Мир пал под натиском космических сил, неподвластных человечеству.
Но первыми ощутили удар вовсе не жители планеты земля, а космонавты, которые оказались на космической станции. Их миссия была поначалу вполне стандартной – технические работы, включающие в себя некоторое обновление систем, а так же проведение нескольких определенных экспериментов, требовавших условия невесомости…
Столько возлагалось надежд на эту, какой бы незначительной она ни казалась, миссию в открытый космос!
Вот только судьба внесла свои корректировки, и теперь четверо астронавтов, начавших полет, теперь оказались заперты в смертельной ловушке.
Эштон Остин, Катрина Шуллер, Карл Симмонс и Ли Хон Чи никогда не думали о том, что им предстоит оказаться в столь невероятном стечении событий и принять такой вызов для их самообладания и веры в свои силы.
Первым они ощутили внезапную тряску и странный гул. Системы космической станции тут же вырубились, лишая их освещения и отрезая их линии связи с поверхностью земли. И пока команда пыталась заставить все заработать и наладить связь, мир внизу проходил через чудовищные преображения.
Эштон заметил это первым.
Густые облака неведомым образом охватили всю сферу земли густым пологом, словно заключая планету в своеобразную и непроглядную клетку, которая вскоре разразилась невиданными до этого штормами. Вспышки разрядов молний выглядели чудовищными даже с невероятной высоты парящей в космосе космической станции.
И хотя им требовалось проводить ремонтные работы и восстанавливать связь, четверка астронавтов замерла у иллюминатора, с ужасом смотря на происходящий внизу катаклизм. А сомнений в том, что это был разрушительный планетарный катаклизм, который был способен уничтожить весь мир, уже не было.
С того момента кто-то обязательно дежурил у иллюминатора, наблюдая за планетой и делая пометки в блокноте. Пока остальные работали, отчаянно пытаясь восстановить работу всех систем станции, кто-то смотрел на то, как мир постепенно погибал.
Облака со временем рассеялись и исчезли, возвращаясь к привычным узорам погодных условий, но уже к тому моменту стало ясно, что мир подвергся ужасающим изменениям. Где-то можно было видеть бушующие лесные пожары – без сомнений, возникших при взрывах атомных электростанций или прочих несчастных случаев.
Охватившее астронавтов отчаяние царило недолго – взяв себя в руки, они вернулись к работе, старательно перепроверяя каждую частичку любого механизма, которые должны были поддерживать их жизнь. Это было их первоначальной задачей, так как понимания о причинах нарушения работы их станции не было ни у кого.
Инженер уже давно ворчал и ругался матом себе под нос, осознавая, что системы – будучи выглядящие вполне целыми и, по идее, способными работать – почему-то никак не запускались вновь. Поломок он не мог обнаружить – ни очевидных, ни скрытых. И чем больше проходило времени, тем сильнее он ощущал сжимающее его сердце отчаяние.
Ведь если они не смогут починить системы, то участь была незавидной. Они попросту медленно и мучительно задохнутся в этой многомиллионной консервной банке, которой в данный момент являлась космическая станция.
Время было отнюдь не на их стороне.
Несмотря на все их старания, они умирали. И умирали медленно, лишенные работающих систем жизнеобеспечения и связи. Кислород постепенно заканчивался, и они все уже чувствовали это.
Эштон смотрел сквозь иллюминатор на шарик родной планеты и думал, пока легкие, сопротивляясь нехватке кислорода, натужно работали для поддержания его жизни, с которой он уже давно попрощался, когда стало ясно, что проблема состояла вовсе не в поломке систем.
Сейчас все это уже не имело для него особого значения. Главной проблемой для космонавта перестали быть системы космической станции и отчаянные попытки его товарищей по команде исправить ситуацию.
Где-то там – на земле – были его жена и новорожденный сын. Он пропустил рождение ребенка, но супруга не была зла на него, прекрасно понимая его стремление к звездам и тот драйв, что служил им обоим чем-то большим, нежели чем подтверждением о великой цели всего человечества. Некогда она вдохновленно говорила ему, что он – среди тех пионеров космоса, которые приведут к чему-то большему. К межзведным путешествиям, экспедициям к далеким планетам и исследованию ныне недостижимых уголков космоса.
Но теперь, задыхаясь на борту космической станции, он без сомнений отдал бы все это ради того, чтобы оказаться рядом с женой и сыном!
Он смотрел на медленно вращающуюся сферу посреди вакуума, и замечал, что с наступлением ночи больше не горели яркими пятнами города, не рисовались узоры освещения по местностям стран. Планета будто бы застыла, лишенная привычной всем особой ночной красоты.
Что, на самом деле, творилось внизу?
Кто бы мог знать…
Все, что знал астронавт, было слишком ограниченным, чтобы сделать какие-то информированные выводы. И теперь ему оставалось лишь молиться… и надеяться, что жена и сын выжили в том, что произошло с планетой. Впервые в жизни он молился – чистосердечно, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы, искренне надеясь, что его мольбы достигнут кого бы то ни было и спасут его семью.
Скорее всего, он уже никогда не увидит родных, но так хотелось верить, что кто-то где-то работал над тем, чтобы спасти застрявших на космической станции астронавтов!
Эштон не сразу понял, что потерял сознание. Но года он очнулся, то обнаружил, что оказался совсем один. Его товарищи безвольно парили в невесомости, и один цвет их лиц уже говорил о том, что спасти их было невозможно. Мужчина натужно пытался дышать, но перед глазами упорно растекалась тьма. Он сопротивлялся столько, сколько мог.
Однако, в какой-то момент это стало невозможным. Он бредил.
Перед глазами то появлялся, то исчезал облик его жены. Она выглядела такой счастливой! Улыбающаяся, светящаяся, пленительная…
-Эмили… - хрипло прошептал астронавт, протягивая руку к своей любимой.
Она что-то ответила, но голос ее звучал искаженно, слова сливались между собой, что делало невозможным разобрать смысла сказанного женщиной.
Запоздалая мысль коснулась разума мужчины, и он застонал – она была далеко от него, слишком далеко, чтобы быть рядом с ним и говорить с мужем.
-Призрак… - выдохнул он с натугой, и из глаз его потекли слезы, тут же начавшие собираться в крошечные сферы капелек, с трудом срывающихся с его тела в невесомость.
Закрывая глаза в последний раз, мужчина ощутил накатывающее на него ощущение умиротворения. И последняя, запоздалая мысль коснулась его затуманивающегося разума.
Если его семья мертва, то скоро они будут снова вместе. Навсегда…