ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
Ник — ❤️, Ник — ❤️, Ник — ❤️… Я выводила его имя снова и снова, обводя сердечки дрожащей рукой. В каждом завитке, в каждой линии — кусочек моего тайного мира, куда никто не мог заглянуть.
— Сдавайте свои тесты! Урок окончен! — резкий голос преподавательницы по литературе словно хлыстом ударил по моему хрупкому миру грёз.
Тест я сделала уже давно. А сейчас… сейчас я была целиком поглощена тем, что разрисовывала тетрадь сердечками, погрузившись в мечты о своём однокласснике — Никите Романенко. Каждое сердечко — как признание, которого я никогда не решусь произнести. Каждая завитушка — как несмелый вздох, затерявшийся в суете школьных дней.
Он перевёлся в нашу школу два года назад. Когда он впервые зашёл в класс, я буквально обомлела. Время остановилось, звуки стихли, и остался только он — высокий, мускулистый, с бездонными голубыми глазами и светлыми короткими волосами. Я никогда не видела никого красивее в своей жизни. В тот миг мне показалось, что сама судьба подбросила мне знак: «Смотри! Вот он — твой принц». Но принц даже не взглянул в мою сторону.
Я не невидимка в классе — меня не обижают, у нас очень дружный класс. Просто… просто меня считают фриком. «Необычная», «странная», «не такая, как все» — эти эпитеты давно стали моей тенью. Меня никогда не зовут на вечеринки. Впрочем, я и не стремлюсь туда. В глубине души я знаю: эти вечеринки — не мой мир.
С детства я далеко не худышка. Ношу очки, предпочитаю мальчишескую одежду, стригусь под мальчика и крашу волосы в красный — из-за этого маму даже вызывают в школу. Я давно приняла реальность: мне никогда не конкурировать с красотками из нашего класса и школы. Поэтому всем своим видом показываю: я другая. И внешность — не главное. Но как же больно иногда смотреть на себя в зеркало и понимать, что такая я никогда не привлечет его взгляд. Что в его мире я — лишь размытый силуэт на фоне ярких красок.
И всё же где-то в глубине души тлеет искра надежды: а вдруг он однажды увидит меня — настоящую, не картинку из его мира, а меня со всеми моими странностями и мечтами? Вдруг в его глазах зажжётся тот самый свет, который я вижу, когда представляю нас вместе?
Я встала, чтобы сдать тест, и не заметила, как тетрадь соскользнула со стола.
— Отдай! — рванулась я к Вике Минаевой, которая молниеносно подскочила и схватила мою тетрадь.
— О-о-о, ха-ха! Посмотрите на это! — Вика с торжествующим видом развернула страницы к классу. — Ник? Серьёзно? Ты в него влюблена? Ник, ты слышал?!
— Отдай! — мой голос дрожал, а внутри всё сжималось от стыда. Кровь прилила к лицу, и я почувствовала, как горят щёки.
Вика повернулась ко мне с ядовитой улыбкой:
— Ты себя в зеркало-то видела? На кого ты похожа? Где ты и где Ник?
Класс взорвался хохотом. Я не осмеливалась поднять глаза на Никиту — слёзы уже застилали взгляд, а горло сжималось так, что трудно было дышать. В ушах стучало: «Унижение. Позор. Стыд».
В этот момент сзади к Вике подошла моя лучшая подруга — Настя — и резко вырвала тетрадь из её рук. Подойдя ко мне, она взяла меня за руку:
— Пошли отсюда.
Я выбежала из класса, не разбирая дороги, и помчалась в своё единственное убежище — под ступеньки. Там, в полумраке, я могла спрятаться от всех, перевести дыхание, попытаться собрать себя по кусочкам. Стены этого укромного уголка всегда хранили мои слёзы и мои тайны.
Вскоре подруга нашла меня.
— Яна, не слушай её. Ты самая лучшая. — тихо сказала Настя, присаживаясь рядом и обнимая меня за плечи. Её голос звучал как тихий ручей, успокаивающий бурю внутри.
— Он всё знает… — всхлипнула я, и слёзы хлынули потоком. — Он тоже смеялся… Что мне теперь делать? Как в глаза ему смотреть?
— Ой, успокойся. В него влюблена каждая вторая. Об этом завтра все забудут, — уверяла меня Настя, гладя по спине. — Ты сильнее, чем думаешь. Не обращай на них внимание.
Но боль всё равно сжимала мои внутренности, будто стальной обруч. Мир казался огромным и жестоким, а я — такой маленькой и беззащитной.
— Как не обращать? До выпуска из школы ещё целый месяц, они будут смеяться надо мной — прошептала я, сжимая пальцами край рубашки.
— Всего лишь месяц, он быстро пролетит, не переживай. Представь, как мы с тобой будем смеяться над этим через год, — Настя улыбнулась, пытаясь вселить в меня хоть каплю надежды.
— Я хочу домой… — прошептала я, уткнувшись в плечо подруги. Её тепло понемногу растапливало ледяной комок в груди.
С Настей мы дружим с детского сада. Наши мамы — подруги, и мы знаем друг друга как никто другой. Она единственная, кто видит меня настоящую — не «фрика», не «странную», а просто Яну. Ту, что любит рисовать сердечки, мечтать о несбыточном и верить, что где-то там, за горизонтом, есть место, где я буду счастлива.
Настя вытерла мои слёзы рукавом:
— Давай так: сегодня ты поплачешь, а завтра мы придумаем, как перевернуть эту историю. Ты не одна, Яна. Я с тобой.
И в этот момент, несмотря на боль, я почувствовала: может, мир и жесток, но у меня есть то, чего нет у многих, — настоящая дружба. И, возможно, это важнее, чем взгляд парня, который даже не знает, как меня зовут.