Я тогда сверлил дырочку в топорище. Не спеша, стараясь, чтобы всё было ровно. Отверстие, конечно, вы правы. Какая разница?
Нужно продеть темляк. Им стал старый шнур с карабинчиком от милицейского бушлата. Раньше к такому полагалось пристёгивать пистолет, чтобы не уронить в суматохе. Теперь будет топор. Один конец — на топорище, другой завязан в петлю на запястье. Можно рубить врагов, не потеряется. Практично.
Топор у меня заслуженный, фирменный — «с глазами». Два клейма похожие на зрачки с ресницами. Сотню лет назад такие поставляла в Россию союзная Франция, когда вместе били фрицев.
Хотя их тогда так не называли. Как и их союзников — бандеровцами. Боши да мазепинцы.
История любит повторяться, но всегда с новыми именами, словно прячет старые грехи за свежей этикеткой.
Сейчас потомки тех, кого били тогда, скачут на площадях. Не потомки бошей. А те, другие.
Их зовут бить. По телевизору, из радиоприёмников, в интернете, в курилках — один сплошной зов.
Бить, мол, они нас идут. Давайте будем их бить!
Бить, может, я и не пойду. Но обороняться надо. Дом защищать, когда придут грабить.
А они не напали.
Не появились их танки на западных воротах города, не легли тёмным строем шинели в снежной грязи. Не прилетели самолёты с воющим низким гулом и визгом ракет. Не сожгли никого живьём в родных хатах и зданиях власти.
Они победили миром. Поняли, что за нападение их просто побьют, и пошли тихо, пугая народ и покупая вождей. Война, которую мне обещали, так и не пришла. Вместо неё пришла тишина, густая и невнятная. И чувство, что тебя оставили за бортом.
Войска пришли потом, тихо и спокойно.
Те, кто громче всех звал идти и бить, первыми сбежали за кордон или пошли править вместе с «новой властью». Кто смог, ушли туда, где дерутся.
Оказалось, что шансов подраться и победить, либо пасть в честном бою — нет. Вместо этого тебе предлагают позор и тюрьму за брошенный в толпу камень.
А ещё хуже — если их армия. Та, что должна была защищать, а теперь служит им. И против неё уже не попрёшь с топором, она скорее затащит к себе и напялит на тебя вражескую форму с квадратными немецкими звёздами.
Это уже не враг, а… порядок. Закон.
И мой топор, заслуженный, с «глазами», видевший другую войну, стал ненужным. Боевая петля на запястье болтается без дела. Враги не идут штурмовать мой дом. Они не скачут на площадях под чужой флаг, который я ненавижу, но он уже развевается над зданием мэрии как официальный. Они правят.
Топор честно выполняет свою работу. Рубит и колет дрова. Я вышел во двор, взмахнул — и острая сталь с глухим стуком входит в полено. Щепки летят на снег. Это проще. Это ясно. Полено раскалывается на две части, и в этом есть своя правда.
Петля на запястье только мешает работать.
Отвяжу её, наверное. Завтра.
От автора.
Топоры, ножи и прочие подобные изделия выпускала с середины 19 века французская фирма "Goldenberg", названная по имени основателя. Немец, перебравшийся во Францию. На топорах, которые поставляли в Россию в годы первой мировой войны, логотип делали русскими буквами "Гольденбергъ".
Фирменное клеймо - два глаза с густыми ресницами.
У меня такой есть, только топорище уже несколько раз сменил. Не выдерживает.