1. ПРЕСТУПНОСТЬ И УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
В СОВРЕМЕННОЙ ЯПОНИИ.
Одним из основных и наиболее полных источников статистической информации о преступности в Японии является ежегодно публикуемая правительством страны « Белая книга о преступности», где систематизируются статистические показатели деятельности полиции, -прокуратуры, судебных органов и пенитенциарных учреждений. В настоящей работе соответствующие ее целям и задачам статистические показатели являются объектом самостоятельного и более детального анализа; они до деятельности дополняются сведениями, содержащимися в ежегодных отчетах органов уголовной юстиции Японии, публикуемыми данными обобщений, периодически проводимых ООН, а также результатами специальных исследований, ранее выполненных японскими и зарубежными учеными, изучавших преступность и правоприменительную практику1. Такого рода комплексный анализ позволяет оперировать более полными и достоверными данными, тем более, что речь идет о весьма продолжительном периоде статистических наблюдений.
Самостоятельной целью работы является анализ состояния преступности и эффективности деятельности органов юстиции, увязанный с практикой применения и исполнения наказания в виде смертной казни. При этом анализ
преступности служит основным фоном, на котором, с одной стороны рассматриваются социально-политические процессы, влияющие на изменения в общественной жизни Японии, а, с другой стороны, анализируются концептуальные составляющие и специфические особенности развития уголовной политики, которые находят отражение в деятельности всех звеньев системы уголовной юстиции, направленной на борьбу с противоправным поведением. Понятно, что чем продолжительнее будет период статистических наблюдений, тем достовернее должны быть выводы о характере и динамике изменений в указанной сфере.
Исходя из этого, за «точки отсчета» по ряду практических соображений берутся 1960 и 1980 годы. В частности, имеется в виду, что за 15 послевоенных лет японской истории показатели преступности приняли устойчивый характер, ибо именно в этот период полным ходом идет ликвидация последствий причиненных войной катастрофических разрушений и нормализуется весь уклад жизни. «Экономическое возрождение и развитие наблюдаемые в последние годы, -говорится в Материалах, подготовленных Японией для Пятого конгресса ООН по проблемам борьбы с преступностью и обращения с правонарушителями (1975 г.), - способствовали стабилизации социальной ситуации. А тенденции преступности соответственно стали значительно менее серьезными и более стабильными»1.
Кроме того, отсчет именно с этих этапов дает возможность сопоставления фактологии и динамики преступности на последующих отрезках развития страны с материалами исследований, которые в разное время, с различными целями и, соответственно, под разным углом зрения проводились японскими и зарубежными (в т. ч. российскими) криминологами.
В то же время с учетом предшествующих разработок основное внимание в настоящей работе уделяется анализу тех процессов, которые имели место в практике борьбы с преступностью в Японии за последние 20 лет – с 1980 по 2000 годы. Ибо, помимо всего прочего, именно с этого момента в стране начался заметный прирост преступности. Такой подход позволяет, во-первых, сравнивать положение дел на протяжении двух равных отрезков - 1960-1980 гг. и 1980-2000 гг., а, во-вторых, самостоятельно анализировать динамику ситуации в рамках современной истории страны.
В приводимой ниже таблице показаны динамика зарегистрированных в 1960-2000 гг. преступлений, наказуемых УК Японии, коэффициенты преступности и данные о численности населения; кроме того, исходя из целей работы, в эту таблицу помещены также данные о динамике убийств.
Таблица № 1
Динамика преступности, численность населения
и коэффициенты преступности в 1966-2000 гг.
ГодыОбщее числозарегистриро-ванных преступлений
Число преступлений без учета автотранспортных
Численность населения
( в тысячах)ЧислоУбийствКоэффициент преступности без автотранспорт..
19661,590.6811,293,87799?0362,198130519671,603,4711,219,840100,1962,111121719681,742,4791,234,198101,3312,195121819691,848,7401,253,950102,5362,098122319701,932,4011,279,787103,7201,986123419711,875,3831,244,168105,1451,941118319721,818,0881,223,546107,5952,060113719731,728,7411,190,549109,1042,049109119741,671,9651,211,005110,5731,912109519751,673,7551,234,307111,9402,098110319761,691,2471,247,631113,0942,111110319771,705,0341,268,430114,1652,031111119781,776,8431,336,922115,1901,862116119791,7384521,289,405116,1551,853111019801,812,7981,357,461117,0601,684116019811,925,8361,463,228117,9021,754124119822,005,3101,528,779118,7281,764128819832,039,2091,540,717119,5361,745128919842,080,3231,588,693129,3051,726132119852,121,4441,607,697121,0491,780132819862,124,2721,581,411121,6601,676130019872,132617,1,577,954122,2391,584129119882,207,3801,641,310122,7451,441133719892,261,0761,673,268123,2051,308135819902,217,5591,636,628123,6111,238132419912,284,4011,707,877124,1011,215137619922,355,5041,742,366124,5671,227139919932,437,2521,801,150124,9381,233144219942,426,6941,784,432125,2651,279142519952,435,9831,782,944125,5701,281142019962,465,5031,812,119125,8641,218144019972,518,0741,899,564126,1661,282150619982,690,2671,832,040-1,388-19992,904,0512,165,626127,2111,265170920003,256,1092,443,470127,4351,2891925
Как показывает статистика, в 1960-1980 гг. преступность в Японии хотя и нарастала, однако темпы такого роста были не столь значительными, как в последующие годы., в силу чего уровень преступности в стране оставался достаточно стабильным. Значительный рост преступности начался, как только что отмечалось, с 1981года, хотя даже в этот период все основные показатели преступности в Японии были намного ниже, чем в других развитых странах, где преступность росла куда более интенсивными темпами.
Так, в расчете на 100.000 населения коэффициент преступности во Франции, например, в 1981 году был равен 5367, в Великобритании – 5661, в США, где статистика ФБР, как известно, учитывает лишь « индексные» преступления, - 5800, в ФРГ – 6603, а в Японии – 1240 преступлений (без учета автотранспортных преступлений)1. Как видно, уже в те годы коэффициент преступности в Японии был в 4,5-5 раз ниже, чем в других развитых странах. К тому же, и структура преступности выгодно отличалась от других развитых стран значительно меньшей распространенностью тяжких и особенно насильственных преступлений. По числу убийств, например, показатели ФРГ в этот период были в два, а в США – в пять раз выше, чем в Японии, а по числу грабежей Франция и США превышали показатели Японии соответственно в 28 и почти в 100 раз 2 .
Наиболее интенсивный рост преступности в Японии начался в 1982 г, когда число всех зарегистрированных преступлений впервые превысило 2 миллиона. Кстати говоря, с 1960 по 1990 гг. интенсивность роста преступности была характерна для большинства развитых стран. Однако и темпы ее роста, и конечный результат негативных процессов в развитии преступности в этих странах были существенно разными. По данным ООН, в ФРГ, например, преступность за этот период выросла в абсолютных показателях почти в 3 раза, в СССР – в 4, во Франции – в 5, в США – в 7,2, а в Японии – в 1,5 раза.
« Есть основания, - пишет В. В. Лунеев, комментируя указанные данные,
- считать это реальной платой народов развитых демократических стран за свою свободу, которая используется для совершения не только добра, но и зла» 1. Вероятно, это объяснение, помимо всего прочего, является весьма упрощенным, тем более, что к разряду развитых демократических государств В. В. Лунеев «заодно» отнес и СССР. Что же касается Японии, то, как справедливо отмечает В. В. Лунеев, среди указанных стран она составляет исключение, ибо, переняв экономический и демократический опыт Запада, не утратила специфических национальных форм социального контроля, где главенствующими являются традиционные общинные и моральные ценности. Поэтому в криминологическом отношении Япония была и остается страной, действительно, уникальной.
Если в 1960 году в Японии насчитывалось 1,495 888 преступлений, то в 1990 году –2, 217559, а коэффициент преступности соответственно возрос с
1601 до 1794 преступлений (в расчете на 100.000 населения). Оценивая даже такие, менее значительные по сравнению с западными странами показатели, следует непременно учитывать особенности принятой в этой стране своеобразной системы статистического учета преступности,
Дело в том, что уголовная статистика Японии в соответствии со специфической структурой уголовного законодательства ведет и единый, и раздельный учет преступлений, наказуемых не только Уголовным кодексом, но и специальными «статутными» законами (Special Law) с довольно широким спектром их применения. Причем, в уголовной статистике отдельно учитываются дорожно-транспортные преступления, доля которых весьма значительна, а по мере все более быстрых темпов автомобилизации страны их доля постоянно растет. Именно бурный рост автотранспортных преступлений и заставил ввести двуединый учет преступлений, где эти преступления учитываются в статистике, и где показатели зарегистрированной преступности рассчитываются без учета автотранспортных правонарушений.
Если исходить из порядка статистического учета, предусмотренного во втором варианте, то надо будет признать, что традиционная (общеуголовная) преступность в Японии в 1960-1990 гг. в абсолютных показателях фактически выросла не в 1,5 раза, а на 18, 7%, причем, коэффициент преступности не только не вырос, а, наоборот, снизился на 10,3 % и составлял уже не 1794, а менее 1400 преступлений. Как видно, разница весьма существенная и, очевидно, дело здесь вовсе не в «реальной плате за свободу», суть и значимость которой в психологии и менталитете японцев, как будет показано далее, воспринимаются иначе, чем, например, в западных странах.
Важно отметить далее, что в структуре последовательно нарастающей в 1980-1990 гг. преступности происходили весьма существенные изменения – с одной стороны, постоянно и значительными темпами снижалось число наиболее опасных насильственных преступлений (убийств и разбойных нападений), а , с другой стороны, постоянно росло число автотранспортных преступлений и краж. В итоге, преступность в Японии не только в количественном, но и в качественном отношении все более выгодно отличалась от преступности в других развитых странах. К тому же, именно на этот период приходятся наиболее высокие за всю послевоенную историю общие показатели раскрываемости преступлений (69% -73,5 %), значительно превышавшие показатели раскрываемости преступлений в других странах 1.
Прежде чем продолжить статистический анализ криминальной ситуации в Японии в конце ХХ столетия, сделаем отступление с тем, чтобы уяснить место и ролькультурных исоциально-психологических факторов в формировании столь своеобразного криминологического феномена.
На протяжении многих десятилетий «загадочная» во многих отношениях Япония по праву считается самой безопасной страной, где общий уровень преступности, и особенно уровень насильственной преступности самые низкие, а основные количественные и качественные параметры преступности, как только что отмечалось, столь выгодно отличаются от показателей, характеризующих преступность в других, в том числе наиболее развитых странах. В самом деле, чем объяснить, что в стране, население которой ныне составляет 130 млн. человек, коэффициент преступности в расчете на 100.000 населения к 2000 году составлял 1,709 преступлений (без учета правонарушений на автотранспорте), а доля насильственных преступлений в общей структуре преступности десятилетиями не превышала 1,5%? В какой еще стране доля убийств в структуре преступности в последние 50 лет не превышала 0,2 %, а раскрываемость преступлений значительно была выше, чем в наиболее развитых странах ? 1.
Многие зарубежные и российские исследователи, обращая внимание на стабильно низкий уровень преступности и ее более выгодные качественные характеристики, пытаются определить истоки, причины и своеобразие этого
уникального для современной цивилизации криминологического феномена.
Причины формирования и развития современной криминологической ситуации в Японии лежат, прежде всего, в плоскости японской культуры, этики и всего стиля поведения; они обусловлены специфическими особенностями менталитета и психологии японцев, которые неразрывно связаны с многовековыми традициями и обычаями страны.
Именно чрезвычайно бережное сохранение вековых обычаев и традиций, консервация межличностных отношений и всего, издавна принятого уклада жизни, несмотря на пережитые страной многочисленные потрясения, формируют необычность и «странности» многих сторон ее повседневной
общественной жизни, в том числе, и «нетипичную» картину в сфере противоправного поведения .
Почти до конца 19 века в Стране Восходящего Солнца царили средневековые нравы. В феодальной Японии самураям, например, нарушившим общественный порядок, обычно рекомендовали «по собственному желанию» совершить харакири, что они и делали, придерживаясь при этом предписанных правил и церемоний. Тем, кто стоял на более низких ступенях социальной иерархии, за правонарушения рубили головы или назначали другие жестокие наказания (сажали, например, на бамбуковый кол), а упорствующих в вере христиан распинали на стоящих вдоль дорог крестах, считая таких людей носителями чуждой идеологии.. Важнейшим фактором, сдерживающим преступность в Японии, принято считать незыблемый приоритет традиционных общинных и моральных ценностей. Каждый японец внутри своей социальной группы придерживается строго определенного кодекса поведения и старается ему соответствовать (отсюда, кстати говоря, и многочисленные проявления суицида). Не менее важными в криминологическом плане являются такие факторы, как особенности японской этики и всего стиля поведения, во многих отношениях отличного, скажем, от поведения европейцев. (Известно, что кодекс самурайской чести чтят даже многие члены криминальных сообществ). Несомненно, к числу таких факторов следует отнести и издавна сложившуюся максимальную закрытость страны от внешнего влияния с целью сохранения собственной идентичности. Япония - одна из очень немногих стран, которая веками «цеплялась» за свою уникальность и собственное своеобразие, как огня опасаясь иноземного влияния. 1 После того, как португальские моряки в 1542 году открыли эту страну для Европы, распространение христианства стало реальной угрозой для общественного строя Японии. Поэтому еще с начала XVII века - в эпоху сёгунов Токугава (1603 -1868 гг.) - Япония встала на путь политики изоляции, в которой правители держали страну 250 лет. Именно в этот период конфуцианство в качестве защитной реакции на влияние европейской культуры и религии стало официальной доктриной. С закрытостью страны от внешнего влияния связана и редкая даже для азиатских стран этническая однородность японцев. К числу антикриминогенных следует, конечно, отнести и такие важные факторы, как запрет на огнестрельное оружие, специфическую организацию системы уголовной юстиции и особенно деятельности полиции и, конечно, поднявшуюся из руин и процветающую в последние десятилетия экономику страны. Все это во многом объясняет уникальность и неповторимость криминологического феномена современной Японии, на которые обращают внимание многие зарубежные и российские исследователи.
Один из родоначальников исследований японской практики борьбы с правонарушениями английский ученый Р. Ламонт-Браун связывает указанный феномен прежде всего с характером японцев, в подавляющем большинстве законопослушных граждан, не склонных к криминальным поступкам. Причин для этого у японцев, по его мнению, много и в первую очередь имеются в виду причины социально - экономического плана. Японское общество – это почти целиком общество среднего класса с весьма незначительными различиями в социальном статусе; по такому статусу в среде японской молодежи практически не видно признаков расслоения и взаимного отчуждения. Семья в Японии – это общественная ячейка, которая отвечает за поведение своих членов и, если кто-то из семьи нарушает закон, нравственные нормы, то вся семья страдает от этого морально. При такой структуре общества нет противопоставления по принципу «они или мы», как это распространено в других странах. Кроме того, для послевоенной Японии характерна весьма низкая безработица, уровень которой, например, в середине 90х годов составлял всего 2,1%, что, несомненно, положительно влияет на криминальную ситуацию в стране .1
Анализируя японскую систему воздействия на преступность, С. М. Иншаков, В. В. Лунеев и другие исследователи считают главными в ней не только экономические, но факторы культурного, политического и социально-психологического характера. К их числу относятся:
- традиционная послушность, готовность подчиняться, строго придерживаться
установленных правил поведения;
- традиционная общинность и семья из нескольких поколений;
- мононациональность и монорелигиозность, а отсюда и наличие ярко
выраженной гомогенной (однородной) культуры;
- низкий уровень разводов (один на тысячу браков);
- система пожизненного найма в японских фирмах и общий низкий
уровень безработицы (разрыв между богатыми и бедными
незначителен, людям гарантированы равные права в предоставлении
работы и социального статуса);
- строгий контроль за огнестрельным оружием и наркотиками 1.
Такая позиция, несомненно, является более точной. Само по себе социальное и экономическое благополучие в стране, как показывает, например, опыт современной Швеции, не является панацеей от роста криминальной активности. В самом деле, криминальный бум в этой стране в конце 2003 и начале 2004 гг. возник как раз вопреки всем самым благоприятным социально-экономическим предпосылкам 2..
Менее четкой, на наш взгляд, является позиция О. Н. Ведерниковой, которая относит Японию к «азиатско-тихоокеанскому типу криминологических систем». Этот тип отражает, по ее мнению, религиозные и философские традиции Востока. «азиатский менталитет», придающий в регуляции поведения решающее значение не праву, а традиционным нормам и обычаям, соседско-семейному коллективизму, уважению к старшим, чувству долга и чести. «Нравственные правила, личная этика, стремление избежать конфликтов, –отмечает О. Н. Ведерникова,- сильнейшие регуляторы поведения восточного человека» . Наиболее отчетливо этот тип криминологической системы, по ее мнению, проявляется в Японии. Однако даже такая оговорка не снимает излишне широкой и обобщенной трактовки таких категорий, как «восточный человек» или «азиатский менталитет». В том-то и дело, что эти категории далеко не полностью отражают особенности японской ментальности, стиля поведения и всего уклада жизни в этой стране.
В Азии немало стран, исповедующих буддизм. К их числу относится и Япония, но вся жизненная практика этой страны серьезно противоречит учению Будды. В заимствованную ими древнекитайскую мораль японцы внесли целый ряд существенных изменений. Поэтому при всей живучести конфуцианского наследия в сознании японцев их поведение существенно отличается от культуры поведения, например, китайцев - тоже людей «восточных» и тоже являющихся носителями «азиатского менталитета».
В начале 1970х годов Японию для современников можно сказать открыла быстро ставшая бестселлером «Ветка сакуры». Вот что, в частности писал о японцах ее автор Всеволод Овчинников: «Преданность семье, клану, государству должна быть беспредельной и безоговорочной...Устои патриархальной семьи – это устои японского образа жизни. Его столпы - субординация и семейственность…Человек в Японии постоянно чувствует себя частью какой-то группы - то ли семьи, то ли общины, то ли фирмы. Он приучен подчиняться мнению этой группы и вести себя соответственно своему положению в ней…В этом-то и коренятся причины неистребимой фракционности, а проще говоря – групповщины или семейственности, которые пронизывают общественную и политическую жизнь…Есть две скрытые пружины, которые исподволь движут сложным механизмом поведения японцев. Одна из них – долг признательности. Но есть и вторая – долг чести…
На протяжении всей японской истории люди рубили чужие головы и вспарывали собственные животы во имя «гири» или долга чести. И хотя самураи с их обычаем совершать харакири сохранились сейчас лишь в кинофильмах, понятие «гири» по-прежнему незримо присутствует в поступках современных японцев. Если такая первейшая для японцев добродетель, как долг признательности, уходит корнями в древнекитайскую мораль, то долг чести – это сугубо японское понятие, которое не имеет ничего общего ни с учением Конфуция, ни с учением Будды…Гири - это долг чести, основанный не на абстрактных понятиях добра и зла, а на строгом предписанном регламенте человеческих взаимоотношений, требующем подобающих поступков в подобающих обстоятельствах »1.
Таким образом, не только поведение, но и сам образ мысли японцев существенно отличается от образа мысли китайцев, поскольку он сохранил свою ярко выраженную оригинальность, связанную с национальным характером японцев. Не случайно сама О. Н. Ведерникова относит Китай к другому типу (социалистическому) криминологических систем, что, впрочем, не снимает вопроса о весьма условном и по существу спорном характере такого рода типологии «криминологических систем».
Если же сравнивать менталитет и психологию японцев, например, с европейцами, то надо будет признать, что это не просто другая культура, это - две разные цивилизации. И потому составить единый понятийный ряд этих двух цивилизаций невозможно и бесполезно.
Мы сделали это отступление именно для того, чтобы еще раз подчеркнуть уникальность многих сторон образа жизни и культуры японцев, которые веками формировали свои, особые правила поведения, во многом отличные даже от соседних «азиатских» стран. Именно отсюда идут особые тенденции формирования и развития противоправного поведения, суть которых на протяжении многих десятилетий, так или иначе, сводится к стабильно низкому уровню преступности, резко контрастирующему с криминологической ситуацией в большинстве других стран.
Другое дело, что эти факторы, наряду с высоким уровнем социально-экономического развития и демократическими условиями общественной жизни, работают, как справедливо отмечает О. А. Белявская, на макроуровне. Не менее важную роль играет практическая уголовная политика, которая в Японии построена на интеграции социальных и правовых средств борьбы с преступностью, на «удачном включении формального контроля в традиционный неформальный» 1. В этом смысле в стране создана даже не общегосударственная, а общенациональная система, включающая в борьбу с преступностью широкую сеть активно действующих формирований граждан. В итоге, «сложился фактический всеяпонский консенсус» относительно невозможности развития общества без защищенности социальных ценностей от преступности и необходимости их защиты с участием всех граждан. Поэтому в Японии активное участие населения в контроле над преступностью рассматривается как одна из важнейших причин значительно более низкого уровня общеуголовной преступности по сравнению с другими странами 2.
Наконец, следует сказать и о том, что в сфере борьбы с новыми формами преступлений ( компьютерная преступность, преступления в сфере экологии, в кредитной и банковской сфере и т. д.) важное значение придается интеграции стратегии предупреждения преступности в планы социально-экономического развития страны, что позволяет включить функционирование системы уголовной юстиции в процесс социально –экономического развития.
Продолжая статистический анализ преступности, отметим, что уже к 1985 году ее уровень в расчете на 100.000 населения вырос до 1328 преступлений и до начала 90х годов сохранялся с весьма незначительными колебаниями, что свидетельствовало о достаточно благоприятной динамике, отражающей стабильность криминологического феномена.
Здесь уместно отметить, что, фиксируя рост преступности к началу 80х годов, некоторые исследователи не учитывают, что этот период связан с весьма значительным ростом численности населения страны. (Именно поэтому так важны расчеты коэффициентов преступности в относительных величинах) В самом деле, с 1946 по 1965 гг. население Японии выросло на 25 млн. человек, в т. ч., только за 1955 –1965 гг. – на 10 млн. , а еще через год численность населения страны впервые превысила 100 млн. чел.; за эти 10 лет на фоне интенсивного роста численности населения общее число зарегистрированных преступлений хотя и увеличилось, но в значительно меньших пропорциях – с 1,478202 до 1, 602430 преступлений - и не такими темпами, как росла численность населения.
Статистическая информативность и иллюстративность исследования заметно возрастают при сопоставлении трех динамических рядов – общего ежегодного числа всех зарегистрированных преступлений, численности населения и рассчитанных на их основе коэффициентов преступности, (не учитывающих автотранспортные преступления), что дает представление о реальной картине общеуголовной преступности в стране и ее динамике.
Как видно из приведенных в таблице № 1 показателей, с середины 1960х до середины 1970х годов на фоне последовательного роста численности населения страны коэффициент общеуголовной преступности постоянно снижался. Если численность населения за этот период выросла на 14 млн. человек, то коэффициент преступности «соответственно» снизился с 1,367 до 1,103 преступлений. Однако спустя год криминальная ситуация в стране начинает существенно меняться – к 1978 году на том же фоне роста населения коэффициент преступности вырос до 1,161, а еще через два года – до 1,241.
С середины 1980х годов и в течение последующих лет этот показатель, несмотря на роста численности населения, продолжал увеличиваться. При этом обращают на себя внимание темпы прироста преступности. За период с 1989 по 1999 гг. общее число зарегистрированных преступлений выросло на 29%. Если в 1996 году коэффициент преступности составлял 1,440; в 1997году - 1,506; в 1999 – 1709, то уже в 2000 году он вырос до 1925, а в 2001 году - впервые за последние 53 года – составил 2149 преступлений. Аналогичная картина складывается и при расчете коэффициентов, учитывающих всю совокупность зарегистрированных в стране преступлений (иными словами, включая автотранспортные преступления). Последовательно нарастая, этот показатель в 1997 году составлял 1996, в 2000 году -2666, а в 2001 году - 2814 преступлений.
Так или иначе, с начала 90х годов в динамике преступности в Японии стали нарастать тревожные тенденции. Причем, речь идет не только о неблагоприятных изменениях количественных показателей, но и об изменениях качественного плана, которые отразились, прежде всего, в увеличении масштабов и сферы распространенности организованной преступности1. Японские исследователи отмечают, что наиболее остро неблагоприятные тенденции в этой сфере стали ощущаться с 1996 года. К 2001 году они привели к тому, что число участников организованных преступных групп дошло до 84, 400, из них 43100 являлись постоянными и активными членами преступных группировок. В 2000 году между этими группировками произошло 63, а в 2001 году уже более 80 вооруженных столкновений, в ходе которых уровень использования огнестрельного оружия (а его ограничение и контроль в Японии весьма серьезные) составлял 87,7% 2 .
Причин для формирования такого рода негативных тенденций к этому времени накопилось немало, причем, с каждым годом их системный характер приобретал все более очевидный характер. Вообще говоря, эти изменения можно анализировать на разных уровнях обобщения. При этом наиболее очевидным выражением негативных процессов, нараставших в недрах японской культуры, являлось все более активное восприятие массовым сознанием «западного» образа жизни.
Интенсивная вестернизация разнообразных сторон общественного бытия, нашла отражение в нарастающей деформации массового сознания, утрате традиционных ценностей и, в конечном счете, сказалась на заметном росте преступности. Несомненно, негативное влияние на стиль поведения японцев, в первую очередь, на поведение молодежи, оказывало широкое присутствие в стране вооруженных сил США, настойчивая пропаганда американского образа жизни, которую проводили средства массовой информации, кино и телевидение – основные средства развращения молодежи и фронтального разрушения традиционной японской культуры.
Если для европейских стран характерна христианская система ценностей, то в Японии подобного рода идеологическая основа общественной жизни отсутствует. Поэтому к началу 80х годов широкое распространение в стране получили такие течения, как английский утилитаризм, французский индивидуализм, американский прагматизм, а также течения, основанные на абсолютизации роли экономики и абсолютизации роли индивидуумов в жизни общества. Очевидно, что при той или иной интерпретации изменений в общественной жизни Японии ключевой все же остается именно такая категория, как «система ценностей».
Рассматриваемый период японской истории бывший премьер-министр Ясухиро Накасонэ обозначает тремя словами - брожение, смута, деградация, к которым, по его выражению, привел «крах трех мыльных пузырей» 1. Первый из них лопнул в политической сфере, когда политическая стабильность исчезла и на смену ей пришел хаос. Второй существовал в экономической и финансовой сферах и был связан с затянувшимся спадом в экономической ситуации. Третьим «мыльным пузырем» было само общество. Символом краха стала коррупция, которая получила широкое распространение не только среди представителей политических и деловых кругов, но даже среди сотрудников полиции и в силах самообороны.
Пресса тех лет была наводнена ежедневными сообщениями о тяжких преступлениях, в том числе среди молодежи и в среде несовершеннолетних. Одним из примеров нездоровой ситуации в обществе стало широко распространенное вступление школьниц в интимную связь по меркантильным соображениям. Тревогу вызывало и растущее распространение пьянства и алкоголизма. К началу 80х годов Япония стала мировым лидером по количеству алкогольных напитков, потребляемых на душу населения. Волна алкоголизма захлестнула женщин (они составляли половину всех пьющих), что способствовало росту преступности среди женщин, которого страна не знала ранее. Свою негативную роль играл и кризис системы образования.
В конечном итоге, отмечает бывший премьер, изменились подходы людей к смыслу жизни, к универсальным ценностям. « Нация лишилась характерной для себя системы ценностей , которая до войны определяла моральный климат в обществе. Имеются в виду основанные на конфуцианстве такие устои, как верность долгу, вежливость, мудрость, вера, чувство стыда за неблаговидные поступки, а также принципы, вытекающие из кодекса самурайской чести. После войны эти понятия практически утратили свое значение и трансформировались в принцип « всемогущества индивидуума». Признавая, японское общество больным, Я. Накасонэ диагнозом этой болезни называет «болезнь послевоенной цивилизации» 1.
Таковы основные социально-психологические и культурологическиефакторы, обусловившие всплеск преступности в Японии на рубеже 80х годов и развитие некоторых негативных тенденций в криминологической ситуации. С другой стороны, на эти негативные процессы определенное воздействие оказали и факторы, лежащие в плоскости уголовной политики.
Анализируя особенности японской системы воздействия на преступность, большинство зарубежных исследователей отмечают ее патерналистский характер и, давая весьма высокую оценку правоприменительной системе в целом, характеризуют ее как «благожелательную» 2. Более того, перечисляя многочисленные «мягкие элементы» японской правоприменительной системы, некоторые исследователи (Д. Фут) относят ее к разряду семейной модели уголовной юстиции; другие, с куда меньшей обоснованностью усматривают в этом «чрезмерный либерализм»1. В любом случае, специфика этой системы, увязанная с тенденциями развития преступности в современной Японии, заслуживает самостоятельного анализа, при котором исходными следует признать основные концепции уголовно-правовой доктрины и карательной практики.
В науке уголовного права, как и в практике применения уголовного закона, преобладает традиционное для многих стран представление, что наказание призвано, главным образом, выполнять функцию возмездия, адекватного преступному деянию. Однако наряду с этим и японское уголовное право, и вся правоприменительная практика отчетливо демонстрируют значимость и место
воспитательного подхода, который закреплен в целом ряде важнейших правовых и процессуальных норм и институтов.
К их числу можно отнести вывод малозначительных правонарушений из подсудности уголовной юстиции; особые полномочия прокуроров, позволяющие им отказывать в возбуждении уголовного дела, если есть основания считать, что на правонарушителя можно эффективно воздействовать, не прибегая к средствам уголовной репрессии; широкое использование судьями права на отсрочку исполнения приговора (ст. 25 УК); распространенную практику применения условного осуждения, кратких сроков лишения свободы, условно-досрочного освобождения (ст. 28 УК). В практике применения наказаний самой распространенной (более 90%) мерой является штраф. Следует сказать и о функционировании своеобразной системы «первичных судов», занятых разбирательством преступлений, единственным наказанием за которые может быть штраф; процедура в этих судах предельно упрощена и дела рассматриваются в ускоренном порядке.
Одновременно уголовное законодательство закрепляет требование ужесточения наказания за рецидивы преступного поведения. Таким образом, и в доктрине, и в законодательстве, и в правоприменительной практике налицо сочетание обоих подходов. На это прямо указывают и видные теоретики японского уголовного права Сугияма и Вати, подчеркивающие, что принцип наказание - возмездие связывает уголовное право с моральным осуждением.
« Поэтому,- отмечают ученые, - не следует, насколько возможно, соглашаться с наложением в интересах общей превенции таких тяжких наказаний, которые превышали бы пределы, необходимые для совершившего деяние, для воспитания или социальных гарантий. Очевидно, сущностное противоречие обоих подходов, однако они гармонизируются через их учет в уголовной политике и судебной практике, где в среде реальных институтов они вступают в отношения взаимной поддержки» 1.
Каким образом это реализуется на практике? Дело в том, что принятый в 1907 году и практически не менявшийся УК Японии при всем консерватизме предоставляет широкие возможности для «судейского усмотрения», право на которое едва ли следует трактовать лишь в негативном, издавна принятом значении этого института. Дело в том, что такому усмотрению способствует, с одной стороны, абстрактность описания составов преступления и отсутствие их дробной классификации, а, с другой стороны, возможность назначения наказания выше высшего предела, предусмотренного законом, и ниже низшего предела не только по закону, но и по усмотрению суда. И, конечно, в наибольшей мере этому способствует чрезвычайно широкий диапазон между
верхними и нижними пределами санкций, предусмотренных за конкретные составы 2. Так, ст. 199 УК, устанавливающая ответственность за убийство, предусматривает наказание в виде смертной казни, пожизненного лишения свободы, либо лишения свободы с принудительным трудом на срок не ниже трех лет.
Таким образом, применяя содержащуюся в законе норму о « судебном усмотрении», можно варьировать наказание в весьма широких пределах с учетом всех обстоятельств конкретного уголовного дела, в соответствии изменениями социальной обстановки, состоянием общественного мнения и т. д. Иногда такого рода практику связывают с вообще присущим японским юристам «широким толкованием» закона, что, впрочем, сути дела не меняет, поскольку главное – сохранить для принятия решения максимально широкую возможность для маневра.
В отличие от других стран, в Японии действует четырехзвенная система
уголовных судов. Из первичных судов (канъи сайбансё), о которых уже упоминалось, апелляционные дела передаются в районные ( тихо сайбансё), затем в окружные суды (кото сайбансё), а окончательное решение, не подлежащее пересмотру, принимает Верховный Суд (сайко сайбансё), если,
разумеется, апелляция подается по всем инстанциям. При рассмотрении дел о тяжких преступлениях, в отличие от упрощенной процедуры первичных судов, присутствие сторон обязательно, а единоличное принятия решений предопределяет значимость роли судьи. Ибо еще в 1943 году японское уголовно-процессуальное право от института присяжных отказалось. Все это еще раз подчеркивает значимость «судебного усмотрения», хотя и вовсе не предопределяет перспективу ужесточения наказания.
Здесь чрезвычайно важно иметь в виду, что отправление правосудия в Японии зиждется на распространенном в Азии конфуцианском постулате, согласно которому рекомендуется «осудить преступление, но при этом проявить снисхождение к преступнику». Поэтому для японцев важно дать шанс начать все снова даже тем, кто хотя и совершил тяжкое преступление, но раскаялся в содеянном. «Вся система правосудия в Японии и взгляды
населения в основном великодушны в отношении раскаявшихся преступников. Это традиция, а традиция в Японии накладывает большой отпечаток на все стороны общественной жизни, в том числе и на судопроизводство. У японцев тот, кто соблюдает нормы поведения, сложившиеся в ходе веков, тот, кто проявляет, хотя бы внешне, благородные порывы души, вызывает глубокое сочувствие, и наоборот. Поэтому, - отмечает О.Н. Железняк,- японские суды при толковании нормативных актов обращаются к реальной жизни, учитывают не только логику права, но и логику традиций»1. Итак, раскаяние виновного, его извинения перед потерпевшими играют в ходе судебного процесса чрезвычайно важную роль.
Исповедуя в судебной практике конфуцианский постулат о примате снисхождения к преступнику, Япония всегда шла в этом отношении дальше других азиатских стран. Отсюда и практика применения наказаний, ориентированная на стандарты, которые гораздо ближе к нижним пределамсанкций, и, как следствие, не сопоставимая с другими странами по «мягкости» практика назначения наказания за все, в том числе, даже за тяжкие преступления.
Судебная практика Японии, действительно, поражает редким либерализмом. За последнее десятилетие ХХ века преступность в стране выросла, как уже отмечалось, почти на 30%, а число лиц, отбывающих лишение свободы возросло всего на 6%. Отметим, что все эти годы по числу осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы Япония занимает самое низкое место в мире, «уступая» в 1995 году США и России в 14 раз, а в 2000 году - в 16 раз (в расчете на 100 000 населения в 2000 году в Японии было 43 против 680 осужденных, содержащихся в тюрьмах США). Указанный факт сам по себе является крайне важным, поскольку речь идет об одном из весьма существенных показателей правового и криминологического состояния общества и гуманистических тенденциях в уголовной политике 2.
Свидетельством либерализма японских судов являются также данные о назначенных осужденным сроках лишения свободы и масштабах реального исполнения этой меры наказания в связи с традиционно широким применением отсрочки исполнения приговора. Причем, и здесь налицо высокая стабильность, которая, как уже неоднократно отмечалось, характеризует всю правоприменительную практику.
Так, в 1973 году, например, из общего числа всех осужденных к лишению свободы было приговорено 57, 643 человек, или лишь 12% . Из них на срок до 6 месяцев были приговорены 6,0 % ; свыше 6 месяцев до 1 года –38% ; свыше 1 года до 3 лет – 47 % и лишь 9% - (5203) осужденных были приговорены к наказаниям на срок свыше 3 лет ( в т. ч. 33 были приговорены к пожизненному лишению свободы. При этом 56 % осужденных к лишению свободы была предоставлена отсрочка исполнения приговора 1.
Спустя 20 лет - в 90х годах - из общего числа осужденных к лишению свободы более 50% были осуждены на срок менее 1 года, менее 4% - на срок более 3 лет, а на срок более 10 лет ежегодно осуждалось не более 100 виновных в совершении наиболее тяжких преступлений. В 1996 году средний срок лишения свободы составлял 1 год и 8 месяцев.
В 1998 году из 66,290 осужденных 67% была предоставлена отсрочка исполнения приговора. Из общего числа всех осужденных к лишению свободы 48,4% было назначено наказание сроком от 1 до 2 лет; 21,7% - от 2 до 3 лет; 13,3 % - от 6 месяцев до 1 года; 11,2% - менее 6 месяцев. И лишь в отношении 5, 3 % осужденных сроки лишения свободы превышали 3 года. Среди них только 163 (0,2%) было назначено наказание на срок более 10 лет, поскольку 113 были осуждены за убийство.
Указанная тенденция сохранилась и в последующие годы. Так, в 2001 году из общего числа осужденных к лишению свободы 12,5% было назначено наказание на срок от до 1 года; 42,8 % - от 1 до 2 лет; 26,3 % - на срок от 2 до 3 лет. И лишь 0,5% осужденных (половина из них осуждена за убийства) было назначено наказание на срок выше 10лет. Таким образом, и в новом столетии средний срок наказания в виде лишения свободы в практике японских судов, как и прежде, составляет не более 20 месяцев. Для сравнения отметим, что в США, например, средний срок такого наказания в 1995 году составлял 66,4 месяцев, а в 2000-2001 гг. - 55,6 месяцев (т.е., в 3 раза больше, чем в Японии) 1.
И еще одно важное замечание, касающееся законодательного порядка досрочного освобождения из мест лишения свободы. Для условного освобождения, например, необходимо отбытие не менее одной трети назначенного срока наказания; что же качается осужденных к пожизненному лишению свободы, то минимальный срок отбытия наказания для них составляет десять лет (на практике такие случаи, впрочем, достаточно редки).
Одним из наиболее часто употребляемых здесь показателей правоприменительной деятельности, вероятно, является «стабильность». Однако это объективная реальность, причем она постоянно проявляется независимо от того, в какой мере эта стабильность соответствует состоянию, характеру и динамике преступности в Японии. Сказанное в полной мере относится и ко всем аспектам рассматриваемой здесь судебной практики, в том числе при оценке масштабов использования наказания в виде лишения свободы. Поражаться можно лишь продолжительностью, в течение которой проявляется эта стабильность.
В самом деле, с 1956 по 1996 гг.- 40 лет из года в год - в общем числе назначенных судами мер наказания доля лишения свободы неизменно составляла менее 6%, тогда как наказания в виде штрафа – более 93%. И лишь к 2000 году масштабы применения лишения свободы стали постепенно расти, хотя и они, конечно, никак не изменили суть тенденции. За последние пять лет доля лишения свободы в судебной практике увеличилась с 5,8% до 6, 4% .
Время покажет, в какой мере такое изменение имеет перспективу и может
ли оно превратится в тенденцию, а пока заметим, что и в 2000 -2001 гг. 60% осужденных к лишению свободы была предоставлена отсрочка исполнения приговора 2.
Именно в связи с таким широким применением отсрочки исполнения приговора данные о численности лишенных свободы, приводимые в различных источниках, зачастую указываются неточно, поскольку в ряде случаев показатели осужденных в том или ином году необоснованно отождествляются со среднесписочным числом лиц, находящихся в местах лишения свободы. Между тем количественные различия указанных показателей весьма значительны, ибо в разные годы в связи с применением отсрочки исполнения приговора в места лишения свободы реально поступает статистически различное число осужденных.
Чтобы представить динамику этого показателя на протяжении последних 50
лет, отметим, что в 1950 году в тюрьмах Японии содержалось 103,170 осужденных; в 1975 году - 45,690; в 1985 – 55,263; в 1995 –46,585; в 1996 – 48,395; в 1997-50,091, в 1999 году - 64,164; в 2001 году – 63,415 осужденных. Здесь, однако, следует иметь в виду, что указанный показатель включает в себя не только число лиц, осужденных к лишению свободы, но и тех, кто находится под следствием или же ожидает вынесения приговора, а их доля в среднесписочном числе лиц, находящихся в местах лишения свободы, с 1975 года ежегодно составляет 18-19%.
Наконец, следует сказать о том, что наряду с применением предусмотренных законом мер наказания, в Японии весьма широко применяются дополняющие или заменяющие их меры безопасности, основная цель которых состоит в специальном (частном) предупреждении – исправление виновных в совершении преступлений и предупреждение новых преступлений. Так, для условно осужденных и лиц, осужденных с отсрочкой исполнения наказания, действуют органы так называемого защитного надзора, контролирующие поведение этих лиц и оказывающие им содействие в трудоустройстве, решении жилищных и других бытовых проблем. Правовой основой принятия и применения мер защитного надзора к таким лицам служат Закон о защитном надзоре за лицами, осужденными с отсрочкой исполнения наказания, и Закон о предупреждении преступности и реабилитации преступников 1. Что же касается лиц, освобождаемых из мест лишения свободы, то в отношении их, в соответствии с Законом о срочной реабилитационной защите, применяется традиционный институт пробации с той разницей, что именуется эта мера реабилитационной защитой и назначается на восьмимесячный срок - независимо от назначенного и отбытого срока наказания. Цель этих мер также состоит в предупреждении рецидива и оказании лицам, освобожденным из тюрем, необходимой помощи в адаптации к условиям жизни на свободе.
Объяснение бросающегося в глаза либерализма карательной практики в этой стране связано, разумеется, не только с особенностями менталитета, с постулатами конфуцианства и традиционным для общества в целом и, следовательно, и для японских судов, снисхождением и великодушием к раскаявшимся преступникам. Роль традиций и обычаев здесь несомненна и ощутима даже в тех случаях, когда речь идет о весьма серьезных преступлениях. Это означает, что наряду со специфическими особенностями национального менталитета японцев и другими факторами «субъективного» плана, сказываются и такие объективные факторы, как состояние и характер самой преступности, ее весьма специфические количественные и качественные характеристики, резко отличающиеся от современных тенденций развития преступности в наиболее развитых странах.
Заканчивая анализ правоприменительной практики японских судов, хотелось бы возразить О. Н. Ведерниковой, расценивающей эту практику как «чрезмерно либеральную». Такая оценка, во-первых, противоречит фактическому положению дел - относительно низкому уровню преступности, ее общей стабильности, структуре, крайне незначительному уровню рецидива и т. д. Во-вторых, давая такую оценку, О. Н. Ведерникова противоречит собственным выводам, когда справедливо отмечает, что «либерализм карательной политики Японии имеет реальные фактические основания»1. В
самом деле, карательная политика и правоприменительная практика, как было показано выше, не оказывают сколь либо негативного влияния на развитие криминальной ситуации в стране и потому упреки в излишнем либерализме японского правосудия трудно признать обоснованными.
До сих пор речь шла главным образом о состоянии общеуголовной преступности, о характере и динамике преступлений, наказуемых Уголовным кодексом. Следует, однако, напомнить, что статистика Министерства юстиции отдельно учитывает и преступные нарушения так называемых «специальных законов» (Special Law Offenses), не входящих в систему УК. К их, числу относятся, например, правонарушения иностранных граждан; нарушения правил контроля за взрывчатыми и отравляющими веществами; насильственный захват воздушного судна; нарушения правил контроля за огнестрельным оружием; нарушения иммиграционных правил и т. д. Однако абсолютное большинство такого рода правонарушений все последние 20 лет составляют правонарушения на транспорте и, конечно, в первую очередь –автотранспортные правонарушения, доля которых из года в год составляет от 83% - 89% всех преступных нарушений «специальных законов». В 1999 году, например, в общем числе таких преступлений (1, 147 395) нарушения правил на автотранспорте (1,016 622) составляли 88,6%, а в 2001 году- 88,2%. Среди других нарушений «специальных законов» наиболее распространенные- нарушения правил контроля за наркотическими веществами ( 2,3% -2,6%).
Как бы то ни было, при анализе тенденций преступности в Японии наибольший интерес представляет все же ее основной пласт, который образует традиционная (общеуголовная) преступность. Возможно, именно из этих соображений, в уголовной статистике Японии принято рассчитывать коэффициент преступности без учета правонарушений на автотранспорте.
Итак, если обратиться к таблице №1, то можно отметить, по крайней мере, два момента. Во-первых, за последние 20 лет коэффициент преступности, несмотря на определенные колебания этого показателя, вырос в 1,5 раза. Во-вторых, за последние 10 лет динамика этого показателя складывалась из его ежегодного роста : с 1329 к 1990 году до 1709 преступлений в 1999 году до 1925 – в 2000 году . В связи с этим на фоне отмечаемой ранее стабильности криминальной ситуации возникает вопрос, в какой мере указанная тенденция ей не противоречит, и главное, как эта тенденция влияет на качественные характеристики преступности.
Предпринятый анализ показывает, что структура преступности в Японии, как и другие параметры рассматриваемого криминологического феномена, отличается очевидной стабильностью. Во всяком случае, в структуре преступности преобладали менее серьезные преступления, а ее рост, благодаря политике неукоснительной регистрации любых правонарушений, происходил за счет увеличения числа малозначительных имущественных преступлений; негативные тенденции в динамике преступности, появление ее новых форм в количественном отношении вообще оставались незначительными.
Диаграмма №
Структура преступности в Японии на 1 января 2002 года
Из года в год доля насильственных преступлений в общей структуре преступности не превышает 1,5 %; автотранспортных преступлений, наказуемых УК (а не «специальными законами»), - около 25%, а 65% - 66% всех зарегистрированных преступлений ежегодно приходится на долю краж.
Среди прочих посягательств, имеющих статистическую значимость, можно назвать растраты и мошенничество (вместе они почти поровну составляют 2,4%), а также разрушения и повреждения собственности (1,6%), причем, доля последних в два раза превышает причинение телесных повреждений.
Что же касается таких наиболее опасных и потому наказуемых смертной казнью преступлений, как умышленное убийство и разбойные нападения, то их доля в общей структуре преступности многие годы составляет соответственно 0.2% и 0,5%.
В 1995- 2000 гг. уровень убийств в Японии в расчете на 100,000 населения ежегодно не превышает 1,0 . Для сравнения можно отметить, что в США коэффициент убийств составлял в 1995 году - 8,2, и в 2000 году - 5,5, а в России , соответственно, 25,7 и 28,2 1.
Статистика убийств в Японии за последние 10 лет ХХ века отличается стабильностью абсолютных показателей. (Поэтому графически динамика этих преступлений можно представить почти в виде прямой линии). Однако куда более полную и точную картину дает анализ данных за весь 40- летний период
наблюдений, когда число зарегистрированных в стране убийств составляло:
с 1960 по 1970 гг. - 25,140; с 1971 по 1980 гг.- 19,600; с 1981 по 1990 гг.- 16,016;
и с 1991 по 2000 гг.- 12,600.
Как видно, налицо последовательная и все более заметная тенденция к сокращению общего числа убийств, хотя она не так заметна при менее продолжительном периоде наблюдений.
В 2000 году было зарегистрировано 5173, а в 2001 году число грабежей выросло на 23,6% - это самый большой прирост среди всех преступлений. В то же время коэффициент грабежей - 5,0 на 100 000 населения по сравнению с другими странами намного ниже.
Необходимо, далее, остановиться на динамике разбойных нападений, связанных с гибелью или изнасилованием потерпевших,
Мы выделяем эти преступления из единого статистического показателя грабежей главным образом для наглядности, поскольку за их совершение уголовный закон, как и при совершении убийств, допускает наказание в виде смертной казни. Более того, как будет показано далее, в 99% случаев смертные приговоры в Японии выносятся именно за совершение этих двух видов преступлений. Поэтому выделение такого рода грабежей – при всей условности использования термина «разбойное нападение» - в самостоятельную категорию преступлений, несмотря на их относительно небольшое число ( по сравнению с убийствами), позволяет отдельно анализировать и сравнивать практику применения и исполнения смертных приговоров за каждый из указанных видов преступлений.
За последние 40 лет число таких преступлений снизилось в 5- 6 раз, чему способствовали интенсивность восстановления экономики страны, а затем и бурные темпы ее развития, сопровождавшиеся резким ростом занятости почти во всех ее отраслях, снижением безработицы и все более заметным ростом благосостояния населения. Уже к середине 80х годов Япония стала одной из тех стран, которые совершили мощный технологический прорыв и определили мировой уровень и перспективы научно-технического прогресса. Все более ощутимое экономическое и моральное возрождение страны, в том числе укрепление системы противодействия преступности, вероятно, не могли не сказаться на последовательном снижении насильственных посягательств, в основе которых лежала, прежде всего, корыстная мотивация. Свидетельством растущей нетерпимости таких посягательств являлась и наиболее жесткое отношение к ним, издавна сложившееся в судебной практике.
Другое дело, что в статистическом плане показатели таких деяний столь незначительны, что они никак не влияют на состояние и оценку криминальной ситуации. С другой стороны, в контексте настоящей работы динамика этих преступлений (несмотря на ее дискретный характер) приобретает особую криминологическую значимость, поскольку именно она, как будет показано далее, определяет распространенность назначения наказания в виде смертной казни в судебной практике и, соответственно, распространенность практики исполнения этой меры наказания.
График № 1
Динамика разбойных нападений в 1986 -2000 гг.
Если учесть, что в 1960 году статистикой было зафиксировано 160, а в 1961году -106 таких преступлений, то в 1980 -2000 гг. их ежегодное число в среднем сократилось в четыре раза.
Куда более распространенными преступлениями всегда были кражи, уровень которых в расчете на 100000 населения из года в год растет. Графически эта тенденция к 2000 году выглядит следующим образом:
Диаграмма №2
Динамика краж в 1996 -1999 гг.
В последующие годы такая динамика краж получила свое продолжение. В 2000 году было зарегистрировано 2,131,164 кражи, а в 2001 году их показатель вырос на 9,8% и составил 2,340, 511 или 65,7 % от всех зарегистрированных преступлений (предусмотренных УК). Соответственно, вырос и коэффициент краж, составивший в расчете на 100 000 населения 1,838 преступлений 1.
Об эффективности японской системы воздействия на преступность можно судить не только по данным национальной статистики, но и сравнительным данным ежегодных обзоров Организации Объединенных Наций и других документов международной статистики преступности. По данным японской статистики, например, в 1999 году уровень общеуголовной преступности в стране был в 3,2 раза ниже, чем в США, в 4 раза ниже, чем во Франции, в 5 раз ниже, чем в Германии, и в 6 раз ниже, чем в Великобритании 2.
Однако эти данные, скорее, отражают реальную ситуацию середины 90х годов. В США, например, коэффициент преступности в расчете на 100 000 населения в 1995 году был равен 5,274, а в Японии -1,430. В 2000 году общее число зарегистрированных преступлений в Японии составляло 3,256,109, а в США - 11,605,751, причем, здесь учитывались только так называемые индексные преступления. Соответственно, коэффициенты преступности в этом году составляли - в Японии -1925, а в США – 4,124 преступления 2. Таким образом, хотя по уровню преступности разрыв между этими странами заметно сократился, однако, по общему числу зарегистрированных преступлений он увеличился – их в Японии было в 3,5 раза меньше.
Важно подчеркнуть, что столь значимые различия касаются не только общего уровня преступности, но и каждого из таких наиболее опасных преступлений, как убийства, разбойные нападения, грабежи и кражи.
Даже в 2001 году, когда в Японии произошел самый заметный за последние 10 лет прирост преступности, ее уровень, по данным Интерпола был в 3,75 раза ниже, чем во Франции. При этом число зарегистрированных изнасилований во
Франции было в 5 раз выше, чем в Японии, а коэффициент этих преступлений составлял, соответственно, - 17,6 и 1,85. Как видно, различия весьма существенные и, главное, эти различия сохраняются на протяжении ряда лет.
В подтверждение этого обратимся к данным статистики развитых стран, показывающим коэффициенты преступности в расчёте на 100 000 населения.
Таблица № 2
Сравнительные данные об уровне убийств за 1994-1996 гг.
Годы
США
Велико-британия
ФРГФранцияЯпония19949,02,74,64,71,119958,22,74,94,41,019967,42,64,34,11,0
Как видно из таблицы, уже к 1997 году уровень убийств в Японии был в 2,6 раза ниже, чем в Великобритании, в 4,1 - 4,3 раза ниже, чем во Франции и ФРГ и почти в 7,5 раз ниже, чем в США. В последующие годы уровень убийств в Японии, как уже отмечалось, оставался прежним. Если же сравнивать абсолютные показатели, то можно отметить, например, что к 2000 году в Японии число зарегистрированных убийств было в 12 раз меньше, чем в США, и в 26 раз меньше, чем в России 1.
График № 2
Динамика убийств в Японии, США и России
в 1991- 2001 гг.
Графическое представление приведенных здесь данных, помимо всего прочего, позволяет весьма отчетливо представить не только огромные различия в распространенности убийств в указанных странах, но и, что не менее важно, кардинально различные тенденции в динамике этих преступлений. Если горизонтальная прямая, еще раз подчеркивает стабильное число убийств, совершаемых в Японии, то в США и в России эти тенденции выглядят все более разнонаправленными (на этом фоне особое внимание привлекают темпы снижения числа убийств в США).
Если, далее, сравнивать ситуацию с распространенностью грабежей, то можно отметить, что в 2000 году в Японии было зарегистрировано 5,173 , а в США – 407, 842; в коэффициентах грабежей в расчете на 100 000 населения эти различия выглядят не менее впечатляющим: 5,0 против 144,9 в США. Спустя еще год, коэффициент грабежей, по данным Интерпола, в Японии вырос до 5,48, тогда как во Франции, например, он составлял 224,3.
Таблица № 3 Сравнительные данные об уровне краж за 1996 –1998 гг.
ГодыСтраны
США
Велико-британия
ФРГФранцияЯпония19964,4506,7504,4893,8061,26219974,3196,0264,3143,6391,32019984,0495,9454,0513,6921,414 Как видно из приведенных данных. уровень краж в Японии в эти годы был почти в 3 раза ниже, чем в США и ФРГ, в 2,5 раза ниже, чем во Франции и почти в 3,8 раза ниже, чем в Великобритании 1. В последующие годы это соотношение практически не изменилось. В 2000 году, например, уровень краж в расчете на 100 000 населения в Японии вырос до 1,549, а в США, этот показатель, наоборот, снизился до 2,900; однако в абсолютных показателях разрыв в распространенности краж, как минимум, не сократился : в Японии было зарегистрировано 2, 131 млн. , а в США – 8,132 млн. краж. Спустя еще два года отмеченные различия с Францией, например, также остались неизменными : уровень краж во Франции к 2003 году составил 4,225, а в Японии - 1,871. Таким образом, различия в распространенности всех названных здесь видов преступлений в указанных странах сохраняются на протяжении целого ряда лет и эти различия, по-прежнему, выгодно отличают и криминальную ситуацию в целом, и сложившуюся в Японии систему противодействия преступности. Сказанное, разумеется, полностью относится и к общим показателям преступности, в первую очередь, к ее коэффициентам, стабильное соотношение которых (в данном случае, по отношению к показателям Японии) ежегодно подтверждает эту устойчивую тенденцию. В связи с этим трудно признать бесспорным заключение Г. В. Дашкова о том, что под воздействием политических, экономических и социальных процессов, происходящих в мировом сообществе, наблюдается постепенное «выравнивание уровня преступности, сближение ее количественных и качественных показателей, причем, все это идет в нежелательном для общества направлении – от более благополучной ситуации к худшей» . По сути дела, в этом замечании речь идет о двух совершенно разных явлениях, которые однозначно оцениваются отрицательно, с чем никак нельзя согласиться. Эти соображения, на наш взгляд, носят принципиальный, методологический характер. Указанное суждение представляется весьма упрощенным, не говоря уже о том, что оно во многом противоречит фактологии развития преступности в целом ряде крупных, в том числе, наиболее развитых стран. Во-первых, едва ли можно говорить о сближении и тем более, о выравнивании показателей преступности (особенно количественных показателей) в разных странах. Впрочем, далеки от сближения и качественные показатели – структура преступности, уровень организованной преступности, раскрываемость преступлений, распространенность рецидива и т. д. А, во-вторых, - (это, кстати, прямо вытекает из первого), вовсе не во всех странах процессы, происходящие и в самой преступности, и в организации борьбы с этим явлением, следует оценивать столь однозначно. В самом деле, по состоянию на конец 2003 года в США, например, за последние 10 лет преступность сократилась на 54% (!). Такому показателю может позавидовать любая страна. Причем, число преступлений, как отмечено в докладе Министерства юстиции США, сократилось во всех социальных и этнических группах. Казалось бы, уж в этой стране невозможно было прогнозировать даже стабилизацию преступности, не говоря уже о ее сокращении, причем сокращении столь внушительном. Не случайно все эксперты прогнозировали значительный рост правонарушений, благо, очевидных причин для таких прогнозов хватало с избытком. Так, Альфред Блюмштейн, эксперт университета Карнеги Меллон называет лишь часть из этих причин: «Молодежь испытывает проблемы на ранке труда, значительные силы полиции отвлекаются с улиц на охрану зданий в связи с угрозой терроризма, снижаются расходы государства на социальные программы. Но как выясняется, - недоумевает эксперт, - все эти факторы не оказали на уровень преступности никакого влияния» 1.
Как показывает статистика, в крупных городах, подобных Сан-Франциско, где за последние годы не предпринималось никаких дополнительных усилий по борьбе с правонарушениями, преступность «по непонятным причинам» снижается небывалыми темпами. Причем, это снижение происходит быстрее, чем, например, в Нью-Йорке, где власти почти десять лет назад провозгласили политику нетерпимости («intolerance policing» – девиз, красующийся на кузове каждой полицейской автомашины) в отношении преступников и нашпиговали город камерами слежения.
В Японии, как уже неоднократно отмечалось, преступность характеризуется редкой по современным меркам стабильностью, а темпы некоторого прироста менее опасных правонарушений в самые последние годы не столь заметны.
Наконец, еще один контрастирующий пример. Статистика Интерпола по 155 странам мира, свидетельствует, что по числу серьезных преступлений на душу населения экономически процветающая Швеция возглавляет список европейских стран, а по числу убийств превосходит США. За 2001 год, например, в Швеции, население которой составляет менее 9 млн. человек, было совершено более 900 убийств (коэффициент убийств здесь в 10 раз выше, а в абсолютном выражении почти столько же, сколько в Японии, население которой почти в 15 раз больше). Для сравнения: за тот же год в соседней Дании было зарегистрировано менее 200 убийств, в Норвегии -120, а в Финляндии – менее 50 убийств 1. Вот так, на самом деле, выглядит «выравнивание уровня преступности, сближение ее количественных и качественных показателей».
Продолжая сравнительную характеристику криминологической ситуации в Японии и других развитых странах, обратимся к статистике Интерпола.
Таблица № ……
Показатели преступности в наиболее развитых странах в 2002 году 1
Показатели преступ-ности
Страны
Общее число зарегистриро-ванных преступленийОбщая раскрывае-мость преступлений
Коэфф- т преступности на 100.000 населения
Численность полиции на 100.000 населения
Франция
4,113882
26,30
6,932
381
ФРГ
6,507,394
52,6
7,929
289
Англия и Уэльс
5,899,450
24
11,327
241
США
11,877,218
20
4,119
230
Япония
2,931,990
22,90
2,300
179
Очевидно, что, все показатели этой таблицы достаточно далеки от «выравнивания» и даже от « сближения». Это наиболее заметно при сравнении коэффициентов преступности, особенно если их представить графически. Диаграмма №…….
Коэффициенты преступности в зарубежных странах в 2002 году
Как видно из приведенной диаграммы, в 2002 году коэффициент преступности в Японии по сравнению с предшествующими годами хотя и несколько вырос, но все же он почти вдвое ниже, чем в США (где, кстати, этот показатель заметно снизился), в 3 -3,3 раза ниже, чем во Франции и ФРГ, и в пять раз ниже, чем в Великобритании.
По видам преступлений эти различия также очевидны.
Наконец, ещё одним свидетельством эффективности японской системы противодействия преступности является более высокая, чем в других развитых странах, раскрываемостьпреступлений. Причем, впечатляют не cтолько показатели раскрываемости всей совокупности преступлений, сколько ее показатели по наиболее опасным видам посягательств. К тому же, следует отметить, что средний уровень раскрываемости преступлений в Японии до самого последнего времени всегда был не только высоким, но и весьма стабильным. Если взять, например, данные о раскрываемости преступлений за 1968-1988 гг., то графически их можно было бы представить в виде прямой линии (ее впрочем, можно было бы продолжить и до середины 90х годов). Таблица № Раскрываемость преступлений в Японии в 1968-1988 гг.
Годы
Раскрываемость
ГодыРаскрываемость196869,2197868,6196968,7197969,9197070,5198069,9197170,5198169,2197271,2198269,4197370,9198370,0197469,2198471,8197568,9198572,9197670,2198668,0197768,0198773,5198870,1
Как видно из приведенных данных, в указанный период показатели раскрываемости преступлений были не только стабильными, но и весьма высокими 1. Однако к концу 1990х годов общий показатель раскрываемости преступлений – в первую очередь в связи с ростом краж - стал все более заметно снижаться : в 1997 году он составлял уже 54,7 %; в 1998 г. – 53, 1%; а в 1999 году - 50,6 %, а в 2001 году он составлял уже 38,8 %. Общие показатели раскрываемости преступлений имеют важное значение не только для оценки эффективности деятельности правоохранительных органов, они несут также и социально-психологическую нагрузку. Что это означает? Если эти показатели в стране высокие, то у населения «создается впечатление, что вокруг царит атмосфера безопасности и доверия к правоохранительным органам государства, которые делают все возможное, чтобы защитить людей от произвола и беззакония; поэтому можно спокойно и безопасно жить, ходить вечером в гости и т. д.» 2. Насколько же высоким должен быть для этого общий показатель раскрываемости преступлений? В Японии, например, в 1998 году он составлял, как только что отмечалось, 53% ; в США - почти 38%, а в России -74% . Оставим последний показатель на совести тех, кто представлял эти данные, и в угоду кому они выводились. По расчетам российского криминолога Дм. Ли, на этот момент реальная раскрываемость преступлений в России составляла не 74%, а 25 %, т.е. в 3 раза ниже официальных данных 3. На деле это означает, что люди не верят в силу государства, создается атмосфера всеобщей враждебности, в обществе царит нервозность и страх. Кстати говоря, в той же работе Д. Ли достаточно интересно обосновывает положение о том, что в принципе общий показатель раскрываемости в любой стране не может быть выше 38% (от всех зарегистрированных преступлений). Похоже на то, что статистика развитых стран, и в том числе статистика Японии, во многом подтверждают это заключение. В 2000 году общий показатель раскрываемости преступлений в этой стране составлял 37,2 %, а в 2001 году – 38,8%. То же самое можно сказать и общей раскрываемости преступлений в США, которая в 2001 - 2002 гг. составляла всего 20,0% (не много, зато достовернее) 1. Важно отметить, далее, что Япония издавна выглядит предпочтительнее не только по общему показателю раскрываемости преступлений, но и по раскрываемости таких наиболее опасных и наиболее распространенных преступлений, как убийства, грабежи и кражи. В подтверждение сказанного обратимся к статистическим данным за вторую половину 90х годов. Таблица № 5 Сравнительные данные о раскрываемости убийств в 1994-1996 гг.
ГодыСтраны
США
Велико-британия
ФРГФранцияЯпония199464,689,587,272,696,1199564,890,888,275,196,3199666,991,092,174,998,5 Очевидно, что по раскрываемости убийств Япония опережает все страны. В 1989 - 1999 гг. этот показатель колебался в пределах 94 % - 98%; в 2000 и 2001 гг. - соответственно 95,0 % и 94, 3% . К 2002 году по раскрываемости убийств только Германия на 1,0% опережала Японию. В США, например, этот показатель продолжал снижаться и в 2002 году составил 64,0 %. Таблица № 6
Сравнительные данные о раскрываемости краж в 1996 –1998 гг.
ГодыСтраны
США
Велико-Британия
ФРГФранцияЯпония199618,121,830,012,135,6199717,922,931,511,135,2199817,420,632,310,533,4
Как видно из приведенных данных, показатели раскрываемости краж в Японии по сравнению с указанными странами самые высокие. Правда, в самые последние годы в связи с резким ростом числа краж показатель их раскрываемости, еще в 1990 -1999 гг. составлявший 30% - 40%, стал быстрыми темпами снижаться. Уже в 2000 году он впервые за многие годы опустился до 19,1% . Японских аналитиков все же утешает тот факт, что, во-первых, по наиболее распространенным видам краж (квартирные кражи, карманные, кражи из автомашин) этот показатель значительно выше - 27,1% 1, а, во-вторых, соотношение показателей раскрываемости краж с другими странами не изменилось и Япония их, по-прежнему, (кроме ФРГ) заметно опережает. В США, например, общая раскрываемость краж в 2002 году составила 18,0%, а раскрываемость краж автомашин – 13,8%.
Аналогичная тенденция еще более четко прослеживается и при анализе раскрываемости грабежей и разбойных нападений. Долгие годы этот показатель был весьма высоким, а в отдельные годы доходил до 76%. Однако во второй половине 90х годов и раскрываемость этих преступлений в Японии начала заметно снижаться. В 2000 году она составляла уже 56,8 %, а в 2001 году - 48,7% . Впрочем, она еще заметно превышает соответствующие показатели в других развитых странах. В США, например, в 2002 году этот показатель составлял всего 25.7% 2.
В заключение следует подчеркнуть, что, несмотря на отмеченный выше общий рост преступности и определенное ухудшение ряда ее количественных и качественных показателей (снижение стабильности, рост грабежей и краж, снижение их раскрываемости, активизация организованной преступности), основные характеристики, определяющиенаиболее высокий уровень общественной безопасности в Японии к началу XXI века,все жеостаются неизменными.
Этот вывод подтверждает сравнительный анализ основных тенденций развития преступности в США, ФРГ, Франции, Японии и Великобритании к концу 2000 года, показывающий, что и по общему числу зарегистрированных преступлений, и по уровню преступности, и, в том числе, по уровню убийств, показатели Японии являются самыми низкими. Сказанное подтверждается и данными национальной статистики указанных стран, и данными международной статистики. Так, по данным Интерпола, во Франции, например, коэффициент преступности – в 3 раза выше, чем в Японии, где численность полиции в расчете на 100 000 населения в 2,2 раза меньше. Кстати, среди указанных стран среднегодовая численность полиции в расчете на 100 000 населения в 1999-2001 гг. в Японии была наименьшей - 179 тыс., тогда как в США - 230 тыс.; в Великобритании- 241 тыс.; в ФРГ- 289 тыс.; во Франции - 381 тысяча полицейских.
Эффективность японской системы противодействия преступности подтверждается и результатами международного сравнительного исследования по проблемам виктимизации (International Crime Victimization Survey 2000). В ходе этой работы проводился мониторинг уровня страха в обществе и осведомленности населения о мерах безопасности в 12 странах – в Канаде, США, Австралии, Японии, Франции, Нидерландах, Польше, Португалии, Швеции, Швейцарии и Финляндии.
Исследование, в частности, показало, что самый низкий уровень виктимизации (от преступлений) отмечен в Финляндии и Японии, хотя уровень оснащения жилых помещений мерами безопасности по сравнению со всеми указанными странами в Японии был самым низким. При этом 80% опрошенных сообщили, что они чувствуют себя в полной безопасности, когда приходится ночью идти по улице одному, и 90% ощущают себя в безопасности, когда ночью остаются одни дома. И еще – 50% опрошенных японцев сообщили, что вообще не верят в возможность взлома и проникновения в их жилища посторонних лиц ( с целью кражи) 1.
Подводя итоги, можно сформулировать следующие выводы:
.
1. В любой стране количественные показатели и качественные характеристики преступности наряду с раскрываемостью преступлений и результативностью других направлений правоприменительной практики являются основными критериями эффективности системы противодействия преступности. С указанных позиций следует признать, что функционирование этой системы в современной Японии является достаточно эффективным и, во всяком случае, выгодно отличается по всем параметрам от эффективности системы уголовной юстиции других, в том числе, наиболее развитых стран.
Среди наиболее позитивных характеристик преступности в стране ( за
1960-2000 гг.) следует выделить ее относительно низкий уровень и высокую стабильность всех показателей, отражающих специфику криминальной ситуации и правоприменительной деятельности в течение столь длительного периода послевоенной истории Японии.
Динамика преступности в стране в 1980 – 1990 гг. носила в значительной мере дискретный характер - с небольшим приростом ежегодного общего числа зарегистрированных преступлений и последовательным снижением коэффициентов преступности, учитывающих, с одной стороны, рост численности населения и, с другой стороны, – не учитывающих последствия интенсивных темпов автомобилизации страны, отразившиеся на быстром росте автотранспортных преступлений. За 1990 –1999 гг. на фоне замедлившегося роста населения коэффициент преступности хотя и увеличился (с 1324 до 1709), однако ежегодные темпы прироста преступности были не столь значительными и потому не влияли на общую стабильность криминальной ситуации в стране.
На протяжении многих лет очевидной стабильностью отличались не только динамика, но и структура преступности, а незначительные изменения, происходившие в ее рамках, были связаны, прежде всего, с ростом числа автотранспортных преступлений и краж, тогда как доля насильственных преступлений оставалась стабильной и не превышала 1,5% в структуре преступности (почти в 10 раз меньше, чем, например, в США).
Еще одним свидетельством эффективности системы воздействия на
преступность является высокая раскрываемость преступлений, уровень которой до самого последнего времени заметно превышал соответствующие показатели в других, в том числе, в наиболее развитых странах.
4. Объективные факторы формирования и развития столь специфической
криминальной ситуации во многом связаны не только с эффективностью деятельности правоприменительных органов, не только с экономическими
предпосылками развития страны и сравнительно высоким социальным благополучием, но и с важными особенностями культурологического плана – психологией и менталитетом японцев, с особенностями их индивидуального и группового сознания, в которых отражаются бережно охраняемые вековые обычаи и традиции.
5. И законодательство, и особенно карательная практика японских судов на протяжении длительного периода отличались и отличаются не только высокой стабильностью, но и бросающимся в глаза либерализмом. Это проявляется в доминирующей роли наказания в виде штрафа, в весьма ограниченных масштабах применения наказания в виде лишения свободы и его незначительных сроках, в широко применяемой практике отсрочки исполнения приговоров, условного осуждения, пробации и условно-досрочного освобождения .
Основанная на постулатах, издавна принятых в уголовно-правовой доктрине, либеральная практика японского правосудия не оказала сколь либо ощутимого негативного влияния на развитие криминальной ситуации в стране. И потому упреки в ее «чрезмерном либерализме» трудно признать обоснованными. Наоборот, очевидная результативность уголовной политики в Японии во многом связана с принципиально иным подходом к уголовной репрессии, с ее максимальной экономией за счет применения всех тех мер профилактики преступности, которыми располагает общество, и которые активно действуют за пределами системы уголовной юстиции.
6. Все сказанное выше о криминологическом феномене современной Японии и позитивных результатах сформировавшейся в стране системы
противодействия преступности, конечно, не означает их идеализации, однако не может не предопределять внимания и интереса к их изучению.
Эффективность японской системы воздействия на преступность даже в такой благополучной в социально-экономическом отношении стране, ее формы и методы, конечно же, куда более многообразны и не исчерпываются ни раскрываемостью преступлений, ни карательной практикой. Она во многом зависят от характера более глубоких и сложных социальных процессов, в рамках которых происходят и будут происходить постоянные изменения, дающие основания для неблагоприятных прогнозов дальнейшего развития криминальной ситуации. Глобализация всех сторон общественной жизни приносит и будет приносить все более серьезные вызовы 1.
Отсюда следует универсальное значение дальнейшего совершенствования всей системы профилактики правонарушений, в том числе, на основе международной кооперации в деле борьбы с преступностью и изучения опыта, накопленного в наиболее развитых странах.