Летняя ночь окутала поле, густая и влажная, полная шёпотов и ароматов. Я лежала на земле, уткнувшись лицом в прохладную траву. Я не спала. Я ждала. Ждала, когда зелёные стебли поведают мне свою немую мудрость, пророчат то, что грядёт, и что уже не изменить.
Они пели мне свою ночную песню — низкий, протяжный звук ветра в листве, аккомпанемент сверчков и далёкий, тоскливый крик перепёлки. Эта песня была о прошлом и будущем, сплетённых в один тугой узел. Когда первые предвестники утра начали просачиваться сквозь черноту, трава одарила меня. Я почувствовала, как холодные, чистые капли рассветной росы опустились на мои закрытые веки, смывая усталость и слёзы. И мне показалось, что невидимые руки с лёгкостью распустили тяжёлую, сплетённую из долгих лет косу, освобождая от старой ноши.
Вскоре небо на востоке начало вспыхивать. Солнце восходило в ослепительном, багровом пламени, как будто мир загорался заново. Этот огонь звал меня — звал в далёкий путь, к новым горизонтам, к свободе. Но я знала: мне не подняться. Ноги мои, прикованные к этой земле не цепями, а долгом и памятью, не могли сделать шага. Я не могла расправить крылья и лететь навстречу этому зовущему свету.
Слишком много раз я видела, как этот же огонь надежды оборачивался пепелищем разочарований. Слишком много бессонных ночей я провела, перебирая ошибки, подсчитывая потери. Сердце моё, израненное, но упрямое, всё ещё продолжало искать ту единственную, верную тропу, ту судьбу, которая была уготована мне свыше, но всё никак не могла быть найдена.
Не важно, поздно или рано, но я должна была найти другую стезю. Не ту, что вела меня дальше по чужой, холодной земле, где мне не было места. Моя единственная молитва была — вернуться к родным корням, вдохнуть запах своей, исконной земли.
В этот момент, крик перепёлки послышался совсем рядом.
- Забери меня с собой, птица! — прошептала я. - Уведи в самую гущу, в чащу, где никто не найдёт меня.
Я просила стать кем-то незначительным, серой, незаметной пташкой, чтобы просто жить, спрятавшись от чужих глаз и своего прошлого. Только так, в тишине и забвении, я надеялась, что ледяная тоска, сковавшая мою душу, наконец-то растает.