У меня очень неуклюжие руки. Георгина знает об этом, поэтому со смехом уклоняется от моих попыток схватить ее. Я спотыкаюсь, падаю, и качусь кубарем по ковру. Ковер дешевый, синтетический, поэтому он стесывает мне локти, как наждак. Я лежу на спине, пытаясь отдышаться, а чертовка напевает что-то и издевательски подпрыгивает на одной ножке так, чтобы я ее видел. Как раз на таком расстоянии, чтобы я не мог схватить ее, мягко куснуть в плечо и сказать Самые Важные Слова:
- Ты водишь.
Хихикает Арлекин. Он знает, что у меня короткие вялые ноги, одышка и, наверное, больное сердце. Только по-настоящему больное сердце способно полюбить эту кучку уродов, издевающихся над нелепым толстяком. Я барахтаюсь, как черепаха, тяжело дышу и пытаюсь перевернуться на живот и встать.
Арлекину вообще плевать. Он вполне мог осалить ту же Георгину, молчаливого Вожыка, окопавшегося в укромном углу дерганого Вымпела, да хоть Кувалду или Колобка. Не по зубам ему была только Сороконожка, которая забралась на верхотуру и болтала конечностями, со скукой наблюдая за возней на ковре. Я же наконец-то умудряюсь встать и пытаюсь отдышаться, уперевшись руками в колени.
Георгина задорно скачет вокруг меня, подчеркивая и без того плачевное мое положение, и тоненько напевает:
- Тили-тили, размазня, ну давай, поймай меня!
Я рефлекторно машу рукой в ее сторону, но та со смехом тут же ускакивает куда-то вдаль. Я тяжело дышу и чуть не падаю от этого неосторожного движения. Спокойно, Тюфяк, спокойно. Она хочет, чтобы ты потерял самообладание. Это правильно, она все делает правильно. Ты должен быть спокоен, как удав. Как кирпич. Спокоен и сосредоточен.
Тюфяк это я, и это просто имя, а не обидное прозвище. И оно мне, вообще-то, подходит. На подгибающихся ногах я начинаю бежать в сторону Вымпела.
∗ ∗ ∗
Этим вечером мы пили чай, как заправские друзья-товарищи. Собственно, мы и не враги, и никогда ими не были. Сегодня у всех были чашки, кроме Вымпела. Чашки, говорил он, штука ненадежная. Никогда не знаешь, что тебе могут подсыпать в чашку. На секунду отвернешься, и все, коварный план тебе в глотку, и вот уже злые недруги мерзко хихикают над твоим бездыханным телом. На вопрос о том, откуда у него вообще могут взяться недруги, он не обижался, а затягивал одну и ту же байку о том, как три года назад он со своим взводом зашел на “объект” (что за объект, так никто не понял), и вышел оттуда он один. Но не чудом выбрался, а потому что смотрел по сторонам и никому не доверял.
История была даже интересная, так что никто не расстраивался. Вот когда Георгина начинала разливаться соловьем, ей никто по уху не бил больше от скуки. Ну а что вы хотите, коллектив у нас маленький, из соображений секретности больше мы ни с кем не общаемся, так что одну половину историй мы друг другу уже рассказали, а вторую пережили вместе, и если честно, об этой конкретной половине разговаривать не хотелось.
У Георгины на уме только наряды, светские рауты и - чуть-чуть - красивые мужчины. Красивых мужчин в нашей компании не водилось, так что эту область своих интересов она обычно озвучивала неохотно, в те редкие дни, когда настроение у нее было на редкость поганым. Такая вот контрастная она у нас, либо дурнушка-хохотушка, либо мрачный психопат. Может и в ухо съездить, кстати.
Но вечером нормально было. Чай усердно подливали, только Колобок выпил две чашки и отказался, заявив, что он на диете. Уже на сороковой по счету, как минимум. Фигуру это ему никак не правило, и он умудрялся быть даже объемнее меня, всеми признанного толстяка. С физической формой у него, правда, было получше. Он все-таки регулярно совершал пробежки, прыжки, не знаю. Фитнесом, короче, занимался.
Кувалда молча пил на двоих с Вожыком - эти вообще неразговорчивые у нас, но слушали всегда внимательно. У Вожыка даже слух был практически музыкальный, он у нас за это в основном и отвечает. Внимательно слушать и предупреждать. Но тогда это все было неважно. Яркий электрический свет отгонял сумерки, мы вдоволь хлебали ароматный чай, и, если подумать, вполне себе расслаблялись.
Ну кроме сороконожки, которая демонстративно утащила свою чашку куда-то в дальний угол и всем своим видом выражала смертную скуку и разочарование от того, какая низкопробная компания ей попалась, ни про архитектуру поговорить, ни про инженерию.
А я просто невпопад шутил на туалетные темы и иногда портил воздух. К больному сердцу у меня прилагается еще и больной желудок.
Тут вообще все больное.
∗ ∗ ∗
Вымпел ускользнул от меня задолго до того, как я пробрался через его укрепления. Чертов параноик заранее накопал потайных ходов и сейчас мерзко хихикал из дальнего угла, куда ускакала Георгина. Я злобно разбросал парочку подушек, из которых он сложил свое убежище, но тут же сник.
Все правильно.
Я сейчас просто трачу силы. Тихо, Тюфяк. Никаких эмоций. Вспомни, зачем мы здесь. Вымпел знал, что делал. Вывести из себя, заманить противника, дать ему хорошенько измотаться, в том числе, срывая злость на бесполезном мусоре, а потом ударить в спину. Все верно.
Все чертовски верно.
Они все делают правильно, один ты, дурак, круглый во всех смыслах дурак идешь на поводу у эмоций.
Но я слишком устал. Плюнув на приличия, я поплелся к Колобку, загнавшему самого себя в угол. Он от меня точно не убежит, а я от него уж как-нибудь уковыляю. Мы с ним, в принципе, оба слабые звенья этой команды.
Мы же команда. Команда, в которой никто не выбирал себе союзников, и уж точно никто не выбирал, в какую Игру играть. Так получилось.
В темноте, когда никто ничего не видит и не слышит, когда никто ничего не знает, и даже ни о чем не задумывается. Тайное, чтоб его так, общество недоделанных, неказистых игроков.
Я доковылял до Колобка, прыгнул на него всем телом - у меня все еще слишком неуклюжие руки - и сказал ему Самые Важные Слова:
- Ты водишь.
Он принял свой проигрыш с достоинством и потащился в сторону, выискивая жертву. Меня в ответ салить не стал - это против правил, да и просто нечестно по отношению к бесконечно уставшему мне. Мы играем честно.
Последний раз мы проигрывали, если мне не изменяет моя дырявая память, год назад.
∗ ∗ ∗
Мы об этом не говорим. Я не был первым здесь, и проигрывал всего 3 раза. Если верить Кувалде, он был первым, и он помнит 17 поражений. Если верить Вымпелу, Кувалда врет, но с его точки зрения врут все. Вымпел тут в принципе самый молодой, так что его мнение авторитетом особо и не обладает. Георгина вообще впадает в истерику, если спросить у нее, сколько раз она проигрывала в Игру. По ее личному мнению, она вообще никогда не проигрывала. Это не гордость и не заносчивость, после каждого поражения она воет белугой и натурально бьется головой об пол, а еще упрямо зашивает глубокие раны на телах проигравших. Она, наверное, давно уже сошла с ума, и в ее дурашливой блондинистой голове живут такие кошмары, что я даже не хочу, чтобы она однажды разоткровенничалась.
Я лучше в очередной раз послушаю о том, какое хорошее платье можно сделать из простого отреза голубенькой ситцевой ткани.
Это вообще-то пугает больше, чем замогильные истории от Вымпела или сама Игра, но я абстрагируюсь. Ты учишься слушать истории, а не задавать вопросы о том, почему она вообще об этом говорит. Платьица, туфельки, коктейльный этикет, вот здесь вот, в чернильной ночи, в пустоте тягостного, выматывающего ожидания. Вы можете себе представить, что нужно узнать, чтобы поднимать такие темы в такой-то ситуации? Я не хочу. И если у вас есть идеи, держите их при себе. У меня-то, как говорится, в голове опилки, но не железобетон.
Я и так схожу с ума.
Тяжелее всего именно ожидание. Мы не знаем, когда начнется Игра, и в то же время знаем. Она начнется ночью. Как минимум, раз в неделю. В какой день, будет ли в это время в окно светить луна, будет там дождь или снег, мы не имеем ни малейшего понятия. Это выматывает. В основном нервы. Хорошо только Вымпелу - он вообще никогда не расслабляется и, кажется, наслаждается этим, псих чертов. Если его байки про “объект” не вранье, то ему наверняка там понравилось. Я же уже на грани.
Да, туалетные шутки и прилюдное испускание газов это мои платьица, если брать примером Георгину. Это бесконечное настороженное ожидание, когда вся надежда только на уши Вожыка, вечное ночное бдение нашего маленького сообщества, яркие гроздья нервного пота и бесконечный страх.
А знаете, что по-настоящему плохо?
Когда Игра в эту ночь не начинается.
∗ ∗ ∗
Колобок пытается угнаться за Вожыком, потом пытается допрыгнуть до Сороконожки. Шансов у него нет, только осалить Кувалду, но здоровяк и так двигается с трудом. Его осалить это как расписаться в собственной ничтожности. Даже я этого не делаю. Кроме того, все его силы нам будут нужны во время Игры. Он - наше оружие массового поражения, туз в рукаве, последний и (что греха таить) единственный аргумент в споре. Черт, он повидал такое, что ему уже не нужно даже нелепо истерить, как мне или Георгине, он молча сидит себе в уголке и смотрит на остальных. Вожык тоже здесь не новичок, но в этом смысле не так давно к нему присоединился, всего одно поражение назад. Глаза бедняги потухли, он перестал даже нервно почесываться. Он тоже из старожилов, только не признается, сколько здесь провел. Знаете, что мне по-настоящему страшно?
Что я стану таким же. Буду сидеть с ними, и воспринимать каждый проигрыш как что-то обыденное. Во мне что-то умрет в этот день.
А самое поганое, что после этого мне станет легче.
Сейчас - это не Игра. Может быть, игра с маленькой буквы. Мы тренируемся. Нам всем всегда нужно поддерживать себя в форме. Самое главное - не нервничать. Если хотя бы один из нас занервничает, сделает что-то глупое, не вовремя или не так, поражение нам обеспечено.
Потому мне ничего серьезного и не доверяют. Потому надо мной и издеваются и Арлекин, и Георгина, и все остальные. Потому что я должен быть спокоен, рассудителен, и следовать плану.
Если я облажаюсь, то я услышу Самые Страшные Слова:
- Ты водишь.
∗ ∗ ∗
Я не знаю, зачем мы этим занимаемся. Я просто попал не в то место и не в то время. Не знаю, чего я ожидал, но точно не этого. Было странно смотреть на все эти угрюмые лица, ни с чем подобным я раньше не сталкивался. Они честно признались мне, что я для них обуза, и дело не во мне. Дело в Игре.
Я сперва не понял, разумеется, но они потом объяснили. А потом я и сам увидел. Это было мое первое поражение. И это было ужасно. Это было ужасно само по себе - мало кто вынесет понимание того, что это в принципе возможно. Но намного хуже было другое - понимание того, что ты мог что-то изменить. Но оказался просто бесполезным Тюфяком. С тех пор я так и усердствую на тренировках, через не могу, через одышку и кровавый кашель.
Однажды у меня даже получилось вырвать победу, правда, Георгина штопала меня стежок за стежком, долго и неумело (и как она собиралась шить свои платья?). Это нормально, я слишком хорошо знаю цену, и благодарен ей, что она сохранила мне хотя бы один глаз.
Игра не прощает ошибок. Игра нечестна. Но играть в нее надо честно - иначе будет только хуже. Сейчас мы просто тренируемся. Сегодня ночью Игры не будет, и мы отрабатываем свои навыки, маленькая армия невидимого фронта, о которой никто никогда не сложит песен, и которой даже могил не положено, не то что памятников в граните.
Лично я не жалуюсь.
Пока я пытаюсь перевести дыхание, Колобок все же касается ноги Сороконожки, спущенной неприлично вниз. Всем очевидно, что она сделала это специально, пожалев толстяка, но мы все равно слышим Самые Важные Слова:
- Ты водишь.
∗ ∗ ∗
Вожык фыркнул:
- Началось.
Никто не сдвинулся с места. Лишний шум сейчас может привести к непредсказуемым последствиям. Тишина пожрала всю комнату - гудящие минуту назад за окном машины будто решили, что они здесь лишние. Это и был сигнал к тому, что Игра началась.
Звуки вообще были лишними. Сейчас их уже не существовало. Что-то темное, угловатое, отделилось от стенок шкафа. Ну серьезно, вы действительно считаете, что монстрам их нужно открывать? Для них вполне достаточно первобытной тьмы, образованной четырьмя стенками, в которой так приятно растить детенышей и из которой так удобно можно вытечь сюда, в обыкновенную комнату, вращая чернильными зрачками, невидимыми на таком же черном теле.
Вполголоса чертыхнулся Колобок:
- Матерый. Не детеныш.
Что бы это ни было, оно отлипло от шкафа, как кусок липкого теста, и споро встало на все свои конечности. Пять, семь - неважно. Их всегда было нечетное количество. Другие его конечности, снабженные острыми когтями, антеннами повисли в воздухе. Принюхиваясь, присматриваясь, размышляя.
Глаза в выросте, похожем на голову, были просто декорацией.
- Ждем, - отчеканил Вымпел, глубже зарываясь в гору подушек.
Тварь продолжала исследовать пространство. Маленькую команду, замершую возле пола, оно не заметило. Заметило другое. Цель.
Ту, что можно осалить.
Цель выглядела совершенно беззащитной.
Будь тварь новорожденным несмышленышем, вышедшим на свою первую охоту, она бы радостно рванулась прямо к цели, и там ему бы и конец, но эта осторожно расправила ноги - когда у тебя их семь, можешь спокойно рвануть прочь сразу в десятках направлений - и еще раз просканировала комнату.
Тихо взвизгнула Георгина.
Тварь усмехнулась и проскрипела:
- ЛИЛЬКА. СУЧКА. РАЗ, ДВА,..
Георгина заплакала. Я про себя чертыхнулся. Она сейчас нам все испортит…
- ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ. Я ИДУ ИСКАТЬ.
Первым среагировал Арлекин. Игрушечная машинка резво выскочила из-под комода и смачно прохрустела нежными коготками твари, та взвыла и одернула сразу три лапки, нелепо зависнув в воздухе. Следующим ударил Вожык, от удара трех уцелевших копыт потасканной игрушечной лошадки тварь потеряла еще две лапки и шумно шлепнулась на пол. Морда эта ее с раскрытым провалом рта и псевдоглазами упала как раз напротив кровати. Я со всей дури ломанулся вперед, задыхаясь и кашляя. Только бы успеть.
Георгина беззвучно плакала, тварь явно была ей знакома. Сбросив ее со счетов, остальные импровизировали. Вымпел орал благим матом и бросался в существо чем попало - пластмассовый солдатик успешно утилизировал в тварь кусочки хлеба, скрепки, какие-то пыльные комочки и колпачки от ручек. Один из колпачков попал в ее псевдоглаз, и существо завыло от боли. Тварь подняла свою голову и плюнула куда-то в сторону подушек едкой струей. Вымпел успешно отступил и начал готовиться к чему-то по-настоящему грандиозному.
Неожиданно сверху брякнулся Колобок. Резиновый мячик скакал по переломанным когтям твари, как заправский акробат, посылая волны боли в и без того поврежденное тело. Я даже позавидовал ему. Вот же неумеха чертов, такой же неудачник, как я, а на тебе, получил свою минуту славы. Дыхание перехватило, я только тихо сопел. Нельзя останавливаться.
Наконец, вступила Сороконожка. Металлический детский конструктор, на ходу меняя свою конфигурацию, лениво и вальяжно опустился на шею твари, надежно зафиксировав голову. Я даже вроде бы услышал ее недовольство тем, с каким быдлом приходится работать.
Кувалда, не подведи! - заорал бы я, будь способен говорить.
Гантеля медленно подкатилась к краю шкафа, на секунду застряла, прицеливаясь, и рухнула вниз.
План был хорош. Почти идеален. Если бы это был очередной новорожденный монстр из шкафа.
Но это, как вы понимаете, было не так.
Тварь резко дернула головой, Сороконожка испуганно ойкнула, и Кувалда разнес ей голову и большинство конечностей. Существо перехватило Колобка зубами - хорошо хоть не прокусило - и отправило его в полет к соседней стене. Арлекин с Вожыком что-то попытались сделать, но оно быстро распинало их по углам.
Я только и успел, что прибежать к его лицу и прыгнуть в сторону твари.
Тварь легко смахнула плюхнувшегося ей в лицо плюшевого медведя и почти ласково коснулась лица девчонки, спящей на кровати. И произнесла Самые Важные Слова:
- Ты водишь.
∗ ∗ ∗
Я не знаю, куда они деваются, да и не уверен, что хочу знать. Что бы это ни было, оно уже закончилось. Георгина, по крайней мере, пусть и плачет, но уже рассказывает о том, какое платье сделает себе после этого приключения. Я стараюсь не кричать. Она хорошо шьет, просто если вы думаете, что плюшевым медведям не больно, подумайте еще раз.
Вожыку хуже, он пластмассовый, И вполне возможно, что с сегодняшнего дня у него останется две ноги.
Мне-то проще, сейчас она пришьет их обратно, и я опять смогу ходить. Медленно, вразвалку, но смогу.
То, что сейчас сидит в шкафу, что теперь водит, когда-то было милой девочкой семи лет. Она поила нас чаем. Когда она пропала, родители, конечно же, поставили на уши всех. Потом, когда шумиха уляжется, наверняка уедут.
Потом будет тишина.
Потом сюда приедет очередная семья.
А мы просто сделаем все возможное, чтобы не проиграть в очередной Игре.