1773 год, резиденция маркиза Луиджи Бонавентура ди Кастеллана, Сиена, Италия
Маркиз сидел на резном стуле с высокой спинкой, и лениво чистил яблоко перочинным ножом, снимая с него спиралью зелёную шкурку. Шкурка, цепляясь за кружевные манжеты, то и дело повисала, подобно гирлянде, чем выводила маркиза из себя. Его меланхоличный взгляд следил за движениями маленького ножа, а губы на бледном лице были вытянуты в трубочку. Очистив яблоко, и едва только отрезав маленький его кусочек, маркиз уже собрался было отправить его в рот, как тяжёлая дубовая дверь распахнулась, и появившийся на пороге слуга в роскошной ливрее объявил:
- Антонио Лоренци по Вашему приказанию прибыл, Ваша светлость!
- Проси! – коротко ответил маркиз, проглотил кусочек яблока, и вытерев пальцы и рот батистовым платком с монограммой, откинулся на спинку стула.
Слуга поклонился хозяину и вышел. И спустя мгновение, в распахнутую дверь вошёл человек. Это был высокий, крепкий мужчина, с аккуратно стриженными короткими волосами и небольшой бородой. Ему было немногим более сорока пяти лет, но жизнь уже посеребрила его бывшие когда-то чёрными, как ночь, волосы. Под суровым взглядом Антонио из-под слегка сдвинутых бровей, маркиз невольно поёжился, ловя себя на мысли, что в присутствии его всегда чувствует себя маленьким мальчиком, который прогулял урок.
Маркиз величественным жестом указал Антонио на стул. Ни говоря по-прежнему ни слова, Лоренци прошёл через устланный персидскими коврами пол роскошно обставленного кабинета и сел на указанный ему стул. Воцарилось минутное молчание, в ходе которого пришедший буравил маркиза тяжёлым взглядом, а тот, не находя себе места, решил встать и начать расхаживать по комнате. Почувствовав резкий запах скипидара, исходивший от плаща художника, а на кончиках сапог его заметив следы свежей краски, маркиз поморщился и, помахав платком перед носом, подошёл к окну и приоткрыл его створку.
«Проклятье!», думал про себя маркиз, «я чувствую себя так, словно это он, а не я плачу деньги и приказываю!». Да, именно так – Антонио Лоренци был ни кем иным, как художником. Более того – портретистом! Ученик лучшего из Сиенских художников, Антонио, вот уже несколько лет выполняет заказы маркиза Бонавентура ди Кастеллана и его ближайших родственников - с таким вкусом и изяществом, что тот вынужден терпеть несносный характер этого мрачного человека. Даже находиться с ним в одном помещении маркизу всегда было как-то тягостно, хотя он не смог бы и самому себе объяснить природу этого страха. Тряхнув головой, как бы желая выбросить все тяжёлые мысли из неё, маркиз решительно схватился за спинку своего стула, и, сжав её нежными пальцами, произнёс скрипучим высоким голосом:
- Антонио, ты отправляешься в Речь Посполитую, в Минск! Завтра же! – выпалил он скороговоркой и слегка сжался, словно стараясь спрятаться за стулом в ожидании бурной реакции. Однако, художник только удивлённо поднял бровь и сказал низким, как гул старого церковного колокола голосом:
- К-куда?
- В Речь Посполитую! – повторил маркиз и вздёрнул нос. – Тебе надлежит написать портрет моей наречённой невесты.
- П-портрет Вашей н-невесты? – спросил Антонио и откинулся на спинку стула, сложив руки на могучей груди. – Ваше сият-тельство желает, чтобы я написал п-портрет Вашей невесты? Но почему, ради всего святого, Вы не можете заказать портрет у местного художника? Для чего Вы изволите отп-править меня в такую даль?
Маркиз поморщился, однако не стал напоминать Антонио о том, что в общении с ему подобными не подобает задавать лишних вопросов.
- Антонио, ты знаешь мой вкус, - махнув тонким платочком в воздухе, сказал Маркиз, - а пишешь так похоже! А что я знаю о местном художнике? Ровным счётом ничего! Тот художник может легко меня обмануть! Он может написать красавицу, а вдруг моя невеста не хороша собой?
- А это д-действительно имеет значение для Вашего с-сиятельства? – скептически спросил Лоренци, глядя маркизу прямо в глаза.
- Разумеется имеет! Ведь я живу открыто, бываю при дворе! Представь себе, какой позор меня ждёт, если вдруг окажется, что моя жена – не красива! Мне будет просто стыдно смотреть в глаза королю!
- Тогда п-почему бы Вам не выбрать невесту из б-ближайшего окружения? Разве в Италии мало к-красавиц?
- Антонио! – фыркнул маркиз, топнул ногой и заходил по комнате. – Это можно сказать «политический брак»! Моей семье необходим этот союз – для налаживания… эм… торговых связей и… впрочем – это не твоего ума дело! С какой это стати ты требуешь от меня отчёта?
- Я вовсе не т-требую отчёта, Ваше сият-тельство. Я т-только уточняю детали.
- Насколько мне известно, у моей невесты есть две сестры и кузина, а потому, если она окажется не хороша собой, я смогу договориться о браке с другой девушкой в том же семействе. Но Анна Косовская – так зовут мою невесту – по слухам – невероятная красавица! А потому, я очень рассчитываю на твой талант, Антонио, и на правдивость и честность твоей кисти!
Антонио встал во весь рост, и маркиз, почувствовав себя неловко, поспешил вновь встать за спинку стула.
- Всё это мне с-совершенно не нравится, Ваша с-светлость! – начал Антонио. – Я д-должен ехать чёрт знает куда, не понятно на ч-чём, и в конце к-концов – я даже ведь языка н-не знаю! Мне нужен п-переводчик хотя бы!
- Не переживай, я дам тебе точный адрес и письмо к отцу моей невесты. А кроме того, ты поедешь туда не один! – выпалил маркиз.
- Д-да?
- Да, вот именно! Я уже обо всём договорился! С тобой поедет монах - брат Панфило ди Сан-Джованни, из Монастыря Святого Франциска в Ассизи.
- М-монах? И чем же он мне может быть п-полезен, скажите на милость?
- А он как раз и будет переводчиком!
- Д-да так ли?
- Да! Епископ мне обещал! Он сказал, что брат Панфило – «знаток языков и очень образованный человек». Кроме того, у него также есть собственная миссия - он доставит письмо в епископат в Минске. Так что дело это уже решённое, Антонио. Деньги на проезд и пропитание, а также на разные другие непредвиденные расходы, тебе сегодня же выдадут, а завтра утром ты отплываешь! Я пришлю за тобой карету.
Лоренци молча кивнул и вышел, хлопнув за собой дверью. Фамильные портреты маркиза Бонавентура покачнулись на стене, а лице маркиза заиграла зловещая улыбка.
Покинув замок, художник направился пешком к себе домой. Проходя чередой извилистых улочек, образованных прижавшимися друг к другу каменными домами, он размышлял об этом внезапном и таком сомнительном поручении маркиза. С одной стороны, Антонио вовсе не прельщала поездка в Речь Посполитую. С другой же стороны он не мог не признать того факта, что маркиз ему прекрасно платит – и при том - золотом! А потому он не имел намерения отказываться от такого заказа. Тем более, что ему и вправду – давно надо было бы сменить обстановку – может быть в дороге мысли его развеются?
Думая таким образом, Лоренци отправился к себе домой, чтобы дать распоряжение своему слуге, да приготовить материалы для написания портрета: холсты на подрамниках, мастихины, палитры, кисти, красители для приготовления красок. Ведь одному Богу известно – есть ли в этом далёком и диком краю хорошие красители! «Богу известно?» - повторил про себя Антонио, на мгновение остановившись и нахмурившись. «Бога нет!» - подумал он и, решительно махнув рукой в воздухе, ускорил шаг. «А если он и существует, то ему глубоко наплевать на меня, на красители, и вообще на всё, что происходит на Земле!». Сказав так про себя, он бросил полный укора взгляд в небеса, и ещё решительнее зашагал к своему дому.