Вдоль берега потянуло гарью, застрекотали винтами вертолеты, прервав мой транс. Созерцал морские волны я недолго: казалось, что уже полжизни сижу и медитирую, но на самом деле прошло лишь минут десять.
– Вовремя ты успел! – из воздуха материализовалась Вельвет. – За три секунды до окончания действия «Миролюбия».
Девушки, сидевшие рядом со мною – Света и Таня, от неожиданности вздрогнули, а боец Особого отдела икнул и отступил на шаг назад. Я отнесся к появлению ведьмы спокойно, она уже применяла Полог невидимости при мне, да и, если честно, её присутствие я чувствовал. Не так чтобы указать точное местоположение, но каким-то восьмым или десятым чувством ощущал, что она рядом.
– Что за миролюбие? – я уставился на Вельвет, выглядела она неважно: вся в грязи, мокрая, только идеально чистые красные вельветовые митенки ярко выделялись на её руках.
– Это мой ультимативный навык, – она пожала плечами, – ты так ничего и не вспомнил?
– Не-а…
– У «Миролюбия» время действия 17 минут. Я врубила «ульту» сразу, как вторая группа приблизилась. А с чего бы они уничтожали дроны, а твою тушку не поджарили? – Вельвет скорчила гримасу боли, я заметил, что у неё весь бок в крови.
– Люся, ты ранена. Пойдем к Марине, – я встал и подхватил девушку под руку.
– Марина там лежит и подыхает, – всхлипнула ведьма. – Она из Консула магические стрелы вытаскивала, теперь с рук и кожа, и мясо слезли. Не руки, а обгорелые кости…
– А почему не лечится? – я встревожился.
– Потому что маны нет! Консул всё же помер, она его реснула. А теперь сама…
Я оставил Вельвет и кинулся к группе медиков, суетившихся у обгоревших танков. Вот Караганда! Жуткое зрелище. У Марины не было кистей… До локтя – просто голые кости, а выше… Выше – гниющее мясо без кожи. Парамедик инъектором вводил девушке какие-то лекарства, но было видно, что она в тяжелом состоянии. Если лечить обычными средствами, то не жилец…
Кинулся к ней, схватил за плечи и активировал «Энергомост чистой энергии». Марина открыла глаза, в них плескалось безумие от нестерпимой боли.
– Лечись! – закричал я.
Марина меня не слышала, не воспринимала мою речь, просто смотрела дикими глазами. Я не отступал, продолжая вливать энергию, даже не понимая, заполняю ли её емкость маны или просто отдаю заряд в никуда.
– Вельвет! – позвал я. – У неё мана восполняется?
– Да! Почти полный запас…
Гагарин подвел ведьму к нам поближе, они стояли в двух метрах от нас, Вельвет почти висела на руках полковника. Похоже, и она была готова потерять сознание.
– Люся! Прикажи ей вылечить себя! Надави на психику!
Что-то неуловимое произошло, и Марина сфокусировала взгляд на мне. Она мельком взглянула на свои руки, и те вдруг засияли. Я увидел, как начала нарастать плоть на кости, пропали чудовищные ожоги. Руки восстанавливались на глазах, а вот Вельвет упала на землю. Стоять она уже не могла: глаза у неё закатились, мышцы отказали, а Гагарин не удержал бесчувственное тело. Вельвет – дама крупная…
– Еще! – обронила Марина и села на земле. – Нужно много маны!
Я заливал в неё энергию минут двадцать, пока полностью не восстановилась. Потом она полечила наложением рук Вельвет, махнула ладонью в сторону Консула, который валялся неподалеку, и тот тоже заворочался.
Я потащил Марину к трупу Максима Порубова, но она лишь помотала головой:
– Я не могу. Наш маг мертв…
– Он не маг, – я вздохнул, – это человек. Мой друг. У него нет возможности возродиться… Совсем ничего нельзя сделать?
– Нет, – она твердо глядела мне в глаза. – Я могу вернуть с того света только тех, кто умер две минуты назад. Да и то не во всех случаях…
– Помоги другим, кому сможешь, – я отвернулся, – если нужна мана, то я закачаю.
Ко мне подошли Гагарин с Валеевым и отозвали в сторону. Мы скрылись у дальнего пирса в сарае для хранения лодок.
– Пассат, нам нужно поговорить, – Гагарин начал мягко, но настойчиво. – Слишком много людей наблюдали то, что никогда не должны были видеть.
Общаться с ними мне не хотелось, но я понимал, что не отстанут.
– Расскажи, что здесь в действительности происходило. А мы решим, что писать в отчетах, – попросил Валеев, – да и тебе лучше через меня отчет сдать, а общения со следователями избегать.
Я рассказал соучастникам свою версию событий без утайки. Если уж этим офицерам не доверять, то кому вообще тогда можно?! Первая шестерка была для «разогрева» – низкоуровневые игроки, вторая – топы с максимальным уровнем развития. Они бы не показались, если бы авангард из новичков справился с задачей. А целью нападения был я, об этом меня предупреждали китайцы. Атака врага началась сразу после того, как я снял энергетическую маскировку. Пришлось применить всё, что было в арсенале, даже самое мощное оружие мимиков…
– Вот же гадство, прямо война богов! – выдохнул Гагарин, когда я закончил говорить.
– Писец! – особист просто выругался, выглядел он бледно.
– А как вы тут оказались? – теперь уже я требовательно смотрел на них, ожидая ответа.
– Ночью пришел приказ от УГБ, нам и армии, – первым заговорил Валеев, – эвакуировать население из всего квадрата. Организовать засаду с использованием бронетехники и авиации. Кавалерия «дворцово-паркетных войск» сама пришла, им приказ поступил от Комитета ликвидации угроз конституционному строю…
– Подожди! – я его прервал. – И меня в этот поселок должен был притащить агент КЛКС. То есть нас с Порубовым призвали «кляксы», а вас УГБ?
– Видимо, так, – согласился Валеев.
– Тогда как вам описали противника? – я пристально вглядывался в глаза полковнику.
– Иностранный спецназ. Бойцы опытные, но, черт возьми, это должны были быть всего лишь люди…
– Вот вы бы здесь отсосали! – мне вроде стало чуть понятнее, но все равно картинка не складывалась.
– Я думаю, что УГБ не знало, что будет бой с посланниками Вавилона, – вдруг заявил Валеев, – с ними сыграли втемную. Я еще удивлялся мутной истории про яхту. Она пришла три дня назад из Дании, потом экипаж пропал, и она простояла на якоре в бухте всё это время. А днем там из ниоткуда появились люди, мы заметили их с дронов. Но все дороги перекрыты, они не могли просочиться.
– Возможно, пришли порталом, – я сделал предположение, и сам удивился своим словам.
– Каким порталом? – охренел Гагарин.
– Телепортация…
– Чоконуться!
– А кстати, ты-то как с ребятами тут нарисовался? – спросил я его.
– Ромео позвонил и сказал, что ты идешь в западню. Нужна помощь. Еще сказал, что будет тяжелый бой. Но здесь всё так быстро закрутилось, что мы почти и не участвовали…
– Это хорошо, что не участвовали, – я задумался, но все равно не мог понять замысла режиссера этого побоища.
– Странно получается. УГБ собиралось воевать с вражеским спецназом, а КЛКС – с богами Вавилона, – произнес Валеев, он тоже напряженно думал.
– А чем обычно занимается КЛКС? – запоздало поинтересовался я.
– Поиск и уничтожение артефактов мимиков, контроль за людьми со сверхъестественными способностями, мистикой всякой…
– Волшебством… – добавил Гагарин, а потом хлопнул себя по лбу. – А еще у них есть искусственный разум с военной специализацией и секретные разведывательные спутники.
– Тогда, возможно, они засекли подготовку к открытию портала или сам портал, – я начал фантазировать. – И поэтому привлекли дворцовую кавалерию с артефактом и меня. Не удивлюсь, если и Консула с Вельвет тоже они на «вечеринку» пригласили…
– Может быть… – Гагарин замялся. – Толь, а ты настоящий бог Вавилона? Правду про тебя говорят?
– Врут! – я отмахнулся. – Нет никаких богов и никогда не было. Есть только нелюдь… Мы с друзьями такие же, как вы, но давно мертвые. А наша человеческая суть изуродована, поэтому и можем… удивить.
– Удивили… – кивнул Валеев, – как я, блин, не обоссался. Страшно…
– Что писать в отчете будем? – нервно засмеялся Гагарин.
– Наши оказались круче! – Валеев ткнул меня в плечо, улыбаясь во всю харю. – Мы – русские, с нами бог!
– Равиль, ты – татарин, – изумился Гагарин.
– Для врагов мы все русские!
Я смотрел на его хитрое татарское лицо и смеялся, он тоже захохотал. Пока Гагарин не достал ручку с бумагой из офицерского планшета. Мы разместились на бочке и принялись кропать официальный документ. Упоминать дроны мимиков полковники отказались, ибо «вышка всем, кто был причастен». Китайский лазерный спутник тоже нельзя, ибо «будут трахать мозги пару месяцев и искать иностранных агентов».
– Пиши: «Фаерболт»! – тыкал ручкой Валеев. – «Пассат запустил фаерболт».
– Ну, какой нахер болт? – опешил Гагарин.
– Большой и толстый! Пиши! У меня дети в игры играли! Там все маги такую херню швыряли. Написал?
– «Фаерболт поразил нападавших» …
– Вот! А теперь пиши: «Он развел тучи руками, огромная линза собрала свет звезды и ударила по враждебным неустановленным личностям…», – диктовал Валеев.
– Чоконуться… Мы же взрослые люди! – возмущался Гагарин, но старательно записывал.
– Какая-то картина получается необъективная! Может, все-таки упомянем про дроны? – я сомневался, что такой отчет примут. Это нас после него «примут» и отвезут в желтый дом.
– Толя, ну, какая еще объективность! – изумился Валеев. – Её не бывает. Только призмы нашего восприятия. А они кривые и косые!
– Но есть же законы физики!
– Какая нахер физика? – засмеялся он. – Вот тебе простой вопрос из третьего класса школы: при какой температуре кипит вода?
– Сто градусов, – хором отозвались мы с Гагариным.
– Ответ неправильный! На четвертой планете, на Аресе, вода будет кипеть при одном градусе Цельсия.
– Так это другая планета! А на нашей при ста градусах.
– И опять неправильно! В трубах теплоцентрали вода сто тридцать градусов, но не кипит.
– Так там давление повышенное, а при нормальном – сто, – возразил Гагарин.
– И опять неправильно! – доказывал Валеев. – На Эльбрусе вода кипит при восьмидесяти одном. А в поселке на высоте три тысячи метров – при девяноста.
– Давление там пониженное, – теперь уже возразил я.
– А проживающие там люди скажут, что давление нормальное. Они всю жизнь так живут, и бараны у них самые вкусные. Все относительно! Поэтому как мы скажем, так и будет объективно!
– А эту бомбу мимиков в конце чем заменим?
– Вода испарилась вместе с врагами… – Валеев задумался. – Нет. Вода испарилась, а враги утонули. Пусть водолазы по дну поползают!
– А чего она испарилась-то?
– Магическое волновое воздействие. Понимать надо!
В общем, смастрячили мы знатный отчет, расписались и тут же оцифровали его в планшет Валеева. Пусть Особый отдел к делу приобщит, к нему у властей доверия больше.
– А теперь придерживаемся этой версии, – подытожил полковник, – а ты, Толя, когда спросят, скажешь, что магия в тебе появилась вместе с подпространственным хранилищем. Такое бывало сто лет назад, есть документы в архивах. Отчеты же не врут.
– Да. Отчеты не врут, – согласился Гагарин, – это объективная информация.
Когда вышли из сарая, настроение у всех испортилось. Парамедики упаковывали трупы в мешки. Вельвет обобрала тела игроков, с невидимки, что я убил ножом, сняла даже одежду.
– Где башка от «роги»? – требовательно обратилась ведьма ко мне.
Точно, я же голову невидимого убийцы в виртуальный цех закинул. Пришлось отдать. Она сразу сдернула с уха сережку, а голову бросила к другим останкам. Хищно оскалилась, разглядывая украшение, но быстро убрала в свое хранилище и попросила:
– Огненные стрелы можешь забрать?
Пришлось сходить за артефактами лучника. Я понял, почему обожглась Марина, когда выдергивала их из Консула. Они все еще продолжали гореть ядовитым желтым огнем. Никто к ним прикоснуться не мог, даже Консул. Он вообще лежал на носилках и тихо матерился, что регенерация долго работает. Двигаться он не мог, в него навтыкали несколько капельниц, и вокруг сновали военврачи. Даже не пытался с ним поговорить, видно же, что друг в состоянии аффекта.
Я взял стрелы в руки, мощные артефакты чуть просадили целостность энергоброни станнума, но вреда моей тушке не нанесли. Поспешно убрал их в хранилище, возможно, пригодятся. Подрезал все шесть штук, которые удалось найти в состоянии активного горения. Остальные стрелы по необъяснимой причине погасли, и их смогла забрать себе Вельвет.
Ведьма разговаривать со мной не хотела, она сильно устала, почти не двигалась, и это было особенно заметно на фоне суетящихся людей. «Потом!» – только и буркнула она, когда я попытался задать накопившиеся вопросы.
Собрал своих, и мы колонной выдвинулись на базу. Несмотря на морось, лезть в машину не пожелал, поехал на броне. Мне хотелось ветра в лицо, бури, урагана, чтобы дождь начался как из ведра. И, кажется, погода меня услышала – когда въезжали в город, разразился жуткий ливень. В итоге промок и продрог, как собака.
Зато на базе меня встретил Махоркин, сразу потащил в здание кирпички и налил стакан коньяка.
– Надо серьезно поговорить! – заявил он, когда мы уселись у обогревателя в его кабинете.
– Что такого серьезного? – я пожал плечами. – Знал бы ты, как сегодня нехило встряли! Думал, уж всё, приплыли, придется себя взрывать…
– Я рад, что обошлось, – кивнул генерал. – Но твои старые косяки дают знать.
– Что за косяки? – я напрягся.
– РПГ ты использовал? Порт, военный завод, временное правительство… – он начал перечислять, но я его прервал.
– Ну, это же вопрос дискуссионный, кто там что использовал. Доказать еще надо!
– Да что здесь доказывать?! – взвился Махоркин. – Ты применил такие же РПГ против Карцева и Топалова! Это задокументировано ДЕДА. Думаешь, у любого дурака в Питере есть «Васильки»?
– А что в Питере дураков мало?
– Навалом! Но вот РПГ у них нет! – генерал чуть успокоился. – Ты вообще что про разрешенное оружие знаешь?
– Тяжелые дроны вроде запрещены…
– Значит так! Я поясню. Пистолеты – свободная продажа. Автоматы только для родовой гвардии. Броневики разрешены, но чтобы орудие калибром не более 57 мм, а с пулеметом каким угодно – пожалуйста. Гранаты в некоторых случаях можно, – Махоркин вскинул палец вверх. – Запрещены мины. Лю-бы-е! А также артиллерия, РПГ, химоружие. Ну и военные снайперские винтовки частично.
– Мы же в России, – запротестовал я, – если нельзя, но нужно, то можно!
– ДЕДА и так косяки подчищал, еще когда ты с Кудищевым воевал. Но там Свиридов вместе с гэбистами все правильно оформил, что ты спецзадание выполнял. Эксперты нашли следы огромного количества незадекларированных взрывчатых веществ в форте Каменный. Это категорически запрещено, да и объем очень серьезный. Хватило бы на подрыв всех мостов и главных магистралей в Питере. Поэтому всё легализовали как операцию УГБ. А у тебя там и РПГ, и мины были задействованы.
– Дак и против Топалова и Карцева всё можно оформить. Бельского же спасал! – я напряженно думал.
– Вот эпизод с деблокадой князя и используют, чтобы доказать, что у тебя РПГ были. У единственного в Петербурге. А потом раскрутят другие эпизоды. Атака на стратегические предприятия с применением нелегального оружия может тебе стоить титула. А дальше – сам понимаешь…
Махоркин замолчал, плеснул себе коньяку, медленно выпил, погруженный в свои мысли.
– А главное, Временное правительство ты уничтожил слишком вызывающе. С ними переговоры планировали вести… – продолжил он, но я его перебил.
– Поэтому и уничтожил! Какие нафиг переговоры?
– Понятно, – Махоркин вздохнул. – Из столицы выехала следственная группа УГБ. Сизов их некоторое время поматросит, поводит за нос. Но, думаю, сразу после беседы с «гастролерами» его отстранят от дел до окончания расследования.
– А кто против меня в столице играет? – я понял, что совершенно упустил из виду столичных сторонников мятежников.
– Министр обороны…
– Так он мертв!
– Мертв! – генерал кивнул. – Но приказы это не отменяет. А как думает офицер УГБ? Легкое расследование, всё очевидно, доказывать нифига не надо. Эксперты выяснят, что РПГ идентичны, возможно, даже из одной партии. Вы же пустые тубусы наверняка раскидывали, где угодно. Докажут и доведут до суда. А это для офицера означает медаль и внеочередное звание.
– А что делать?
– Конкретно тебе нужно не попасться на допрос следаков. Ни при каких условиях. Пока ты лишь свидетель, но сразу, как дашь любые показания, станешь подозреваемым, – Махоркин опять отхлебнул коньяку. – Но! Твоим делом все наши уже занимаются, чтобы отмазать. Очень влиятельные люди подключились. Тебе надо думать, чем ты их одаришь за это.
– Лучезарной улыбкой! – заржал я.
– Я серьезно, – не разделил моего веселья генерал, – они сильно подставятся. Им в будущем это припомнят. И тебе бы лучше о судьбе друзей подумать!
– А если я физически ликвидирую врагов в столице? – я вспомнил, что у меня есть Магас и его жулики, бойцы-ЯРы, да и Консул с Вельвет скоро вернутся в Мосс.
Такой жесткой компании вряд ли смогут что-то противопоставить офицеры УГБ, пусть даже и высокопоставленные. В крайнем случае сам заскочу на денек и разнесу матюгальники.
– В том-то и дело, что они не совсем враги. Просто не знают всей правды. Этим мы и занимаемся сейчас, стараемся донести, как всё на самом деле, – вздохнул мой собеседник. – Ну а ты бы сразу поверил, что вернулись боги Вавилона? Это же дедовские сказки…
– Всё так! – я подлил себе конька в стакан и отпил половину.
– Вот скажи мне, Ветер, что тобой движет? Я ведь раньше про тебя только слышал, да в документах упоминания встречал. Но когда ты появился у меня в Соловьях, то узнал сразу. И понял, что ты – наш человек! И погоны у тебя на плечах совсем не штрафбатовские. У меня на людей чуйка, поэтому и сделал карьеру в Секретной службе…
Махоркин замолчал и задумался, а мне вдруг захотелось всё рассказать. Совсем всё… Ну, я и заговорил, рассказал про угрозу уничтожения цивилизации, про живого станнума, который руководит силами врага, про мимиков, которые не отличаются по своей сути от рабов, про предательство игроков, выступивших против Вавилона, про инопланетный корабль в поясе астероидов, который искали китайцы... Говорил минут тридцать, Махоркин напряженно слушал. Лишь когда я упомянул про модификацию душ людей, которую проводят станнумы, он кивнул.
– Когда я еще служил на флоте, мы взяли диверсантов. Пустяковое дело, они проводили разведку наших объектов береговой обороны. Это тогда было нормой. Их допросили с использованием сыворотки правды, и они указали на свою принадлежность – Королевский десантный корпус. Это спецподразделение британской армии численностью десять тысяч человек…
– И что? – нетерпеливо спросил я, когда генерал замолчал, собираясь с мыслями.
– А то, что они внезапно скончались. В карцере. Под охраной и камерами наблюдения. Начали слабеть прямо на глазах и умерли за несколько дней. Врачи и эксперты голову сломали, понять не могли, что произошло. Думали, что они сами себя убивают силой воли. Но последних из живых ввели в медикаментозную кому, чтобы исключить влияние сознания на организм. Всё равно умерли. При этом тела в идеальном состоянии! Здоровье образцовое...
– Не понимаю…
– И никто не понимал. Только я и еще несколько офицеров, которые имели доступ к документам о войне с мимиками, строили догадки. Именно так умирали мимики, когда у них кончался заряд. Но ведь мы точно знали, что те разведчики - не мимики. У них на 100 процентов человеческое тело и есть история жизни: они родились в Британии, там окончили школу, у них имелись папа и мама. Все данные бились. Мы тогда не поняли этой загадки и забыли.
– И ты думаешь… – начал я, но Махоркин меня перебил.
– Подожди, я не закончил. А в конце прошлого года я своими глазами видел разведданные, что Королевский десантный корпус расформирован, потому что весь состав то ли умер, то ли погиб. Весь! И старшие офицеры, и тыловые специалисты. Скрыть внезапную смерть многих тысяч солдат невозможно. Но упоминания об участии в боевых действиях не встречались! Понимаешь?
– Нет.
– Похоже, они были мимиками, но новой версии, упрощенной. В тот период перестали работать энергостанции и у личного состава закончился заряд, как у тех разведчиков. Я это понял только сейчас, когда ты рассказал об экспериментах по модификации души.
– Ты думаешь, что десантный корпус являлся гвардией станнума? Этот урод на вашей планете стал плодить верных мимиков? – изумился я выводам генерала.
– Да! Иначе это объяснить невозможно. А эта версия всё ставит на свои места. И дополняет твой рассказ про угрозу первого порядка.
– Интересно! – я разлил нам остатки коньяка. – Значит, сейчас у станнума нет гвардии? В будущем он что-то придумает, а пока очень удачное время для нападения. Кто был хозяином этого корпуса?
– Без понятия. Но можно покопаться в архивах, – усмехнулся Махоркин. – Теперь будет проще, когда знаешь, что искать. А я теперь знаю. Ты сохранишь мою аналитическую группу после ликвидации последствий мятежа?
– Конечно! – мы чокнулись стаканами и допили бутылочку.
В дверь кабинета Махоркина раздался настойчивый стук, а потом ворвался Гопстеп.
– Пассат! У нас катастрофа! Хрен знает, что делать!