Утро тянется так долго! Сашка вздохнула, успокаивая собственное сердцебиение. Включила смартфон, листнула ленту новостей. Нет, не задерживаются в голове ни буквы, ни слова. Впереди что-то волшебное. Василич обещал показать пару фокусов. Сегодня. Но утро всё тянулось и тянулось, а признаков начала действа не наблюдалось. И торопить нельзя. Василича, пожалуй, поторопи. Так посмотрит, что жить не захочется.
На кухне Таня с Василичем переговаривались, шутили и смеялись. Как же так? Он обещал! И всегда держит слово, а время уже десять часов! Сашка вздохнула снова и поднялась. Кроха, большой серый кот, поднял голову, вопрошая: «куда собралась?».
— Отстань, — отмахнулась Сашка. Ворон на насесте в углу большой комнаты недовольно заворчал и, склонив голову на бок, взглянул на девушку чёрным бусиночным глазом. Он что-то знает, определённо. Что бы сказали соседи, зная, что творится за стенами обыкновенной двухкомнатной квартиры? Покрутили бы пальцем у виска, однозначно. Какие ведьмы? Какие чудеса? Двадцать первый век на дворе.
Стараясь не выдавать своего нетерпения, девушка развязанной походкой вошла на кухню.
— Ну, вы всё? — на столе дымились ароматным чаем две кружки, лежало печенье и конфеты. Они всё ещё пьют чай!
— Не спеши, Александра, — строго проговорил Василич, поворачиваясь к воспитаннице, — успеешь накосячить.
— Почему сразу накосячить? — обиделась Сашка. Он, конечно, намекает на последние её попытки что-то сделать самой, когда Василичу с женой приходилось исправлять сотворённое.
— Успеешь, Саш, — рассмеялась Таня. — Сядь, попей чаю.
Сашка заставила себя опуститься на табурет. Положила локти на стол, подперев щёки кулаками. Какие они всё-таки классные, Таня с Василичем!
— Собрала рюкзак? — Василич хитро улыбнулся, откусывая кусок печенья.
— Зачем? — Сашка напряглась.
— Я же сказал, дома этим заниматься не будем.
— Когда ты это сказал? — вот этого точно не было.
— Вчера.
— Врёшь!
— Иди сложи всё, что надо, — Таня вдруг перестала улыбаться.
— Вернёмся к вечеру только, — кивнул Василич, — или завтра.
— Андрей! — строго протянула Таня.
— Что? — Василич одним глотком допил чай, — манипуляции со временем это вам не алгебра.
— Алгебра сложнее, — кивнула Сашка.
— Поговори мне ещё, — проворчал Андрей, поднимаясь и потягиваясь. — Собирай вещи на день. Всё, что надо тебе. Через полчаса выдвигаемся.
И девушка, стараясь не подпрыгивать слишком высоко, побежала к себе. Собираться. Он научит чудесам! Наконец-то.
Вышли через сорок минут. Василич искал очки, потом телефон, затем они с Таней долго миловались в коридоре, пока Сашка стояла на площадке, придерживая дверь лифта ногой. Наконец, попрощались, и лифт повёз обоих вниз. Девушка вдохнула полной грудью.
— Волнуешься? — усмехнулся Василич, поправляя лямку на плече.
— Немного.
— Не стоит, — двери открылись, выпуская обоих в мир, с котором скоро всё будет по-новому.
— Почему дома нельзя? — Сашка вприпрыжку поскакала следом за опекуном по тротуару.
— Ты свои силы знаешь, а тут люди кругом, — сдержанно сказал Андрей. — Нельзя рисковать.
— Ты будешь рядом, — возразила Сашка.
— А если я не успею?
— Да, ладно, всегда успевал.
— Уймись, Сашка.
На это девушка надулась и пошла следом молча. Новый квартал стоял почти на окраине города, примыкая к лесополосе. Туда и направились. Лето и предчувствие чудесного раскрасили мир в яркие краски. Даже дети и кричащие на них мамаши на площадках казались милыми, а уж каждому прохожему Сашка была готова улыбаться до ушей. Прекрасный день! Слева каркнул ворон. Ну, вот. Таня решила их не оставлять без присмотра. Василич кивнул ворону, как старому знакомому, и продолжил путь.
От скуки Сашка принялась рассуждать. Вот взять, например, Василича и Таню. Как они встретились? Они так подходят друг другу. Не ссорятся впустую, как, например соседи слева. Таня владеет тайными знаниями, Василич так вообще... Сашка вытерла соринку из глаза. Чародей. Или как лучше его назвать? Есть ещё Марина с Лесей, этих даже Василич опасается. В мире, оказывается столько чудесного! Только почему никто не замечает? Не видит счастливых случайностей, но сетует на неудачи. А между тем, чего стоят эти случайности? Это знают только Марина, Леся и Василич с Таней. Когда-то и Сашка будет творить всякое... Если Василич разрешит. Ему, кажется, не нравится её, Сашкин, талант разговаривать с мёртвыми и призывать их. Но она его не выбирала. А сам-то он? Тоже не ангел, это ясно, как день! От воспоминаний о прошлых событиях передёрнуло плечи.
За мыслями пересекли трассу и углубились в лес. Василич молчал, Сашка тоже. Только смотрела на его ступни, обутые в старые кроссовки. Шаг, ещё шаг. И снова.
— Далеко ещё? — не выдержала девушка.
— Чем дальше от людей, тем лучше, — отозвался Василич.
— Я такая страшная? — рассмеялась Сашка, чувствуя, как внутри всё ходит ходуном.
— Не ты, — Василич остановился и поднял лицо кверху, словно бы прислушиваясь, — если что-то случится хоть с кем из людей, нам не сдобровать.
— Почему? — Сашка растерянно стряхнула с лица налипшую паутину.
— Таков наш договор, Саш, — Василич взглянул на воспитанницу звериными глазами с тонким лезвием чёрного зрачка на янтарном фоне. Началось. Сашка вцепилась в лямку рюкзака крепче. — Никто не должен пострадать ни от тебя, ни от меня.
— Я не помню, чтобы подписывала, — дерзко усмехнулась девушка.
— Я подписался, — Василич опустил голову и тронулся дальше, — за нас обоих.
— Зачем? — вот действительно неясно, почему в их с Василичем мире столько запретов.
— Ты преждевременно пробудилась, Саша, не оперившись, выпрыгнула в большой мир.
— Я не нарочно.
— Я знаю, — Василич вышел на поляну и скинул лямку рюкзака с одного плеча. — Здесь, — коротко сказал он.
Сашка отступила на шаг. Уже? Так быстро? Она хотела этого, но готова ли?
Несмело ступила на очерченную солнцем поляну.
— Нас никто не увидит? — робко спросила она.
— Нет, — А Василич уже скинул рюкзак на землю и повернул к ней голову со страшно горящими глазами. — Идём.
— Ладно... — Сашка сложила свой рюкзак рядом с туристическим. — Что мне делать?
— Иди ко мне, — Василич отступал на середину поляны и абрис его тела таял в солнечном свете, растворяясь в лучах невесомым туманом.
— Подожди! — Сашка пошла навстречу. Куда он?
— Сосредоточься! — услышала она за спиной. Обернулась. Вот же он, стоит, а воздух вокруг словно отринул солнечное тепло и свет. Под его ногами непроглядная тень. — И иди ко мне.
И снова он растворяется в сизом тумане, позволяя свету проходить сквозь собственное тело.
— Я не могу! Как? — Сашка беспомощно зажмурилась. Сосредоточиться. Сейчас. В пальцах закололи ледяные иглы.
— Нет! — лёгкий подзатыльник вернул её в реальный мир, — не зови их к себе! Круциев! Не зови!
— А как? — растерялась Сашка.
— Отдавай, а не бери.
Отдать. И Сашка выдохнула. Отдать.
— Раствори себя в эфире. Важно не копать слишком глубоко, чтобы не попасть в мир мёртвых.
— Я не могу...
— Можешь, — Сашка почувствовала его руки на плечах. А затем они шагнули вместе вперёд. Мир чуть поблёк, показался расцвеченные лазоревым деревья в сиреневых всполохах.
«Что это?»
«У тебя получилось», — вместо ответа сказал Василич, потерявший большую часть человеческого облика и ставшего похожим на горгулью с какого-нибудь собора, которые Сашка видела на картинах в интернете. Интересно, как она сама выглядит? С рук стекал чёрный туман, растворяясь в вязком, как карамель воздухе.
«Это эфир, здесь время не властно над тобой»
«Ого!»
И снова шаг. И вдох. И летнее солнце снова греет тело.
— Круто! — Сашка повернулась к Василичу.
— Только нельзя находится там слишком долго, а то растворишь своё второе тело.
— Это как?
— За каждый визит ты оставляешь там часть от себя. Это закон. Ничего не проходит бесследно.
Сашка кивнула. Это она представляла себе очень чётко.
— Научи драться!
— Чего? — рассмеялся Василич.
— Ну, ты же умеешь!
— Ты дерёшься чаще меня.
— Это не считается! Это в школе.
— С кем ты хочешь драться? — усмехнулся Андрей, посерьёзнев, — с Посвящёнными тебе не выстоять, как ни старайся. Ни с одним. Они априори сильнее.
— Но у тебя как-то получается!
— Приходиться выкручиваться, — в лоб Сашке прилетел чувствительный щелбан.
— Это татуировки, да? Из-за них? — девушка впилась пальцами в правую руку опекуна, покрытую рунной вязью от кисти до плеча, — можно и мне?
— Нет, — отрезал Андрей, — не сейчас. Может, позже.
— Ну, блин, — какое разочарование!
— Давай, ещё раз.
И снова они вдвоём ступили за порог привычной всем реальности, где цвета становятся холоднее и ощущаются на языке крупными лопающимися гранулами со вкусом тумана. Василич взмахнул крыльями и поднялся, поманив за собой и воспитанницу. Сашка с удовольствием взлетела следом. Наконец-то!
«Держись в одном слое»
Что это вообще значит? Сашка поднялась выше, чувствуя, как пробуждается в ней вторая сущность: холодная, отстранённая Мавэт, тёмный вестник смерти.
«Не теряйся» — Василич. Его вторую сущность тоже зовут по-другому, но она не знает этого имени. Это сокровенное знание. Не для всех.
«Я пытаюсь»
«Ты уходишь глубоко, вернись»
Как? А полёт так прекрасен. Там, вдалеке множество душ расцветили тёмную суть бытия восхитительным узором. Одна светится очень ярко, свежей жестокой смертью.
«Возвращайся»
Разумеется. Только ещё немного. Дотянуться. Тьма сгущается, и крылья наливаются силой. В этот момент что-то врезалось в грудь, всё завертелось, и Сашка больно стукнулась спиной о землю, куда её повалил Василич. Он навис над ней, не позволяя двигаться.
— Сказал же!
— Прости, — девушка вяло пошевелилась. Кажется, полёт отнял слишком много сил. — Ты видел?
— Что? — Василич сел прямо на землю, пригладив встрёпанные волосы пальцами, словно гребнем.
— Там кто-то умер! Только что! — девушка тоже села, подтянув колени к груди.
— Люди постоянно умирают, Саш, — без эмоций возразил Андрей.
— Но это случилось вот только! Рядом с нами! Почти...
— Это очень грустно. Для него. Но нас не касается.
— Как ты можешь так говорить? — захлёбываясь чувствами выдала Сашка, — Мы можем помочь!
— Можем, — холодно согласился Андрей, — только должны ли?
— Ты сам говорил! Большая сила — большая ответственность!
— А ещё говорил, что каждый должен быть на своём месте! — резко возразил он, — этот урок ты прогуляла?
— Но...
— Это течение жизни, не тебе в него вмешиваться. Мы с тобой это уже обсуждали.
— Но...
— Ответственность основывается прежде всего на самоконтроле, чем раньше ты это уяснишь, тем легче тебе будет жить дальше, — не давая возразить, резал словами Василич. — Пойми, наконец!
Сашка надулась и замолчала. Ворон на берёзе каркнул и расправил крылья.
— Не всех тебе дано спасти, — вздохнул Андрей. — Я понимаю, что ты хочешь чтоб, как в кино, спасителем. Но жизнь — не фильм, с которого ты уйдёшь через час. Я говорил тысячу раз уже, кажется.
— Как тогда понять, куда я могу вмешаться, а куда нет? — Сашка уронила голову на руки. День потерял свою привлекательность, а предстоящее обучение смысл.
— Спроси себя, скольким людям твоё вмешательство принесёт пользу. И когда ответ перевесит мой запрет, тогда да, тогда можешь вмешаться.
— Это должен быть целый стадион, — всхлипнула Сашка, — целый стадион людей!
На это Василич встал и подошёл к воспитаннице, разворошив ей волосы на затылке.
— Ну, вот, что-то осело в твоей голове. Вставай. Продолжим.
К вечеру оба вымотались так, что даже идти домой, казалось, сил совсем нет. Теперь оба лежали на расстеленных спальниках, разглядывая облака в свете закатного солнца.
— Это был хороший день, — выдохнула Сашка.
— Я рад, — промурлыкал Василич, зажав губами сорванный колосок. Кажется, он сейчас заснёт. В голове созрел дурацкий план. Надо только подождать, пока его дыхание станет ровным и размеренным. Соцветия плыли над головой то в одну, то в другую сторону, повинуясь своенравному ветру.
Спустя несколько минут Сашка снова прислушалась к дыханию лежащего рядом опекуна. Кажется, спит. Для верности подождала ещё немного.
Сейчас. Она поднялась и воровато оглянулась. Кажется, ворон вернулся к своей хозяйке. Хорошо. Никто не помешает. А она быстренько туда и обратно. Василич даже не заметит.
Сашка ступила за черту, как учили. Надо спешить, а то её выпьет раньше, чем она успеет привести свой план в исполнение. Отмотать время назад на несколько часов. Оказаться в нужном месте в нужное время. Раз плюнуть... Раз плюнуть... Теперь-то она умеет, и знает, как.
Вот и переулок. Как тяжело. Это всегда так тяжело? Словно десятикилограммовые гири к каждой руке привязаны. Вон и тот человек. Довольно крупный, неопрятно одет, смотрит в экран смартфона. Что с ним должно произойти? И взгляд упал на приоткрытый люк на тротуаре. Точно. Люк. Не раздумывая, Сашка кинулась навстречу незнакомцу.
— А время не подскажете?
— Два — десять, — маленькие колючие глаза сверлят взглядом, словно он чего-то опасается.
— Понимаете, мне надо к трём часам дома быть, — не переставая говорить, Сашка увлекала мужчину в сторону, — осторожно, люк, а я времени не знаю.
Мужик, скучая, слушал, шагал, куда вели, потом сунул смартфон в карман.
— Извините, — Сашка виновато улыбнулась, пропуская мужика мимо себя. Тот пробурчал что-то невнятное и пошёл прочь тяжёлой походкой. Она с вызовом взглянула на злосчастный люк. Это победа! Что бы Василич не говорил, это победа! Теперь назад.
— Не послушала-таки, — услышала Сашка за спиной его ехидный голос.
— Ты следил?
— Ты мало знаешь о мире, Саша, — вздохнул Василич, — пойдём. — И поманил к себе. Страшно. Он, как будто, не выглядит рассерженным, но всё равно страшно.
— Пойдём — пойдём, — Андрей уверенно взял Сашку за руку, и они снова ступили за грань.
На этот раз вечер. Та же улица.
— Смотри, — Василич увлёк воспитанницу в тень переулка.
— А нам разве можно тут?... — прошептала Сашка, уверенная, что сейчас её поволокут домой объясняться.
— Тшшш... — Василич прижал палец к губам и показал на бредущего по тротуару мужчину. Навстречу ему под свет фонаря вышел молодой парень в дорогом костюме.
— Да, иду... — Парень оглянулся раз, чтобы убедиться, в безопасности своего пути. Но в тот же миг из тени к нему прыгнул тот самый мужик, повалил на землю, выхватил телефон из ослабевшей руки, вытянул что-то из кармана пиджака и, тяжело топая, убежал.
Сашка сжала рот рукой. Парень лежал на асфальте, а из под него показала язык кровавая лужа.
— Скорую, — пискнула Сашка.
— Не надо, нас здесь не должно было быть, и его тоже, — Василич сжал девушке плечи, — домой.
— Но...
— Домой, — строго сказал Андрей.
— Это я? Это я? — едва они вернулись на поляну, чувство вины впилось в грудь, вытесняя дыхание и заставляя судорожно всхлипывать каждый раз, когда перед глазами всплывал образ убитого парня. — Скажи это я?
— Я тебе весь день объяснял, что такого не должно происходить, — терпеливо повторил Василич. Уже давно стемнело. Собрали дров, разожгли костёр.
— Ещё раз повторится, я тебя просто высеку.
— А если... если он бы умер, — всхлипывала Сашка, сжимая плечи руками. Дура! Сама виновата! С чего решила всем помочь! — Тот мужик?
— Тогда бы этот парень вернулся домой, — спокойно ответил Андрей. — Поэтому нельзя вмешиваться, Саша. Поняла?
— Почему? — рыдания никак не унимались, едва давая говорить, — почему ты меня не остановил? Ты же знал! Знал, да?
— Этот урок ты точно запомнишь, — вздохнул Андрей, — раз мои слова до тебя не доходят.
На это Сашка завыла и уткнулась в спальник лицом. Дура! Дура! Тоска зарождалась где-то в животе, скручивалась там в огненный смерч и била в горло, высекая очередную порцию рыданий. Несправедливо. Отчего всё так несправедливо?
— Ну, хватит, — она почувствовала его руки на спине, — что сделано — то сделано.
— Я всё испортила? — Сашка позволила себя поднять и прижать к груди.
— Не знаю. Появилась ещё одна вероятность... Просто имей в виду, что последствия могут быть разными... Не всегда такими, какими ты хочешь их видеть.
— Прости меня, — девушка уткнулась опекуну в плечо, — клянусь, такого больше не будет...
— Не бросайся словами, Александра, — вздохнул Андрей, — будет и не раз... В конце-концов, ты же наполовину человек. И лишь на другую половину Посвящённая. А люди, они любят ошибаться.