Микробиолог Алексей Мосин не отрывал взгляда от настенных часов в своей лаборатории. Тиканье — единственный звук, разрезающий тишину — казалось оглушительным. Каждая секунда приближала человечество — вернее то, что от него осталось — к расплате.
Его пальцы, некогда уверенные и точные, сейчас дрожали. Под ногтями запеклась кровь от того, как он до боли сжимал кулаки во время последней трансляции. Они даже не скрывали своего триумфа. Эти самопровозглашенные боги в дорогих костюмах, с идеальными улыбками, объявляли о «великом освобождении планеты от бремени перенаселения». Тысяча спутников активировалась одновременно. Одна вспышка — и миллиарды людей просто перестали существовать. Испарились. Без крика, без боли, без возможности попрощаться.
А он ничего не смог сделать. Ему хватило сил только организовать месть.
Алексей взглянул на пустой стол, где ещё вчера стоял контейнер с его работой последних месяцев — бактерией штамма MGN-7, модифицированной для воздействия на префронтальную кору головного мозга. Мечта любого нейробиолога и кошмар для человечества. Теперь всё было в руках его соратников.
Виктор Самойлов, которому он лично доверил три капсулы. Бывший начальник службы безопасности проекта MGN-7, потерявший всю семью в одно мгновение. Виктор знал каждую щель в системе, которую когда-то сам создавал.
Вирусолог Барри Холл, признанный гений австралийской медицины, потерял семью во время катастрофы в Сиднее, когда спутниковое излучение мгновенно уничтожило почти все население города. Оставшись с двумя экспериментальными капсулами на руках, он поклялся отомстить архитекторам этого чудовищного геноцида.
И последний — американский микробиолог Саймон Хиллеман, чья лаборатория когда-то конкурировала с лабораторией Мосина. Теперь они были союзниками, объединенными общей утратой.
«Елена», — прошептал Алексей, глядя на фотографию молодой женщины на столе. Его дочь. Они забрали её, чтобы заставить его молчать. И он молчал, но работал. Боже, как он работал.
Звук разбитого стекла где-то в коридоре вывел его из оцепенения. Они пришли. Значит, всё-таки узнали о его плане или просто решили избавиться от последнего свидетеля, который знал правду с самого начала.
Алексей улыбнулся. Они опоздали. Механизм запущен, контейнеры с бактериями давно переданы его соратникам, которые так же жаждут отмщения. Двадцать девять дней — и таймер запустит процесс. Двадцать девять дней, прежде чем выжившие поймут, что значит стать настоящим зверем.
Шаги в коридоре приближались. Тяжелые, уверенные.
Алексей сел за стол и достал из ящика старый револьвер. Только не им. Не этим чудовищам. Он сам решит, когда уйти.
Дверь распахнулась, и в проеме возникла фигура в защитном костюме с символикой проекта «Новая жизнь».
Алексей поднял оружие и прошептал: «Увидимся в аду».
Выстрел эхом прокатился по пустым лабораторным коридорам, где когда-то кипела жизнь.
А таймер продолжал отсчитывать время.