Сознание вернулось ко мне не как пробуждение ото сна, а как системная ошибка в матрице. Оно подкралось с тыла, накатило тягучей, липкой волной, вынося на поверхность обломки памяти, которые я не мог собрать воедино. Первым пришёл холод. Не приятный прохладный, а тот, что выжимает душу, колючий и безжалостный, как утренний иней на металлической койке в российской общаге. Затем запахи: прелая трава, едкий дым, сырость камней… и стойкий, въедливый аромат аптечного спирта, смешанный с чем-то горьким — запахом сожжённой надежды.
Слишком чётко для сна. Слишком дерьмово для рая. Слишком реально, чтобы быть смертью.
Я открыл глаза — и немедленно пожалел. Мир плыл, расплывался и снова собирался, будто моё сознание взбили миксером на режиме «смузи из мозга с добавкой бреда».
[Обнаружено новое сознание… Анализ совместимости… Интеграция с носителем…]
Голограмма, мерцающая на сетчатке.
Воспоминания накатили следующей волной — не мои. Рваные картинки: грязный двор, где худенький мальчишка пытается ловить дождевиков, чтобы продать алхимикам. Руки, дрожащие от слабости. Смех учителель — «бесполезный, бездуховный, ноль ци». Боль в груди. Лихорадка, от которой мир превращается в белый шум.
Имя, всплывшее из глубины чужой жизни: Линь Хао. Ему четырнадцать. Он рос на задворках секты, где даже крысы жили амбициознее некоторых учеников. Его родители исчезли в «великом походе», никто не ждал, что он выживет. И всё же — он цеплялся.
[Слияние личности: 31%… 62%… 89%… Завершено]
[Статус: Сознание носителя интегрировано с новым]
Я — Алексей Петров и одновременно Линь Хао. Фармацевт-исследователь, кандидат наук, умерший от рака костного мозга и подросток, которого судьба уже списала со счетов.
Я взглянул на свои ладони. Худые, маленькие. Не мои — и теперь мои.
— Эй. Ты живой? Или просто решил задержаться в гостях у Ямы-царя? — голос рядом звучал непозволительно бодро для окружающего нас антуража склепа.
Я огляделся, пытаясь понять, куда меня занесло, и взгляд наткнулся на парня на соседней лежанке — точно такой же сырой, скрипучей и набитой чем-то, что только с большой натяжкой можно назвать соломой. Он приподнялся на локте, пристально уставился на меня, и его глаза вдруг расширились.
— Он просыпается! — заорал он так, будто объявлял начало праздника. — Старик Ли! Вы были правы! Он выжил!
М-да…люблю позитивную атмосферу.
Парень хищно повернулся в сторону других подростков, которые лениво следили за происходящим со своих коек:
— Ву Чжи! Сюэ Янь! Сюэ Линь! Ваша ставка прогорела! Платите давайте!
Слева недовольно фыркнул худой черноволосый парнишка — видимо, Ву Чжи. Он закатил глаза так профессионально, что я мгновенно понял — этот парень всю жизнь страдает от чужой тупости. Или своей.
Рядом с ним сидели двое явно родственных лиц: один — рыжеватый, с характерной самодовольной ухмылкой, второй — тёмноволосый, спокойный, слишком серьёзный для своих лет. Братья-близнецы без надписи «мы братья», но читается с первого взгляда.
Рыжий, очевидно, Сюэ Янь разочарованно выдохнул:
— Да как вообще можно выжить после трёх дней лихорадки? Это нечестно.
— Нечестно — это то, что я поверил твоей логике и поставил на его смерть, — сухо заметил его брат, Сюэ Линь. — В следующий раз лучше буду доверять медицине, а не твоему «чутью».
Спасибо за тёплый приём. Прямо чувствуется, что попал в место, где царит забота о ближнем.
Я медленно перевёл взгляд по сторонам. Светлый деревянный барак, стены из гладких досок, скреплённых без единой щели — сухие, будто отполированные временем. Лучи утреннего света пробивались через решётчатые окна и ложились на ряды простых деревянных нар, утыкнутых соломой. Подростки в одинаковых серых робах, больше похожих на одежду крестьян, чем учеников великой секты. Всё как в каком-то дисциплинарном лагере: аккуратно, чисто… и ни намёка на весёлую жизнь.
— Где… я? — прохрипел я своим новым, чужим и хриплым голосом. Горло першило, словно его натёрли наждачной бумагой.
— Алхимическая школа Туманного Пика, браток! — парень театрально развёл руками, будто представлял мировой шедевр. — Ну, официально — часть одной из великих сект континента. На деле же…
Он наклонился ко мне и заговорщически прошептал:
— …мы тут как бы в подсобке у этих великих. Второй сорт, запасные детали мироздания.
На его лице появилась ухмылка человека, которому уже давно пора выписать справку «смирился с судьбой».
— Настоящие звёзды тут — культиваторы боевых залов, мастера меча, духовные укротители, которые дрессируют духовных зверей… А мы? — он ткнул себя большим пальцем в грудь. — Мы помощники помощников алхимиков. Чернорабочие, таскальщики котлов, чистильщики чанов. Если кто-то пролил кислоту — угадай, кто тряпку берёт?
Он ткнул в меня пальцем:
— А ты, Линь Хао, три дня в горячке валялся так, что даже крысы на тебя косо поглядывали — мол, вдруг заразишь. Мы уже ставки сделали — откинешься или воскреснешь как герой-любитель алхимии.
Гордо вскинул подбородок:
— Я, между прочим, поставил на твоё выживание! Чуйка у меня. Иногда даже работает.
Он прищурился и добродушно хлопнул меня по плечу:
— В общем, брат, можно сказать, я тебя уже спас. Так что твоя доля медяков — пока у меня. Но ты не переживай, я ж человек честный: как только окрепнешь — отдам… ну… половину.
Подмигнул так, будто только что провернул выгодную сделку с богами удачи.
Прекрасно. Я не просто труп. Я — объект тотализатора. Блеск.
И тут в голове что-то дзынькнуло — не болезненно, но навязчиво, с таким чувством, будто в черепной коробке загружается Windows 10 на древнем, запылённом компьютере.
[СИСТЕМА]
Первый запуск...
Сканирование окружающей среды... Обнаружена высокая концентрация глупости.
Предупреждение: пользователь в состоянии «огурец на столе».
Рекомендуется медицинский укол.
Здравствуйте, Линь Хао/Алексей!
Постарайтесь больше не умирать. Это выглядит непрофессионально и портит нашу общую статистику.
[Сканирование тела]
Имя: Линь Хао (ваш новый никнейм, смиритесь)
Уровень: «Дунь — и минус персонаж»
Культивация: Отсутствие как стиль жизни
Состояние: Крайнее истощение, сильное обезвоживание, мышечная атрофия. Как ты еще ЖИВ?
Мозги: Работают! ШОК! Обнаружены остатки логики и аналитического мышления.
Комментарий: Шанс на эволюцию есть, но он маленький, как зарплата стажёра. Не разбрасывайтесь им.
Система с чувством юмора? Найс. Похож на моего старого лаборанта, который вечно подкалывал меня по поводу «бесперспективных исследований». Наверное, скучает, гад.
— Эй, ты чего вылупился? — фыркнул парень. — Как будто призрака увидел? — Можно сказать и так… — я сглотнул, с трудом обрабатывая информацию.
— На, попей, а то щёки ввалились, как у покойника.
Он сунул мне деревянную кружку, в которой была вода с какими-то травами. Я глотнул эту тёплую жидкость, отдающей корой и землёй, будто это был волшебный эликсир, спасший путника в пустыне.
[Гидратация +42%]
Поздравляем! Вы официально перестали быть изюмом.
— Пошли, герой, — Сунь Тянь поднялся, потянулся так, что затрещали все его суставы. — Сейчас наш любимый надзиратель Ли Бо выдаст нам задание. Увидит, что ты очухался — обрадуется, как удав кролику. — Какие ещё работы?.. — я с трудом поднялся, ноги были ватными и подкашивались. — Мы же чернорабочие ученики, браток! Моем, чистим, сортируем, подносим… а если очень сильно повезёт и все звёзды сойдутся — лет через десять станем подмастерьями алхимиков! — он мечтательно заглянул в закопчённый потолок, словно там были нарисованы его светлые будущее.
Класс. Путь к величию начинается с тряпки и ведра. Прямо как аспирантура, только смертность выше.
Мы вышли во двор, и меня чуть не снесло потоком сенсорных впечатлений. Горный воздух ударил в лицо — свежий, прохладный, до головокружения чистый после спёртой атмосферы барака. Башни с изогнутыми крышами уходили в облака, а по изящным каменным лестницам порхали люди. Они двигались с нечеловеческой грацией, их шаги были бесшумны, а некоторые лишь слегка касались носками плит.
— Культиваторы, — шепнул Сунь Тянь, одёргивая меня за рукав. — Внутренний круг. Не пялься на них, дурак. Для них мы — воздух, и иногда слишком грязный. Уставишься — могут вызвать на дуэль за «оскорбление взглядом». Нам с ними не по пути. Наш путь ведёт прямиком в Зал Пилюль.
Мотивирующее. Прямо как вводный инструктаж по технике безопасности на химическом заводе, где главный инженер пьян.
Нас и группу таких же серых и понурых слуг, загнали в огромное здание из тёмного, почти чёрного камня. Над массивным входом висела табличка с иероглифами, которые моё сознание тут же перевело: «Зал Пилюль». Двери распахнулись, и знакомый до слёз запах ударил мне в нос, как удар кастетом: сложная, густая смесь лекарственных трав, химикатов, спирта и чего-то острого, металлического, с нотками озона и серы. Это было похоже на родной химфак, если дать студентам-первокурсникам неограниченный доступ к реагентам, убрать всю технику безопасности, выпилить вентиляцию и добавить щепотку магии.
Повсюду, в дымном мареве, алхимики в богатых, расшитых серебром и золотом одеждах колдовали над котлами и тиглями, где булькали, шипели и переливались всеми цветами радуги подозрительные жидкости. Свет, пробивавшийся сквозь витражные окна под потолком, окрашивал клубы пара в мистические цвета.
— Линь Хао! — раздался рык, от которого заложило уши. Передо мной вырос высокий мужчина с лицом, которое, казалось, было идеально заточено под одно-единственное выражение — «начальник стройотряда на уборке картошки». Его холодный взгляд скользнул по мне, оценивая шансы на выживание. — Чан девятый! Если не вылижешь до блеска, который ослепит даже старшего алхимика, — в нём же и сваришься! Инструменты там, махнул рукой на стол! Двигайся!
Атмосфера заботы и взаимопомощи чувствуется сразу, с первого взгляда.
В указанном чане, бурлила чёрно-фиолетовая субстанция. Слизь пузырилась, плюясь каплями маслянистой жидкости, и от неё исходил тошнотворный запах забродившей химии и гнили.
[Анализ вещества]
Результат: "дичь какая-то"
Эффекты паров: +20% к смелости, −80% к IQ
Совет: НЕ ДЫШАТЬ. СЕРЬЁЗНО. Если начали хохотать без причины — бегите. Или уже поздно?
Боже, какой кайф. Наука жива. И идиотизм, как я вижу, тоже процветает. Чувствую себя как дома.
Я, скрипя зубами, тер жуткий чан чем-то, что только номинально считалось «моющим средством», и разглядывал рабочий процесс вокруг. Картина была… многослойной.
Опытные алхимики работали как хладнокровные хирурги: точно, без резких движений, с полной уверенностью в каждом действии. Их пилюли сияли, смеси бурлили идеально — смотри и учись.
А потом взгляд перескакивал на учеников… и всё резко переходило в жанр комедии. Тут кто-то чихнул в котёл. Там кто-то чуть не выронил ампулу. Один парень завис с таким лицом, будто пытается вспомнить, сколько раз перемешивать, чтобы не взорваться. Захотелось сделать фейспалм.
[Предупреждение!]
[Не повторяйте этот жест в радиусе пяти метров. Ничего хорошего не будет.]
Да, в мире магии одно правило вечное: мастера творят чудеса, ученики творят беды.
Во время короткого перерыва Сунь Тянь принёс две деревянные миски с пресным, разваренным рисом и куском вонючей, как старый башмак, вяленой рыбы. — Держи, смотри, не подавись. После такой лихорадки ты ещё слаб.
Я с большой благодарностью принял пищу. Еда была безвкусной и жесткой, но для моего истощённого тела она показалась пиром богов.
— Ты говорил… что старый Ли уговаривал не сбрасывать меня с Утёса Ветров. Но почему? Зачем ему это? — Я понизил голос, озираясь. В Академии такие вопросы иногда были опаснее, чем падение с утёса.
— А, это, — Сунь Тянь лишь хмыкнул, жуя что-то подозрительно хрустящее. — Говорит, когда ты бредил, поминал названия трав и корешков, которые даже он, старый горный червь, за свои лет пятьдесят скачков по склонам никогда не встречал. Тут он даже бровью повёл — а для него это уже целое событие.
Он сглотнул и наклонился ближе, будто боялся, что стены донесут:
— Ты там ещё какие-то чудные слова бормотал… «пропорции», «экстракция», «побочные эффекты». Словно благородный мастер, а не бесхозный слуга. Старик сказал, что у простолюдинов такие знания в голове не водятся. Это удел клановых наследников да избранных учеников-алхимиков. А раз ты такое несёшь — значит, тебя стоит сохранить… на всякий случай.
Сунь Тянь прищурился, словно пытался разглядеть на мне печать высшего рода — и не находил.
— Вот так ты и избежал знакомства с остроконечными камнями внизу, — добавил он уже вполголоса. — Повезло тебе… или наоборот, посмотрим.
В груди у меня что-то ёкнуло — тревожный, но многообещающий импульс. Значит, не только система была моим секретом. Кто-то уже заметил аномалию. Это было опасно, как игра с огнём, но и открывало дверь. Единственную дверь из этого места.
Вечером, когда мы, изнурённые и пропахшие алхимическими испарениями, тащились обратно в бараки, у входа в белую пагоду с иероглифом «Лечебница» вспыхнула суета. Воздух наполнился встревоженными голосами, словно гигантский муравейник потревожили палкой.
Двое слуг выносили на носилках того самого надменного юнца — ученика внутреннего круга, который днём демонстративно игнорировал нас, словно мы были грязью под ногами. Теперь его лицо исказила жуткая гримаса, изо рта текла пена, а всё тело выгибалось дугой, но он был жив.
— Перекосило от эликсира Пробуждения, — безразлично покачал головой Сунь Тянь. В его голосе слышалась не жестокость — лишь усталая привычка. — Не выдержал нагрузку на меридианы. Такое часто бывает: меридианы узкие — сила прорывается слишком резко. Потом месяц ходят, как парализованные, а некоторые и вовсе больше не культивируют.
Он говорил об этом, как о банальности. Что-то вроде растяжения мышцы, но в масштабе судьбы.
Я же отлично понимал, что проблема не в самом эликсире Пробуждения. Он не должен убивать и не предназначен калечить.
И тут, у самого входа в наш барак, я заметил его. На облупившейся каменной тумбе, словно на троне, сидел сухопарый старик. Его лицо было иссечено морщинами, как древний корень женьшеня, а длинные жилы на руках напоминали высохшие лозы. Он с величайшей серьёзностью вертел в руках пучок какого-то мха, поднося к носу, щурясь, перекатывая стебельки между жёлтыми пальцами, будто решал судьбу мира, заключённого в этой зелёной пакости.
Сунь Тянь рывком схватил меня за рукав и шёпотом, больше похожим на заговор, прошипел:
— Смотри — Старик Ли. Да-да, тот самый. Самый зубастый травник среди нашей братии. Если хочешь не сгнить на этих проклятых чанах, держись за него двумя руками. Но… осторожно. Он сначала научит, а потом и сожрать может. И не подавится.
Я сглотнул. Сердце забилось сильнее — но не от страха, а от внезапно открывшейся возможности.
План вспыхнул в голове мгновенно, ярче факела. Рисковать? Для культиватора это не опция — естественная часть жизни. А альтернатива… всю оставшуюся молодость мыть чаны и вдыхать пары из чужих провалов.
Я резко тряхнул головой, прогоняя остатки слабости, и шагнул вперёд. Ноги словно налились свинцом, но я заставил себя идти, чувствуя, как сердце бешено стучит где-то прямо под подбородком.
— Простите за беспокойство, уважаемый… но вы неправильно сушите этот антихромный мох, — выдохнул я, пытаясь, чтобы голос звучал уверенно, а не как писк перепуганного кролика.
Старик Ли замер. Он медленно, очень медленно поднял на меня взгляд, словно решал, достоин ли я вообще находиться в его поле зрения. Его глаза — узкие щёлочки, за которыми таились бездонные колодцы опыта, яда и циничного интереса.
— И как же, по-твоему, правильно, юнец? — голос у него был тихий, почти шелестящий. Но под этим шелестом чувствовалась сталь, заточенная, смертоносная. Так спрашивают не ради ответа, а чтобы проверить, не врёшь ли ты себе самому.
И я понял: вот она, первая настоящая дуэль в этом мире.
[Антихромный мох]
Проблема: «Солнце — это зло. Ультрафиолет — мой личный бог-убийца.»
Решение: ТОЛЬКО глубокая тень + активная вентиляция. Прямые лучи? Смерть, бесславная и мгновенная.
Комментарий системы: Ну всё, на краю пропасти стоим. Сейчас либо станешь новым пророком ботаники, либо удобрением для элитной редьки. Шансы ровно 50/50 — честнее, чем жизнь.
— В тени, мастер, — выдохнул я, пытаясь не захлебнуться собственным сердцебиением. — И при постоянном проветривании. На солнце полезные свойства распадаются и структура разрушается. И в итоге он становится… ну… жеваным сеном для унылых коров.
Тишина накрыла нас, как крышка гроба.
Я слышал, как стучит не только моё сердце — кажется, даже звёзды постукивали где-то над головой:
тук — ты сейчас умрёшь
тук — и всё же надеешься
тук — глупый смельчак…
Старик смотрел на меня, как палач на новичка, который сам залез в петлю.
И вдруг…
Он хрюкнул. Ни ухмылка, ни смешок — громкое, живое хрю. Я чуть не припал на одно колено от шока.
— Умник, значит? — пробормотал он, чуть ли не со вкусом смакуя это слово. — Что ж… Приползай завтра утром. До распределения на работы. Проверим, голова ли у тебя на плечах или просто болтливый рот.
И не дожидаясь ответа, он развернулся и ушёл — будто так и должно быть. А я остался стоять, улыбаясь так глупо, что, наверное, сиял как светляк в брачный сезон.
Победа? Или приговор с отсрочкой? Разберёмся завтра. Если будет кому разбираться.
[Мини-квест «Первое впечатление» — УСПЕХ!]
Награда: Шанс перестать быть «Парнем-Со-Шваброй-И-Ведром»
Новый статус: «Перспективный, но потенциально ученик»
Достижение: «Надежда — лучший наркотик» (пассивное, не снимается)
Этой ночью я долго не мог заснуть. Лежал на колючей соломе, глядя в потолок, где плясали тени от ночного светила. И думал. Я умер. По-настоящему. А потом — возродился здесь, где магия правит, а здравый смысл прячется в подвале, плача от одиночества. Но я пришёл не с пустыми руками. Моё оружие — знание. Наука, которой местные пренебрегают, считая её скучной, нудной, «не вдохновлённой ци». А я намерен доказать обратное. Я заставлю этот мир проглотить таблетку прогресса — добровольно или поперхнувшись.
— Мир? — прошептал я в темноту. — Готовься. Я иду.
С пробиркой в одной руке. С цинизмом Системы в другой. И с уверенностью внутри, такой холодной и твёрдой, что ей можно гвозди забивать.
[Настрой героя: Воодушевлённый учёный против магического бардака ]
[Система: Наливаем чай. Это будет зрелище.]