Целый день провела у окошка
И томилась: «Скорей бы гроза».
Раз у дикой затравленной кошки
Я такие видала глаза.
Верно, те, кого ждут, не вернутся
И последние сроки прошли.
Душный зной, словно олово, льется
От небес до иссохшей земли.
Из дневника В. Базилевс - Ле Рейн
Вступление
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад,
И ненужным привеском болтался,
К своим тюрьмам магический град.
И когда обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И без магов стояли дома,
Под кровавыми сапогами…
Равнодушных армад.
Из показаний на суде сторонника В. А. Вельяминова
Древняя каменная кладка. Каменный пол, каменный потолок, каменные стены. Каменная лежанка. Ног не вытянешь – будут висеть. Легкое шерстяное одеяло неизбывно серого цвета. На лежанке, свернувшись, лежит комочек того, что недавно было человеком. Было не просто человеком, а было красивой, безумно красивой женщиной. У женщины волосы спутаны. Волосы давно не мыты, но их черный, до воронова крыла блеск не ослабила даже вечная здесь пыль. Пыль лежит как женщина - недвижимо и только легкие клубы пара над лицом показывают нам, что она еще жива.
Жива, и если бы она хотела дотронуться до потолка, если бы у нее хватило на это сил, она бы дотронулась ладонью. Ладонью к шершавым камням, но нет сил. Сил нет даже на простое заклинание «Свет». Света небольшое окошечко почти не дает, оно забрано двойной решеткой, а также непрозрачной слюдой.
Слюда не пропускает свет, но пропускает холод. Холод и женщина лежит в полуобмороке. В полуобмороке лежала не долго - грохот двери, резкий крик: «Встать». Вставать надо с первыми лучами солнца, а зимой и до них – с шести утра. С шести утра до девяти вечера заключенный не имеет права лежать. Лечь это здесь мечта для мужчин и женщин. Но женщине все равно. Все равно ведь она очень, практически смертельно, устала быть в этой камере, в этой комнатушке.
В комнатушку вваливается огромная туша и без разбора бьет дубинкой несколько раз по телу женщины. Женщина стонет, привстает и приваливается спиной к стене. На стене, на этом месте стены нет инея. Иней оседает на всем и кажется даже на надзирательнице, которая удовлетворенно кивает и выходит из камеры. В камере сидящей женщине волосы закрывают лицо уже много дней и ночей.
Ночи же все ее пытают, то есть допрашивают. Допрашивающие следователи по ее делу меняются. Меняются без логического порядка, то вежливый, не в меру улыбающийся человечек, через слово вставляющий «госпожа», то грубый дикарь, или даже нанятый человек, одного хотят. Хотят они знать, где скрывается Владимир Вельяминов, они хотят знать имена, кто еще сотрудничал с ним, хотят знать они, что она…
Она сначала молчала, потом проклинала их всеми известными ей проклятьями, потом опять … не отвечала. Не отвечала, хотя день за днем, ночь за ночью они задавали ей одни и те же вопросы: « Где? Кто? Как? Каким образом? Будешь говорить? Говорите, госпожа, гври, тварь, говорите, госпожа, гавари, сука, говорите госпожа, гаври тварюга, гадина, не увидишь больше белого света….». Свет в лицо от настольной лампы.
Лампы, светильника, нет в камере. В камере холод и голод, а в кабинете следователя…. В кабинете следователя заклятие «Пытки», госпожа, ведь вы же враг, а к врагам… «Сука, пощады не будет…».
Не будет тепла и холод, голод, ненавистный свет и постылая камерная полутьма весь день. День за днем, час за часом, минута за минутой...
Минутами окошечко в железной двери камеры приоткрывается. В приоткрывшуюся щель чья-то рука сует миску с непонятной жижей и деревянную ложку. Ложка грязна и рядом ставится железная кружка. От кружки идет пар.
Женщина привстает и медленно, как только что научившийся ходить малыш, идет к двери. Шажок за шажком. Нет, не так, так не ходят малыши, они бегут в будущее, падают, встают, бегут снова. Как она ходят старики, боясь упасть, ибо падение для них означает смерть. Там у двери теплая кружка. Это тепло, это жизнь.
Она не готова умереть. Она хочет жить. Жить ради мести, жить ради любви. Шажок за шажком. И вот путь отмерян. Шаги пройдены.
Онемевшие пальцы берут кружку. Пар согревает лицо. Тепло кружки согревает пальцы. Пальцы начинают гнуться. Женщина подносит кружку к губам и пьет тепло. Потом берет миску, ложку и подходит к кровати. Наклоняется над миской и ложкой берет жижу - смесь овса и выварки мясных костей. Хочет наклонить лицо к ложке, но мгновенье проходит, и она выпрямляет спину, насколько позволяют побои. Ровно, как умеет, подносит ложку ко рту и проваливается в воспоминание.
Огромный, бесконечный стол, заставленный фарфоровыми тарелками, бокалы играют в лучах солнца, посередине стола огромное блюдо, а на нем бык. Ведь сегодня ее День Рождения. День Рождения гордости и наследницы великого рода волшебников.
День Рождения Василисы Базилевс.