Кто-то считает эту повесть пародией на "Мастера и Маргариту". Кто-то сборником фельетонов. Кто-то серьезным философским произведением. Впрочем, судить только вам.
Часть первая
«В лихие 90-е мы запивали американские ножки Буша выпущенным в Мытищах итальянским ликёром Амаретто. Курили уже не Беломор и Приму, а Мальборо и Кэмел. Вместо Кодекса строителя Коммунизма читали Войновича и Пелевина. Перед нами висел только что кем-то нарисованный лозунг "Вперед в светлое капиталистическое будущее".
В видеосалонах на вокзалах показывали «Греческую смоковницу». Гости столицы смотрели это кино широко раскрытыми и изумлёнными глазами. Стараясь всё запомнить, чтобы потом пересказать дома.
Малиновые пиджаки и чёрные БМВ. Рост продаж бейсбольных бит, утюгов и паяльников. Директор клуба из Дрездена переезжает в Питер.
Спирт "Роял", виски «Jameson», пиво "Афанасий". Биржа, ваучер, доллар. Всё хотелось попробовать как можно быстрее.
Лёня Голубков, МММ, банк "Империал". Ещё вчера ты простой инженер, а сегодня Президент внешнеторговой компании. В которой пока два человека. Ты с сумкой челнока и жена. Но ведь это пока. Ведь банк уже даёт кредит под только что приватизированную квартиру.
Каждый день новая радиостанция. Музыка захлестнула эфир. "Ксюша, Ксюша. Юбочка из плюша". "Бухгалтер, милый мой бухгалтер". "Таганка, я твой бессменный арестант".
Стрелки, чёрные обелиски на кладбище, церковные колокола с вязью "От солнцевской братвы". Война в Чечне. Взрывы домов. Дефолт. «Я ухожу» из телевизора.
А мы все равно закусывали ликёр Амаретто ножками Буша и знали, что обязательно его построим. Ведь это такое сладкое слово. Капитализм».
***
Маргарита подошла к Мастеру и положила руки ему на плечи.
- Ты что, решил писать роман про бандитские 90-е?
- Нет, - сказал Мастер. – Это всего лишь антураж. Роман будет про полную чертовщину.
***
29 февраля 1989 года. Москва, ул. Садовая, 302-бис, кв. 50
- Какая-то неведомая сила заставляет нас снова приехать в эту чёртову Москву, - голос Воланда звучал несколько растерянно. - И снова поселиться в этой странной квартире!
— Это всё Булгаков, Мессир, - почтительно ответил ему Кот Бегемот, старательно вытирая лапы на входе в квартиру. – Welcome, gentlemen.
- С каких пор ты заговорил по-английски, - раздражённо спросил Воланд, распахивая дверь тростью с головой пуделя на ручке. - И кто такой этот самый Булгаков?
- Писатель, Мессир, - Бегемот осторожно проник в прихожую. - Как здесь до сих пор пахнет серой. А мы, кстати, всего лишь плод его воображения.
- Я не хочу быть плодом ничьего воображения, - сказал Воланд. - Я хочу спокойно жить у себя в Преисподней и вести там тихие, богословские споры с Понтием Пилатом. О том, кто написал Библию. Может тоже этот твой Булгаков?
- О нет, Мессир. Миры Библии придумывали совсем другие авторы. А мы здесь, наверное, потому, что москвичи по нам сильно соскучились.
- И что же эти москвичи по-прежнему испорчены квартирным вопросом?
- Как обычно, Мессир. Но на этот раз они ещё хотят сделать очередную революцию. Всё не теряют надежды на справедливое устройство общества.
- Глупцы. Здесь даже перелетные птицы стараются петь тише. А справедливости нет нигде. Даже в нашем мире. Вот недавно Гелла подала мне на завтрак тухлые яйца!
- Проблемы с яйцами, Мессир, есть и здесь. Причем до полного их исчезновения.
- Ну, хорошо. Забудем про яйца. Раз уж мы вновь попали в эту дыру, надо как-то в ней начать обустраиваться. Бегемот, организуй нам севрюги с хреном, чёрной икры и бутылочку "Вдовы Клико". И не забудь зажечь камин. Последнее время что-то я сильно зябну.
- Последнее время здесь плохо топят, Мессир, - сказал кот выпрямившись во фрунт. - Слушаю, повинуюсь и на время исчезаю. See you soon. До скорой встречи!
Через некоторое время Бегемот появился вновь. Причём весьма озадаченный.
- Мессир, прилавки пусты. Мне удалось купить только брюкву и рулон туалетной бумаги. Причём из-под прилавка и за твердую валюту!
Сидящий возле камина Воланд оторвался от чтения Евангелия от Матвея и кротко посмотрел на Бегемота.
- Тогда будем питаться чем Бог послал. Отнеси покупки Гелле на кухню.
Тут раздался глухой стук. Это с дивана упал Азазелло.
Через некоторое время на кухне собралась вся свита Воланда. Гелла плакала, вытирая слезы передником. Больше на ней, как обычно, ничего не было. Коровьев озадаченно чесал голову сломанной расческой. Азазелло изумлённо смотрел на кастрюлю, в которой одиноко плавала закипающая брюква. А кот Бегемот, пытаясь поднять лапами обвисшие усы, сказал:
- Надо что-то со всем этим делать.
- Но что? - Коровьев сунул палец в кастрюлю и тут же его выдернул. – Кто-то, непонятно кто, воздействует на Мессира. А он сам учил нас, что религия — опиум для нашего мира.
- И сам попал в эту ловушку, - заметил Бегемот. - Как ситуайен Козлевич.
- Кто такой Козлевич? - поинтересовался Азазелло, также засунувший палец в кастрюлю и внимательно наблюдавший за ним.
- Водитель автомобиля «Лоран-Дитрих», - ответил Бегемот. - Тоже плод воображения, как и мы. Классику надо читать.
- Мне некогда, я демон, - ответил Азазелло. – Демоны читают только Стивена Кинга. А во всем виноват Мастер. Помните, как он внушал Мессиру: «Ударили по левой щеке, подставь правую».
- И не только внушал, но и ударял. А Мессир при этом глупо улыбался.
- Ох, чувствую, налетит скоро Земля на земную ось, и всё пойдет в тартары! - сказала Гелла и всхлипнула. - И всем нам придётся веками есть одну только пареную брюкву!
- К тому же Мессир запретил отрывать головы, стрелять по чекистам и ездить без билета на трамваях, - пожаловался Кот. - И посоветовал выбросить мой любимый примус!
- Errare humanum est, - сказал Коровьев. - Человеку свойственно ошибаться. Как можно было запретить стрелять по чекистам? Или они стали нам социально близкими?
Бегемот сильно ударил себя лапой по голове.
- Я, кажется, понял в чём дело. Мессир решил стать обыкновенным человеком!
На кухне повисла мёртвая тишина. И слышно было лишь как в кастрюле булькает брюква...
***
Мастер отложил перо в сторону. «Не слишком ли сильно я загнул линию с Воландом?» - подумал он. И решил, что далеко ещё нет. Ведь Воланд может читать… Мастер снова схватился за перо и нечаянно сделал большую кляксу в рукописи.
***
Клякса
***
…Воланд читал Евангелие и тихо напевал: "Тёмные силы нас злобно гнетут. В бой роковой мы вступаем с врагами, нас еще судьбы безвестные ждут". Напротив него на стене висели точная копия картины Иванова «Явление Христа народу», рисунок с изображением команданте Че Гевары и портрет Альберта Эйнштейна с высунутым язычком.
***
- Бедный, бедный Воланд, - тихо сказала Маргарита, прочитав написанное Мастером. – Надеюсь, он не знает, что стал героем нового романа. Это же будет роман?
Мастер недоумённо пожал плечами:
- Я пока не решил точно. Может получиться рассказ, может повесть…
- Нет. Только роман, - решительно сказала Маргарита. – Кстати, тот год не был високосным. Следовательно, 29 февраля просто не могло быть.
- Имею полное право добавить один день в своём романе. Я Мастер. Я могу придумывать героев, заставлять их любить и страдать. Совершать подвиги и мерзкие поступки. Мастер отличается от Писателя тем, что его герои начинают жить своей жизнью в других произведениях. И что тогда мне стоит придумать лишний день в году?
- Ну здесь ты далеко не первый и не последний. Хорошо, не будем спорить по мелочам. Но тебе пора ввести в роман новых персонажей.
- Ты, как всегда, права, любимая - улыбнулся Мастер. – Но персонажи эти должны быть тоже необычными…
***
31 декабря 1988 года. Москва. Детский сад №33. Недалеко от метро «Тушинская».
- Марья Ивановна, к нам артисты приехали!
Заведующая детским садиком "Ветерок", услышав крик с улицы, вышла на крыльцо. И увидела там довольно странную группу. Толстячок с моторчиком на спине и идиотской ухмылкой на лице. Старик-узбек в чалме и халате. И какой-то странный, бородатый тип в халате и сандалиях на босу ногу.
- Проходите, товарищи артисты, - несколько озадаченно сказала Марья Ивановна. - Товарищи Карлсон и Хоттабыч. Ну и вы, товарищ... Простите, не узнаю вас в гриме.
Тут Марья Ивановна сделал паузу, ожидая что третий артист назовёт себя. Но тот только кивнул, и труппа проследовала в зал с новогодней ёлкой и уже собравшимися детишками.
Там Карлсон сразу начал шалить, старик Хоттабыч выдергивать из бороды волосы и делать разные чудеса. Все шло как обычно на детских праздниках. Но что-то при этом тревожило заведующую. Она никак не могла понять, кто этот третий. Она явно его где-то видела.
- Скажите, товарищ, - обратилась она к незнакомцу. - Вы ведь из ДК "Железнодорожник" к нам приехали.
- Пусть будет "Железнодорожник", - согласился с ней артист.
- Извините, а у вас борода настоящая или приклеенная?
- Настоящая. Можете даже подергать.
Марья Ивановна сильно дёрнула артиста за бороду, и та не отвалилась.
- Вы, наверное, художественный руководитель? - поинтересовалась заведующая.
- Пожалуй, да - подумав, ответил артист. - Мы гастролируем по всему миру. Изучаем, так сказать. Вот иногда подрабатываем на хлеб насущный по детским праздникам.
- А вы сами выступать будете? - поинтересовалась заведующая, немного успокаиваясь.
- Сегодня нет, - ответил артист. - Достал зеркало, расческу и начал прихорашивать бороду. - Сегодня у меня выходной. Пусть коллеги работают.
- Может вы ничего и не умеете? - насмешливо спросила Марья Ивановна.
- Отнюдь, - несколько обиженно ответил артист. - Скоро сами увидите.
Наконец представление закончилось. На ёлку пришел Дед Мороз с мешком подарков. Дети завизжали от восторга, а артисты, получив гонорар в конверте, проследовали в поджидающий их автобус.
Марья Ивановна прошла в свой кабинет, налила из графина стакан воды. Внезапно увидела, что вода стала красной. Понюхала, попробовала на язык. "Похоже на Киндзмараули, - подумала она. - Все-таки, это были не артисты".
Но и рассказывать о произошедшем никому не стала. На следующий день позвонила в ДК "Железнодорожник". Там ни о каких артистах не знали. И посоветовали обратиться в милицию. Но заведующая детского садика "Ветерок" делать этого не стала.
***
- Весьма и весьма странный выбор героев. Ты не находишь? – спросила Маргарита.
- Нет, - коротко ответил Мастер. – Не мешай. Мне надо вернуться в 50-ю квартиру.
Маргарита в шутку дала Мастеру подзатыльник.
- А дёргать Бога за бороду – это нормально?
***
29 февраля 1989 года. Москва, ул. Садовая, 302-бис, кв. 50
- Но если Мессир станет человеком, то в мире нарушится равновесие, - рассуждал Бегемот. - Мир не может существовать без сил зла. Это нонсенс.
- Sic transit gloria mundi. Так проходит земная слава, - глубокомысленно произнёс Коровьев. - Мир находится на пороге больших перемен. Опять начнутся эпидемии, войны. Четыре всадника Апокалипсиса уже кормят своих коней сеном. Мессир увлёкся богоискательством и атеизмом одновременно. Чувствую, что мне предстоит снова стать регентом!
- А мне артиллеристом в армии Людовика XIII, - сказал Азазелло.
- А мне простым дворовым котом, - сказал Бегемот.
И тут все посмотрели на Геллу.
- Что? - спросила та, перестав плакать. – Ну, я буду снова Жаклин из заведения мадам Помпадур.
- O tempora! O mores! - воскликнул Коровьев и достал спрятанную во время предыдущего посещения в дымоходе бутылку чистого спирта. – In In vino veritas. Возможно, нам предстоит выбрать себе нового Мессира!
После этих слов Бегемот подпрыгнул и забрался на люстру.
— Это чистой воды вольтерьянство, - прозвучало оттуда. - Мессир дан нам свыше!
- Мессир возник сразу после Большого взрыва, - возразил Коровьев. – Помните, как он сам рассказывал. Его дедушка что-то там развинчивал. Потом как бабахнет!
- Как бы там не было, никто из нас не способен заменить Мессира.
- Из нас да. Но ведь есть Мастер!
[1] О времена, о нравы! (лат.).
[1] Истина в вине (лат.).
***
Мастер отложил перо в сторону. Желание сделать себя Дьяволом было нестерпимым, но потом куда-то пропало. Лучше всё-таки вернуть Воланда в привычный мир и восстановить привычное равновесие...
***
- Нам лучше попытаться вернуть Мессира в привычный мир и восстановить привычное равновесие, - прозвучало с люстры.
- Но как это сделать? Если Мессир, веками питавшийся фазанами и чёрной икрой, согласен на пищу бедняков, на обычную брюкву, то что можем сделать мы. Жалкие пылинки на пороге его Вселенной!
- Я думаю, - сказал Азазелло, - что Мессиру поможет свежая кровь. Причём, вип-кровь. Давайте зарежем какого-нибудь политика, желательно развязавшего мировую бойню. Нальем его кровь в его же череп и поднесем Мессиру.
- Но кто может быть удостоен такой чести? - задумался Коровьев. – Такого политика сейчас просто нет.
- Но скоро обязательно появится, - мрачно предрек Азазелло.
- Любовь, только любовь, - прозвучало с люстры. - Только любовь к земной женщине вернёт нам Мессира!
- Отличная идея, - восхитился Коровьев. - Но где нам найти подходящую кандидатуру?
- То же мне число Авогадро. - Кот вытащил из кармана камзола игральные карты. — Вот. Целых пятьдесят две. Все москвички. Пожалуйста. Первая – артистка. Натали Крючковская.
- Ты что издеваешься, - мрачно поинтересовался Коровьев. - Ты хочешь вызвать инфаркт у Мессира? Никакая Скорая, узнав его возраст, не приедет. Какие ещё есть варианты?
Кот рассыпал колоду по столу.
- Пожалуйста. Светлана. Продавщица из Елисеевского. Сидит на дефиците, между прочим. Примадонна Алла. Поёт про противоположный нам лагерь. «Эй вы там, наверху». Вот эта мне нравится. Парикмахерша на Тверской. Евгения. Я у неё стригусь.
Коровьев посмотрел на Бегемота так, словно хотел его убить.
- Понял, всё понял, - сказал тогда тот, пряча карты. - Мессиру нужно что-то особенное.
***
Маргарита снова подошла к Мастеру и посмотрела через его плечо в рукопись.
- Неужели ты хочешь найти Воланду подругу жизни? - спросила она.
- Нет, - ответил Мастер. - Воланду я могу найти только подругу смерти.
Маргарита усмехнулась.
- Опиши её. Какой ты её видишь?
Мастер задумался, потом схватился за перо.
"Она была так красива, что уму уже, казалось, некуда было пристроиться. Когда она шла по московским улицам, у дворников-таджиков вертикально вверх поднимались мётлы. Таксисты нажимали на клаксоны и предлагали подвезти за бесплатно хоть до Владивостока. Её ненавидели все встречные женщины, и их утешало только то, что она наверняка "дура, дура, дура". А она, разрезая своей полной, как две спелые краснодарские дыни, грудью время, пространство и мужские голодные взгляды, спешила на лекцию в Политехническом "О влиянии творчества Кандинского на Энди Уорхола".
И она прекрасно знала, что ум и красота вполне могут сочетаться так же, как бутерброд с атлантической сельдью и сладкий чай "Липтон".
Дворники-таджики, опуская потом свои мётлы, говорили: "Вай-Вай, какая богиня, у нас в горах такая тоже была". Таксисты провожали её, мигая дальним светом. И смешной милиционер, возжелавший её телефон, но получивший отказ, вдруг начинал требовать документы, краснея при этом как куст смородины в августе.
Она была умна и красива. И этим безумно раздражала и притягивала окружающих".
Мастер отложил перо в сторону и тихо сказал:
- Надо переслать текст Бегемоту.
***
Бегемот ловким движением лапы поймал падающий с потолка лист бумаги.
— Вот. От Мастера. Техническое задание. Какую девушку для Мессира надо искать. Но мне кажется, что таких не бывает.
Коровьев выслушал и недоверчиво ухмыльнулся. Потом сказал:
- Кажется, я знаю где нам её найти. В кафе "Пушкин".
- Почему именно там? - удивился Бегемот.
- Потому, что все странные и удивительные девушки Москвы сейчас вольтижируют именно в "Пушкине", - ответил, протирая пенсне грязным платком, Коровьев. - Полетели немедленно!
***
Воланд, тем временем, ходил по комнате в сером, обгрызенном мышами халате и, глядя на ободранные Временем и Пространством стены, бормотал:
"Мы пойдём другим путём, мы пойдём другим путём"...
Летавшая по комнате большая муха перестала жужжать и рухнула вниз. Вылезшая из часов кукушка что-то испуганно прохрипела и спряталась обратно. В воздухе возник образ Христа с красным флагом и в «белом венчике из роз». И тут же исчез. Было слышно, как на кухне громко и протяжно всхлипывала Гелла.
***
- Мне кажется, ты слишком много пишешь о сошедшем с ума Воланде и совсем забыл про Мессию и его спутников, - сказала Мастеру Маргарита, накрывая на стол – Тебе пора сделать перерыв и поесть.
- Не сейчас, - ответил Мастер. – Сейчас я на советско-финской границе.
***
30 июля 1988 года. Застава на советско-финской границе
- Товарищ капитан, шпиёнов поймали!
Голос в телефонной трубке окончательно разбудил начальника Н-ской погранзаставы капитана Мамаева.
- Поймали и поймали. Тащите в дежурку.
После вчерашнего застолья у капитана дико болела голова. Но служба есть служба. К тому же шпионы не так часто досаждали заставе, как показывали в фильмах.
В дежурке сидели три странных личности. Маленький, толстый человек с огненно-рыжими волосами. Узбек лет семидесяти. И черноволосый, лет тридцати, тридцати пяти мужчина в странном одеянии и в сандалиях на босу ногу.
- Откуда, куда, зачем, - спросил капитан, усаживаясь на заботливо подставленный сержантом табурет.
- Видите ли, - начал отвечать мужчина средних лет. - Произошла ошибка. Мы никакие не шпионы. Это мои друзья. Карлсон из Швеции. Абдуррахман ибн Хоттаб из Персии...
- Какой ещё Карлсон, - взревел Мамаев. - Какой ещё Хоттаб. Вы что мне тут сказки на ночь рассказываете. Это тщательно охраняемый объект. Советско-финская граница, а не "Тысяча и одна ночь". Деньги, документы, оружие имеются? - капитан обратился к сержанту.
- Никак нет. Только вон у того рыжего моторчик с винтом изъяли.
Капитан присмотрелся и понял, что рыжего он где-то видел. Где-то в далёком детстве.
- Мы заблудились в тумане, - тем временем продолжал пояснять человек в сандалиях. - А тут шум, гам, собаки лают. Карлсон предложил улететь. Уважаемый Абдурахман превратить ваших солдат в сосны и ели. А я им сказал, что вы все добрые люди. Разберётесь и сразу нас отпустите.
- А вы тогда кто в этой компании будете? - строго спросил Мамаев.
- Я, - удивился человек в сандалиях. - Странно, что вы меня не узнали. Я Мессия. Иешуа Га-Ноцри. Иисус Христос, по-вашему.
Мамаев озадаченно крякнул и подумал, что сразу три психа в один день многовато будет.
Принеси-ка мне, Петренко, чаю, - сказал он сержанту, пристально вглядываясь в задержанных. - То есть, сейчас вы предлагает мне доложить начальству, что мои погранцы поймали Карлсона, Хоттабыча и Христа за незаконное пересечение советско-финской границы? Как вы думаете, сколько мне тогда останется времени служить и командовать заставой?
— Вот поэтому нас и надо отпустить, - обрадовался человек, нагло называвший себя Иисусом Христом. - Вы поймите, нам ничего не стоит и самим отсюда уйти. Но ведь хочется по-хорошему...
- А не то мы пошалим тут немножко, - неожиданно нагло встрял в беседу рыжий толстяк. - К тому же мы уже опаздываем на встречу.
- На встречу с кем, - чувствуя, что стремительно тупеет, спросил Мамаев.
- Это неважно, - поспешил ответить человек в сандалиях. - Есть вещи, которые пока не доступны вашему разуму. Правда, уважаемый Абдуррахман ибн Хоттаб?
Узбек, закрывший к тому времени глаза, молча кивнул и сказал с сильным восточным акцентом:
- Надо что-то предложить этим уважаемым людям. Чтобы скрасить их пребывание здесь. В этом забытом Аллахом месте.
- Правильно, - обрадовался человек в сандалиях. - Я вижу, товарищ капитан, что у вас дико болит голова?
- Не просто болит, а раскалывается, - ответил Мамаев потирая виски.
И тут он внезапно почувствовал, как головная боль исчезла.
- Ты великий доктор? - спросил он человека в сандалиях.
- Что, вы? Это было несложно, - ответил тот. – Просите, и вам воздастся. Так говорят у нас. Ну, так мы пошли дальше?
- Рад бы, - вполне искренне ответил Мамаев. - Но хотелось бы более веских доказательств.
- Пожалуйста, - улыбнулся человек в сандалиях. И тут же вода в стоящем на тумбочке графине покраснела. - Киндзмараули. Из винограда этого года.
Затем узбек вытащил из бороды волос, порвал его, что-то тихо прошептал. И на столе возник большой казан узбекского плова. У капитана тут же засосало под ложечкой от запахов.
- Видел я чудеса. Но таких. Тут же всю заставу накормить можно.
И, обращаясь уже к сержанту, сказал:
- Петренко, верни товарищу Карлсону мотор с винтом. И проводи гостей обратно на границу. Только тихо.
- Спасибо, спасибо, капитан, - человек в сандалиях пожал руку Мамаеву. - Я знал, что на добро всегда отвечают добром.
Капитан улыбнулся и тихо спросил:
- Товарищ Христос, как вы думаете, бог, он есть, или нет его вовсе?
Но тот ему ничего не ответил.
***
- Я, кажется, начинаю понимать твой замысел. - сказала Маргарита. – Весьма странная троица собирается, на мой скромный взгляд, в романе. Карлсон – типичный представитель западной цивилизации…
- А Хоттабыч – гость с Востока, - не очень вежливо перебил жену Мастер. – «Запад есть Запад. Восток есть Восток». И вместе им можно сойтись только при мощной и объединяющей всех фигуре. Все они, как и мы с тобой, кем-то придуманы. У каждого из нас свой Создатель. И все мы начинаем жить своей жизнью. Уже независящей ни от Создателя, ни от жизненных перипетий. Как… Как кот Шредингера. Или как привидения. Которые вроде и есть, а вроде и нет их вовсе. Все мы, по сути, привидения в этом призрачном мире…
Но, постепенно, и пока ещё очень, очень медленно, мои герои собираются в Москве. Значит, пришло время и мне самому появиться в своем романе.
***
1 января 1989 года. 10 утра. Открытый бассейн «Москва»
Я дефилировал медленным кролем в густом зимнем тумане, как вдруг мимо проплыл на спине большой черный кот. За ним, по-собачьи, какой-то подозрительный субъект в треснувшем пенсне. За ним, уже на лодке, пожилой узбек. Потом над головой послышался шум мотора. Потом мимо кто-то прошёл. Потом раздались выстрелы…
Дмитрий Зотиков. Перепечатка только с разрешения автора. 2025.
Кому интересно продолжение, пишите в личку. Вышлю ссылку.