А день то был обычный, ничего не предвещало беды. После тяжелой болезни и суровой зимы он наконец получил шанс на участие в поиске. Суровый курьер в шапке с околышем проверил документы, подслеповато щурясь сверил фотографию с худой физиономией Максима и пихнул в руки желтоватый конверт. Козырнул и хромая удалился вдоль по улице, шатаясь на деревянном протезе и оскальзываясь в весенней грязи. Закрыв дверь, Максим шагнул на кухню, закинул в буржуйку полешко и присел на колченогий табурет, снимая с себя колючий мохеровый шарф. Провел рукой по конверту. Настоящая бумага, ещё из того, старого мира. Пальцы чуть подрагивали, когда аккуратно, стараясь не порвать бумагу открывал желтый треугольник и вчитывался в текст письма.
Сей депешей Управление уведомляет Баксакова Максима Андреевича об одобрении его кандидатуры в поисковый отряд номер двадцать четыре. При получение данного уведомления, кандидату необходимо явиться в срок не позднее суток в канцелярию Управления, кабинет №6.
Бумага легла на стол, а голова взорвалась потоком сбивчивых мыслей. Какая удача! Наконец-то! Почти год он ждал этого письма и вот наконец это случилось! Нужно срочно рассказать об этом Степану и Лидии, а как дети будут рады. Бросился одеваться и только в дверях понял, что Лида сейчас наверняка занята на ферме, дети в пансионате, а Степан уже третий день как ушёл в Поиск. Сел в прихожей, комкая в руках пальто. И поделиться то не с кем, радостью.
В Управление сегодня бежать уже поздно, пятый час на дворе, скоро темнеть начнет, а его задачи никто не отменял. Лида придёт уставшая и голодная, дети тоже будут голодны, значит его функционал домашнего стряпчего крайне важен семье. Повесив пальто в прихожей, проверил буржуйку, докинув очередное полешко и отправился на кухню. Нужно сегодня чем-то удивить его семью, из тех крох что есть приготовить что-то вкусное. Эх жаль сейчас только середина месяца, Лида иногда получала в оплату за свою работу молоко, но обычно это случалось в конце месяца. Желтое, жирное, его тут же разливали в различные емкости, прятали на лёд и скармливали детям.
Остатки серой муки грубого помола, два желтка местных несушек, у которых начался сезон брачных спариваний и высиживаний яиц, немного свекольного сахара, точнее его чуть кисловатого заменителя из местной травы что обычно растет на крутых склонах реки. Перемешать, тщательно до пены взбить, добавить моченых диких яблок, порезанных на мелкие кубики, всё это в горшок и в печь. Теперь к приходу детей будет готов пирог, а он пока займётся кашей.
Три стакана воды, довести до кипения закинуть стакан овсяных хлопьев и варить на медленном огне, добавив чутка серой каменной соли. Можно и сахар добавить, но его сейчас нужно беречь, сладкая трава пойдет только через пару месяцев, мальчишки и девчонки будут скакать по речным кручам собирая её и стаскивая её в общий амбар, где местные умельцы во главе со стариком Прохором приступят к её сушке и перемолу. Потом приедет обоз Управления и всё добытое до последней крохи заберут, чтобы разделить на весь город и всех его жителей в долях равных вложенному труду каждого.
В этом году он докажет свою полезность, раз уж взяли в поисковый отряд, значит и он наконец перестанет быть обузой, а начнет приносить пользу семье и обществу. За окном медленно гас свет, окрашивая стены кухни в пурпурно-лиловые тона. Местное светило имело сильное спектральное отличие от привычного Солнца и далеко не все смогли сразу привыкнуть к его свету. Аромат пирога и овсяной каши наполнил комнату, создавая иллюзию уюта и достатка. Максим помешивал кашу, стараясь разбить комки и придать ей хоть немного аппетитный вид. Мечтал о куске масла, который мог бы растопить в тарелке каждого из детей, но это была несбыточная роскошь.
Услышав шум за дверью, Максим встрепенулся. Первыми в дом ворвались мальчишки, галдя и сбрасывая грязные ботинки у порога. За ними, уставшая и осунувшаяся, вошла Лида. На её лице промелькнула тень улыбки, когда она вдохнула аромат пирога. Делиться новостью сейчас было нельзя, важно чтобы первая радость и сытость наполнила их животы и души.
Дети накинулись на еду, жадно поглощая каждый кусок пирога и ложку каши. Лида ела медленно, задумчиво глядя в окно. Максим наблюдал за ними с теплом в сердце. Вот ради чего он жил, ради этих мгновений. Когда семья собиралась вместе, забывая о проблемах и лишениях.
После ужина, когда дети улеглись спать, Лида села напротив Максима, устремив на него внимательный взгляд.
- Что-то случилось, Макс? Ты сам не свой сегодня.
Он замялся, не зная с чего начать. Достал из кармана конверт и протянул его женщине. Та, нахмурившись, прочитала письмо. В её глазах сначала вспыхнул огонек надежды, а потом потух, сменившись обреченностью.
- В Поиск? Макс, это двадцать четвертый отряд, они же смертники! Ты же знаешь, как это опасно. Степан вон, хоть и третий день не возвращается, но он в восьмом отряде, безопасный маршрут, только добыча, никакой разведки или исследований.
- Я должен попробовать, Лида. Я должен доказать, что я чего-то стою. Хватит жить в нищете и быть обузой для вас. Я смогу!
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в буржуйке. Лида молчала, глядя на брата с грустью и пониманием. Она знала, что переубедить его невозможно, но попыталась еще раз.
- Кому ты сделаешь лучше, если погибнешь? Что будет с детьми, Макс? Кто их станет кормить и заботиться о доме? У тебя же здоровье ни к черту, ты чуть на ноги встал после пневмонии, куда тебе в Поиск? Там же нагрузки адские, холод или жара, неизвестные враги, неизвестная флора и фауна.
Максим сжал кулаки под столом. Он знал, что она права. Но внутри горело неукротимое желание вырваться из этого замкнутого круга, доказать себе и всем, что он способен на большее, чем просто топить печь и варить кашу.
- Я буду осторожен, Лида. Я обещаю. Я не полезу на рожон, буду слушать командиров. Мне просто нужен шанс. Если я откажусь, меня потом никуда не возьмут, и мы так и будем прозябать в этой нищете. А там, может, я смогу что-то заработать, принести пользу.
Лида вздохнула и провела рукой по его щеке. Она знала, что спорить бесполезно. В глазах Максима горел огонь решимости, который она видела у него нечасто, но всегда знала, что этот огонь невозможно погасить. Она помнила, как он убивался на прииске наравне со всеми еще до болезни, как старался помочь, как переживал за них всех. Но метка его фамилии давила на плечи, прижимая его к земле и не давая и шанса получить нормальную работу.
- Хорошо, - тихо сказала она, - иди. Но помни, Макс, что дома тебя ждут. Что дети нуждаются в тебе. Не рискуй понапрасну. И возвращайся живым.
Ночь прошла скомкано. С безоблачного неба в окно светили две яркие луны и забылся тревожным сном он только под утро. Разбудил его гомон проснувшихся пацанов, что умывались в ванной теплой водой и чистили зубы. Поднялся, быстро сделав зарядку с упором на растяжку. Левое плечо хрустело, не желая толком поворачиваться, отдавая резкой болью в локоть. Будем надеяться, что он пройдет физическую подготовку на обязательном тесте, иначе ни в какой отряд он не попадёт.
Умылся чуть теплой водой, почистил зубы зубным порошком и присоединился к семье за завтраком. Лида уже суетилась у печи, заваривая травяной чай, выставив на стол блюдо с шестью корявыми и угловатыми кусками овсяного печенья с кусочками сушеного дикого винограда. Шестилетний тезка Макса, вихрастый голубоглазый Максимка, поглядывая на старшего брата, потянул руку к тарелке, но тут же её отдернул, получив быстрый подзатыльник. Олегу через месяц стукнет уже девять, он в отсутствии отца - глава семьи, раз дядя Макс уходит в Поиск. Паренёк серьезно взглянул на вошедшего Макса и чинно кивнул ему на стул по левую руку. Значит Лида уже рассказала мальчишкам о том, что он уходит и Олег принял на себя знаковую обязанность старшего мужчины в доме.
Быстро и молча позавтракали, собрались и вместе вышли из дома. Лида обняла на прощание, уперевшись лбом ему в плечо прошептала, - Вернись, любой ценой, - и быстро пошла по деревянной мостовой на юг, в сторону молочной фермы. Младший Макс прижался, обнимая, задрал вверх конопатую мордаху и щербато улыбаясь молочными зубами попросил привезти из Поиска конфету. Старший, Олег, по-взрослому пожал протянутую ладонь, задержав рукопожатие, заглянул в глаза, попросив просто вернуться и взяв брата за руку, двинул в сторону остановки автобуса, который стоял на метрах в ста и был запряжён парой поникших вислоухих кляч, что тяжело перенесли зиму и имели весьма непрезентабельный вид.
Бензина в Городе не было давно и весь транспорт если и ездил по улицам, то только запряженный местными животными, которых удалось одомашнить. Сохранившиеся на коневодческой ферме лошади использовались строго для пахоты и срочных вестовых сообщений между Городом и прииском. Максим шагал по улицам родного города, отмечая усилившуюся разруху после тяжелой зимы. Каменные и бетонные дома сиротливо жались к друг другу, а деревянные же, расселенные и полуразобранные этой зимой служили всему городу источником тепла. Сколько удалось сэкономить дерева Макс не знал, но надеялся, что его хватит до тех пор, пока выживший город не найдёт новый вид топлива на следующую зиму.
До канцелярии Управления Максим добрался быстро. Улица, ведущая к административному зданию, была относительно чистой, выметенной стараниями немногочисленных дворников. Здание Управления, монументальное сооружение дореволюционной эпохи, выглядело обветшалым, но все еще внушительным. Облезшая краска, выбитые окна, заколоченные железными листам, не могли скрыть былого величия.
Кабинет №6 оказался крохотной комнатушкой с обшарпанными стенами и покосившимся столом, за которым сидела тощая женщина в строгом сером костюме и очках в роговой оправе. Она молча указала на стул и положила перед Максимом толстую папку с его фамилией и ещё юношеским черно-белым фото.
- Заполняйте, - сухо произнесла она, не поднимая глаз. Анкета была огромной, с множеством вопросов о здоровье, навыках и личной жизни. Максим старательно отвечал на каждый вопрос, надеясь, что его честность сыграет ему на руку.
После заполнения анкеты его отправили на медкомиссию и тесты на физическую подготовку. Медицинский осмотр прошел как в тумане. Врачи торопились, ставили печати и подписи не глядя на парня. Тесты на физическую подготовку оказались настоящим испытанием. Бег, подтягивания, отжимания, прыжки – всё под неусыпным контролем одноглазого мужчины в военной форме что наблюдал за ним с балюстрады маленького дворика. Левое плечо ныло, дышать было тяжело, но Максим не сдавался, он знал, что от этого зависит его будущее.
К обеду, когда местное светило перевалило зенит, измученный и выжатый как лимон, Максим снова оказался в кабинете №6. Тощая женщина окинула его равнодушным взглядом и протянула листок бумаги. "Приказ о зачислении в поисковый отряд №24. Явиться на плац для построения и получения инструкций". Максим взял бумагу, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Он сделал это. Он прошел. Теперь обратной дороги нет.
Плац, устроенный во внутреннем дворе Управления был уже заполнен людьми. В его правой части построившись в шеренгу из двух десятков разновозрастных людей шёл инструктаж. Высокий человек в майорских погонах, вышагивал перед строем, осматривая обмундирование команды, сверялся со списком, проверяя и забирая документы будущих бойцов, вручая жетоны. Максим ускорил шаг, понимая, что опоздал, хоть и не по своей вине на построение, но был остановлен грубой рукой, что цепкой хваткой ухватила за больное плечо.
- Куда ты намылился салага? Это отряд №18, они идут вечером. А мы пойдём ночью.
Развернувшись, уставился на остановившего его человека. Худой, в замызганном плаще, с тощим рюкзаком на плече и блеклыми, неживыми глазами.
- Наше место сбора там, - он указал на левый край плаца, где сидели и стояли группками по два-три человека люди в рваных и обшарпанных телогрейках, - Пойдем салага, скоро построение, тебя наверное и ждали.
Подчинившись, Максим повернул на лево и пройдя шагов пятьдесят остановился с краю, прислонившись к стене здания, прислушиваясь к разговорам. Собравшиеся в основном молчали, понурив головы смотрели в землю или с тоской на правый край плаца, где отряд №18 уже получал довольствие, амуницию и шанцевый инструмент.
- Да ладно Серый, не завидуй, - рядом раздался приглушенный голос и Макс навострил уши, - Смотри кто у них командир, это же Метельский, он же майор Метла. Говорят, он себе всегда долю имеет от поиска. А это значит, что пахать там приходится ни хило.
- Да нас туда и не возьмут, они же на шестидесятке идут, там вон сынки чиновников из Управления и несколько трудяг с фабрики. Все проверенные временем и доказавшие верность, не то, что мы, голытьба подзаборная.
Слова про шестидесятку нашли у стоящих рядом людей понимание, народ заулыбался, ощеривая щербатые рты, побитые цингой. Дорога у восемнадцатого отряда будет легкая, вернутся наверняка все, да и достаточно быстро, так как далеко не уйдут, даже если намотка у ездовой катушки полная, это не больше километра. Хотя и придётся попотеть, такую дуру весом в пару тонн толкать то. Но зато безопасно, вернутся можно практически при любом раскладе, пока еще не встречали земляне настолько опасных врагов, которые могут в тумане перерубить стальной канат двойной свивки диаметром 62 миллиметра ГОСТа 2688-69.
Восемнадцатый отряд построился и покинул плац, под завистливые взгляды собравшихся. А к ним наконец вышел уже знакомый Максиму одноглазый военный, в форме без погон, и потрепанных ботинках с рифлёной подошвой.
- Построиться.
Команда прозвучало тихо, но народ неожиданно быстро задвигался, засуетился, выстаиваясь в одну цепочку. Одноглазый обвел их взглядом, задержавшись на Максиме чуть дольше, будто прикидывая, насколько тот годен для столь рискованного предприятия.
- Итак, бойцы, - хрипло начал он, – вы все здесь добровольцы, понимающие, куда идете. Отряд двадцать четвертый, особый. Задачи – разведка, поиск новых ресурсов, изучение аномалий. Маршрут – неизвестен. Сроки – не определены. Ваши шансы вернуться – минимальны. Кто передумал – шаг вперед.
Никто не двинулся с места. Одноглазый усмехнулся, обнажая ряд желтых, кривых зубов.
- Вот и славно. Значит, дураков здесь нет, только смельчаки и отчаявшиеся. Пойдём на двенашке, намотка усиленная, на три тонны. Придётся попотеть парни. Снаряжение стандартное, сухпай на две недели, оружие в основном местное. Два стрелка получат огнестрел, остальные в кузню, только выбирайте с умом, лишний вес снаряги – задержка всего отряда. Сбор через полчаса, все свободны.
Народ шумной гурьбой направился к кузне Управления, только отмеченные видимо ранее двое бойцов, повернулись в сторону уходящего к складам одноглазого. Макс подзавис, обдумывая услышанное. Он в принципе уже знал, еще подавая заявку, что отряд номер двадцать четыре — это огромный риск, исследователи долго не живут, а шанс вернуться крайне мал, но то, что придётся идти на тонком, толщиной всего в двенадцать миллиметров тросе, да ещё и практически без огнестрельного оружия, для него стало открытием.
Максим стоял, не двигаясь с места, переваривая услышанное. Двенадцатимиллиметровый трос. Это почти как нитка в сравнении с тем канатным чудовищем, которые сейчас будет тягать восемнадцатый отряд. Каждое неверное движение катушки, зацепившейся за что-то натянутый трос – и конец. Оружие… что они смогут противопоставить опасности, скрытой в тумане с оружием, выплавленным из сплава местного металла и железа? Лом? Кирка? Заточенные прутья? От безысходности в животе похолодело.
Очнувшись, он обнаружил, что плац почти опустел. Лишь кое-где одинокие фигуры спешили в сторону кузни. Он тряхнул головой и направился следом. В кузне царил хаос. Люди толпились у горнов, выбирая себе инструмент, оценивая вес и удобство. Один из кузнецов, замурзанный сажей, покрикивал на них, торопя с выбором, советуя брать что полегче, но при этом и надежное. Максим осмотрелся, прикидывая, что ему может пригодиться. Лом – слишком тяжелый, кирка – неудобная. Взгляд упал на пару крепких топоров с длинными металлическими рукоятками притулившимися в уголке. Вроде и не сильно тяжелые, и сгодятся не только для обороны, но и для прокладки пути. Взяв один в руки, он прикинул вес и удобство хвата. Вроде ничего, рука конечно скользит, но это не избежно. Решил взять оба.
Пока он возился с топорами, к нему подошёл тот самый мужик в замызганном плаще, который остановил его на плацу.
- Бери лучше заточенную лопату, салага. Она пусть и потяжелее, но весьма полезна. А топором что ты делать будешь? Деревья рубить? Тут тебе не тайга. Еще ни один отряд не встречал тут деревьев.
Максим пожал плечами.
- Ну, не знаю. Лопата как-то тяжело выглядит. А топорами хоть порубить кого можно.
- Порубить? - мужик усмехнулся. - Что ты рубить собрался? На туманника с топором выйти хочешь против его когтей? От этих топоров толку будет, как от козла молока. Рукояти короткие, кистевой удар для ближней сшибки, когда уже противник виден и вцепился в твоё тело. А лопата пусть и тяжела, но даёт тебе преимущество салага, в дистанции удара. Ты можешь не видеть противника, а нанести урон уже способен.
Максим задумался. В словах мужика был резон. Может, действительно, лопата будет полезнее? Но, с другой стороны, если важна дистанция, может быть будет полезнее что-то вроде копья? Размышляя, он походил по кузне, но так ничего другого не подобрал. Был шанс ухватить мотыгу, но его опередили, лысый как коленка, щербатый мужик в засаленном зипуне ухватил её прямо перед носом Макса и убежал на плац получать довольствие.
- Чагой пригорюнился, смертничек, - на плечо парня легла тяжелая рука одного из кузнецов. Опаленные брови, пот, текущий по широченному лбу, и удивительно участливые глаза на широком лице.
- Не помню тебя малой, ты из чьих будешь то? С какой улицы?
- На Вятской жил до Мятежа, а сейчас отселённый, на Городьбе.
- Ишь ты какой, на Вятке он жил! – кузнец улыбнулся и дернул себя за бороду, всматриваясь в лицо Макса.
- Не узнаю тебя малой, я сам на Вятке почитай пятьдесят годков прожил, в каком доме то?
- Семерка, третий этаж, квартира семнадцать. Я из армейки вернулся за день ДО.
- А ну-ка, ну-ка, повернись на свет, дай разглядеть тебя, - кузнец ухватил его за плечи и развернул в сторону жаркого горна, - ты случаем не Андрея Ильича сын? Баксаков, светлая ему память, а я гляжу, лицо знакомо. Чем помочь тебе парень, я Ильича помню, хороший мужик был.
Макс сглотнул ком вязкой слюны, в горле запершило от воспоминаний об отце и родном доме, который выгорел дотла в первый год После. Мир, который он знал, рухнул, погибли родители, сгорел дом, в котором родился он и его сестра.
- Да вот, записался в отряд, хотел выбрать себе оружие, для работы на средней дистанции, но ничего подходящего не нашёл.
- Совсем всё плохо? – кузнец оперся руками на стол, разглядывая парня, - Понятно, что не от большого ума ты подвязался на эту работу парень, но видно нужда совсем прижала. Что ж. Помогу тебе, чем смогу, - он взял в руки топоры и покрутив их в руках, хмыкнул, - а справишься? Тут ловкость нужна, а не сила. Есть у меня одна идейка, погоди минуту, - он отошёл и вернулся спустя пару минут.
- Вот, смотри. Рукояти твоих топоров полые, это труба двадцатка, толщина стенок два и восемь миллиметров из старой углеродистой стали. Металл рукояти в тумане будет намокать, скользить в руке, а тебе это совсем не нужно. Есть у меня запасец тканевой изоленты, сейчас намотаем и скользить не будет. По крайней мере на ваш поход то хватит с лихвой. А что-бы с непривычки ладони то не ободрать, найди себе брезентовые перчатки, на складе наверняка найдутся, кому они сейчас нужны. Если сможешь ловко управляться с ними, топоры твои станут мощным оружием на ближней дистанции. Ну, что скажешь малец?
Через два десятка минут Максим вышел из кузни с притороченными на спине в специальной перевязи топорами и направился на склад, чтобы получить довольствие и найти перчатки. Местное солнце уже клонилось к закату, скоро отряд выдвинется на позицию старта его первого и возможно последнего Поиска.