Сашка с трудом разлепил веки. Голова после наркоза была как будто бы чугунная. Нога… она болела ещё сильнее, чем до ампутации. Ступню, которой уже не было, жгло с такой силой, что пришлось закусить угол подушки.
«Инвалид… Безногий… Кому такой нужен? Если уж с обеими ногами мне указали на дверь, то теперь даже и пытаться глупо что-то наладить, - мысль эта обожгла почище, чем тот осколок, что вонзился в ногу там, в бою. – За что она так со мной? И дочка… Та-то в чём виновата? Безотцовщина… Хотя сейчас женщины, безмужние, с гордостью носят звание «одиночек». Не стесняются. Как она сказала мне? «Никакой ты не отец. Свободен! Уходи и спи спокойно. Нет у тебя дочери. Ты – просто донор спермы». Донор спермы? Какое позорное выражение… «
Тогда вот, после этой последней встречи с Галей, он и записался добровольцем на фронт. Его, двадцатипятилетнего тракториста, тут же взяли с руками и ногами. И через три года вернули, но уже без ноги. Теперь даже трактористом не возьмут… И со спортом придётся завязать…
Сашка зажмурился, чтобы унять жжение в глазах. Но слезинка всё же умудрилась выползти из-под века. Он зло растёр её кулаком по щеке. «Ещё не хватало разреветься тут из-за бабы! Тряпка! Слюнтяй!»
Сосед, спящий на койке рядом, завозился и перевернулся на другой бок. Взгляд Сашки упал на костыли, которые тот прислонил к тумбочке. Если чуть-чуть пододвинуться к краю кровати и протянуть руку, вполне можно дотянуться. Самому Сашке пока что вставать строго запретили, а при необходимости велели кричать санитарку, которая подставит судно, подаст воды или сделает обезболивающий укол.
С костылями доковылять до окна он сумеет. А там… Пятый этаж, вряд ли его удастся как-то спасти, если, конечно, врачи тут не колдуны. Но сначала надо кое-что сделать.
Сашка взял в руки телефон и перекинул все накопленные за это время деньги Галке. Зарплата рядового плюс за ранение что-то – должно быть немало. Сейчас Сашка даже сам удивился, что «накапало» вполне так прилично. Перевёл всё до копейки и приписку сделал: «Это для Манечки». Теперь точно всё. Пора.
Протянув руку, он сумел схватить один костыль. А второй, ловко увернувшись, с грохотом шваркнулся на пол, разбудив соседа.
- Шурик, ты чего это? Никак встать хотел? Нельзя же тебе пока, кровотечение может открыться. Зря ты… – заговорил Игорь Михайлович скороговоркой. Заметив на щеках Сашки мокрые следы, спросил с жалостью: - Что, сильно болит? Сестричка, поди сюда! Тут парню плохо, совсем худо!
Укол. Забытьё. Мелькание ярких пятен.
Постепенно сознание возвратилось к Сашке. Рядом с кроватью на стуле сидел седой доктор с обаятельной улыбкой.
- Ну, дружок? Что ж это ты такое удумал-то? А не рановато ли к праотцам, а?
Сашка не понял, как этот старикан догадался о его планах. Но сквозь зубы проговорил:
- Удумал вот…
- Трудно смириться, понимаю… А что бы ты хотел изменить, чтобы отказаться от своего идиотского решения? – его глаза внимательно следили за выражением лица пациента.
- Вернуть время вспять… Лет на пять, когда я ещё не знал Галину и… на войне не побывал, - усмехнулся Александр.
- Всего-то? И ты действительно полагаешь, что тогда смог бы стать абсолютно счастливым? – врач как будто бы смеялся над глупостью молодого собеседника. Как говорил друг Митька, обесценивал страдания.
- Тоже мне, психиатр нашёлся… Не надо мне тут мозги лечить, понятно! – взбесился Сашка.
- Ну-ну, не кипятись, - доктор по-дружески похлопал его по руке. – На пять лет назад – значит, так и запишем, «на пять». Но уж как получится, дорогой, как получится… Тут я ничего тебе гарантировать не могу.
Врач ушёл, а Сашка снова впал в тяжёлый мрак сна…