожаловать.
Я опустил взгляд. И замер.
Тонкие, смугловатые запястья. Изящные кисти с коротко стриженными ногтями без лака. На руке — несколько тонких серебряных браслетиков, которые мелко звякнули, когда я неуверенно пошевелил пальцами. Они послушались меня. Это были не мои руки. Но теперь они были моими.
Я поднял голову и встретился взглядом с Кирой. Она внимательно изучала мое новое лицо, мой новый взгляд.
— Софи? Это ты? — спросила она, и в ее голосе сквозила легкая, почти игривая нотка проверки.
Я попытался ответить. Из незнакомой глотки вырвался лишь хриплый, сдавленный звук. Я кашлянул, прочищая горло, и с удивлением обнаружил, что этот кашель звучит совсем не так, как мой собственный, — он был выше, мягче.
— Алекс, — наконец выдавил я, и услышал тот самый низковатый, хрипловатый голос, который запомнил по видеозвонку. Голос Софи.
Усмешка Киры стала шире.
— Отлично. Значит, всё сработало как надо. Добро пожаловать в мой дом, Алекс. И, так сказать, в новое временное пристанище. Ощущения какие?
Я медленно поднялся на ноги. Движение было непривычно легким, почти невесомым. Я чувствовал, как свободная майка скользит по коже, как мягкая ткань шорт облегает бедра.
— Невероятно, — прошептал(а) я, и мои новые глаза сами собой обратились к большому зеркалу в резной раме на стене. — Просто невероятно.
Тишину в светлой гостиной разорвал мелодичный звонок. Я вздрогнул(а) — вернее, вздрогнуло тело Софи, — и инстинктивно повернул(а) голову на звук. На кухонной столешнице, рядом с чашей для фруктов, лежал смартфон в фиолетовом чехле. На его экране горело: «ВИДЕО-ВЫЗОВ — АЛЕКС».
Мое — ее — сердце учащенно забилось в груди. Я встретился взглядом с Кирой, и она, ухмыляясь, одобрительно кивнула. Я провел(а) непривычно изящным пальцем по стеклу, принимая вызов.
На экране появилось мое лицо. Вернее, мое тело, сидевшее в моем же кресле и вглядывавшееся в камеру ноутбука с выражением крайней озадаченности и дикого любопытства.
«Ну что, команда, доложите обстановку?» — весело начала Кира, подходя ко мне сзади и заглядывая в экран так, чтобы ее тоже было видно.
«Софи» на другом конце экрана первой выдохнула: — О боже… Это невероятно. У него… у тебя… такие тяжелые руки! И голос! Он такой громкий, внутри! Я только что кашлянула — это был настоящий рык медведя! Прости, я, наверное, поцарапала горло!
Звучал мой собственный, знакомый баритон, но интонации, смешки, легкая картавость — всё это было абсолютно чужим, живым и очаровательным. Видеть и слышать это со стороны было самой сюрреалистичной вещью на свете.
— Всё в порядке, — успокоил(а) я её (и себя), и снова с непривычкой услышал(а) низковатый, хрипловатый голос Софи. — Аккуратнее там с моими связками.
— Обещаю! — «Я» на экране радостно улыбнулось, и это выглядело так странно и мило, что я невольно рассмеялся(ась).
Кира, положив руку мне на плечо, перевела взгляд с телефона на меня. —Ну, а у тебя как, Алекс? Нравится твой новый облик? — ее глаза лучились добротой и любопытством.
Я отошел от стола, чтобы Софи в моем теле тоже могла меня увидеть, и повернулся перед большим зеркалом в резной раме. —Кира… это совсем иначе, — сказал(а) я, глядя на отражение смуглой девушки с темными волосами. — В прошлый раз был шок и… эм… отвлекающие факторы. А сейчас… Я чувствую каждую мышцу. Она… я… в отличной форме. Чувствуется, что она бегает по утрам. И кожа… — я провел(а) рукой по предплечью, — она такая чувствительная. Солнце из окна греет ее совсем по-другому.
— Да! — обрадовалась Софи с моего телефона. — Я всегда об этом говорила! У мужской кожи совсем другая терморегуляция! Мне сейчас… тепло. И как-то очень прочно. Здорово!
Мы еще несколько минут просто обменивались первыми впечатлениями, как дети, получившие новые игрушки. Я говорил(а) о легкости и чувствительности, Софи — о чувстве силы и мощи. Кира смотрела на нас, переводя взгляд с экрана на меня, как довольная фея-крестная, наблюдавшая за самым удачным своим заклятьем.
— Ну, отлично, — наконец заключила она, хлопнув в ладоши. — Все системы работают. Кайфуйте. — Она выключила звонок на её — теперь моём — телефоне и положила его мне в руку. Ее пальцы ненадолго коснулись моих, и по коже пробежали легкие мурашки. — Что ж, Алекс, — ее зеленые глаза блестели. — Готов увидеть мой город по-настоящему?
Я посмотрел(а) на свои — ее — тонкие пальцы, сжимающие телефон, а затем на саму Киру, стоящую рядом, настоящую и сияющую. В груди, где билось чужое, но уже такое родное сердце, вспыхнуло яркое предвкушение приключения.
— Да, — сказал(а) я голосом Софи, и это прозвучало абсолютно искренне. — Я более чем готов(а).
Мы вышли из прохладной полутьмы подъезда на яркий, почти звенящий свет. Воздух был густым, соленым и обволакивающим, как теплый шелк. Каждый вдох был маленьким событием. Я шёл — нет, я шла — за Кирой, и мои новые ноги, легкие и упругие, легко несли меня по выщербленной брусчатке.
Город был именно таким, каким она его описывала: белоснежные дома с рыжими черепичными крышами, узкие улочки, где с балконов свисали гирлянды ярких цветов, и повсюду — ароматы кофе, свежей выпечки и моря.
Но главным чудом было не это. Главным чудом было мое тело.
Ветер, который раньше был просто движением воздуха, теперь был целым оркестром ощущений. Он обтекал обнаженные плечи, ласкал шею, играл прядями темных волос, выбившихся из пучка. Легкая хлопковая майка скользила по коже, и каждое движение ткани отзывалось мягким, едва уловимым эхом по всей поверхности спины и груди. Я шла, и каждое колебание груди, каждый шаг, отдававшийся упругим напряжением в бедрах, был постоянным, щекочущим напоминанием: это не сон.
— Нравится? — Кира обернулась, и ее рыжие волосы вспыхнули на солнце медным шлемом.
Я могла только кивнуть, боясь, что если открою рот, то издам какой-нибудь совершенно немыслимый звук восторга. Вместо этого я провела ладонью по шершавой, теплой поверхности известковой стены, и кончики пальцев взорвались целой вселенной тактильных сигналов: текстура, температура, легкая пыль.
Кира, смеясь, поймала мою руку. — Перестань, а то рецепторы сожжешь. Это только начало.
— Куда мы идём? — спросила я, продолжая удивляться мелодике нового голоса.
Кира захлопала в ладоши, переходя в режим эффективного менеджера. — К тебе домой. Потом на пляж.— Кира взяла меня за руку и мягко потянула за собой убыстряя шаги — У нас не так много времени и так много надо успеть.
Мы свернули в еще более узкий переулок и поднялись по крутой лестнице к дверям, выкрашенным в ярко-синий цвет. Кира достала ключ.
— Добро пожаловать в её — то есть, сейчас твое — логово, — она распахнула дверь.
Квартира Софи была небольшой, светлой и уютной. Книги, стопки дисков с инди-группами, несколько потрепанных, но милых ковриков. Пахло ванилью и тем же ладаном, что и в квартире Киры.
— Так, — Кира захлопала в ладоши, переходя в режим эффективного менеджера. — Пляж ждет. Бикини, полотенце, солнцезащитный крем. Всё в спальне. Идем, переодеваться.
Мы вошли в небольшую комнату. Кира, не смущаясь, скинула свою майку и шорты, оставшись в нижнем белье, и начала рыться в комоде. Я замерла у порога, внезапно осознав всю сюрреалистичность момента. Я стояла в спальне милой девушки, в ее теле, и сейчас должна была раздеться перед своей лучшей подругой.
— Эй, Алекс-Софи, не тормози! — бросила она через плечо. — Мы оба знаем, что у тебя там нет ничего такого, чего я не видела. И уж тем более в моем теле.
Это вернуло меня к реальности. Я глубоко вдохнула — и снова поразилась тому, как по-другому наполняются легкие, — и стянула майку.
Это было совсем не то грубое, привычное движение, что делал я. Это был плавный, изящный танец подъема рук, скольжения ткани по чувствительной коже спины и живота, легкого вздрагивания сосков от соприкосновения с прохладным воздухом комнаты. Я сбросила шорты и осталась в простых хлопковых трусиках, внезапно смущенная и остро осознающая каждую клеточку этой новой кожи.
Кира тем временем нашла то, что искала: два ярких лоскутка ткани. Она бросила один мне.
— Лови. Это твое. Думаю, тебе понравится.
Я развернула его. Это было бикини цвета морской волны с мелким тропическим принтом. Оно казалось до смешного маленьким и хрупким в моих — ее — руках.
Переодевание в купальник стало самым интимным и странным испытанием. Каждое прикосновение к собственной — ее — коже отзывалось эхом. Застежки казались хитрыми и неподатливыми для непривычных пальцев. И когда я наконец застегнула лиф и натянула трусики, ощущение стало полным. Я была запечатана в этой новой, невероятной реальности. Тонкие лямки впивались в плечи, эластичная ткань облегала грудь и бедра, подчеркивая каждую линию, которую я теперь чувствовала изнутри.
Я посмотрела в зеркало. Смуглая девушка с большими карими глазами и растрепанными темными волосами смотрела на меня в ответ. В ярком бикини она выглядела... потрясающе. Хрупкой и сильной одновременно.
— Ну вот, — появилась в отражении Кира. Она была в огненно-красном бикини, которое идеально контрастировало с ее кожей и волосами. — Теперь мы готовы.
Пляж был неширокой полосой золотого песка, зажатой между скалами. Море шумело, переливаясь всеми оттенками синего и бирюзового. Солнце припекало, но по-доброму.
И снова мир накрыл меня с головой. Песок под босыми ногами был не просто горячим — он был живым, сыпучим, каждое зернышко отзывалось отдельным сигналом на нежных подошвах. Я шла к воде, и песок обжигал, щекотал, уступал под весом этого легкого тела.
Войдя в воду, я замерла. Прохлада обняла лодыжки, потом колени, бедра... Это было не просто «холодно». Это было тысячи иголочек, каждая из которых будила нервные окончания, заставляя кожу петь. Я окунула руки, и вода заструилась между пальцев, ощущаясь каждой порой.
— Ну что, плывем? — Кира, уже по пояс в воде, обернулась ко мне.
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и пошла глубже. Когда вода достигла груди, я оттолкнулась ото дна и поплыла.
И тут мой мир перевернулся с ног на голову окончательно.
Плавание. Я плавал и раньше. Но это... это было не плавание. Это был полет.
Тело Софи было создано для этого. Оно легкое, обтекаемое, невероятно гибкое. Каждое движение рук и ног было эффективным и грациозным. Вода не была стихией, которую нужно было покорять. Она была партнером, который обнимал, поддерживал, ласкал. Я чувствовала, как мышцы спины и плеч напрягаются и расслабляются, как вода омывает каждую щель между пальцев ног, как соленые брызги попадают на губы, и я могу их слизать, ощутив новый, яркий вкус.
Я перевернулась на спину, закрыла глаза и просто позволила себе покачиваться на волнах. Солнце грело веки, вода поддерживала спину, а где-то глубоко внутри все пело от восторга. Это была абсолютная, совершенная гармония.
Мы вышли на берег усталые, мокрые и счастливые. Песок прилипал к мокрым ногам, и это было новое, забавное ощущение. Я растянулась на полотенце рядом с Кирой, и каждая песчинка под спиной чувствовалась сквозь тонкую ткань.
Я лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. К стуку собственного, более частого сердца. К тому, как солнце сушит кожу, оставляя на ней легкую соленую корочку. К тому, как медленно остывает мокрый купальник, прилипая к груди и становясь чуть прохладнее, чем кожа под ним. К щекотке ветерка, который гуляет по влажным волоскам на руках и ногах.
Я открыла глаза и посмотрела на Киру. Она лежала на боку, подперев голову рукой, и смотрела на меня с мягкой, понимающей улыбкой.
— Ну что? — тихо спросила она. — Как книга?
Я перевела взгляд на бескрайнее синее небо, на проплывающую белую чайку, и ответила голосом, полным нового, неподдельного чувства.
— Она... объемная. Ее хочется читать медленно. Перечитывать каждую страницу.
Мы лежали на полотенцах, пока солнце медленно скатывалось к вершинам скал, окрашивая небо в персиковые и сиреневые тона. Тела наши, нагретые за день, начали понемногу остывать, и на смену блаженной истоме пришла приятная усталость и… настойчивый голод.
— Я умираю от голода, — объявила Кира, поднимаясь на локте. — Иди переодевайся. Знаю одно место с умопомрачительными морепродуктами.
Процесс переодевания снова стал маленьким открытием. Снять мокрое, прохладное бикини с кожи, покрытой тонкой соленой корочкой, и надеть сухую одежду — это было на удивление щекотно и приятно. Я надела те же шорты и майку, но их ткань теперь казалась невероятно мягкой и нежной на просушившейся на солнце коже.
Перед выходом Кира достала из своей пляжной сумки два больших куска воздушной ткани. —Держи, без этого вечером будет прохладно, — она набросила себе на плечи парео с ярким цветочным принтом.
Мое было цвета индиго, с золотыми нитями по краю. Я неуверенно развернула его. Кира, смеясь, показала жестом: —Просто оберни вокруг бедер. Так, свободный узел сбоку.
Я послушалась. Шелковистая ткань, прохладная и легкая, мягко обвилась вокруг моих бедер, скользнув по коже. Но самое интересное началось, когда я завязала узел. С каждым шагом парео едва заметно текло по ногам, и это легкое, ласкающее прикосновение заставляло меня то и дело опускать на него взгляд. Оно было постоянным, ненавязчивым напоминанием о теле, которое теперь было моим, о его новых, обостренных тактильных возможностях.
Ресторанчик, вернее, несколько столиков под тростниковым навесом прямо на песке, оказался именно таким, как его описывала Кира. В воздухе витал насыщенный аромат жареной рыбы, чеснока, зелени и дымка от гриля.
Мы сели за столик у самой кромки воды. Я запустила пальцы в песок под ногами — теперь уже прохладный — и не могла остановиться: пересыпала его между пальцами, чувствуя каждую песчинку, каждый кусочек ракушки.
Ко мне подошел официант, улыбающийся и загорелый. Я растерялась, полностью погрузившись в меню, где все звучало одинаково аппетитно и неизвестно.
— Мы будем заказывать? — спросила Кира, и в ее голосе читалось веселое ожидание.
— Я… я не знаю. Я не в курсе, что тут вкусно, — честно призналась я.
— О, не беспокойся. Я знаю, что заказала бы Софи. Ей бы понравилось.
Кира сделала заказ, щелкая по меню уверенным пальцем: «Только что выловленные кальмары на гриле, салат из свежих томатов с моцареллой и базиликом, и немного хрустящего хлеба. И, пожалуйста, два граппа белых».
Пока мы ждали заказ, Кира вдруг хитро ухмыльнулась. —А знаешь, что бы сейчас отлично дополнило ужин? — Она не дождалась моего ответа, доставая свой телефон. — Немного компании.
Она отправила быстрый вызов. Через несколько секунд на экране появилось знакомое лицо. Мое лицо. Вернее, лицо Алекса, но с совершенно новым, живым и озорным выражением.
— Привет, девчонки! — прогремел мой собственный голос, и я снова поразилась тому, как он звучал извне, да еще и с такими непривычными интонациями. — Уже на месте?
— Как видишь, — улыбнулась Кира, поворачивая камеру, чтобы показать море и наш столик. — Алекса-Софи уже изучила тактильные свойства песка и теперь ждет ужин. Как ты там?
— О, тут невероятно! — «Я» на экране оживилось. — У него… у тебя… феноменальное обоняние! Я полдня провела на кухне. Нет, я не готовила, не бойся! Я просто нюхала все подряд. Специи, кофе, мыло… Это же целая вселенная ароматов! И слух! Я слушала старый винил, и это было… я слышала каждую потрескивание, каждый обертон! Это как смотреть фильм в HD после черно-белого телевизора.
В этот момент официант принес нашу еду. Запах был ошеломляющим. Жареные кальмары дымились, источая аромат моря и лимона, помидоры на салате блестели рубиновыми боками, а свежий базилик пах так, будто его только что сорвали с грядки.
— О, это выглядит божественно! — ахнула Софи-Алекс. — Что это?
— То, что ты любишь больше всего, — подмигнула Кира. — Смотри и завидуй.
Я впервые почувствовала легкий укол ревности. Мое тело сейчас наслаждалось там музыкой и запахами, а я была здесь, в теле Софи, и вот-вот должна была попробовать то, что ей нравилось.
Я взяла вилку. Кальмар был обжарен до золотистой корочки. Я отломила кусочек и поднесла ко рту.
И мир снова перевернулся.
Вкус. Это был не просто «вкусно». Это был взрыв текстуры и ощущений. Нежная, почти тающая плоть кальмара, хрустящая корочка, яркая кислинка лимона и острота чеснока. Каждый вкусовой рецептор на моем языке, казалось, взвыл от восторга. Я не ела — я слышала еду, я осязала ее каждой клеткой рта.
— Ну? — спросила Кира, наблюдая за моим онемевшим лицом.
— Это… — я попыталась найти слова, проглотив кусочек. — Это как впервые услышать симфонию. Я не знала, что еда может быть такой… сложной.
Я отломила кусочек хрустящего хлеба. Звук хруста отдался где-то глубоко в висках, а его вкус, простой и насыщенный, заполнил все нёбо. Затем я попробовала салат. Сочный помидор, сливочная моцарелла, пряный базилик… Они не просто сочетались. Они пели хором.
Я ела медленно, с закрытыми глазами, полностью погрузившись в новый опыт. Софи-Алекс на экране смотрела на меня с понимающей улыбкой.
— Да? — сказала она тихо. — Именно так.
— Именно так, — кивнула я, и мы поняли друг друга без слов.
Кира сидела, подперев щеку рукой, и смотрела на нас обеих с видом довольного режиссера, наблюдающего за тем, как его актеры выдают гениальную сцену.
— Ну что, — сказала она, поднимая свою рюмку с граппой. — За новые ощущения. За тех, кто позволяет нам читать свои книги.
Мы чокнулись — я своей рюмкой с экраном телефона, где сияло мое старое лицо с новым светом в глазах. Я сделала маленький глоток. Крепкий, терпкий напиток обжег горло, а затем разлился теплом по всему телу, смешавшись с теплом от еды, от моря, от этого невероятного дня.
Я сидела в теле другой девушки, на краю земли, с лучшей подругой и… с самой собой по видеосвязи. И это было самое настоящее, самое объемное волшебство из всех, что я могла представить.
Возвращение в квартиру Киры после ужина было похоже на возвращение из другого измерения. Прохладный полумрак прихожей, знакомый запах ладана и книжной пыли казались теперь и родными, и чужими одновременно. Я сбросила сандалии, и прохладная плитка под босыми ногами Софи снова послала в мозжечок легкий, щекочущий разряд.
«Ну как, впечатления?» — Кира бросила свою пляжную сумку на диван и повернулась ко мне, уставшая, но сияющая.
Я могла только покачать головой, все еще переполненная ощущениями. «Кира, это был... лучший день в моей жизни. Спасибо. Спасибо за всё.»
«О, это еще не конец, — ее улыбка стала хитрой, многослойной. — Самые интересные эксперименты всегда проводятся в лаборатории.»
Она подошла к мини-бару, налила два бокала красного вина и протянула один мне. Пальцы наши соприкоснулись, и снова — этот легкий, почти электрический разряд. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Но на этот раз они были не только от тактильных ощущений.
Мы присели на диван. Я чувствовала себя невероятно легко и раскрепощенно в этом теле, будто вино подействовало на него иначе — быстрее, глубже, острее. Расслабленность после моря и ужина медленно перетекала в что-то иное, томное и тягучее.
Кира откинулась на спинку дивана, наблюдая за мной через край бокала. Ее рыжие волосы казались темнее в сумеречном свете лампы, а зеленые глаза светились изнутри каким-то тайным знанием.
«Знаешь, Алекс, — тихо начала она. — Для меня это тоже был... эксперимент. Новый опыт.»
«Какой?» — спросила я, и мой голос прозвучал чуть хриплее обычного.
«Я видела тебя сегодня совсем другой. Не моим неуклюжим другом-мальчиком, который пытался меня клеить. А кем-то... живым. Любопытным. Восхищающимся миром. Тобой настоящим, просто в другой оболочке. И это было... чертовски притягательно.»
Она поставила бокал и повернулась ко мне, поджав под себя ноги. Ее колено почти касалось моего бедра.
«И еще кое-что, — она потянулась и кончиками пальцев отодвинула прядь волос с моего лица. Ее прикосновение обожгло кожу. — Софи... она прекрасна. И ты в ней... тоже. Я всегда это чувствовала, но сегодня увидела воочию.»
Я замерла. Ее пальцы не убрались, а медленно, почти невесомо провели по моей щеке, по линии скулы. Воздух перестал поступать в легкие. Где-то в глубине, в самом низу живота, знакомое по прошлому разу тепло зашевелилось, но теперь оно было не одиноким и неистовым, а тихим, томным, ждущим.
«Кира... — прошептала я. — Я... мы же...»
«Мы же друзья, — закончила она за меня. Ее лицо было так близко. Я чувствовала легкое дуновение ее дыхания. — И сегодня мы — две подруги. Разве нет? А то, что внутри тебя сидит влюбленный в меня мальчик... — она усмехнулась, и ее губы оказались в сантиметре от моих, — так это даже интереснее.»
И она поцеловала меня.
Это был не грубый, требовательный мужской поцелуй. Ее губы были мягкими, влажными, чуть сладкими от вина. Они двигались медленно, уверенно, исследуя, дразня. Рука ее скользнула мне на шею, пальцы запутались в моих волосах.
Мир сузился до точки этого прикосновения. Где-то внутри Алекс кричал от восторга и неверия, но его голос тонул в густом, сладком тумане, что поднимался отовсюду — от ее губ, от ее пальцев, от реакции этого невероятного тела. Я почувствовала, как мои собственные губы отвечают ей, как тело Софи выгибается навстречу этому прикосновению, этого уже знакомого, желанного.
Она оторвалась, ее глаза были темными, почти черными от расширенных зрачков. «Боже,Алекс... Софи... неважно. Ты чувствуешь это?» — ее пальцы соскользнули с шеи на ключицу, легли в яремную ямку, где бешено стучал пульс.
Я могла только кивнуть. Каждое прикосновение было иглой огня, вонзающейся прямо в нервные окончания.
«Я всегда хотела попробовать... посмотреть, каково это — быть с той, кто смотрит на меня такими влюбленными глазами. Даже если эти глаза сейчас... одолжены, — она снова поцеловала меня, глубже, настойчивее, и ее язык коснулся моего, посылая в мозг ослепительную вспышку. Ее рука скользнула вниз, с легким нажимом провела по моей груди через тонкую ткань майки. Сосок под материей налился, затвердел и заныл от прикосновения, такого желанного и такого мучительного.
Я застонала. Звук был низким, хриплым, совершенно чужим и невероятно эротичным.
Кира, ловя мое дыхание, шептала что-то между поцелуями: «Расслабься... просто чувствуй... я знаю это тело... я покажу тебе... я покажу нам обоим...»
Она мягко толкнула меня, укладывая на спину на диван, и сама оказалась сверху, нависая надо мной. Ее рыжие волосы упали мне на лицо шелковистой, пахнущей морем завесой. Она прижалась губами к моей шее, и я вздрогнула от нового, острого ощущения — ее зубы слегка сжали кожу, а затем язык ласково провел по тому же месту.
Ее руки скользнули под мою майку. Ладони были теплыми, чуть шершавыми. Они медленно, сантиметр за сантиметром, открывали кожу живота, ребер, и вот добрались до груди. Я зажмурилась, полностью отдавшись ощущениям. Ее пальцы обхватили одну грудь, сжали, помассировали, а большой палец принялся водить по твердому, сверхчувствительному соску.
Внизу, между ног, проснулась та самая пульсирующая, навязчивая пустота, что сводила меня с ума в прошлый раз. Но теперь она не была одинокой и неистовой. Теперь в ней была надежда, предвкушение, что ее вот-вот заполнят. Я заерзала бедрами, пытаясь облегчить это сладкое напряжение.
Кира, словно читая мои мысли, провела рукой по моему животу, кнопке джинсов, расстегнула ее. Змейка разошлась с тихим шелестом. Ее ладонь легла на низ живота, и я взвыла внутри от этого горячего, влажного через ткань трусиков прикосновения.
«Ты вся горишь, — прошептала она мне в губы. — Я это чувствую.»
Она сняла с меня майку, затем свою. Ее грудь, полная, упругая, с бледной кожей и алыми сосками, оказалась прямо перед моим лицом. Я, повинуясь инстинкту, которого не было у меня, но был у этого тела, потянулась и взяла один сосок в рот. Кира резко вдохнула и прогнулась. Я чувствовала его текстуру на языке, его твердость. Я ласкала его губами, языком, слегка покусывала, и ее тихие стоны были самой лучшей музыкой.
Но ее пальцы не останавливались. Они залезли под резинку моих трусиков и медленно, невероятно медленно, скользнули вниз. Я замерла в предвкушении, все мое существо сконцентрировалось на этом движении.
И вот ее пальцы коснулись меня там.
Тепло. Влажность. Невероятная, шелковистая мягкость. И пульсация, готовая взорваться от одного прикосновения.
«Боже, Алекс... — ее голос дрогнул. — Какая ты мокрая...»
Ее пальцы начали двигаться. Медленно, плавно, они скользили по складкам, находили бугорок, набухший и невероятно чувствительный, и принимались водить по нему кругами — то нежными, то чуть более настойчивыми.
Ощущения были на грани безумия. Каждое движение ее пальцев отзывалось током во всем теле — в сосках, в кончиках пальцев ног, в коже головы. Я застонала, забросив руки ей за спину, впиваясь пальцами в ее кожу. Мое тело жило своей собственной жизнью, оно выгибалось, текло, трепетало под ее руками.
«Вот так... вот так... — она шептала, а ее палец, скользкий от моих соков, нашел вход и медленно, на миллиметр, вошел внутрь. — Расслабься... прими меня...»
Это было не проникновение, это было принятие. Наполнение. Ее палец был идеальным, он был именно там, где нужно. Он двигался внутри меня, а большой палец продолжал нежно надавливать на клитор, рисуя восьмерки.
Ритм ускорялся. Я уже не могла мыслить, я могла только чувствовать. Ее палец внутри, ее грудь у моих губ, ее горячее дыхание на моей коже. Волна наслаждения нарастала где-то глубоко внизу, сжимаясь в тугой, болезненно-сладкий комок.
«Кира... я... я сейчас...» — я простонала, чувствуя, как теряю контроль.
«Да, милая... кончай... я с тобой... — ее голос был хриплым, ее тело тоже дрожало от возбуждения. — Покажи мне...»
Волна накрыла меня с головой. Это был не взрыв, как в одиночестве, а мощный, бесконечный оргазм, который выкрикивал из меня все воздух, заставлял все мышцы тела сжаться в экстазе, а затем медленно, очень медленно отпускать. Сотни искр позади век. Тихий, прерывивый стон, сорвавшийся с моих губ.
Я лежала, беспомощная и опустошенная, чувствуя, как ее палец медленно выходит из меня, как она ласково гладит мою дрожащую внутреннюю поверхность бедра.
Она опустилась рядом со мной, обняла, прижала к себе. Я чувствовала бешеный стук ее сердца.
Мы лежали так несколько минут, молча, в полной темноте, слушая, как за окном шумит море.
Наконец я открыла глаза и посмотрела на нее. Она смотрела на меня в ответ, и в ее взгляде была нежность, удивление и удовлетворение.
«Ну что, — тихо спросила она. — Каково это — быть любовницей самой себя?»
Я рассмеялась, слабая, счастливая. И поняла, что это был не я, Алекс, целующий Киру. И не Софи. Это было что-то новое. Мы обе. Вместе.
«Это было ... идеально, — выдохнула я. — Спасибо.»
«Не за что, — она поцеловала меня в лоб. — Считай это бонусом к экскурсии.»
Я прижалась к ее плечу, чувствуя, как мое новое, чужое, но уже такое родное тело медленно остывает и погружается в блаженную истому. Где-то там, в сотнях километров, мое старое тело, наверное, нюхало кофе и слушало винил. И это было правильно. А здесь и сейчас, в темноте, пахнущей морем и сексом, было тоже абсолютно, идеально правильно.