Сергей. Таверна «Ржавая кирка». Сиала.
Сказать, что я обалдел от полученного ответа — это, считай, промолчать. Монарх Теней… Слова Грона прозвучали для меня как приговор, отголосок которого застучал в висках крохотными молоточками.
Когда я услышал эти два слова — внутри всё перевернулось, ведь этот титан, этот бунтарь, бросивший вызов всему миропорядку и едва не разрушивший его, был… моим собратом. Носителем той же крови, того же архетипа, что и я. Тень, бросившая вызов солнцу, и проигравшая.
Я сглотнул ком в горле, сжимая кулаки под столом, чтобы скрыть свою дрожь. Холодная и липкая паника пыталась подняться из живота, захватив моё сознание и вся моя маскировка, моя осторожность и попытки выжить — всё это вдруг показалось таким ничтожным и жалким...
Но потом я взял себя в руки, и подумал о том, что если бы я явился сюда с открытыми кольцами, больше чем уверен, что меня бы уже или схватили, или убили… Или вообще подарили бы Верховному Монарху в обмен на несметную награду... Так что ничего! Ещё побарахтаемся! Но сначала нужно кое что уточнить:
— И… таких, как он… Монархов Теней… — я с трудом выдавил вопрос, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Их много было? Их всех… после того случая… переловили?
Грон покачал головой, а его лицо стало мрачным.
— Это да… Охотились на них, поговаривают, крайне жёстко, и как результат — за последние десятилетия о монархах теней вообще не слышали ни единого слова. Верховный, видимо, решил, что этот архетип слишком опасен, и платит за их поимку соответственно. — Он посмотрел на меня в упор, после чего мечтательным тоном произнёс:
— Говорят, что тот, кто сдаст правителю живого монарха теней, может не беспокоиться о филках до самого двадцатого круга. Верховный лично возьмется за его прокачку и завершит её в кратчайшие сроки.
От этой перспективы у меня зашевелились волосы на голове. Я мысленно ещё раз поблагодарил систему за свою предусмотрительность, которая позволила мне скрыть классовую приставку и замаскировать кольца.
— Двадцатого круга? — переспросил я, чтобы скрыть своё смятение. — А это… много? Сколько вообще колец может быть у… ну, у разумного?
Грон хмыкнул, словно я спросил что-то, известное даже ребёнку, но всё-таки сказал:
— Двадцать — это потолок. Выше — только у самих Сфер, да и то, кто их знает… Но в кольцах этих есть одна фишка… — Он отхлебнул эля, явно наслаждаясь ролью наставника, после чего продолжил:
— Когда ты достигаешь двадцатого кольца становления, перед тобой открывается путь Перерождения!
— Перерождения? — я насторожился, услышав новое слово, а Грон тем временем вещал, словно не замечая моего вопроса:
— После его активации пять твоих колец… бац, и сливаются в одно, усиленное кольцо. Оно больше, сложнее, и сильнее. Навыки, что давали тебе исчезнувшие пять колец — остаются с тобой, а новое кольцо позволяет тебе сделать самое сокровенное… — Грон сделал небольшую интригующую паузу, после чего сказал:
— После слияния ты получаешь право самостоятельно выбрать новый классовый навык из предложенных системой вариантов!
— Выбрать? — я не поверил своим ушам. Вся моя жизнь носителя была чередой сюрпризов от системы, которая сама решала, что мне дать. Возможность выбора казалась чем-то невероятным и недостижимым.
— Да, — подтвердил Грон с важным видом. — Конечно, предложенные варианты зависят от твоего пути, архетипа и удачи, но это шанс кардинально усилить себя, исправить ошибки молодости, и получить то, о чём мечтал.
Каждое усиленное кольцо дарует новый выбор, и говорят, что уже после десятого усиленного круга ты становишься крайне неприятным противником, способным на удивительные и опасные вещи.
Эта информация взорвала мой мозг. Вся система становления разом предстала передо мной в новом свете. Это была не просто прямая дорога вверх, а скорее спираль, где ты раз за разом переплавлял себя, становясь качественно иным. Мысль о том, чтобы самому выбирать классовые навыки, была одновременно пугающей и восхитительной.
— А… а у Правителя? — спросил я, боясь услышать ответ. — У Верховного Монарха… сколько их? Усиленных колец?
Грон пожал плечами, как будто речь шла о погоде.
— Говорят, девятнадцать. — Он сказал это совершенно равнодушно, но я от этих слов знатно обалдел…
Девятнадцать усиленных кругов. Каждое — эквивалент пяти обычных… Он прошел через перерождение девятнадцать раз, и его мощь была не просто большой, она была астрономической! Он был живой катастрофой, ходячей легендой, вершиной пищевой цепи в этом жестоком мире…
Мне стало не по себе. Сравнивать себя с местным правителем было все равно что сравнивать песчинку с горой.
— Ладно, — я сделал глубокий вдох, пытаясь вернуться к более приземленным вещам. — Не трудно догадаться, что я хочу растить количество своих колец. Кроме филок, поглощенных с милостивых душ вроде тебя, есть другие способы? Данжи? Охота?
— А как же без них, — Грон откинулся на стуле, заложив руки за голову, и наставительным тоном продолжил:
— Самый цивилизованный способ получения эссенции — гильдия хранителей. У них есть доступ к стабильным, контролируемым вратам в миры-осколки, которые являются аналогом данжей.
Платишь филками, покупаешь ключ, заходишь, очищаешь, собираешь эссенцию и трофеи. Всё прекрасно, кроме одной небольшой детали… Ключи стоят дорого. ОЧЕНЬ дорого. И чем выше круг данжа — тем ключ в него дороже.
— А если филок нет? — спросил я, уже предчувствуя ответ.
— Тогда добро пожаловать в дикий мир, — усмехнулся Грон. — Для бедолаг, вроде нас, есть разломы — естественные, нестабильные, стихийные дыры в другие реальности.
Их карты можно бесплатно взять в той же гильдии, но запомни, малыш, раз и навсегда: ключ в данж — это как билет в закрытый клуб. Приобретая его, ты уверен в том, что там будет только твоя группа, а разлом… — он многозначительно постучал пальцем по столу, — в разлом может зайти кто угодно. Конкуренция, засады, предательство — это обычное дело внутри разломов.
Если тебя пугает это, то конечно же есть ещё земли отречения, где тоже можно быстро заработать филок.
— Туда, где был Турис? — уточнил я, на что Грон кивнул, и сказал:
— Да, именно туда. Магия там дикая и искаженная. Она рождает страшных чудовищ и… артефакты невероятной силы. Многие носители гибнут на этих землях, но некоторые возвращаются с добычей, которой хватает и на ключи, и на получение новых колец…
Но самая большая опасность на этих землях — совсем не аномалии, а другие носители и… — он снова понизил голос, — королевские патрули. Люди Верховного. Они бдят, чтобы никто не вынес оттуда чего-то… неподконтрольного, и с ними шутки плохи.
Я слушал, и картина окончательно прояснялась. Одиночка без серьёзной силы в этом мире был практически обречен. Он либо становился добычей в разломе, либо мишенью для охотников за головами, либо его «приглашали» в рабство подписанием кабального контракта. Без группы, без товарищей, без доверия здесь было не выжить.
Я посмотрел на Грона и его ребят. Грубые, неотёсанные, явно не самые сильные в этом городе, но в то же время они были честны в своей грубости. Да, они попытались ограбить меня, приняв за слабого, но когда увидели силу — дали шанс проявить себя. Шанс, который я не упустил.
Потом они поделились со информацией и едой. В этом мире, где каждый был готов продать другого за горсть филок, это уже было огромной ценностью.
Я сделал последний глоток эля, поставил с глухим стуком кружку на стол, и посмотрев прямо в глаза здоровяка, я произнёс спокойным голосом:
— Сегодня вы дважды видели меня в деле, и смею сказать, что умею я куда больше, чем показал на той арене. — Я позволил себе короткую, почти незаметную улыбку, после чего продолжил:
— Возьмите меня к себе в группу, и вы не пожалеете.
Грон перестал качать стул на задних ножках, и его тяжелый, изучающий взгляд уставился на меня. Его люди тоже замерли, ожидая реакции лидера. В таверне вовсю гремел гул голосов, но за нашим столом на несколько секунд повисла напряженная тишина.
— Ты уверен, Кейрон? — наконец прорычал Грон. — Мы не гильдия аристократов, а самые настоящие вольные искатели. Грязь, кровь, постоянный риск… Делим всё поровну, предательств не прощаем. Один за всех, и все… ну, ты понял.
— Я не ищу аристократов, — ответил я твёрдо. — Я ищу тех, кому можно доверить спину и не переживать, что мне подсунут рабский контракт, или ещё как-то воспользуются моим доверием.
Грон медленно кивнул, его лицо расплылось в широкой, немного хищной ухмылке, после чего он предвкушающе прорычал:
— Что ж, Кейрон… Добро пожаловать в «Стаю». — Он протянул мне через стол свою здоровенную, покрытую шрамами лапу, после чего добавил:
— Не подведи, потому что если подведешь… — он не договорил, но в его глазах я прочитал всё, что он хотел сказать, и доброты и всепрощения там совершенно точно не было.
Я пожал его руку, чувствуя, как с этого рукопожатия для меня начинается новая, еще более опасная и непредсказуемая глава жизни. Глава, в которой мне предстояло скрывать свою истинную природу, расти в силе и, возможно, однажды повторить путь Кириана… или найти свой собственный…
Интерлюдия. Бункер в центральной части России.
Алексей Петрович нервно мерил шагами свой кабинет, заваленный стопками отчётов и схемами воистину невероятных устройств, добытых из данжей. Воздух в кабинете уже давно был насыщен густым запахом дешёвого кофе и сигарет, но хозяин кабинета этого не замечал.
На его столе, привлекая к себе внимание, вибрировал телефон, раз за разом разрываясь пронзительными, требовательными звуками. Обычно Алексей Петрович был человеком не из пугливых, и никогда ничего не боялся, но не смотря на это сейчас он старательно делал вид, что не слышит этот настойчивый звон. Он прекрасно знал, кто звонит, но ему нечего было сказать надоедливому начальству, кроме того, что они, похоже, допустили страшную ошибку.
Группа из шести лучших, самых верных носителей, оснащённых по последнему слову техники и после сеанса психологической подготовки, ушла в царство Сиалы по следам Абсолюта и… пропала. Ни сигнала, ни привета… Просто пустота.
И теперь на него, ведущего научного руководителя проекта «Становление», давили все уровни адской бюрократической машины, требуя невозможного — результатов.
Внезапно дверь в кабинет с грохотом распахнулась, чуть не сорвавшись с петель, после чего на пороге, задыхаясь и держась за косяк, появился молодой лаборант, чьё лицо было белым как мел, а глаза выпучены от ужаса.
— Алексей Петрович! — выдохнул он, едва переводя дух. — Первый… Он вернулся!
Учёный замер на полпути, а его собственный страх мгновенно сменился леденящим душу предчувствием. Он не стал задавать никаких вопросов, а сразу рванул к двери, оббегая лаборанта, после чего почти бегом помчался по стерильным, освещенным неоновым светом коридорам в карантинный блок «Альфа», откуда несколько часов назад уходила поисковая группа.
Когда бронированная дверь блока с шипением отъехала в сторону, Алексей Петрович остановился как вкопанный от запахов, ударивших ему в нос. Это была едкая смесь крови, желудочного сока и чего-то сладковато-гнилостного. Его собственный желудок, переживший многие издевательства, предательски сжался, и учёный едва подавил рвотный позыв.
В центре пустого, забетонированного помещения, под ярким светом люминесцентных ламп, на коленях стоял человек… Вернее, то, что от него осталось. Это был Гриф, командир охраны комплекса, один из тех шестерых, кто ушёл за абсолютом.
Его бронекостюм был разорван в клочья, обнажая тело, покрытое не просто синяками и ссадинами — он выглядел так, будто его долго и вдумчиво ломали каким-то тупым, тяжелым предметом, стараясь не повредить жизненно важные органы сразу, но это были мелочи…
Из его плеча, прямо из разорванной плоти, пробивалось и прямо на глазах медленно росло нечто, напоминающее растение. Его стебель был цвета запекшейся крови, листья — чёрными, кожистыми, а на конце распускался бутон, пульсирующий бледно-жёлтым светом. С каждым пульсом стебель удлинялся на сантиметр, разрывая плоть, и по лицу Грифа прокатывалась судорога немыслимой боли.
При всём при этом он оставался в сознании, и это было самое ужасное… Его глаза, полные животного страдания и ясного осознания происходящего, смотрели на Алексея Петровича, который отбросив первоначальный шок приблизился к нему на безопасное расстояние, после чего резким командирским голосом, не допускающим возражений прорычал:
— Гриф! Что с вами там случилось? Где остальная группа? Отвечай!
Гриф, человек военный до мозга костей, кивнул, с трудом сглотнув кровь, выступившую на губах, после чего хрипло, с остановками, явно превозмогая невероятную боль, начал говорить:
— Группа… успешно прошла тест… Пять человек… попали в город… Аутин… — ему явно было тяжело дышать, но он не прекращал борьбы, стараясь донести до командира важную информацию. — После появления… Начали… искать… Услышали… про… Абсолют… Один… местный… предложил… помочь…
После этого Гриф закрыл глаза, собираясь с силами, и не открывая их, продолжил:
— Это… Ошибка… Завели в подвал… Оглушили… магией… Допрашивали… — его тело содрогнулось от нового спазма, и стебель тут же вырос ещё на пару сантиметров. — Использовали… не только боль… Магию… Выпытывали… всё… об… Абсолюте…
Он закашлялся, и на этот раз это была уже не просто кровь, а черная, вязкая субстанция. Лаборант, стоявший позади, сдавленно ахнул, но Алексей Петрович даже не пошевелился, внимательно запоминая рассказ.
— В том… подвале… возврат на Землю… не работал… — продолжил Гриф, и его голос слабел с каждой секундой. — Нас не убивали… держали… на грани… Потом… портал… Куда-то… переместили… Я… после переноса… отдал… команду…
Это были его последние слова. Как только он закончил — его голова бессильно упала на грудь, дыхание стало прерывистым и хрипящим, а через несколько секунд оно окончательно прекратилось, однако растение из его тела умирать не спешило.
Оно продолжало расти, его стебель уже достиг метра в длину, а жёлтый бутон медленно поворачивался, словно осматривая комнату, выискивая хоть что-то съедобное. Алексей Петрович не развивался как носитель, однако даже он почувствовал, что вокруг этого «цветочка» воздух буквально звенел от сконцентрированной чужеродной энергии.
Молодой лаборант, дрожа как осиновый лист, со слезами на глазах прошептал:
— Алексей Петрович… что… что нам делать?
Учёный медленно поднялся, и не смотря на осознание того, что вся группа потеряна — его лицо было настоящей каменной маской, однако если бы кто-то заглянул ему в глаза, то увидел бы там целую бурю из ужаса, гнева и холодной, беспощадной решимости.
Он кинул последний взгляд на инопланетное растение, которое уже начинало тянуться в их сторону, шелестя своими ужасными листьями, после чего прорычал хриплым голосом, который был мало похож на его обычный баритон:
— Всё сжечь, немедленно!!! Этот блок, всё оборудование, и даже одежду! Применить напалм и плазменные горелки, понятно?!
Лаборант, бледный, как смерть, кивнул и бросился выполнять приказ, а Алексей Петрович в последний раз взглянул на обезображенное тело Грифа и на то, что из него произрастало.
Глядя на результат своих спонтанных решений он начинал понимать, что охота на Абсолюта только что перешла в совершенно новую, куда более мрачную и смертоносную фазу… Фазу, к которой они были абсолютно не готовы.
От автора