Эта вторая книга Системный Барон
Первую читать тут: https://author.today/reader/508623/
Торжественный зал цитадели был выдержан в стиле имперской готики: высоченные потолки, стрельчатые окна, тусклый свет, падающий на мраморные плиты. По торжественно украшенному залу ходил главный арбитр Голицын.
Я стоял в шеренге «счастливчиков», прошедших ад лабиринта, и чувствовал себя не победителем, а багом, который по какой-то нелепой ошибке занесло на сервер к премиум-игрокам.
Это всё чем-то напоминало типичную церемонию награждения на закрытом альфа-тесте. Только вместо виртуальных ачивок — реальные титулы.
Голицын невозмутимо зачитывал имена и вручал свитки с сургучными печатями. Каждое имя встречалось сдержанным, но совершенно разным гулом. И вот арбитр наконец добрался до меня и товарищей по прохождению лабиринта.
— Илья Муром из рода Муромов. Допущен в когорту.
Богатырь выпрямился так, что швы парадного кафтана затрещали. Гул был одобрительным, даже тёплым. Род Муромов был в почёте.
— Пётр Юсупов из рода Юсуповых. Допущен в когорту.
Пётр кивнул с изящной холодностью, с которой держался всю церемонию. Шёпот стал более сдержанным. Юсуповы — это сила ума и магии, с ними считаются, но побаиваются.
— Дмитрий Соловьёв из рода Соловьёвых. Допущен в когорту.
И тут тишина взорвалась. Не овациями, а шквалом шёпота, в котором я без труда различил нотки злобы, зависти и откровенной ненависти. Ловил на себе взгляды от «новых» родов — потомков карьеристов, разбогатевших на алмазной лихорадке или удачных браках. Их надменные лица словно кричали: «Как этот выскочка-немаг посмел занять наше место?»
Я мысленно усмехнулся, глядя на эти раздражённые физиономии. На ум сразу пришла P2W модель монетизации в играх. Купили себе премиум-аккаунты, влили донаты за лучшую экипировку, а тут какой-то бесплатный игрок на голом навыке прошёл все левелы.
Знакомо до боли.
Ко мне подошёл Голицын.
Его пронзительный взгляд на секунду задержался на моём лице, будто он видел не барона, а что-то большее.
— Дмитрий Соловьёв, — голос арбитра был громким и чётким, предназначенным для всего зала. — Ваш титул и права на фамильное имение «Золотые ключи» подтверждены решением «Имперской испытательной палаты».
Он вручил мне тяжёлый, свёрнутый в трубку свиток. Бумага была плотной, с водяными знаками и сургучной печатью.
Вот он, мой первый достойный лут с этого сервера. Не легендарный меч, а кусок бумаги. Но именно он теперь мой главный щит. С ним я легален. С ним я могу дышать чуть свободнее.
Это лишь первая бумажка, с ней нужно ехать в канцелярию Архангельска, чтобы получить полный пакет прав. Но это всё же старт, юридическая победа в этом мире.
Церемония закончилась, и огромные двустворчатые двери распахнулись, впуская нас в сияющий парадный зал.
Он и впрямь оказался стеклянным: стены, купол и даже часть пола. Музыканты в углу создавали неторопливые мелодии, а по залу двигалась сама элита империи: князья, графы, бароны в шелках и бархате, дамы в платьях с турнюрами и в ослепляющих бриллиантах.
Я замер на пороге, испытывая дежавю.
Так, стоп.
Это же не банкет.
Это лобби перед запуском высокоуровневого инстанса. И я нахожусь тут без гайда, без знаний механик и с парой случайных, но крутых тиммейтов.
Ими были Илья и Пётр.
Наш триумвират, рождённый в кровавом лабиринте, двигался вперёд.
Илья был счастлив как ребенок на новогодней елке. Его богатырская фигура в новом кафтане привлекала взгляды, а громкий голос гремел на весь зал.
— Глянь-ка, Дима, форшмак из павлина! Грига, я тебе сейчас одну штучку принесу.
«Грига» — так он переиначил моё отчество, Григорьевич счёл слишком сложным. Я лишь качал головой, с теплотой отмечая это простодушие. Такая прямолинейность в общении была редкой и опасной, но бесценной, если речь о друзьях.
Пётр, напротив, был очень сдержан. На время торжества он стал моим личным информационным сканером. Юсупов держался чуть поодаль, опираясь на трость, а острый взгляд скользил по толпе, как у Степана в день приезда на моё испытание.
— Вон тот, в зелёном камзоле, — тихо произнёс молодой человек, едва шевеля губами. — Граф Низинский-младший. Его род держится на ростовщичестве и удачной женитьбе отца. Деньги в испытания сына вложили, но тот провалился. Сейчас ищут, на кого бы перевести стрелки. На нас он смотрит с особой ненавистью.
— А дама в синем с жемчужной нитью? — спросил я.
— Княгиня Волконская. Её род старше самой империи. Претендует на трон, но открыто не выступит никогда. С ней стоит быть настороже.
Внезапно к нашей группе подошли несколько молодых аристократов.
Стоило им только поздороваться и начать разговор, я узнал ребят. Эта те бедняги, что лежали без сознания у кристалла.
— Барон Соловьёв, — начал один с гордым профилем, — позвольте выразить признательность. Если бы не ваш тактический манёвр, исход испытаний для нас мог бы быть иным.
Эта сдержанная благодарность шла от чистого сердца, и искренность ребят была заметна.
Я кивал, отвечал что-то незначительное.
Но внутри всё кричало от осознания: это оно!
Первые ростки.
В мире аристократии важны не только сила и богатство, но и долги. Чувство обязанности это валюта, которую здесь принимают охотнее золота.
Вдруг громкие фанфары прорезали гул голосов, заставив всех замолкнуть.
— Его Императорское Величество Михаил Павлович!
В зал вошёл монарх. Он держался с неоспоримым достоинством, осанка и взгляд говорили о власти. Но мой мозг тестировщика, заточенный искать несоответствия, сразу выцепил глюки.
Походка была слишком мерной, будто его двигал невидимый механизм.
Лицо напоминало застывшую маску. Бледность мужчины была не аристократической, а болезненной. А глаза… в них, если хорошо присмотреться, можно было заметить столько боли, словно Императора «включили» на несколько часов, и скоро заряд закончится.
С Михаилом Павловичем явно было что-то не то.
— Почему его не вылечат? — тихо спросил я у Петра, пока Император медленно обходил победителей, бросая общие заученные фразы: «будущее империи», «гордость и надежда».
Пётр наклонился ко мне.
— Магическая болезнь, — едва слышно прошептал он. — Никто не знает её природу. Она пожирает жизненную силу и магию. Говорят, каждое утро советники заряжают Императора мощнейшими заклинаниями, как артефакт, чтобы он мог исполнять обязанности. Лекарства от этой болезни нет.
Вот это поворот.
Самый главный НПС на сервере болен неизлечимым дебаффом. Теперь понятно, почему столько лишней возни с этими испытаниями. Элита уже начала готовиться к делёжке власти.
Император приблизился к нашей компании. Его взгляд скользнул по Илье и Петру, а затем остановился на мне. На долю секунды дольше, чем на других. В этот миг я увидел его глаза не как символ власти, а как глаза обычного человека. Усталые, истощённые, но такие знакомые.
Чёрт, а ведь они у нас похожи. Та же форма, тот же разрез. Такое чувство, что я смотрел в своё отражение лет через пятьдесят.
Мысль была столь нелепой и пугающей, что я тут же отогнал её.
Паранойя тестировщика.
Простая игра света и тени. Император кивнул нам и двинулся дальше, оставив за собой стойкий шлейф тяжёлых ароматов лечебных трав и парфюма.
Едва Михаил Павлович удалился, атмосфера в зале сменилась. Напряжение спало, музыка зазвучала громче, и, словно по команде, вплыли новые участницы действа.
— Выпускницы института благородных девиц, — снова прошептал мой личный «Викигид» Пётр.
Это был девичий цветник: юные, прекрасные, улыбающиеся. Платья всех цветов радуги, локоны, бриллианты в прическах. Но, присмотревшись, я заметил и остальное. Улыбки девушек были слишком отточенными, а взгляды слишком оценивающими. Они не только искали женихов, они сканировали будущую элиту и заводили нужные знакомства.
Реакция моих друзей была противоположной.
Илья, этот двухметровый богатырь, способный голыми руками задушить ледяного саблезуба, вдруг побагровел и попытался спрятаться за моей спиной. Выглядело это настолько комично, что я едва сдержал смех.
Пётр, напротив, преобразился. Его холодная сдержанность растаяла, сменившись галантной улыбкой. Он легко вступал в беседы, делал изящные комплименты. Ну прирождённый дипломат!
Когда заиграл вальс, настало время главного испытания. Пётр с той же улыбкой подошёл к одной из девушек, склонился в изысканном поклоне и отставил трость.
Я замер, ожидая, что сейчас друг споткнётся. Но произошло чудо. Пётр взял девушку за талию, и они закружились в танце. Хромота Юсупова исчезла. Полностью. Его движения были плавными, отточенными, полными невероятной грации.
Вот это да!
Значит, трость и хромота это такой косметический баг, который парень включает для публики? Или это часть его легенды?
Хотя на испытании он хромал. Нет, не может быть, наверняка это какой-то временный эффект.
Пока Пётр блистал на паркете, мы со смущённым Ильёй общались с другими «цветками». К нам подошла статная брюнетка с умным, но чуть насмешливым взглядом.
— Анна Сергеевна, — представилась она, голос был соблазнительный, с бархатными нотками. — Поздравляю с триумфом, господа.
Причёска девушки была сложной и модной, но при этом вплетена в неё простая ромашка. На фоне всеобщей вычурности это смотрелось дерзким вызовом. Я почувствовал не только исходящую от девушки опасность, но и необъяснимое влечение. Этот странный цветок в её причёске как заноза засел в сознании.
Одни носят украшения из кружева и бриллиантов, а другие из полевых цветов, и неизвестно, кто из них опаснее.
Вскоре Анна Сергеевна растворилась в толпе, мило общаясь с другими гостями.
Чуть позже мы с Ильёй и Петром двинулись к фуршетным столам, где собрались более влиятельные гости, в основном главы родов, сановники, военные в мундирах.
По дороге к закускам столкнулся с Титовым и его семейством. Евгений стоял, прислонившись к колонне. Он был явно недоволен происходящим здесь, левая рука, вернее, то, что от неё осталось, туго забинтовано и подвешено на перевязи. Парень начал буравить меня недовольным взглядом.
Интересно, а почему магия не может отрастить конечность?
Или всё же может?
Степан ведь мою сломанную ключицу за ночь починил своей вонючей мазью. А руку князю — нет?
И Императора тоже не могут вылечить. Странная избирательность у этой магии. Или дело не в магии, а в чём-то другом?
Или ему просто не захотели помогать?
Вопросы роем закружились в голове, но задавать их здесь и сейчас было бы верхом наивности. Решил отложить до завтра, до разговора со Степаном в поезде.
Рядом с Евгением стояли двое: его отец, суровый мужчина с орлиным профилем и холодным взглядом, и старший брат Николай, наследник рода Титовых.
Именно Николай, поймав мой взгляд, оторвался от семейной группы и направился ко мне.
— Соловьёв, — он остановился в паре шагов, надменно глядя. — Поздравляю. Правда, не понимаю, с чем. С тем, что ты калекой моего брата сделал? Или с тем, что удалось проползти там, где ты проползти не должен?
Илья нахмурился и сделал шаг вперёд, но я едва заметным жестом остановил друга.
Типичный хам, пытающийся компенсировать комплексы агрессией. Встречал и покруче в интернет-баталиях.
— Я прошёл там, где ваш брат решил, что можно играть не по правилам, — ответил спокойно, глядя собеседнику прямо в глаза. — И чуть не поплатился за это жизнью. А калекой его сделал собственный «питомец». Я же, наоборот, кровотечение остановил. Может, вам стоит не ко мне претензии предъявлять, а няньку для брата нанять, раз он с игрушками обращаться не умеет?
Николай вспыхнул. Похоже, он ожидал испуга или оправданий, но не холодной, отточенной логики.
— Как ты смеешь?! — прошипел наследник, сжимая кулаки. — Я вызываю тебя на дуэль! За честь семьи!
Вот оно! Прямой вызов. В голове замигал красный сигнал. Дуэль — это не шутки. Здесь это может закончиться смертью. Но отступать было нельзя.
Тут в разговор уверенно вступил Пётр. Он вышел вперёд, опираясь на трость.
— Князь Николай, вы, как прошедший испытания, должны помнить их главное правило: всё, что происходит на полигоне, остаётся на полигоне. Раны, риски, последствия — всё это часть испытания. Вы же не будете оспаривать правила, установленные самой империей? Или, может, вам угодно, чтобы я при всех напомнил, при каких обстоятельствах вы покинули лабиринт в своё время? Думаю, многим будет интересно узнать, как именно вы проигрывали и вдруг выиграли.
Николай замер. Его взгляд метнулся от Петра ко мне, а затем к отцу, стоявшему поодаль.
Старый Титов, не меняя выражения лица, сделал едва заметный кивок. Словно давал команду старшему сыну.
Николай словно сгрёб всю свою ярость в ком и с силой выдохнул:
— Хорошо. Но запомни, Соловьёв: с этого дня ты враг нашего рода. Готовься. Мы возьмём с тебя двойную цену. Подумай, какую конечность хочешь потерять первой. Руку? Или ногу? Хотя к чему мелочиться? Мы заберём обе, чтоб на двух культяпках прыгал, — парень наигранно рассмеялся, затем развернулся и ушёл.
Я не дрогнул и не проронил ни слова, глядя ему вслед с тем же спокойным, почти безразличным выражением лица. Внутри всё клокотало, но внешне я был скалой.
Пётр обернулся ко мне, и в его глазах я увидел нескрываемое уважение.
— Браво, Дмитрий. Ты просто мастерски его на место поставил. Обезоружил, не прикоснувшись к клинку. Думал, ты в этом не силён.
Я лишь улыбнулся в ответ.
Да и что я мог сказать?
Что в моём прошлом мире тоже хватало хамов? И то что постоянно приходилось учиться ставить их на место не только кулаками, но и словами, и логикой.
Наконец мы втроём добрались до заветных столов с едой. Они были уставлены изысканными закусками. Илья, явно проголодавшийся после всех этих переживаний с девушками, набросился на еду с удвоенной энергией.
— Может, уже пойдём с торжества? — пробурчал он с полным ртом. — А то опять барышни налетят и танцевать заставят.
— Тебя не заставляют, Илья, тебя приглашают, — с лёгкой улыбкой заметил Пётр.
— А мне проще медведя голыми руками побороть, — мрачно констатировал богатырь.
Было ясно, что он просто откладывал возвращение в бальный зал. Не сговариваясь, мы решили составить ему компанию и немного задержаться здесь.
Внезапно Илья, отставив тарелку, с такой силой хлопнул меня по плечу, что я едва удержался на ногах.
— Слушай, Грига, заезжай ко мне в Муром! — прогремел он. — У нас, может, медведи по улицам уже и не ходят, как в старину, но зато я тебе настоящую муромскую сталь покажу! Богатырскую!
Я улыбнулся, вспомнив информацию, которую успел почерпнуть о его роде.
— Слышал, ваш род славится металлургией, — сказал я. — Одни из главных оружейников империи. Говорят, ваши клинки обладают уникальными магическими свойствами.
Илья расплылся в гордой улыбке.
— Ага! Самые лучшие! Приезжай, скую тебе саблю лично! Такую, что враги за версту обзавидуются!
Он снова хлопнул меня по плечу, а затем с той же дружеской силой треснул и Петра.
— И тебя жду, Петруха! Давай!
Пётр, явно не привыкший к такому панибратству, с лёгким удивлением поправил безупречные манжеты рубашки. Но, видя искренность Ильи, улыбнулся.
— Что ж, я с удовольствием. Навещайте и меня тогда в Петербурге. Покажу вам настоящую светскую жизнь. Без медведей, — он бросил взгляд на Илью, — но зато у нас есть очень интересные привидения в «Летнем саду». Познакомлю лично.
Чтобы не отставать от друзей, я рассмеялся:
— Ладно, ладно, уговорили. Обязательно к вам заеду. Но не забудьте и вы заглянуть ко мне в Архангельск. Правда, всех медведей там распугали местные дворяне, и привидений у нас нет, но зато есть куча загадок моего рода. Приезжайте, как говорится, поотгадываем вместе.
Мы рассмеялись, похлопывая друг друга по плечам.
Потом мы всё же вернулись в бальный зал. Пётр, заметив одну из партнёрш по танцам, увлёк Илью за собой, чтобы познакомить с её подругой.
Я ненадолго остался один и вскоре увидел Илью на паркете. Он напоминал мне огромный неповоротливый корабль, который безуспешно пытается развернуть маленький, но решительный буксир. Выглядело это одновременно комично и трогательно.
Заметил Анну Сергеевну. Она стояла в стороне, наблюдая за танцующими с лёгкой, чуть ироничной улыбкой. Наши взгляды встретились. Я подошёл.
— Не заскучали? — спросил я.
— С вами вряд ли заскучаю, ведь так? — она обвела меня любопытным взглядом. — Вы барон Соловьёв, предсказуемый, но интересный.
В зале снова зазвучали первые аккорды вальса. Я, не раздумывая, протянул девушке руку.
— Поверьте, я могу быть и непредсказуемым.
Анна положила свою ладонь в мою. Её прикосновение было лёгким.
Интерфейс тут же попытался предложить помощь:
[Анализ базовых па вальса…].
Я мысленно отключил его. Вспомнились насмешки младшей сестры Анастасии, которая была фанаткой исторических танцев и какое-то время тренировалась на старшем брате. Тогда я ворчал, но сейчас мысленно сказал ей спасибо. Современное чувство ритма, помноженное на когда-то заученные движения, сделали мой танец нестандартным. Я не просто кружил партнёршу, я чувствовал её и вёл за собой.
— Вы умеете удивлять, барон, — прошептала девушка, легко следуя за моим поворотом. — В лабиринте — дикарь, а на паркете… настоящий придворный.
Она сделала особый акцент на последнем слове. «Придворный».
Что она имела в виду?
Придворный интриган?
Или нечто большее?
Наш танец превратился в фехтование намёками. Девушка задавала точные вопросы.
— Говорят, ваше детство прошло вдали от родительского дома?
— Можно и так сказать, — парировал я, ловко ведя её в вальсе. — Хотя мои воспоминания об этом… будто в тумане. Как будто это была не моя жизнь.
— Как интересно. А ваша семья? Соловьёвы всегда славились своей… закрытостью.
Я отвечал уклончиво, но не лгал ей и не раскрывал карт. Эта девушка была невероятно умна и проницательна, и это меня заводило.
Флирт нарастал. Понимал, что играю с огнём, но азарт и влечение перевешивали чувство самосохранения.
— Вам не кажется, что здесь стало невыносимо душно? — наклонился я к её уху. — Все эти маски, церемонии… Давайте найдём место, где можно поговорить наедине? По-настоящему. Без этих наигранных личин.
Анна откинулась назад, чтобы посмотреть мне в глаза. Её взгляд был прямым, изучающим, полным скрытых обещаний и опасности.
— Вы очень рисковый человек, барон Соловьёв.
— А вы нет? — парировал я.
На губах девушки играла хищная улыбка, которая сводила меня с ума.
— Хорошо, пойдёмте, — она сдалась.
Я крепче сжал руку Анны и уверенно повёл её из зала, оставляя за спиной музыку, свет и притворство. Мы вышли в ночной парк при цитадели, где в темноте мерцали магические фонари, отбрасывая длинные пляшущие тени.
От автора