Тьма. Небытие. А потом — резкий, оглушительный свет, сменившийся размытыми пятнами. Я не понимал, что происходит. Одно воспоминание врезалось в сознание острее остальных: визг шин, ослепляющий свет фар, и всепоглощающая боль, растворившаяся в пустоте. Я умер. Неудачник-затворник, чьей жизнью были лишь четыре стены, пиксельные девушки из эроге и бесконечные часы, потраченные на хентай, умер под колесами грузовика в безликом переходе по пути из комбината.
Но если я умер, то почему я снова мыслю? Почему чувствую?
Постепенно зрение прояснилось. Я увидел над собой склонившиеся лица. Мужчина с грубыми, но добрыми чертами, в простой одежде, и женщина, с лицом, сияющим от усталости и счастья. Они что-то говорили, но звук доносился как сквозь воду. Я попытался ответить, но из моих губ вырвался лишь детский плач.
Шок от осознания был подобен удару тока. Реинкарнация. Я, Амаки Хироши, двадцативосьмилетний неудачник, переродился в другом мире. В мире, который до сих пор знал лишь по монитору своего компьютера.
Годы слились в череду дней, наполненных изучением нового мира. Меня назвали Реном. Рен Амаки. Моими родителями были Эрвин и Марианна Амаки, владельцы скромной, но процветающей лавки магических инструментов в приграничном городке Фалрос. Мир, в котором я оказался, был миром меча и магии, точь-в-точь как в тех играх, что я обожал. Но в отличие от героических фантазий, у меня не было желания становиться спасителем мира или покорять подземелья. У меня была другая цель, выношенная за годы одиноких ночей, сформированная тысячами часов, потраченных на изучение анатомии и психологии пиксельных красавиц.
Я мечтал о собственном рае. О гареме. О мире, где я мог бы стать мастером эроса, воплотить в жизнь все те фантазии, что прежде были доступны лишь на экране.
Ключом к этому должна была стать магия. В возрасте шести лет, как это было принято в этом мире, я прошел церемонию определения аффинити. Жрец в белых robes с помощью хрустальной сферы определял, к какой стихии лежит душа ребенка. Ожидались стандартные результаты: огонь, вода, земля, воздух. Возможно, редкий свет или тьма.
Когда я положил ладонь на холодный хрусталь, сфера не загорелась привычным цветом. Вместо этого она наполнилась туманной, переливающейся дымкой, в которой плясали искорки всех цветов радуги, но не ярко, а приглушенно, словно отголоски чувств.
— Астрал? — прошептал жрец, смотря на сферу с недоумением и легким пренебрежением. — Магия Души. Редко… но бесполезно. Влияет на эмоции, создает слабые иллюзии. Не для боя, не для защиты, не для исцеления. Диковинка.
Родители выглядели разочарованными. Магия Души. В их понимании это значило, что их сын никогда не станет могущественным магом или уважаемым воином.
Но я смотрел на переливающуюся дымку внутри сферы, и мое сердце билось как сумасшедшее. Бесполезно? Они просто не понимали! В моей прошлой жизни я был одержим не только играми, но и психологией, нейробиологией. Я знал, что такое дофамин, окситоцин, серотонин. Я понимал, что самые сильные импульсы, самые мощные энергии в разуме человека — это энергии влечения, страсти, наслаждения. И эта магия, эта «Магия Астрала», была ключом к ним. Она была прямым проводником к тому, что двигало людьми, эльфами, кем угодно.
С того дня я начал свои эксперименты. Тайно, в своей комнате или в лесу за городом. Сначала это были жалкие попытки. Я мог вызвать у матери легкую улыбку, когда она была грустна, или заставить отца на мгновение почувствовать легкое раздражение. Но это было не то. Мои знания подсказывали мне, что настоящая сила кроется в более интенсивных, более базовых эмоциях.
Моим первым настоящим прорывом стала кошка, уличная рыжая кошка, которая часто грелась на солнце у нашей лавки. Я сосредоточился, чувствуя, как моя внутренняя энергия, мана, преобразуется во что-то тонкое, неосязаемое. Я направил ее на животное, не с целью успокоить, а с целью стимулировать. Я представил то приятное, томное чувство, которое испытываешь, когда тебя гладят за ухом. Я визуализировал это ощущение и послал его крошечным, тонким импульсом.
Кошка мурлыкала, растянувшись на бревне. Вдруг ее тело вздрогнуло, она издала короткий, высокий мявк, ее задняя лапа непроизвольно задергалась, а хвост подрагивал. Она повернула голову и посмотрела на меня большими, слегка стеклянными глазами, полными недоумения и странного удовольствия. Это длилось всего секунду, но это был успех. Я затронул ее центры наслаждения.
В тот вечер, лежа в кровати, я чувствовал легкую эйфорию. Я был на правильном пути. Но работа с животным была одной стороной. Мне нужен был человеческий субъект. И вскоре судьба предоставила мне такую возможность.
Ей стала Элис. Дочь местного рыцаря, капитана городской стражи. Ей было четырнадцать, мне — двенадцать. Она была живым воплощением цундере из моих любимых игр: огненно-рыжие волосы, собранные в беспорядочный хвост, веснушки на носу, зеленые глаза, вспыхивавшие гневом или загоравшиеся азартом. Она была дерзкой, вспыльчивой и отчаянно хотела стать великой фехтовальщицей, как ее отец. Проблема была в одном: ее магический аффинити — вода, был слаб и неуправляем. Она могла случайно затушить свечу или создать лужу на полу, но не более того. Ее отец, обеспокоенный, что без магии ее боевой потенциал будет ограничен, договорился с моими родителями. Поскольку я проявлял «необычные» магические способности, пусть и бесполезные, может, я смог бы помочь его дочери с контролем над маной?
Так начались наши «уроки». Мы занимались в саду за ее домом. Первые несколько недель были адом. Элис смотрела на меня свысока, считая сыном лавочников, и всячески саботировала занятия.
— Ну и что ты собираешься сделать, Рен? — язвительно говорила она, скрестив руки на груди. — Заставить меня смеяться до слез? Или навеять грусть, чтобы я расплакалась? Это поможет мне в бою?
Я терпеливо улыбался, чувствуя, как внутри меня закипает знакомое раздражение затворника, столкнувшегося с враждебным миром. Но теперь у меня был инструмент.
— Магия — это не только огненные шары, Элис, — говорил я спокойно. — Это контроль. Контроль над энергией, а значит, и над собой. Ты не можешь контролировать воду, потому что не можешь контролировать свои эмоции. Ты — как шторм в чашке.
Она фыркала, но мои слова задевали ее за живое. Я начал с основ медитации, заставляя ее чувствовать поток маны внутри. И параллельно, тонко, как самый искусный соблазнитель, я начал применять свою магию Астрала.
Сначала это были микроскопические вмешательства. Когда она злилась, я посылал ей крошечный импульс спокойствия, едва заметный, как дуновение ветерка. Ее гнев странным образом сходил на нет, оставляя ее в недоумении. Когда она расстраивалась из-за неудачи, я подпитывал в ней искру упрямства. Я не менял ее эмоции кардинально, я лишь слегка подталкивал их, направлял в нужное русло, заставляя ее чувствовать себя рядом со мной… странно комфортно, несмотря на ее внешнее высокомерие.
Постепенно ее отношение стало меняться. Она начала относиться к урокам серьезнее. А я, тем временем, готовился к следующему этапу. Я назвал его «закладкой якоря». Используя магию Астрала, я начал ассоциировать свое присутствие, свой голос, даже свой запах с приятными, едва уловимыми ощущениями. Легкое тепло в груди, мурашки по коже, чувство легкой, приятной расслабленности. Я был подобен программисту, вносящему незаметные изменения в исходный код ее восприятия.
Однажды, после особенно успешной медитации, когда ей впервые удалось стабильно удерживать сферу воды в ладонях больше минуты, она сияла от счастья.
— Получилось! Рен, ты видел? — воскликнула она, и в ее глазах не было ни капли прежнего высокомерия, лишь чистая, детская радость.
— Я видел, — улыбнулся я. — Ты была великолепна.
В этот момент я усилил импульс. Я послал волну теплого, глубокого удовлетворения, смешанного с одобрением, напрямую в ее эмоциональный центр. Это был не грубый нажим, а скорее усиление того, что она уже чувствовала, но в десятки раз.
Элис ахнула. Ее глаза потемнели, щеки покрылись румянцем. Она непроизвольно выгнула спину, а ее пальцы сжали край скамьи, на которой мы сидели.
— Что… что это было? — прошептала она, смотря на меня растерянно.
— Это ты, Элис, — солгал я без тени сомнения. — Это твоя радость от успеха. Ты просто никогда не позволяла себе чувствовать ее так полно.
Она смотрела на меня с новым, странным выражением. В ее взгляде было недоумение, легкий страх и… интерес. С этого момента наша динамика изменилась. Она стала искать этих ощущений. Она стала стремиться к нашим урокам, ее зеленые глаза загорались особым блеском, когда она видела меня.
Настал день, когда я решил перейти к прямому физическому контакту. Мы работали над тактильным контролем маны — ей нужно было провести поток воды по своей коже, не пролив ни капли. У нее не получалось. Капли стекали по ее руке, оставляя мокрые следы.
— Черт! — выругалась она, топая ногой.
— Ты слишком напряжена, — сказал я, подходя к ней. — Позволь мне.
Я встал сзади нее. Она замерла. Я медленно, давая ей время отпрянуть, положил свои руки на ее запястья. Ее кожа была горячей и мягкой.
— Расслабься, — прошептал я ей в ухо, одновременно запуская в нее мягкий, но настойчивый поток магии Астрала. Я направлял в нее ощущение безопасности, доверия и… предвкушения.
Она вздрогнула, но не оттолкнула меня. Ее дыхание стало чуть более частым.
— Теперь сосредоточься, — сказал я, и мои пальцы слегка сжали ее запястья. — Чувствуй мое прикосновение? Чувствуй, как мана должна течь? Плавно, как прикосновение.
Я продолжал посылать волны стимулирующих импульсов, но теперь сфокусировал их на точках, где мои пальцы касались ее кожи. Я создавал для нее фантомные ощущения: не просто тепло моих рук, а легкое, щекочущее электричество, расходящееся по венам, приятную тяжесть в животе.
Элис издала тихий, сдавленный стон. Ее руки задрожали в моих.
— Рен… — прошептала она, и в ее голосе была не просьба остановиться, а мольба о продолжении.
— Я здесь, — ответил я, и мой голос прозвучал как обет.
Я почувствовал, как ее мана, прежде хаотичная, послушно потекла по ее рукам, образуя идеально ровную, тонкую пленку воды, обволакивающую кожу. Она сделала это. Но ее это уже мало волновало. Ее тело было напряжено не от концентрации, а от нового, незнакомого возбуждения.
Я медленно повернул ее к себе. Ее лицо было пунцовым, губы слегка приоткрыты, а глаза смотрели на меня с животной покорностью, которую я так часто видел в хентае, но никогда — в реальной жизни. Моя магия Астрала вилась вокруг нее, связывая нас невидимой паутиной зарождающегося влечения.
Я знал, что это только начало. Я лишь приоткрыл для нее дверь в мир чувственности. Но в тот момент, глядя в ее затуманенные глаза, я почувствовал не только триумф охотника. Я почувствовал нечто большее. Я почувствовал, как моя собственная мана, обычно пассивная и туманная, отозвалась на ее состояние мощным, горячим приливом. Она росла, крепла, питаемая ее ответной реакцией.
Это был ключ. Близость. Эмоциональная и физическая связь. Это была моя система силы.
Я мягко провел пальцем по ее горячей щеке, и она прижалась к моему прикосновению, как котенок.
— Сегодня урок окончен, Элис, — тихо сказал я. — Ты была прекрасна.
Она лишь кивнула, не в силах вымолвить слово. Я видел, как в ее взгляде смешались стыд, растерянность и непреодолимое желание ощутить это снова.
Провожая ее взглядом, я улыбнулся. Прошлая жизнь, смерть, одиночество — все это отошло на второй план. Здесь и сейчас начался мой путь. Путь к становлению величайшим Плотским Мастером. И Элис была моим первым, самым дорогим и самым преданным проектом. Моей первой ниточкой в той астральной сети, что однажды опутает весь этот мир.
И где-то в глубине моего сознания, в памяти бывшего затворника, тихо ликовал тот самый Хироши, зная, что его величайшая фантазия начинает сбываться.