Тяжёлый туман сгустился над руинами столицы павшей империи Минчжоу — Бэйфэном. Город лежал в руинах, окутанный морозным ветром и горечью забвения. Ветхие стены мучительно стояли из последних сил, словно цепи памяти, сдерживающие груз разрушений. Где недавно шумела жизнь, теперь царила лишь безмолвная смерть.
Среди развалин шелестели жалкие тусклые огни, словно умирающие звёзды, отражаясь в холодных ликах искалеченных строений. Легкий мороз обжигал щеки, пронзая насквозь, подобно ледяным когтям, цепляясь за душу того, кто осмелится приблизиться.
И там, в сердце опустошённого города, шёл он — наследник погибшей империи, о котором не упоминал даже шепотом весь мир, проклиная его имя в легендах. Его глаза сияли холодным синим светом, от которого сжималось сердце, а истории — словно жуткие предания — рассказывали о синеглазом кошмаре, забирающем души живых в ледяное царство смерти.
Он был призраком собственной судьбы — Шуан Рэн, унаследовавший проклятие вместе с бессмертием, будто вечный узник холодных теней, которые преследовали его с самого рождения. Его тело движимое холодом и безразличием, овеянное мраком прошлого, в котором трагедия отняла у него всё, что было дорого. Избавив от якоря в море его безумия.
С каждым шагом, где он проходил, оставались следы разрушения — разрушенные крыши, рассыпающиеся камни, и тишина, разрываемая лишь еле слышным шёпотом ветра, словно сама природа вздыхала над погибшим городом.
Люди, чьей нелегкой долей выпало жить в городах вблизи с границей погребенной во льдах империи, передавали через поколения страшные пророчества и легенды. Для них он был забытым богом ужасов, повелителем ночных кошмаров и холодной смерти. Его появление в слухах вызывало панический страх, а матери рассказывали детям ночные сказания о синеглазом кошмаре, который наведёт на них беду, если они не будут прилежно учить законы мироздания и слушаться.
Шуан Рэн продвигался по опустевшим улицам Бэйфэна в одиночестве, если не считать его вечных спутников — печального ветра и скрипа снега под сапогами, мир вокруг казался застыл навечно в ледяном камне вечной зимы. Каждый его шаг оставлял глубокие следы на покрытом инеем пути, словно сама земля запоминала ледяными рунами след, ведущий к смерти.
Ледяные глаза колдуна сияли мертвенно-синим светом, холодным и пронзительным, как тронутый морозом волшебный фонарь.
Несмотря на холод, лежащий над городом, от души Шуан Рэна исходило нечто ещё более ужасное — его сердце томилось внутренним штормом безумия, проклятием, что сковало его бессмертие цепями разрушений и трагедий. Пять столетий назад он повернулся против своего народа, и тьма, живущая в нем, принесла гибель всему вокруг, отнимая жизни и воспоминания.
Подойдя к развалинам рынка, он заметил несколько ледяных статуй людей. Вечные напоминания его безумия и жестокости. Каждое ледяное изваяние когда-то имело живое бьющееся сердце, мечты и светлое будущее. Все это было перечеркнуто и только призраки, жаждущие мести таились в этих ледяных телах: женщина средних лет прижимала к себе ребёнка словно единственное сокровище, четверо мужчин, которые олицетворяли остатки слабой надежды. Их тела застыли в ужасе, повернутые к эпицентру ледяного безумия. На их лицах все еще читались эмоции, которые навечно остались масками страданий, напоминанием всем отчаянным, кто осмеливался вторгаться в земли ледяного мрака, что ступивший сюда познает только одно — смерть.
Город, некогда процветающий и живой, теперь был ледяной пустошью, где каждый камень хранил в себе боль и страх. Площадь, где когда-то собирались люди, стала полем битвы запоздалого отчаяния. Дома были покрыты ледяными кристаллами, а по улицам простирался холод, пронизывающий до самых костей. Бэйфэн больше никому не был домом — это было проклятое пристанище, куда отправлялись те, кто не имел права на спасение.
Сотни тысяч ледяных статуй, созданные проклятием Шуан Рэна, стали мрачными памятниками былой человеческой жизни. Каждый осколок льда нес в себе замороженную боль, застывший страх и вечное молчание. Люди боялись этого места, проклинали его, ведь Город ледяных Призраков был самым жутким кошмаром на яву, ведь он был не далекой легендой, растворившейся в веках, а реальным пристанищем смерти, которая каждую ночь пугала живых, заставляя их засыпать с горящими святыми лампами, что должны были отпугивать нечисть.
Шуан Рэн медленно шёл по ледяным улицам Бэйфэна, направляясь к центральным руинам дворца — мрачному памятнику былого величия. Огромные кристаллы льда, словно застывшие гиганты, вздымались в небо, удерживая надломленные стены, а многочисленные столбы холодного стекла опасно наклонялись, угрожая обрушиться. Но несмотря на мнимую хрупкость, время здесь было застывшим навеки — ни один камень, ни один кусок льда не свалится вниз. Вокруг царила неуловимая тишина, прерываемая лишь скрипом ледяных глыб под напряжением и свистом ветра в их вершинах.
Подойдя к одной из массивных ледяных столбов, Шуан Рэн протянул руку и коснулся её холодной поверхности. Лёд был изумрудно-прозрачным, словно вросший в ткань древней трагедии. Воспоминания захлестнули его — тот день лихорадочного разрушения, когда мир катился в хаос, ярость и страх слились в смертоносный вихрь.
Он увидел яркие полосы ледяного пламени и слышал крики горя и безумия — всё вокруг словно горело и таяло, застывая в ледяных оковах. Столица империи, некогда радостная и наполненная надеждами, превратилась в страшное поле битвы с невидимой катастрофой. В этих образах отражалась боль его души — момент, когда он перестал быть юным наследником и стал носителем проклятия.
Сама память застыла в этой ледяной гробнице, и прикосновение к ней было прикосновением к собственной погибшей человечности. Древний лёд хранил тайны прошлого, напоминая о том, какой ценой обернулась всего одна ошибка. Но она не стала последней…