Он — страж закона. Она — живая тайна.
Киран Мунстоун привык доверять только фактам и силе. Появление хрупкой странницы с опасными знаниями нарушает покой его клана. Он клянется раскрыть ее секреты, не ожидая, что исцелять его раны будет ее нежная рука. Чтобы спасти друг друга, им предстоит выбрать между долгом и желанием, правдой и предательством.
Холодный осенний ветер гудел в оголенных ветвях дубов, словно предвещая беду. Он рвал и метал последние пожухлые листья под ноги Кэлин, цеплялся за ее потрепанное платье из грубой шерсти, пробираясь ледяными пальцами под платок, стянутый на светлых волосах. Она шла, почти не видя пути, движимая лишь слепым животным инстинктом, подальше от границы, глубже в лес.
В животе сосало от голода. Ноги, обутые в стоптанные башмаки, ныли от усталости и ссадин. Два года жизни в землянке на окраине цивилизации не прошли даром, ее высокая, всегда худая фигура стала совсем угловатой, тенью, мелькающей между деревьев. Но худшей была усталость души. Постоянный страх, преследовавший ее все эти месяцы, наконец материализовался в лице любопытного торговца, и теперь гнал ее вперед.
Род Ниам был не самым могущественным в королевстве Дракония, но одним из самых древних и уважаемых. Их магия была не в огненных шарах или призывах молний, а в тихой, глубокой связи с природой. Они слышали песню корней, понимали язык растений и умели варить зелья, способные исцелить любую рану или, при необходимости, усыпить целый отряд стражников. Их дар передавался строго по женской линии.
Кэлин росла в родовом поместье, утопающем в садах, где знала каждое растение. Ее мать, Аэлин Ниам, была советницей короля по вопросам целительства и ботаники. Детство Кэлин было счастливым и защищенным, пока на трон не взошел новый правитель — молодой, амбициозный и параноидально боявшийся любого, кто мог представлять хоть малейшую угрозу его власти. Ведьмы, даже мирные травницы, стали для него воплощением этой угрозы.
Начались гонения. Сначала повышенные налоги, потом запреты на практику, затем обыски и аресты по надуманным обвинениям. Роду Ниам приказали явиться ко двору и принести «Клятву Повиновения», которая заключалась в добровольном отказе от своего дара под действием магического эликсира. По сути, это было отречение от магии.
Семья Кэлин решила бежать. Но их планы раскрылись. В ночь побега в поместье ворвались королевские инквизиторы. Отец Кэлин, простой человек, без магии, задержал стражу у входа, крикнув дочери и жене бежать. Больше она его не видела. Они с матерью бежали через потайные ходы в саду, но их настигли. Аэлин Ниам, чтобы дать дочери время, остановилась и вступила в бой, используя все свои знания, превратив безобидные декоративные плющи в хваткие удавки, а ядовитые споры цветов в слепящее облако.
Кэлин, обливаясь слезами, бежала, слыша за спиной крики и звон стали. Она последний раз видела свою мать, озаренную вспышками чужой боевой магии. Ей удалось скрыться только потому, что мать пожертвовала собой. С собой у нее был только маленький мешочек с семенами редких растений, фамильный амулет, спрятанный под платьем, и выжженная страхом память.
Два года она скрывалась в приграничных лесах, на самой окраине Валории. Она не смела углубляться на территорию оборотней, наслушавшись страшных историй о их дикости. Она жила в землянке, питалась тем, что найдет, и помогала жителям ближайших человеческих деревень, меняя зелья и отвары на еду и одежду. Она была всего лишь «странной, но умелой травницей Кэлин». Фамилию Подсолнух она выбрала сама, глядя на цветы, всегда поворачивающиеся к солнцу, символ надежды, которой ей так не хватало.
Но несколько недель назад в деревню прибыл странный торговец. Он задавал слишком много вопросов о местной знахарке, о ее методах лечения. Он внимательно разглядывал высушенные травы, которые она продавала на рынке, и его глаза загорелись странным огнем, когда он увидел специфический способ плетения травяных связок, фирменный знак рода Ниам. Кэлин почуяла опасность, ту самую, что спасла ей жизнь когда-то. Она поняла, что это не торговец, а лазутчик, охотник за головами, выследивший ее. У нее не было времени собирать вещи. Той же ночью, бросив почти все свое скромное имущество, она углубилась в темный, непроходимый лес, на территорию клана Черных Волков, надеясь, что слухи о свирепости оборотней отпугнут преследователей. Голод и холод были меньшим злом, чем темницы Драконии.
«Еще немного, — бормотала она себе под нос, сжимая в кулаке маленький складной нож, — просто надо найти воду, укрытие...»
Ее голубые глаза, обычно ясные и внимательные, сейчас были мутными от слез и бессонницы. Длинные волнистые волосы, некогда гордость матери, теперь были спутаны и тусклы, собранные в тугой узел, чтобы не мешать. Она была похожа на затравленного зверька, зашедшего на чужую, опасную территорию.
Воздух изменился. Пахнувший прелой листвой и влажной землей ветер донес новый, резкий запах, медный, звериный, дикий. Кэлин замерла, прислонившись к шершавому стволу сосны. Сердце заколотилось. Она знала этот запах. Оборотни.
Где-то совсем близко хрустнула ветка. Не случайно, а тяжело, с размаху. Потом еще, и еще. Ее обошли. Охотились.
Адреналин ударил в голову, проясняя сознание. Страх не ушел, но она огляделась, ища пути отхода. Рука сама потянулась к поясному мешочку, где среди прочей рухляди лежали несколько тщательно высушенных стручков огненной мяты и горсть ослепляющего перца.
Из-за зарослей папоротника, в двадцати шагах от нее, показался первый зверь. Это был не человек и не волк, а нечто среднее, существо на двух ногах, покрытое темной шерстью, с вытянутой волчьей мордой, полной длинных клыков, и горящими желтыми глазами. За ним вышли еще двое. Они двигались неспешно, уверенно, загоняя ее в полукруг.
Кэлин отступила, спина ее уперлась в дерево. Пути к отступлению не было.
— Чужая, — прорычал один из них, и его голос был низким, хриплым, едва ли человеческим. — Ты на землях клана Черных Волков. Какие у тебя намерения?
Она попыталась ответить, но горло пересохло. Она лишь беззвучно пошевелила губами.
Вожак сделал шаг вперед, обнажая клыки в подобии улыбки.
— Безмолвная добыча. Моя любимая.
Она испуганно перевела взгляд с него на других. Они не стали бы ее слушать, даже если бы она смогла произнести хоть слово. Они видели в ней нарушителя границ, дичь. Оборотни не переходят границ, если не готовы к стычкам.
Вожак сделал рывок. В одно мгновение его когтистая лапа уже была в сантиметре от ее лица.
И сработал инстинкт, выдрессированный годами учебы и горьким опытом побега. Рука Кэлин метнулась в мешочек и вышла оттуда, сжатая в кулак. Резким движением, как когда-то учила мать, она швырнула горсть мелкого перца прямо в глаза нападающему.
Раздался дикий, яростный рев. Оборотень отпрянул, ослепленный, растирая морду лапами. Его спутники на мгновение опешили.
Этой секунды ей хватило. Она рванулась в сторону, в просвет между деревьями, туда, где слышался шум воды. Бежать было бесполезно, они догонят. Но вода могла помочь — снести запах, дать укрытие.
— Держи её — проревел кто-то сзади.
Она слышала шум погони за спиной, но не оборачивалась. Добежала до ручья, неширокого, но быстрого, с каменистыми берегами. Кэлин, не раздумывая, прыгнула в ледяную воду, по колено, стараясь идти против течения, чтобы сбить след.
Но они были уже тут. Другой оборотень, поменьше, прыгнул с берега, преграждая ей путь. Его глаза хищно светились.
И тут из глубины леса, оттуда, откуда его не ждали, раздался новый голос. Тихий, низкий, но полный такой непререкаемой власти, что даже яростно рычащий ослепленный вожак на мгновение затих.
— Что здесь происходит?
Кэлин подняла глаза. На противоположном берегу, словно возникнув из самой тени, стоял человек. Высокий, в кожаной куртке, с темными волосами до плеч, развевающимися на ветру. Он не был оборотнем в звериной форме, но в его осанке, в том, как он держался, чувствовалась та же дикая, хищная сила. Его черные глаза, холодные и пронзительные, оценивающе скользнули по ослепленному воину, по его растерянным товарищам, и наконец уперлись в нее. В ее промокшее, дрожащее платье, в бледное, испуганное лицо, в руку, все еще сжатую в кулаке, откуда сыпались остатки перца.
— Капитан Мунстоун! — один из оборотней вытянулся по струнке. — Мы нашли нарушителя. Она атаковала Крога!
Человек, которого назвали капитаном, медленно сошел к воде. Его шаги были бесшумными, несмотря на сапоги. Он не сводил с Кэлин своего пронзительного взгляда.
— Я вижу, — произнес он, и его голос был гладким, как обкатанный рекой камень, и таким же холодным. — И что же она использовала? Магию?
— Какую-то дрянь, капитан! Порошок!
Кэлин замерла. Его взгляд был умным, слишком умным. Он видел не просто испуганную девушку. Он мог заподозрить, что она владеет опасными знаниями или навыками.
Мунстоун перевел взгляд на ее руку.
— Разожми кулак, — приказал он без повышения тона, но так, что дрожь пробежала по ее спине.
Она медленно, будто против воли, разжала пальцы. На влажной от пота ладони лежали несколько смятых стручков и семян.
Он наклонился, взяв один из них, растер между пальцами, поднес к носу. Его ноздри дрогнули.
— Огненная мята. Ослепляющий перец. Никакой магии. Просто травка, — он выпрямился и бросил стебель в воду. — Но очень... специфические знания для простой беженки. Как тебя зовут?
— К-Кэлин, — выдохнула она, все еще не в силах совладать с дрожью. — Кэлин Подсолнух.
Черные глаза сузились. Он уловил малейшую заминку перед фамилией.
— Подсолнух? — он произнес это слово с легкой, язвительной усмешкой. — Никогда не слышал о такой.
Он сделал шаг через ручей, оказавшись прямо перед ней. Он был на голову выше, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. От него пахло хвоей.
— Я, Киран Мунстоун, главный по безопасности этих земель. А ты, Кэлин Подсолнух, — его взгляд скользнул по ее тощей, промокшей фигуре, — мой пленник. Ты идешь со мной к альфе. И по дороге ты очень подробно расскажешь мне, откуда у безобидной цветочницы военные познания в травах. — Он наклонился чуть ближе, и его следующая фраза прозвучала почти как шепот, предназначенный только для нее: — И свою настоящую историю. Понятно?
Кэлин ничего не ответила. Она лишь кивнула, чувствуя, как последние силы покидают ее. Бегство окончено. Её пленили. И самые большие опасности, как она с ужасом понимала, глядя в его черные, бездонные глаза, ждали ее не в лесу, а среди недоверчивых людей-волков.
Сквозь пелену изнеможения и страха Кэлин смутно воспринимала дорогу. Ее вели не заботясь, поспевает ли она за быстрым шагом оборотней, устала ли. Киран Мунстоун шел впереди, его прямая и неприступная спина была для нее единственным ориентиром. За спиной она чувствовала на себе жгучий взгляд воинов, особенно того, кому она плеснула перцем в глаза. Он время от времени рычал, и от этого звука она невольно вздрагивала.
Они миновали частокол, затем прошли через ворота в обширный призамковый двор, в котором кипела жизнь. Запах изменился: теперь это был аромат копченого мяса, свежеиспеченного хлеба, лошадиного пота и влажного камня. Оборотни останавливали свои занятия, чтобы уставиться на процессию. Женщины замирали с корзинами белья, дети прятались за материнские юбки, а суровые на вид мужчины оценивали ее взглядом.
Шепотки сыпались со всех сторон.
— Еще одна бродяжка?
— Киран поймал ее у Серебряного ручья.
— Выглядит так, будто ее сейчас сдует ветром.
— Ты видел глаза Крога? Это она сделала.
Киран игнорировал их всех, направляясь к главному донжону*, грозному сооружению из темного дерева и серого камня, которое говорило больше о защите, чем о красоте. Два стража у тяжелой дубовой двери почтительно кивнули ему и без слов распахнули ее.
Внутри было сумрачно, прохладно и пахло дровяным дымом, выделанными шкурами. Главный зал был огромен, с высоким потолком, подпертым массивными балками. Гобелены с изображениями волков, лун и битв украшали стены. На дальнем конце, на приподнятом возвышении, сидел человек в резном кресле, которое не было троном, но явно было местом власти.
Альфа Роуэн Блэкторн был не таким, как она ожидала. Он не был гигантским, ревущим зверем. Он был широкоплеч и поджар, внимательно и сосредоточенно смотрел на нее, что пугало куда больше, чем дикий зверь. Его темные волосы были с проседью на висках, а глаза цвета желтой луны не упускали ничего. Он изучал карту, разложенную на столе, но поднял взгляд, когда они приблизились. Его взгляд скользнул по Кирану, его воинам и наконец остановился на ней, пригвоздив к месту.
— Киран, — голос Альфы. — Докладывай.
— Альфа, — Киран слегка, почтительно склонил голову. — Мы нашли эту девушку в глухом Чернолесье. Она шла вглубь от границы. Она использовала немагические ботанические составы, чтобы вывести из строя Крога при задержании.
Брови Альфы слегка поползли вверх. Он откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком.
— Неужели? — Его пронзительные глаза вернулись к ней. — И кто ты такая, чтобы бродить по моим землям и нападать на моих воинов?
Это был тот самый момент. Представление всей ее жизни. Она заставила себя выпрямиться, встретиться с ним взглядом, хотя колени дрожали. Она сделала неуклюжий реверанс, ее мокрое платье прилипло к ногам.
— Меня зовут Кэлин Подсолнух, э-эйр, — сказала она, ее голос сначала был чуть больше шепота. Она прочистила горло, вложив в него силу. — Кэлин Подсолнух. Я... я странствующая травница. Я не хотела нарушать границы. Я... заблудилась. Они напугали меня. Я лишь хотела сбежать.
Она неопределенно махнула рукой в сторону двери, в сторону леса.
— У меня ничего нет. Я не желаю зла.
Ее внешность продавала историю лучше любых слов. Она была до боли худа, ее щеки впалые. Поношенное платье было промокшим и в грязи, и явно уже не по размеру, руки огрубевшие и исцарапанные от скитаний и побега. Она выглядела именно так, как заявляла: отчаявшейся, голодающей беженкой. За исключением одной детали.
Киран шагнул вперед, его движение было быстрым и бесшумным.
— Ее история тонка, как утренний туман, Альфа. Ее страх реален, но ее знания – это не знания простой деревенской знахарки. Составы, которые она использовала, редки, применение точно оборонительное. Подготовленное. В ее речах нет правды.
Его черные глаза впились в нее.
— Она колеблется, называя собственное имя. — Продолжил он. — "Подсолнух". Это выдумка.
Альфа слушал, его выражение лица было нечитаемым. Он смотрел то на недоверчивое лицо Кирана, то на ее бледное, испуганное.
— Ты далеко от торговых путей, Кэлин Подсолнух, — наконец произнес он, его тон нейтрален. — Сейчас опасные времена. Незнакомцы приносят проблемы. Долг моего капитана увидеть эти проблемы до их появления. — Он сделал паузу, давая своим словам уложиться в ее голове. — Ты просишь убежища, но нападаешь на своих потенциальных защитников. Ты утверждаешь, что простая травница, но дерешься как загнанная гадюка с полной сумкой уловок. Это представляет собой... загадку.
Сердце Кэлин упало. Они не верили ей. Конечно, нет. Челюсть Кирана была сжата, на скуле играла мышца. Он хотел, чтобы ее бросили в темницу, она это чувствовала.
Альфа вздохнул.
— Однако... умелые целители стоят своего веса в золоте, особенно те, кто обладает... такими познаниями. — Его взгляд скользнул к Кирану, между ними промелькнуло безмолвное послание. — Нам нужно любое преимущество. Твои навыки интересуют меня. Твоя история нет. Пока что.
Он поднялся, и хотя он не был невероятно высок, его присутствие заполнило залу.
— Вот мое решение. Тебе будет предоставлено временное убежище на землях клана. Ты будешь помогать нашему целителю, Галену, в его работе. Ты будешь зарабатывать на проживание своими знаниями. И, — его взгляд стал тверже, — ты будешь под надзором капитана Мунстоуна. Каждый твой шаг, каждое слово, сказанное кому-либо, каждая сорванная травинка будут замечены и доложены. Ему.
Он посмотрел прямо на Кирана.
— Ты отвечаешь за нее. Выясни, что она скрывает. Если она представляет опасность для клана, то разберись с этим. Если она покажет свою ценность... мы посмотрим, что делать с ней дальше.
Губы Кирана сжались в тонкую полоску, но он резко кивнул.
— Понял, Альфа.
Внимание Альфы вернулось к ней.
— Добро пожаловать в клан Блэквуд, Кэлин Подсолнух. Не заставь меня пожалеть о этой милости.
Она не знала, радоваться или нет. Слова альфы звучали как приговор. Оставить ее под надзором того, кто видел своими пристальными черными глазами прямо сквозь ее выдуманное имя, было сродни раскрытию ее тайны.
*Донжон – главная башня замка (в нашем случае замка альфы).