- Настенька, доченька, зови Костика, ужинать будем.
Ядвига Борисовна накрывает на стол. Пахнет вкусно. Что ни говори, а готовить она умеет. Стол ломится от блюд: пирожки с капустой и мясом, оладьи, блинчики, жареная курица, запеченный осетр. Осетр? Откуда у нас осетр? Недоуменно смотрю на стол. Свекровь замечает мой удивленный взгляд.
- Рыбку мне соседка принесла, - торопливо говорит она, - хорошая рыбка. Ну, давайте садиться, а то стынет все.
Она улыбается, а у меня каждый раз мурашки по коже от ее взгляда. Ядвига Борисовна женщина откровенно некрасивая: высокая, худая, в очках на длинном крючковатом носе, с седыми, собранными в пучок на затылке волосами. И вроде бы она хорошо ко мне относится, называет деточкой и доченькой, но, когда она смотрит на меня своими внимательными черными глазами, мне становится не по себе. Ее колючий взгляд словно царапает, я не вижу в нем теплоты, только какой - то могильный холод.
Захожу в комнату:
- Кость, пойдем за стол, мама уже накрыла.
Муж за компьютером играет в танки. Каждый день он, словно школьник, приходит с работы и утыкается в монитор. Столько раз я пыталась вытащить его в театр, кино или ресторан, но он или отказывается или идет с неохотой и сидит с таким кислым выражением лица, что я чувствую себя виноватой.
Я не знаю, бы ли он всегда со мной так холоден или со временем потерял интерес. Я не помню своего прошлого, только последние полгода. Тогда моя жизнь будто началась с чистого листа. Очнулась я в больничной палате, страшно болела голова, левая рука была забинтована. Я не могла вспомнить кто я, откуда и что со мной случилось. Приходили какие-то люди, задавали вопросы, на которые я не знала ответов. Мне рассказали, что меня сбила машина и провалы в памяти при моих травмах - это нормально. Но ведь должна же я хоть что-то помнить? Почему у меня в голове звенящая пустота? Кто я?
- Странно, что при вас не было ни ключей, ни телефона, ни даже дамской сумочки, - говорил какой-то человек в костюме. Он сидел на стуле рядом с моей кроватью и что-то записывал в блокнот, - куда вы так торопились?
Если бы я знала. На следующее утро меня разбудил какой-то шум. Я открыла глаза, надо мной склонился мужчина:
- Настенька, любимая, как ты?
Он взял меня за руку. Его лицо было мне незнакомо, хотя он был вполне симпатичным, с темными вьющимися волосами и карими глазами.
- Кто вы? - спросила я.
Он поднял глаза на моего лечащего врача, тот покачал головой:
- Память может вернуться со временем, когда вы привезете ее домой, в знакомую обстановку, но стопроцентной гарантии нет.
- Ты не узнаешь меня? - он смотрел на меня как-то странно, изучающе что-ли, - я - Костя, твой муж.
- Давно мы женаты? - спросила я.
- Десять лет, - ответил он.
Не помню. Ничего не помню. На глаза навернулись слезы. Он погладил меня по голове:
- Не надо, Настюш, вот увидишь, приедем домой и все наладится.
Меня выписали через неделю. Первое время меня пугало все: шум машин, звонки телефонов, лифт. Но больше всего на свете меня пугала моя свекровь. Ядвига Борисовна приезжала к нам каждые выходные и целыми днями готовила: варила, жарила, запекала. Делала она это с какой-то одержимостью маньяка. Она наготавливала еды на целую неделю, объясняя это тем, что я еще не окрепла после травм, а Костику нужна вкусная домашняя еда, а не какие-нибудь покупные пельмени. Хотя мне кажется, что я никогда и не варила пельмени. Или варила? Первое время я приставала к мужу с вопросами, а их было немало, он отвечал неохотно, у меня вообще было стойкое ощущение, что я его раздражаю. От него я узнала, что мои родители несколько лет назад погибли в автокатастрофе, их квартиру забрал банк, потому что они не успели выплатить ипотеку и, выходит, у меня больше нет никого кроме Кости и его матери.
Садимся ужинать. Свекровь, как всегда весело щебечет, подкладывая еду мне в тарелку.
- Спасибо, Ядвига Борисовна, я уже наелась, - я пытаюсь остановить ее, но это бесполезно и моя тарелка наполняется блинами. Такое ощущение, что она хочет меня откормить и съесть потом.
Отмахиваюсь от дурацких мыслей. С трудом запихиваю в себя еще один блин и встаю из-за стола:
- Все было очень вкусно, как всегда, но я правда больше не могу, доедайте и я помою посуду.
Иду в гостиную, на диване лежит наш кот Маркиз, черный с белыми лапками, глажу его, но он демонстративно отворачивается, показывая мне свое абсолютное безразличие. Он почему-то меня недолюбливает. Зато Ядвигу Борисовну просто обожает и буквально не отходит от нее, когда она приезжает. Подозреваю, что он продал ей душу за кусочек осетрины и за другие вкусняшки, которыми она его потчует.
Сегодня воскресенье и свекровь уезжает домой, мы с Костей везем ее на вокзал. Свекровь живет за городом и, почему-то еще ни разу не пригласила нас к себе в гости, муж говорит, что раньше мы часто к ней приезжали, но сейчас у нее в доме ремонт. А я бы с удовольствием пожила хоть недельку на природе, тем более сейчас начало лета и погода стоит чудесная. В городе мне душно. На перроне малолюдно. Подъезжает электричка, Ядвига Борисовна обнимает по-очереди сначала Костю, потом меня. Ее костлявые прикосновения мне почему-то до ужаса неприятны, но я не показываю вида. Двери закрылись, мы идем к машине, муж садится за руль и мы едем по вечерним, тускло освещенным желтыми фонарями, улицам. Я смотрю в окно и не могу избавиться от постоянного ощущения, что я здесь чужая. Мне почему-то отчаянно хочется убежать из этого города, подальше от мужа, свекрови и своей никчемной унылой жизни. Но бежать мне некуда.
Костя заехал в магазин за пивом, это означало, что весь вечер он проведет за компьютером, не обращая на меня никакого внимания. Я захожу в ванную, включаю горячую воду, добавляю душистую пену и иду в зал за книгой. Я люблю читать лежа в теплой ванне. Рука сама тянется за томиком со сказками. Мне почти тридцать лет, а я до сих пор читаю сказки. Может, поэтому у нас и детей нет, что я сама еще чувствую себя ребенком. Одиноким, брошенным и никому не нужным ребенком. Через полчаса я сушу голову феном и шлепаю в зал, кутаясь в белый пушистый махровый халат.
Похожу к мужу, обнимаю сзади руками и чмокаю в затылок.
- Подожди, Настюш, не сейчас, - говорит он раздраженно, - ты же видишь, я играю.
Последний раз мы занимались сексом месяц назад и то, как-то наспех, по-быстрому.
- Спокойной ночи, - вздыхаю я.
Но он уже не слышит, у него бой. Я иду в спальню, включаю ночник у изголовья. Я боюсь спать в темноте. Костя иногда будит меня ночью и говорит, что я кричу во сне. Что за кошмары мне снятся? На утро я ничего не помню и, честно говоря, как раз об этом ничуть не жалею. Кладу голову на подушку и закрываю глаза. Думаю о том, что завтра понедельник и мне надо на работу, радуюсь, что во вторую смену и я смогу нормально выспаться, не слыша, как гремит на кухне кастрюлями с утра пораньше свекровь. Постепенно веки тяжелеют и я проваливаюсь в свой сон, как Алиса в кроличью нору.
***
Ядвига Борисовна сошла с электрички на маленькой станции. Было безлюдно. Она спустилась по ступенькам и бодро зашагала в сторону леса. На горизонте еще алела багровая полоса заката, в небе начали зажигаться первые звезды. Уже совсем стемнело, когда она подошла к опушке и нырнула в густую чащу. Тропинки почти не было видно, но старуха без труда двигалась между деревьями, ведомая своим звериным чутьем. Она остановилась под огромным, в три обхвата, дубом, открыла замаскированный ветками вход в большое дупло и исчезла в глухой темноте. Через минуту она вылетела оттуда в ступе, ударила о землю старой метлой, поднялась вверх и понеслась над деревьями, быстро набирая скорость. Ее распущенные седые волосы трепал встречный ветерок и в таинственном лунном свете казалось, будто они отливают серебром.