Саша огляделся ещё раз. Нет, адрес верный. Вот его дом, стоит на прежнем месте, такой же, как и был, да не такой.
Теперь на нём подняли покосившуюся крышу, починили трубу. А ещё над старым домом надстроили два венца, превратив второй, мансардный этаж, в полноценный.
По краю крыши пустили резное, деревянное кружево, узоры выкрашенные свежей краской белели в темноте. Знакомые рисунки: Саша ребёнком видел их в сарае, где они пылились. Бабушка говорила, что это старая причелина, резная окантовка, что шла под коньком, да потом обрушилась, а поправить её было некому.
Окантовка так и оставалась там, до дня когда он уехал и вот, кто-то достал её, отреставрировал и вернул на место.
Так же вернулись и резные ставни, и крыльцо. Из палисадника убрали мусор, аккуратная дорожка из плиток теперь шла к крыльцу от асфальта, а с двух сторон от неё низкие кусты и ухоженный газон, а на окнах и окантовке крыши горят лампочки.
На подъездной дорожке замерли две машины — значит хозяева дома. Кто бы они не были, Саша испытывал к ним только благодарность. За то, что сберегли и украсили их старый дом.
Он потоптался на месте, готовый уйти. Зачем тревожить людей, вечером, в праздник? Затем всё же свернул на дорожку и направился к двери. Ему вдруг показалось невероятно важным увидеть этих людей. Потом скажет, что ошибся домом и всё.
Он постучал. Долго не открывали, внутри, сквозь двойные окна, звучали едва слышно отголоски чужого веселья. Он уже почти развернулся, как вдруг замок щелкнул.
Женщина, которая открыла ему, широко улыбнулась:
— Добрый вечер, вы к кому?
Потом улыбка сползла с ее лица, постепенно сменяясь смесью чувств: недоверием, страхом, изумлением. Наконец она отпустила дверную ручку, качнулась и села прямо на пол.
— Ой, что-то мне… плохо.
Саша произнёс изумлённо:
— Света?! Светка Синицина? Ты чего тут делаешь? А где мои? Уехали?
Она ничего не ответила, только глаза ещё больше округлились.
В глубине дома послышались шаги. Мужчина выглянул из холла, увидел сидящую на полу женщину и бросился к ним. Поднял её на ноги, прикрыл собой, только потом развернулся к нему:
— Ты кто, а?! Чего надо?
Саша вымолвил, едва разжимая губы — горло перехватило:
— Пашка?!
— Саня… — тот едва сам не упал, поскорее усадил женщину на банкетку, шагнул на крыльцо, протирая глаза. — Саня, ты?!
— Я…
— Но ты же умер... Ты умер десять лет назад, так нам сказали!
Саша пожал плечами, не в силах вымолвить и слова.
— Сашка, так ты умер, или нет? Где ты был десять лет?! Почему совсем не изменился?
Саша снова пожал плечами. Он всё смотрел на брата, на Свету Синицину, на детишек, которые выглядывали из-за угла. Детей было трое, два мальчика и девчонка, совсем крошка. Интересно, это чьи? Дети нисколько не испугались, им было интересно, они разглядывали его удивленно, но не испуганно. Затем Саша вдруг понял: глаза у них всех Пашкины.
Его усадили за стол в кухне. Паша полез в холодильник, достал заледеневшую бутылку.
— Ты прости, я так-то не пью, не люблю это дело…, но сейчас мне нужно немного прийти в себя, — он плеснул немного, поднял бокал. — Ну… за встречу!
— За встречу, — кивнул Саша.
Брат отставил бокальчик, со вздохом глянул на дверь: там мелькали любопытные лица детей.
— Мои племянники? — спросил Саша.
— Что? Ага, племянники…
— Как зовут?
— Старший, Сашка, потом Макар и Лена.
Паша подошел к выходу, дети задрав головы вопросительно на него смотрели. Со вздохом он сказал:
— Идите, поиграйте. Нам тут надо поговорить.
— А это наш дядя? — спросил старший, Саша. Выворачивая шею, он заглядывал в дверь. — Это ведь Саша, который спас всех в мире?
— Да, он. Идите, играйте, — нервно ответил Паша и дверь наконец закрыл. Вернулся, сел напротив.
— Я не нежить, если ты этого боишься, — сказал Саша.
— Знаю, иначе ты не переступил бы порог — под ним полынь и соляные руны от нежити и нечисти.
— Это хорошо, — кивнул Саша. — Жилище нужно защищать.
— Ты… — Паша покачал головой, поперхнулся словами. — Ты живой! А нам сказали, что ты умер… не понимаю!
— Бабушка где?
— Бабуля умерла. Год уже. Она была очень старая ведь. Мы её похоронили, в семейной могиле, всё как положено. Она умерла тут, в своём доме, мы с ней были до конца. Бабуля сказала перед смертью, что ей не страшно оставлять нас. И ещё сказала мне, что ты все-таки помог. Сказала: «Сашка тебя всё-таки вытащил».
Саша прикрыл глаза, вздохнул:
— Значит умерла. Ясно. А про её слова… помнишь, я ездил к тебе в пещеры? Она тогда сказала: поговори с Пашей, может хоть его спасём.
Паша кивнул, сжал зубы:
— Да, я так и подумал.
Он протянул руку, плеснул ещё понемногу, себе и брату:
— Земля пухом!
Поставив бокал, произнёс, глядя в угол:
В юности я был придурком. Чуть не загубил себя.
— Теперь всё иначе? — спросил Саша и брат вдруг отвернулся:
— Нет, думаю стало ещё хуже. Если б я только знал заранее! — он замолк и покачал головой.
— О чём ты говоришь? — спросил Саша, но брат только махнул рукой:
— Ни о чём…
— Значит, ты на Свете женился? — Саша решил перевести разговор, благо было что обсудить.
— Да. Она дождалась. Мы быстро сошлись, переехали сюда. Бабушка жила с нами.
— Хорошо. Отец?
— Умер. В Воркуте, сердце отказало. Ну, это не удивительно — он пил сколько.
— Мама?
— В Адлере, у неё кое-с кем отношения. Ты его знаешь, кстати, наш Станислав Аркадиевич, бывший завуч. Он приходил ко мне, когда меня выпустили, уговаривал взяться за ум. А мама как раз взяла себя в руки, начинала новую жизнь и они… ну как-то, сошлись.
— Хорошо. Сестра?
— На Алтае теперь. Вышла замуж за фермера, у них всё хорошо. Племяшки тоже в порядке. Они здесь, кстати. Приехали на праздники.
Саша кивнул.
— Твоя квартира стоит. Мы её сдаем, но можем выселить квартирантов, если хочешь там жить.
Саша неопределенно покачал головой. Об этом вообще ещё не думал. Он спросил:
— Ну а ты как? Вообще, ты чем занимаешься?
— Я пошел в привратники. Работаю в Сибирских Просторах, — усмехнулся Павел. — Представляешь?
— Значит, ты теперь хранишь устав? — усмехнулся Саша, вспомнив их последний разговор в ледяных пещерах. — Вроде бы ты считал привратников бесполезными?
Паша развёл руками:
— Ну, повзрослел, говорю же.
— Ясно.
Вопросы вдруг разом закончились, Саша смотрел на свои руки, хмурясь. Странное чувство зрело внутри, будто он сидит в чужом доме, с чужим человеком. Да что такое?
— Не знаешь, как мои друзья? Максим, Ринат, Настя, Варя? — имя Люды он специально не произносил.
Паша покачал головой:
— Кто где. Времени много прошло, мы не общались особо. Они почти сразу уехали, как я вернулся. Ты погоди минуту, ладно? Я сейчас вернусь.
Когда он вышел, тщательно прикрыв за собой дверь, Саша осмотрел кухню. Тут всё изменилось, будто другой дом. Всё чисто, красиво. Полно всякой техники, назначения некоторых вещей он не понимал, они казались какими-то причудливыми приспособлениями.
Одно из них, похожее на мини холодильник и микроволновую печь одновременно, было всего ближе. Саша нагнулся рассматривая устройство. Что это такое и где ручка, или кнопки? Где вообще панель? Вдруг зажглись огоньки и мелодичный голос произнёс:
— Добрый вечер. Вы голодны? Сейчас это исправим.
Саша отшатнулся от неожиданности:
— Ты что ещё такое?
— Я ваш автоповар и готов накормить вас вкусной, горячей едой. Вы голодны? Сейчас это исправим.
— Автоповар? Прикольно. Ты готовишь еду?
— Выберете, пожалуйста, блюда из меню. Супы, второе, выпечка! — произнесла машина и на табло высветились строки: списки блюд.
— Выберете наименование из списка и подтвердите выбор голосовой командой!
Саша проговорил:
— Хм, ну ладно… пусть будет рассольник.
Автоповар пискнул:
— Рассольник, отличный выбор! Загрузите, пожалуйста, продукты в лоток!
Как ни увлекательно было разбираться с незнакомой техникой, Саша всё-таки отвлёкся — за дверью кухни что-то происходило. Саша слышал тонкий, будто просящий голос Светы, ей отвечал брат, коротко и сердито, но тихо.
— Загрузите продукты в лоток! — повторил отчётливо автоповар, в тот же миг дверь открылась и вошёл Павел. Нервный, щеки немного раскраснелись, глаза бегают. Он глянул на Сашу, застывшего возле агрегата.
— Ты что, супа хочешь? — нервно спросил Павел.
— Не, я такого просто никогда не видел. Автоповар, что это?
— Это, брат, такая штука классная, в него, значит, закладываешь продукты, из него достаешь горячую еду.
— Офигенно. А где лоток?
— Лоток?
— Ну он говорит: загрузите продукты в лоток. Это где?
— Лоток внизу. Там же и подключение к воде.
Пару минут оба молчали, гладя на автоповар. Потом Саша сказал:
— Да брось! Я всё понимаю.
Павел вздрогнул:
— Ты о чём?
— Хватит притворяться, ладно? Может, объяснишь?
— Да чего объяснять... с чего ты взял?— как-то вяло проговорил Паша. — Ничего такого…
— С того, что ты должен был меня не в кухне прятать, а знакомить с семьей, тем более, они так хотят, дети прям сюда рвутся. Но ты не можешь. Почему? Давай, объясняй.
Он повернулся к холодильнику, оглядел полки, вытащил миску с салатом, сел к столу.
— Ложку дашь?
Паша со вздохом открыл ящик.
— Ты выглядишь старше, чем в нашу последнюю встречу, — проговорил Саша, принимаясь за еду. — Как будто эти десять лет прожил в этом мире. Значит, из ледяных пещер тебя очень быстро выпустили. Светка стала старше на десять лет и ты тоже — старше. И потом, — усмехнулся он, — твоему старшему сыну, Сашке, судя по виду, лет восемь?
— Девять, — мрачно сказал Паша.
— Тем более! Девять. Значит, отпустили почти сразу. Так что давай, колись.
Он положил в рот первую ложку и закрыл глаза от наслаждения. Вкус еды… божественно! Как же хорошо. Сколько он не ел? Десять лет! Саша почувствовал, как забурчало в животе. Будто там голодный зверь очнулся. До этого момента он вообще не чувствовал ни голода, ни жажды, а тут вдруг прорвало!
Он сделал рукой движение, мол говори, я слушаю.
— Ты… я ведь… короче, я не знал! — воскликнул Павел. — Когда ты умер, мне предложили сделку: я выхожу, живу тихо и меня никто не трогает.
— Взамен что? — спросил Саша с набитым ртом. Он вовсю наворачивал салат, стараясь не урчать от удовольствия.
— Я не знал! Они сказали — ты умер! Умер, понимаешь?! Я же тебя видел в тот год, ты сам сказал, что умираешь! Ты сказал — ничего не поможет, ты покойник. Прежде, чем соглашаться, я послал запрос стражам, они ответили: да, ваш брат мёртв!
— Ближе к делу.
— Меня выпустили при условии, что я останусь в этом доме и буду жить тут. И если вдруг… вдруг ты появишься, то дам знать о тебе.
— Кому?
— Кому-то из них. Я не знаю имени. И есть ли вообще имена у подручных смерти? А может это не подручные смерти, а стражи. Я не знаю. У меня только телефон был.
— Паш, я одного не пойму, — усмехнулся Саша. — Если я умер, как я мог вернуться-то? Ты не спросил, что ли?
— Вот и я не понял! Они же сказали: умер. И я думал, что ты…
— Что я умер, я понял. Не повторяй одно и тоже.
— Мне так жаль! Саня… я…
— Брось, у тебя семья, дети. И ты думал, что меня нет, всё понятно. А я вот жив и явился. Ладно, ты уже успел сообщить новости? О моём возвращении?
— Мне приказали сообщить сразу, иначе будут последствия для семьи.
— Так ты уже позвонил?
Павел кивнул:
— Написал. Прости!
Саша подтянул к себе сок, с сожалением оглядел почти пустой салатник, выпил сока и принялся корочкой вычищать стенки:
— Я не в обиде. Понимаю твои причины. Трое детей, жена. Пусть это будто за то, что я тебя обвинял в смерти кошки Баси. Всё, квиты.
Павел опустил голову и пробормотал ещё раз:
— Прости. Прости!
Саша его не слушал, он заглянул в холодильник, разыскивая ещё что-то. Оказывается он так хотел есть! От запаха пищи кружилась голова. Он не ел так давно!
Когда в дверь постучали, на кухонном столе перед ним стояли три пустых лотка. Саша подобрал корочкой последние кусочки и встал. Павел отвернулся, закусив губу.
— Ну что ты как баба! — почти дружелюбно бросил Саша проходя мимо. — Сделал дело, ну так чего прятаться? Давай попрощаемся нормально.
— Прости… — проговорил брат не поднимая головы.
— Ну пока, — он открыл кухонную дверь и едва не налетел на Свету, стоящую прямо за ней:
— Не ходи, не надо! Вызовем стражей. Всё решим!
Он взял её за обе руки, улыбнулся:
— Салат что надо! Прости, я всю миску слопал. И ленивые голубцы отпад. Спасибо.
Она вдруг обмякла, заплакала, обняла его, бормоча:
— Не ходи, не ходи, Сашка!
— Да брось, всё хорошо!
Отодвинув её, он вышел в холл, там его ждали дети. Младшие... как их зовут? Кажется, Павел сказал Макар и Лена? Бросились к нему:
— Дядя, дядя, ты будешь с нами отмечать праздник?
Только старший хмуро смотрел то на отца, то на дверь.
— Может быть я к вам позже приеду, — ответил Саша. — Ну, пропустите дядю, ребята. Рад был вас увидеть, малыши!
Он повернулся назад, Павел стоял на пороге.
— Даже интересно, кто там меня ждёт, — проговорил он.
Помахав всем рукой, Саша распахнул дверь. Присвистнул:
— Вот так встреча.
— С праздником всех, — кивнул Марат, заглядывая в открытую дверь и улыбаясь. — Ну, Саша, поедем?
— Поедем, — кивнул тот и вышел на крыльцо.
На улице резко похолодало, оказывается, пока он был в доме, пошёл снег. Красные тюльпаны и кусты засыпало хлопьями, кусты опушило белым.
Он помахал детям, которые так и приникли к окнам, сел в машину, на пассажирское, спереди. Марат вскочил на водительское:
— Спасибо, что без проблем поехал. Не хотелось бы устраивать здесь…
— Здесь моя семья, я бы не допустил, чтобы они пострадали, — сказал Саша и ещё раз помахал рукой и улыбнулся, глядя, как дом отдаляется в окне машины и скрывается за поворотом.
— На то и был расчёт, — кивнул Марат.
Из Иглаково выехали на Набережную. Саша всё смотрел в окно, поражаясь тому, как город изменился за десять лет. Выросли новые дома, целые кварталы.
— Столько всего появилось за это время, — проговорил он.
Марат скосил глаза на него, дернул уголком рта:
— Да, всё меняется в мире и очень быстро.
— Зато ты совсем не изменился, — заметил Саша. — Вообще нисколько.
— Правда? — он глянул в зеркало заднего вида, кивнул:
— Да, ты прав. Этот момент я упустил. Надо было немного подправить внешность.
— Куда мы едем? — спросил Саша, глядя, как машина выбравшись к кольцу, едет вдоль парка. Там взрывались салюты, мигал стеклянный фасад новой огромной гостиницы. Даже сквозь поднятые окна было слышно музыку, смех и крики.
— За город, — скупо ответил Марат.
— Где мои друзья? — задал он следующий вопрос. — Ты знаешь, где Ринат, Максим, остальные?
— Кто где, — пожал Марат плечами. — Тут и там. Они в порядке, завели семьи, строят свои жизни, стареют.
— Живы, значит.
— Ну да.
— Так кто ты? Страж? Подручный смерти?
— Один из стражей. Я подумал, тебе будет приятнее видеть лицо того, кому ты доверял, потому изменил внешность.
— Спасибо, — усмехнулся Саша. — Так к кому мы едем? Стражи хотят со мной говорить? О чём? Меня в чём-то обвиняют?
Марат уклончиво пожал плечами:
— Увидишь.
— Может быть объяснишь хотя бы в общих словах?
Марат скосил взгляд, в зеркале заднего вида полыхнули синим льдом его глаза. Ответа не последовало.
— Ты всегда притворялся человеком по имени Марат, или нет?
— Только сейчас, ради тебя. Настоящий Марат погиб, расследуя преступление пять лет назад.
Машина подъехала к КПП, которое перестроили. Теперь въездов было гораздо больше, появились бесконтактные ворота. К таким и свернула машина. Автоматически поднялись металлические створки, выехали на шоссе и помчались, объезжая город, вдоль реки Томь.
— А что подручные смерти? У них тоже ко мне вопросы? Морана злится, что меня упустила? — спросил Саша. - Я только хочу понять, что и как. И есть ли у меня серьёзные враги?
Марат взглянул на него.
— Думаю, для Мораны ты незакрытый гештальт. Твоё бегство вызывает в ней глубокую страсть. То есть глубокое разочарование. Однако официально она бессильна.
Он замолчал и отвернулся к окну. Снаружи разразилась настоящая снежная буря, вихрем наметало снег, фары едва пробивались сквозь вьюгу, освещая путь мёртвенным светом.
Спустя пол часа машина замедлила ход. Саша удивился — кругом только лес, ни огонька, ни проблеска, кроме света их фар. Показался съезд, Марат направил машину вниз, по свежему снегу. По узкой дороге, между заснеженных кустов они ехали совсем недолго и вскоре выехали на поляну.
Марат открыл было дверь, но поставил ногу обратно, на подножку, повернулся к нему:
— Я хочу объяснить. Не думай, что у нас к тебе есть особые счёты, или желание отомстить, это не так. Все мы, и люди и стражи, всего лишь пылинки в мироздании. Никому нет дела лично до тебя, но правила должны быть соблюдены и баланс должен сохраняться.
— А что с балансом случилось? — спросил Саша.
— Этого мы не знаем. Увы, никто не знает, что ты такое.
Саша усмехнулся:
— Я — это я. Привратник из города Северск, Александр Суворов…
— Это не так. Суворов Александр умер! — отрезал Марат. — Он умер десять лет назад, в подземельях, под Северском. Его больше нет.
Саша задохнулся на секунду: услышать от кого-то, что ты мёртв было немного жутко.
— Тогда, — проговорил он, отталкивая от себя эту тягучую волну страха, — тогда выходит, я сейчас нахожусь в мире мёртвых. Ведь мертвецы отправляются туда.
Марат изменился в лице. Саша понял, это — слабое место. Они сами не знают толком, что же с ним случилось.
— Ты хочешь сказать, меня там нет? Конечно, ведь я нахожусь тут, с тобой, в мире живых. Если бы я был в мире мёртвых, вы бы не посадили моего брата сторожем здесь, в Северске. Вы ждали меня потому, что в мире мёртвых меня всё-таки нет. И выходит… что я всё же не умер. Так?
Он повернул голову и взглянул на Марата, который напряжённо молчал:
— Так что? Если я жив и нахожусь в мире живых, то что вам надо?
Марат потянул на себя дверь:
— Идём, ты всё узнаешь.
Саша протянул руку и схватил его за куртку:
— Прежде, чем мы пойдём куда-то, ты расскажешь мне правду. Что мы делаем тут и что вам нужно!
Марат тяжело вздохнул, морозный воздух попадал внутрь сквозь приоткрытую дверцу и Саша видел, как в воздухе вьётся пар от дыхания.
— Хорошо, слушай. Ты умер десять лет назад, но в мире мёртвых тебя нет. Ты исчез отовсюду, тебя не было в мире живых, мире мёртвых, межмирье, либо где-то еще. Твои следы исчезли. Ты пропал, что совершенно невозможно, ибо закон двойственного мира гласит, что ничто не может пропасть, любая энергия просто бесконечно переходит из одной формы в другую.
Марат взглянул на него, глаза снова сверкнули льдистым блеском.
— Но ты исчез и вот вернулся, нарушив тем самым все законы баланса. Но никто не может быть выше баланса. И мы не понимаем, кто ты. Ты живой человек? Ты мертвец? Ты страж? Ты не нежить, не нечисть, не крайник, не ангел. Я не знаю, кто ты такой. Больше того, мы думаем, такому явлению, как ты, вовсе нет определения в мире. Такого ещё не бывало.
— И что теперь? Вы хотите узнать, что я из себя представляю?
Марат сложил руки на коленях.
— Представь, что мы — жители города, а ты чужак. Мы не знаем, что ты принес добро, или зло? Ты вообще представляешь опасность, или нет? Может быть ты невинен, как дитя, добр? А что, если нет? Что, если ты способен нарушить баланс во всём мире? Что, если ты погубишь всех?
— Я не знаю, — проговорил Саша.
— Сперва мы хотели увести тебя через межмирье в какой-либо мир, где нет риска уничтожить кого-то. Но потом…
— Что потом? — спросил Саша, предчувствуя что-то дурное.
— Потом мы решили поступить иначе.
Марат толкнул дверь ногой и выпрыгнул прямо в снег. Саша успел только вылезти наружу, когда почувствовал вокруг перемены. Мир дрогнул. Качнулся. Небо разорвалось пополам и края над ним свернулись, пылая. Все вокруг утонуло в ослепительной вспышке.
Саша поднял руку, загораживаясь от нестерпимого пламени, закрыл глаза, отвернулся. Не смотря на это, сквозь закрытые веки, сквозь поднятые руки, он видел, как из кипящего пламени появляется тёмная фигура. Тёмная только на фоне горящего света.
Жнец! Они что, сошли с ума?! На него натравили жнеца!
Взмах серпа прорезал небо как лоскут. Когда-то он уже видел его в действии, но тогда его прикрыл Семён, кроме того, гнев жнеца не был направлен против него. Теперь же между сияющим лезвием, способным сокрушить мир и им самим не было преграды.
Саша вскрикнул в ужасе, выставил руки, пытаясь прикрыть голову, хоть и знал, что это бесполезно. Серп опустился, сражая всё на своем пути. Мир рвался на части, кипя и плавясь. Крик взлетел выше неба и Саша не сразу понял, что это кричит он сам.
Качнулись звезды, вспыхнуло, безумное пламя, ураганный ветер сбил его с ног и размазал по земле. Звон в ушах возрос до предела и он наконец перестал воспринимать окружающее.