Приятно дерзкой эпиграммой
Взбесить оплошного врага;
Приятно зреть, как он, упрямо
Склонив бодливые рога,
Невольно в зеркало глядится
И узнавать себя стыдится;
Приятней, если он, друзья,
Завоет сдуру: это я!
(А. С. Пушкин. «Евгений Онегин (роман в стихах)»)
Дальше — пpоизведение, никак не связанное с эпигpафом, как и положено в большой литеpатуpе.
(М. М. Жванецкий. «Простите меня»)
Давно уж хотелось одну из частей данных «изысканий» сделать непохожей на предыдущие. Монотонность повествования никогда не шла на пользу пробуждению интереса к чтению, обычно всё наоборот. Это и становится причиной появления в различных произведениях авторских и лирических отступлений, вставных эпизодов, преднамеренных нарушений хронологии повествования и прочих разнообразнейших инструментов для привлечения и заострения внимания читателей. Отсюда же, скорее всего, — появление эпиграфа.
Ознакомление с творчеством пародиста Александра Александровича Иванова не может рано или поздно не натолкнуть на вопрос — ну, хорошо, трудился он плодотворно, писал многое и о многих — и что, ему это просто так сходило с рук? И никто не осмеливался повернуть его оружие против него самого, уколоть эпиграммой, «приложить» пародией, пересмешить пересмешника? Ну, конечно же осмеливались — и пародировали, и эпиграммы сочиняли (и очень даже не всегда в виде добродушных посвящений — а было за что!) — литераторы и сочувствующие, известные и не очень, с бо́льшим или меньшим успехом…
Читать подобные сочинения подчас не менее интересно, чем стихи и пародии на них, поэтому я и предлагаю их вашему, читатели, вниманию.
Заранее прошу прощения у читателей — всё написанное далее будет выкристаллизовываться прямо по ходу публикации, поэтому возможны (непременны!) частые отступления от «генеральной» линии сюжета в самую непредсказуемую сторону.