Мы с моим другом и начальником Сашей работаем в юридической консультации, которая так и называется — «Юридическая консультация». Вы можете смеяться, но мы с Сашей консультируем в основном богов и прочих сверхъестественных существ. Обычно люди перестают смеяться, когда узнают, что нам за это даже платят деньги. Хотя, узнав, о каких суммах идёт речь, они, как правило, начинают смеяться вновь.
Я отработал на этой работе всего пару месяцев, а насмотрелся уже такого, что впору либо продавать свои мемуары на Би-Би-Си, либо, что гораздо проще, ложиться в наш психоневрологический диспансер, на поправку нервов. Но у меня было мало выбора — я меньше года назад окончил юрфак и обзавёлся дипломом, юристов было везде как грязи, а работа в Сашиной компании давала мне, по крайней мере, стаж.
Вот и мартовским утром 20… года, когда я, мой шеф и наша делопроизводительница тётя Таня пили чай в нашем маленьком офисе, к нам зашли два посетителя, от которых я как-то сразу интуитивно не стал ждать ничего хорошего. Было им обоим крепко за пятьдесят. Один из них был бритоголовый и худой, как Махатма Ганди, а другой полненький, татуированный и покрытый бархатным пушком, ни дать ни взять Винни-Пух, решивший зачем-то провести несколько очередных дней рождения в местах не столь отдалённых.
— Здравствуйте,— прогудел полненький пропойным басом,— это здесь консультируют по делам разных богов?
— К вашим услугам,— вежливо ответил Саша. — Чем можем быть вам полезны?
— Один из нас должен быть ками,— сказал худой, подавая руку для приветствия. — Богом ниндзя. Местным, разумеется. Кому-то из нас следует поставить во дворе святилище и чтить его как божество. Другой, соответственно, проиграл. Он будет жрецом в этом святилище. Ну. как в том кино, где Моёто Кацугури сражался с предводителем морских ниндзя за контроль над Нью-Йорком.
— Мы всю жизнь соперничаем,— поддержал татуированный. — Но закон прост: двум ками нельзя быть одновременно покровителями ниндзюцу. Тем более что мы не братья.
— И не любовники,— прибавил второй.
— Что ты несёшь?! — Толстый треснул лысого по голове. — Люди же слушают!
— А что! — сразу же окрысился недоделанный Махатма. — У японцев так принято!
— Ладно,— примирительно произнёс мой начальник Саша, одёргивая свой пушистый белый свитер. — Попробуем разобраться по существу, не доводя дело до схватки двух якодзун прямо здесь, в офисе. Офис этого не переживёт, а я уж найду способ взыскать с вас убытки, будьте уверены. Будь вы хоть трижды синоби, а от судебных приставов не скроетесь! Садитесь, прошу вас. Есть два стула, выбирайте каждый себе, какой понравится, и рассказывайте суть вашей проблемы. А ты, Костя,— обратился он ко мне,— слушай и записывай всё в подробностях.
Подробностей оказалось не так уж много. Толстого татуированного клиента звали Андрей Павлович Е…в, а худого и бритоголового — Виктор Сергеевич Л…ко. В восьмидесятые они оба росли в Ленинском районе, учились в двух разных школах, между которыми приняты были традиционные тогда драки «стенка на стенку», зато часто встречались оба в стенах единственного на тот момент видеосалона, где практически ежедневно крутили по три-четыре фильма из жизни американских и японских ниндзя, с традиционным Моёто Кацугури в главной ниндзёвской роли.
Эти фильмы и стали для обоих наших клиентов единственной отдушиной в непростой тогдашней жизни. Ребята взяли героев Кацугури за образец доблести и могущества. Изучив каждый приём, каждое название всякого братоубийственного ниндзя-средства, мелькавшего на экране хотя бы полсекунды, тогдашние Витя с Андрюхой яро взялись за дело. Бабкины эмалированные кастрюли были переведены на сюрикены. Из дверных цепочек и кусков полотна для электропилы получались отличные манрики-кусари, а изготовление о-но-кама требовало не только регулярных визитов в ближайший хозмаг, но и договорённостей со знакомым автомехаником, умело орудовавшим тисками и паяльной лампой. О таких вещах, как танто и длинные трёхсоставные нунчаки, мне придётся умолчать из-за требований текущего законодательства, но прошу мне поверить — для их создания тоже требовались креативность и чрезвычайно умелые руки.
— Длинное хоть танто было? — дежурно интересовался Саша, в то время как старики-разбойники наперебой перечисляли название разных своих ниндзя-принадлежностей.
— Да не очень, два с половиной сяку всего,— разводил руками худой ниндзя Л…ко.
И описание разных предметов продолжалось во всех деталях. Мне, честно говоря, уже на десятой минуте крепко наскучил этот перечень ковыряльников, категорически запрещённых к существованию на территории Российской Федерации как «Законом об оружии», так и правилами элементарной логики. Но наши клиенты, похоже, только ещё вошли во вкус.
— Кекёцу-сэге, оно против фундо-кусари ну никак не потянет,— рассуждал, закатив глаза к потолку, Андрей Павлович. — Это ещё если против катаны, или против ниндзято даже, тогда кекёцу-сэге ещё шансы имеет. А фундо-кусари, её раз! — и обматываешь. Дёрнул на себя, вот тебе и кекёцу-сэге, только и знай, что бери танто да режь дурака.
— А помнишь,— возражал ему лысый Виктор Сергеевич,— как в кино про детей ниндзя Моёто Кацугури с кекёцу-сэге отражает удары толстого китайца с дадао в одной руке и с фундо-кусари в другой? Он сперва стоит в позе укэ, а потом так — р-раз! — и дадао вышибает рукояткой, а рогатиной поддевает тем временем фундо-кусари и…
— Да ты ничего не понял в этом кадре! — орал вдохновенно Андрей Павлович. — Там китаец сразу сливает, потому что двуручный дадао использует как одноручный. Ему надо было сперва фундо-кусари бы применить, а он…
— А тогда Кацугури мог бы в него из сарбокана выстрелить! А тут он видит, что у китайца дадао, и сразу берёт кекёцу-сэге. Что он, сарбоканом-фукия бы потом парировал, как коротким бо? Да перерубил бы дадао его сарбокан…
И вот в таких вот разговорах, друзья мои, мы провели почти час.
— Ну ладно,— прервал в конце концов Саша очередное ниндзя-излияние, снабжённое в изобилии разнообразными ниндзя-примерами из жизни персонажей Моёто Кацугури. — А дальше-то что? В чём вопрос?
Дальше началась старая, как мир, история извечного соперничества. Два начинающих ниндзя вечно соревновались во всём: у кого круче таби, кто выше забежит в них по вертикальной кирпичной стенке, кто больше выхватит от гопников, и тому подобное. К сожалению, ни советская, ни ранняя российская промышленность не освоили вовремя выпуск чёрных ниндзя-пижам, поэтому друзьям-соперникам пришлось довольствоваться наиболее похожими на них противомоскитными костюмами; у одного балахон был ядовито-зелёного цвета, а у другого — ярко-оранжевого, как у ниндзей в фильме «Американский ниндзя-3», а может, «Американский ниндзя-2»; по этому вопросу мужики тоже не пришли к согласию. С тех пор и пошла в Ленинском районе традиция делить кланы ниндзя на зелёных ниндзей и оранжевых ниндзей. Каждый из мастеров ниндзюцу завёл себе в близлежащих гаражах тайное додзё, стайку малолетних учеников, секретный ниндзя-мопед и репутацию. Отныне пределом их честолюбивых мечтаний стало освоение «кама-тера», тайного магического искусства ниндзя, позволяющего им оставаться незаметными в своих балахонах на фоне белоснежных небоскрёбов, крыш с радиоантеннами и посетителей уличных кафе.
Выход подсказала книга «Секреты волшебства ниндзя», купленная, как и многие другие образцы подобной литературы, в переходе у метро «Речной вокзал»; во времена моего детства там легко можно было купить даже «Некрономикон» в подарочном издании, а неподалёку располагался уличный лоток, с которого толстая кореянка в пуховом русском платке распродавала вкуснейшие горячие пян-се. Два экземпляра книжки были куплены и зачитаны до дыр. Оттуда-то будущие мастера ниндзя и прознали о секретном правиле японских воинов-невидимок, за разглашение которого следовала немедленная и мучительная смерть; правило гласило — лучший из ниндзя на районе становится ками, божеством-покровителем ночных убийц, и овладевает всеми секретами магических техник, позволивших персонажам Моёто Кацугури уничтожить на видеоэкране всех своих противников до единого.
В безлунную октябрьскую ночь, встретившись друг с другом по условленному сигналу на тайном будокане под сенью опадающего миндаля, Андрей Павлович Е…в и Виктор Сергеевич Л…ко дали друг другу страшную клятву: до скончания своего века постигать искусство ниндзюцу и совершенствовать свой зелёный либо оранжевый путь, пока один из них не овладеет всеми этими тайнами настолько, что станет божеством всех городских ниндзей. Второй же обязуется построить ему алтарь и служить, так же до скончания своего века, как верховный жрец его святилища. В свидетели этой клятвы они оба призвали ту единственную сверхъестественную сущность, которой они доверяли безоговорочно — киноактёра Моёто Кацугури.
С тех пор жизнь их была посвящена исключительно ниндзя-практикам. Старшие классы школы, техникум, армия — ничто не отвлекало их от выполнения обета. Кланы ниндзя росли и крепли; принимали туда с трёх лет, а выпускали обычно сразу на зону, поскольку адептам тайного искусства было крайне сложно удержаться от его применения.
Но годы шли. Место великого Моёто Кацугури в сознании новых поколений всё прочнее занимали другие герои: сперва Бэтмен и Гаечка, потом Анакин Скайуокер и Джанго Фетт, Луна Лавгуд и Драко Малфой, а там уже докатились и до челюстноротого истукана Таноса на пару с Галь Гадот в роли вооружённой плетью чудо-бабы. Ниндзи ещё некоторое время побыли черепашками, а потом закономерно сошли с мировой сцены и стали просто никому не интересны. Вместо того чтобы штудировать правила боя с одним серпом-кама и горсткой макибиси против вооружённого бо-сюрикенами и большим тэссеном противника, молодёжь стала махать в сторону друг друга недостаточно заточенными палками, выкрикивая непонятные слова на плохой латыни. Никакой особой магии в этом процессе старики-разбойники не усматривали; несмотря на это, прошлые ученики отхлынули от них, а новые адепты перестали появляться. Да и в жизни самих ниндзей, что зелёного, что оранжевого, наметились новые сдвиги. Место славных ниндзя-мопедов заняли праворульные «эгоистики» с высокими проставками на стойках, тоже приехавшие из Японии, но зато гораздо более практичных цветов. Чтобы оплатить джипы и бензин, пришлось работать. Додзё приходили в запустение и в негодность. В довершение ко всему, у мастеров ниндзюцу появились дети, внуки, а у Виктора Сергеевича завелась даже жена, регулярно стиравшая ему его вонючие заношенные хакама.
Словом, ниндзя-практикам пришёл конец.
Но обет есть обет, и, единожды дав его, следовало его выполнить. Поторопила наших клиентов сама природа. Месяц назад, сдавая ежегодную флюорографию, Андрей Павлович узнал, что в его правом лёгком расползается зловещей кляксой большое чёрное пятно, затеняющее лёгочный корень. Почти одновременно с этим Виктор Сергеевич начал чувствовать неприятное колотьё в правом боку, и осмотревший его участковый терапевт пришёл в священный ужас, познакомившись с результатами его анализов крови на биохимические показатели печени. Перед лицом костлявой, уже занесшей над вечными соперниками свою остро отточенную кусари-кама, оба-два великих предводителя ниндзей возобновили свой старый спор о том, кому же стать ками, а кто будет ему поклоняться и приносить обеты.
— Может, кто из нас первый помрёт, тот и ками? — с надеждой спрашивал у нас Виктор Сергеевич, качая гладкой головой.
— Никак невозможно! — ответствовал Андрей Павлович. — Получится, что слабак богом был всю дорогу, а кто сильнее, тот ему поклоняться, значит, будет?! Ну уж нет, уволь, брат!
— А может, я всё-таки ками был? Смотри, у меня в девяносто пятом четырнадцать учеников было!
— А у меня в девяносто третьем — двадцать два человека!
— Да это же разве люди? Толкинисты…
— Ну хорошо, двенадцать человек, девять эльфов и один майяр в отставке. А эльфы что, не люди, что ли?
— Ты где это, Дюхан, эльфийского ниндзю видал? У эльфов оружие какое? Европейское! Глефа там, лук, люцернский молот, прочая чепухня. А вот ты дай ему нагинату…
— И будет он всех нагинать! Помнишь, как в «Принцессе для девяти властных драконов» Моёто Кацугури фею реки спасал от окинавского каратеки? Ну, от того толстого, с неко-тэ и двусоставными нунчаками на длинной цепочке? Она ещё там из своей причёски доставала сё-бо, десятка два подряд вынула и метнула. Чем тебе не эльфийка?
— Да ничем! Эльфы по жизни с луками ходят, а у неё там под одеждой видел что было? Только сай да маленько…
Честно говоря, впервые в жизни я видел людей, настолько увлечённых своим делом!
— Так,— прервал словоохотливых ниндзей мой начальник, явно не желавший тратить ещё час на выяснение очередных подробностей экранных подвигов Моёто Кацугури. — Вот что. Я правильно понимаю, что вы хотите установить, стал ли один из вас местночтимым богом дворовых ниндзя?
Оба мужика согласно закивали головами.
— И сделать это вы хотите прямо сейчас, потому что ваше здоровье находится в угрожаемом положении?
— Да я сдохну через пару месяцев,— безнадёжно сказал Андрей Павлович.
— А я — через десяток недель,— перебил его Виктор Сергеевич.
— М-да,— задумчиво сказал Саша,— проблемка. Платить за наши услуги тогда придётся заранее, возможно, прямо сегодня.
—Дорого? — поинтересовался Л…ко.
Саша снял свои тёмные дымчатые очки коричневого цвета и скорбно посмотрел на него.
— Странный вы человек,— произнёс он печально. — Стоите на пороге смерти, готовясь выяснить величайший вопрос вашей жизни, и вдруг расстраиваетесь из-за каких-то там денег, которые на тот свет всё равно не возьмёшь. В погребальном кимоно карманов нет.
— А вдруг вы просто пара мошенников, решивших нас напоследок облапошить? — предположил Андрей Павлович.
— Ну что вы,— успокоил его Саша. — Мы честнейшие из людей. Постоянно пьём чинзано, если можно так выразиться. Зачем бы нам вас обманывать? Мы ведь не платная клиника. Да, кстати, могу ли я ознакомиться с вашими медицинскими справками?
— Зачем? — удивился Виктор Сергеевич.
— В приложениях к «Деяниям эпохи Энги», опубликованных в девятьсот двадцать девятом году, указан подробный перечень заболеваний, при наличии которых человек не может стать ками, а обречён на существование духа-юрэй,— объяснил мой шеф, возвращая очки на нос. — Например, к таким заболеваниям относятся стригущий лишай, бешенство, контагиозный моллюск, склонность оскорблять микадо непочтением, глухота, беспамятная горячка, даосизм, переизбыток железа в организме…
— А это как?
— Пара лишних вакидзаси, застрявших в почках или в спине,— беззаботным тоном сказал Саша. — Не будем отвлекаться. Справки есть?
— У меня только в виде фото на смартфоне.
— У меня тоже.
— Ещё удобнее,— Саша широко улыбнулся, продиктовал свой служебный номер. — Пересылайте мне ваши медицинские данные, а я потом ещё кое-что спрошу.
Чтобы занять возникшую паузу, тётя Таня предложила гостям чаю. Те устроили целую церемонию: долго кланялись, ополаскивали кружки, пили пакетированный чай «Ахмад» маленькими глоточками. Я тоже решил попить своего любимого монгольского чайку с маслом и солью, поэтому достал из шкафа собственную кружку с краснофигурной росписью, изображавшую, как Тесей, приподняв складки хакама, клеит облачённую в свободное кимоно Ариадну и притом грозит Минотавру из позы тори древнегреческим танто длиной в полтора сяку… Тьфу! Прошу прошения, но вы меня, надеюсь, хорошо понимаете. Почти два часа стереофонического ушного ниндзюцу не лучшим образом сказались на моей психике, а ведь всё дело ещё только начиналось!
Наконец, Саша оформил все документы, распечатал проект типового договора на оказание юридической услуги и вновь обратился к двум немолодым ниндзям.
— Итак, теперь нужно разрешить главный вопрос,— сказал он. — Познал ли кто-нибудь из вас все тайны искусства синоби, в том числе и магию «кама-тера»? Если да, то кто из вас искуснее в этом вопросе?
— Мы поединок хотели устроить,— объяснил Андрей Павлович,— а я спину потянул.
— А у меня, понимаешь, какое тут дело,— заторопился его соперник Л…ко,— у меня подагра на правой стопе. Я оогоси делать не могу, как обопрусь на правую стопу, так простреливает до самого, понимаешь…
— Да что там твоя стопа! — отмахнулся Е…в,— у меня вот, когда я мороте-гари, так иногда в позвонках клинит, что я потом неделю на меновазине с ибупрофеном живу. И варикоз у меня, под голенью. Вот буквально на той неделе решил я разок мороте-гари, и…
— От варикоза таби надо выше подвязывать,— наставительно сказал Виктор Сергеевич. — Я вот всегда таби перехватываю ещё резиновой лентой компрессионной, есть такие, в «Медтехнике» продаются. И троксевазин хорошо помогает.
Саша деликатно кашлянул.
— А магию-то? Магию вы познали, или как? — решил я выяснить главный вопрос.
Клиенты засмущались.
— Ну, как бы вам сказать…
— Не очень, да? — сочувственно спросила тётя Таня.
Вместо ответа ниндзя, очень смущаясь, вдруг стали кланяться и складывать руки в разные фигуры, навроде нашего родного кукиша, только с подвывертом. При этом они бубнили разные слова, в том числе и такие, которые на бумаге ни хирагана, ни катакана не выдержит. Это действо продолжалось минуты три. Наконец, наши клиенты закончили, с достоинством выпрямились и победно посмотрели на нас.
— Ну, как? — спросил Виктор Сергеевич.
— Впечатляет,— милостиво кивнул мой начальник. — Особенно если вы расскажете нам, непосвящённым, что вот это вот сейчас было.
— Кама-тера, магия ниндзя,— удивлённым тоном ответил Андрей Павлович. — Мы её только что применили.
— О! И что делает эта магия?
— Многое. Мы сделались невидимыми, и можем летать. Наши шаги бесшумны, как у кошки,— Андрей Павлович в качестве доказательства скрипнул пару раз подошвой ботинка,— а руки могут уцепиться за малейшую выемку в стене. Когда Моёто Кацугури в «Левой ноге ниндзя» лез на Эмпайр Стейт Билдинг, он…
— Да не там это было! — вскричал возмущённый Виктор Сергеевич. — Это из «Трёх ниндзя» сцена была! А в «Левой ноге» он карабкался на скалу, а там его белый ниндзя…
— Достаточно,— мягко остановил их Саша. — Я всё понял. Данных у нас теперь хватит, чтобы сделать все необходимые выводы и решить вашу задачу. Вы получите ответ на ваш вопрос примерно через полчаса. Документы на этот счёт тоже будут готовы в указанное время. Прошу вас пока что выйти и освежиться. За соседней дверью, кстати, есть отличный армянский магазин, очень рекомендую попробовать их мацони и консервированную пасуц-толму с фасолевой начинкой. Спиртное только не берите, я ему не доверяю.
— Как можно! — хором сказали оба ниндзи, вставая. — Гадость это и яд!
— Через полчаса,— напомнил Саша,— жду здесь вас обоих. Очень приятно было с вами близко познакомиться.
Старики-разбойники пожали мне и Саше руку, поклонились тёте Тане вежливым японским поклоном и, кряхтя, убрались восвояси.
Шеф остался сидеть в своём кресле, задумчиво вертя в руках очки.
— М-м… — неопределённо сказал он.
— Да уж,— заметил я на это. — Как считаешь, Саша, лет через тридцать, когда мы тоже состаримся, мы с тобой тоже будем такими вот долбаками?
— Ну почему сразу «долбаками»? — вступилась за ниндзей тётя Таня.
— Ну зачем же сразу «такими вот»? — испуганно добавил Саша.
— Да и не старые они ещё совсем,— вздохнула наша делопроизводительница. — Им только-только за пятьдесят недавно перевалило. Разве же это старость? Другой вопрос, что потрепала их жизнь очень крепко.
— Они пережили девяностые,— заметил на это Саша, возвращая свои очки на их законное место на носу. — Чтобы пережить девяностые, надо было что-то из себя представлять. Кто-то был писателем, кто-то врачом, кто-то оставался коммунистом, а кто-то стал грязной коростой, питавшейся отходами высокоорганизованного общества. А эти были ниндзя. Поэтому не спились, не сторчались, не скурились, не потеряли своей высокой веры в добродетели синоби и в бесконечное могущество справедливого и славного Моёто Кацугури.
Я вздохнул. Саша был прав.
Шеф откинулся на спинку своего кресла и некоторое время напевал итальянскую оперную арию «Иль мио тезоро танто», барабаня в такт мелодии пальцами по краю стола.
— Посмотрел я на них,— сказал вдруг мне Саша, прекратив петь,— и подумал вот что. Иди-ка ты, Костя, с завтрашнего дня тренироваться. За счёт компании, естественно.
— На ниндзю? — испугался я.
— Не обязательно. Можно на бокс, или на дзюдо. В тир можно. Всё, кроме литробола. А теперь,— закончил он неожиданно,— я прошу прощения, но мне нужно поработать.
Следующие двадцать пять минут прошли в тишине, если не считать стука клавиш и одного входящего сообщения, пришедшего на Сашин телефон. Саша просмотрел его с нескрываемым интересом, потом вернулся к работе. Спустя оговорённые полчаса в наш кабинет вновь зашли два районных ниндзи, неся в руках набитые покупками пакеты.
— Уважаемые клиенты,— тоном судьи, объявляющего свой приговор, сказал им Саша. — Я рассмотрел все юридические и фактические стороны вашего дела, поэтому спешу сообщить вам результат. Ни вы, Андрей Павлович, ни вы, Виктор Сергеевич, не овладели ещё в должной мере искусством ниндзя. Поэтому настоящим ками божественного искусства ниндзюцу вам обоим следует почитать вашего истинного и подлинного учителя, Моёто Кацугури, который в настоящий момент жив и пребывает в достаточно полном здравии, приличествующем его возрасту. Чего он, кстати, и вам желает в полученном мной только что письме для вас.
Андрей Павлович и Виктор Сергеевич столкнулись лбами над экраном Сашиного компьютера, пытаясь прочесть строки на экране.
— Са-а,— протянул Л…ко. — Так он, оказывается, жив. Пишет, что его все оставили, и что он живёт глубоким стариком в одиночестве в префектуре Эхимэ. Но как же так можно? Забыть величайшего из великих, самого Моёто Кацугури?!
— Он очень рад, что вы про него ещё помните,— сообщил Саша. — Как видите, он тотчас же откликнулся на письмо. Мастер Моёто будет счастлив пообщаться с вами. А вы, почтенные мастера, должны будете, я думаю, найти способ поставить ему святилища и почитать его до конца вашей жизни.
— Да, недолго уж нам тогда осталось его почитать,— заметил Л…ко. — Он-то ещё живой, а мы-то уже, считай, нет.
— Ну, тут вы, скорее всего, ошибаетесь,— развёл руками мой начальник. — Я по этому поводу взял на себя смелость и связался не только с вашим сэнсеем, но ещё и со своим братом, а он очень хороший врач и почти никогда не ошибается с диагнозом. Я передал ему данные ваших медицинских карт, разумеется, строго анонимно, а брат посоветовался с коллегами и выдал однозначные заключения по поводу ваших болезней. А следовательно, что для меня важнее, и по поводу вашей платежеспособности,— закончил он.
— Ну и что? — спросил Е…в. — Сколько нам осталось, по его мнению?
— Прогнозами он не занимается,— строго сказал Саша. — Может, вы завтра на красный свет через Большевистскую наискосок пойдёте, кто вас знает. Но вот по поводу этих ваших диагнозов,— Саша постучал по экрану смартфона,— он сказал, что двух мнений быть не может. У вас, Андрей Павлович, в лёгком обыкновенная гамартома. Это доброкачественная опухоль, и если вы не будете соревноваться с олимпийскими чемпионами в беге на длинные дистанции, то вряд ли вы о ней когда-нибудь вспомните. С вами, Виктор Сергеевич, несколько хуже; вам нужно будет лечь в больницу и пройти курс лечения от описторхоза. Эти назойливые глисты и портят вам всю картину печёночных проб.
— Глисты? — не понял Л…ко. — Какие ещё глисты? Глисты только у детей бывают.
— Леща копчёного любите? — прищурившись сквозь очки, спросил Саша вместо ответа.
— Люблю,— крякнул оранжевый ниндзя. — Да кто ж не любит-то!
— Ну, вот видите,— с грустью в голосе сказал шеф. — Вы его любите, а он вас нет. Он отомстил вам за свою поруганную лещиную жизнь, подарив вам легион печёночных сосальщиков. Сожалею, но лечение встанет вам тысяч в пятнадцать-двадцать, если только вы не захотите ждать очереди по ОМС. А в следующие несколько десятилетий вам обоим придётся заниматься не столько ниндзюцу, сколько своим поясничным остеохондрозом и своей подагрой. Кстати, брат сказал, что это не подагра, а хронический реактивный артрит. Лечитесь противовоспалительными, надевайте под таби тёплые носки. Всё. Вы теперь обязаны почитать вашего наставника, как сэнсея и как ками. Ну, а когда вы всё-таки помрёте, каждый в свой час, то вы станете ками ваших додзё, разумеется, и пусть тогда уже ваши ученики воздают вам там все положенные почести. Друг от друга вы их не дождётесь. Так и останетесь вечными соперниками.
— Ну,— пробормотал на это Андрей Павлович,— раз у нас теперь есть учитель, зачем же нам теперь соперничать…
— Надо бы к нему в Японию съездить,— засуетился Виктор Сергеевич. — Гостинцев привезти, еды нормальной. Сальца там солёного, лещей тех же самых, творожку хорошего домашнего надо обязательно. Носков ему пуховых прикупить. А то вишь как, сидит там одинокий, а в Японии старикам, говорят, совсем плохо, их на гору на карачках относят, в специальную такую тюрьму.
— Да не в тюрьму,— отмахнулся Андрей Павлович. — Бака ты, а не нинздя. Грех один с тобой общаться, с дураком таким! И в кого ты таким бо бамбуковым уродился…
Соперники выпрямились, надулись, засверкали глазами друг на друга. Я понял, что ещё несколько секунд — и в офисе всё же начнётся та самая схватка двух якодзун, которой так опасался мой шеф.
— Стоп, стоп,— призвал я. — Не надо ругаться. Подумайте, что сказал бы на это господин Моёто Кацугури? Есть ведь традиции восточной вежливости. А здесь дама.
Оба ниндзи перепугались, бросили дуться и низко поклонились тёте Тане.
— То-то же,— сказал я.
Старики-разбойники посмотрели друг на друга с большим интересом. Потом обернулись к Саше и попросили у него адрес и контакты знаменитого японского киноактёра. Саша пожал плечами вместо ответа и молча отправил им обоим со смартфона все необходимые ссылки.
— Ну что,— сказал он затем,— дело закончено. Поздравляю вас, господа жрецы, с обретением вашего прижизненного ками, наставника и духовного руководителя. Прошу поставить росписи в нашем контракте. С вас обоих по триста рублей. Всего вам доброго!
Я обомлел. Обычно Саша, грабя клиентов, оперировал как минимум пятизначными суммами в рублях, но гораздо чаще его аппетиты становились просто астрономическими.
Мастера ниндзя из Ленинского района, тем не менее, выглядели очень довольными. Радостно расписавшись и рассчитавшись, они дружески толкнули друг друга плечами, сердечно попрощались с нами и вышли в дверь.
— Хорошие вы ребята,— сказал уже в дверях Андрей Павлович. — Настоящие самураи!
Саша дёрнулся, как будто ему врезали под дых. Я не удивился; за несколько месяцев работы с Сашей я хорошо усвоил, что мой коллега просто ненавидел, когда ему пытались определить по признаку принадлежности к какому-нибудь роду или сообществу.
— Ладно, ладно,— сказал я,— идите уже. Вам пора.
— Теперь уж точно всё у вас будет в порядке,— прибавил мой начальник, показывая жестом, чтобы оба ниндзя ловко и по возможности бесшумно закрыли за собой дверь нашего кабинета с обратной стороны.