Отключив на мобильном устройства анализатор, активированный Дмитрием в начале дня, для отслеживания своих действий, он уселся в свое уютное компьютерное кресло, перед монитором. Единственный источник света исходил от экрана, выхватывая из темноты знакомые очертания: стопку книг, чашку, блокнот со старыми набросками.
За окном моросил дождь. Редкие капли мягко стучали по жестяному отливу, создавая ровный, убаюкивающий ритм. Воздух в комнате был свежим — в нём смешался аромат только что заваренного кофе, влажной прохлады дождя, просачивавшееся сквозь приоткрытую форточку, и тонкого запаха соснового леса, что начинался сразу за домом.
Облокотившись локтем о подлокотник, поглаживая густую щетину на лице, Дмитрий внимательно всматривался в монитор своего компьютера, обдумывая в своей голове сюжет очередного рассказа. Руки привычно зависли над клавиатурой.
Мысли роились, сцены вспыхивали одна за другой — не связанные, неуловимые. Стоило попытаться ухватить хоть одну, выстроить вокруг неё сюжет, как всё рушилось. Каждая идея распадалась, стоило только сложить её в голове: кульминация рушила экспозицию, финал утягивал логику за собой.
Он откинулся на спинку кресла, провёл рукой по лицу.
Казалось, что ещё мгновение и мысль, теплящаяся в глубине сознания, сама как пружина вырвется стремительно наружу.
Желание написать нечто совершенно новое — мрачное, сильное, с первобытной энергией — не отпускало. Это одновременно и вдохновляло, и опустошало его воспаленный фантазией разум.
Пальцы нетерпеливо застучали по столу — коротко, рвано, как дробь по барабану.
В голове медленно проступал силуэт. Всё, что ему было нужно это выстроить дорогу к цели. Цели, всё ещё скрытой густым туманом, однако лучи её света уже пробивались сквозь мглу, которая накрывало его сознание.
Сюжет.
Убийца. Загадочный. Хищный. Он живёт один, в старой усадьбе, где пропадают девушки…он заманивал их к себе. Богатый, красивый.
– Нет, – пробормотал Дмитрий, раздражённо качнув головой. – Слишком тривиально.
Он постучал пальцем по клавише, глухо добавив:
– Всё это уже было. Соблазн, страх, жертва.
Эта идея слишком банальна. Убийца, соблазняющий девушек, а затем различными манипуляциями затягивающий их в свое логово, вряд ли мог кого-то удивить.
Зрачки сузились: в них на миг мелькнуло что-то новое — образ, который сам по себе пульсировал смыслом.
-А что, если убийца сам писатель? - оторвав руку от подлокотника, он чуть подался вперёд, мышцы на лице напряглись. – Внесем немного мистики, всё как я люблю. Никто не просит реализма. Важны повороты в сюжете. Важна наполняемость.
– Да… писатель, – прошептал он. – Но не просто убийца с пером. Он маньяк… Наблюдает. Выбирает. Живёт в своих текстах. Он пишет, потому что не может иначе — убивая, чтобы оживлять.
Пальцы заработали по клавиатуре. В окне текстового редактора появились первые строки.
– Он не ищет только женщин. Нет. Они лишь часть. Ему нужны персонажи. Ему нужна не плоть, а сама сущность человека, его история. Вытаскивает их души на страницы книг. После смерти они оживают в его выдуманном мире. Живут столько, сколько решит только он…
Сделав глоток все ещё горячего кофе, он ощутил, как тепло плавно растеклось по телу.
Губы Дмитрия растянулись в лёгкой улыбке.
Он стал описывать убийцу – антипода всего здравого, противоположность самой жизни.
С каждым словом казалось, что фигура этого человека всё отчётливее проявлялась из тумана в которое было погружено его воспаленное сознание.
-Мужчина средних лет, - шептал Дмитрий, стуча по клавиатуре. – Без тени эмоций. Светлые, будто вырезанные из самого полуденного солнца волосы, спускались до плеч. Голос звучал ровно, без колебаний, будто был выточен из камня. Ни гнева, ни страсти лишь ледяная уверенность, что каждое произнесённое им слово уже приговор. Он не кричал. Ему это было не нужно. Холодное спокойствие было страшнее любого крика. А глаза… Глаза цвета зимнего неба над замёрзшим озером… холодные. Ни страсти, ни сожаления.
Он остановился. Медленно поднял взгляд на окно — дождь усилился. В отражении стекла на мгновение мелькнул силуэт. Такой же темный как ночь за окном.
Дмитрий чуть приподнял голову, прислушиваясь. Показалось?
Ветер, дождь, редкий гул от проезжавших по дороге автомобилей.
И всё же — на фоне привычного звука ночи что-то изменилось. Воздух стал плотнее. Будто его собственные слова начали накапливать вес.
Он усмехнулся сам себе.
–Уже брежу собственным персонажем… – пробормотал тихо, возвращаясь к экрану.
В помещении раздалось гулкое клацанье клавиш. Ритмичное, упорное, будто сердце, набирающее обороты перед остановкой. С каждым ударом по клавиатуре казалось, что воздух становится тяжелее, гуще. Тени на стенах шевельнулись, дрогнули в такт его словам.
Дмитрий перестал замечать всё вокруг — дождь, ветер, вечернюю прохладу. Мир сжался до света монитора, до курсора, что мигал, будто чьё‑то одинокое око в темноте. История, рождавшаяся в его голове, вырывалась наружу, становясь чем-то больше, чем просто текстом. Каждое слово отзывалось эхом в его груди, каждый абзац замирал между вдохом и выдохом.
Он уже не писал — пальцы лишь служили проводником.
Всё происходило как будто не в нём, а через него — чужая воля, некая сила, глубоко спрятанная в пространстве между воображением и реальностью, превращая его в инструмент, воплощавший в жизнь чужую волю.
Это было похоже на одержимость — тонкую, вязкую, на грани удовольствия и страха.
Дмитрий не пытался этому противиться. Он плыл по течению, подчиняясь потоку, как человек, который вдруг осознал, что пишет не свою историю, а ту, что давно ждала, чтобы через чьё‑то тело и руки материализоваться в одном из потоков реальности.
Его взгляд сам собой упал на пустую строку в верхней части рассказа.
Курсор мигал мерно, с той же настойчивостью, с какой дождь бился за окном.
Он задержал дыхание, пальцы по‑прежнему дрожали от внутреннего напряжения — и тогда, почти машинально, он написал:
«Усадьба Герардов».