На одном из бесчисленных астероидов, медленно плывущих в поясе между орбитами Марса и Юпитера, в узком туннеле небольшого кратера замер, словно изваяние, одинокий старатель-скалолаз. Его усиленный скафандр, покрытый тонким слоем космической пыли, тускло отсвечивал в темноте, а свет фонаря, закреплённого на куполообразном шлеме, выхватывал из мрака странную находку — заварочный чайник. Медные узоры в виде ромашки переливались на бежевом фоне.
«Любопытная вещица...» — пробормотал он, поворачивая объект в руках. — «И состав у тебя необычный».
Перчатки старателя были оснащены встроенным сканером — легкое касание и на запястье вспыхнул дисплей, выводя строку за строкой:
Объект: ***
Керамический состав — 92%
Основные компоненты:
Каолин (Al2Si2O5(OH)4) — 41%
Кварц — (SiO2) 28%
Полевой шпат (KAlSi3O8) — 19%
Аномальные включения:
Меланин (C18H10N2O4) — 6%
Теллур (Te) — 1.1%
Кремний (Si) — 2.2%
Кальций-фосфат (Ca3(PO4)2) — 1.5%
Галлий (Ga) — 0.5%
Пинены — 0.4%
...остальные элементы не поместились на маленький дисплей. Нужно было прокрутить вниз.
Герой нахмурился, хотя сквозь забрало этого не было видно. Такой состав не встречался ему ни в одной породе.
Внезапно в скафандре раздался резкий электрический треск и через секунду в наушниках зазвучал прерывистый женский голос:
— Кирон, ты там чего застрял? Жизненные показатели в норме, но ты не двигаешься.
Мужчина нажал переключатель на груди. Зеленая лампочка замигала в глубине шлема.
— Со мной всё в порядке, — ответил он, стараясь говорить ровно. — Просто изучаю породу.
— И? — в голосе собеседницы послышалось нетерпение. — Нашел что-то?
— Нет, — солгал Кирон, бросая взгляд на чайник. — Обычные камни. Иногда попадаются металлические вкрапления, но ничего ценного.
— Понятно... — она тяжело вздохнула. — Возвращайся на станцию. Конец связи.
— Принято. Конец связи.
Он отключил передатчик, еще раз окинул взглядом странную находку и аккуратно уложил её в контейнер для крупных образцов.
— Надеюсь, она окажется ценной...
Старатель не заметил, как в последний момент на дисплее мелькнуло предупреждение:
ВНИМАНИЕ: нестабильные показатели. Происходит перераспределение массы...
Кирон пронес чайник на станцию незаметно. В этом не было ничего сложного. Формальной охраны не существовало, а датчики на шлюзе давно превратились в бутафорию – мигали красным для видимости. Любой желающий может войти, если доберется до пояса астероидов и отыщет нужный камень среди тысячи других.
Сбросив оранжевый скафандр, рюкзак - микродвигатель и образцы породы на пыльный склад, он направился в Конференц-зал. Это было самое большое помещение станции, увенчанное низким, куполообразным потолком, изъеденным ржавыми потеками. Воздух пахнул озоном и старым металлом. Стены украшали, а точнее, загромождали панели с аналоговыми циферблатами, давно замолкшими, и решетками вентиляции, из которых свисали клубки забытых кабелей. В центре, под куполом, стоял массивный круглый стол из потертого металла, окруженный креслами на шарнирах, а доминировал над его пространством главный мозг станции, вернее, его лицо, занимая добрую четверть всей поверхности - выпуклый монитор.
Его массивный корпус из темного металла был утыкан рядами тускло светящихся или давно погасших ламповых индикаторов – крошечных оранжевых и зеленых глазков. Экран, матово-зеленоватый мерцал в полумраке слабым фосфоресцирующим светом. К нему, как артерии к сердцу, тянулись толстые пучки кабелей. Они спускались со стола, петляли по холодному полу и терялись в темных провалах технических люков или в нишах, где, должно быть, скрывался остальной «организм» древнего компьютера.
Кирон опустился в кресло капитана – самое массивное, с потрескавшейся кожей. Рядом на холодную металлическую поверхность стола поставил заварочный чайник, аккурат возле монитора. Он не обратил внимания, что бежевая глазурь стала на тон светлее, словно выцвела под невидимым излучением экрана, а медные узоры потемнели до рубинового оттенка и чуть сместились, как будто чайник незаметно повернулся, обратившись к зеленоватому свечению.
Потянувшись к причудливому устройству, похожему на пистолет с антенной-щупом и вращающимися дисками на корпусе, он отсоединил сканер от разъема на боковой панели монитора. С характерным щелчком и тихим гудением прибор ожил. Кирон навел его на чайник. На выпуклом экране, с легким мерцанием и полосами помех, начало медленно, линия за линией, вырисовываться угловатое трехмерное изображение объекта. Свет сканера отражался в глазури чайника.
— Что это? — отстучал мужчина на массивной клавиатуре с пожелтевшими клавишами, присоединенной к монитору толстым витым шнуром. Каждое нажатие сопровождалось громким клац-клац.
Из люков под столом донесся усилившийся гул вентиляторов и мерцание лампочек на корпусе монитора стало нервным. Ответ пришел лишь через пять долгих минут, строчки появлялись на экране с мучительной медлительностью, словно печатались из прошлого века:
«Судя по морфологии,» — начал читать он высветившийся ответ, — «данный объект соответствует параметрам классического заварочного чайника эпохи Земного Расцвета. Материал: фарфор высокого качества с росписью...»
Кирон пробежал глазами дальше.
«...предназначен для приготовления напитка под названием Чай...»
Прокрутка.
«...культурная значимость...»
Еще прокрутка.
«...основной экспортный продукт...»
Его пальцы нетерпеливо барабанили по столу.
«...был одним из наиболее распространенных напитков до эпохи синтезированных пищевых продуктов...»
— Не то! — раздраженно цокнул мужчина языком. Вся эта историческая справка была ему не нужна.
Пальцы снова застучали по клавишам:
«Стоимость этого заварочного чайника...»
Еще семь минут усиленного гула из-под стола и напряженного ожидания. Лампочки на мониторе пульсировали. Экран мигнул:
«Согласно данным Марсианской аукционной коллегии, ориентировочная стоимость: 500 песчинок. Для точной оценки требуется очная экспертиза».
— Ц-ц... — сдавленно выдохнул Кирон, откинувшись в кресло. — Пятьсот... А я-то надеялся... Он махнул рукой. — Ладно. Покажу ребятам. Может, кому воду греть... или как там его... чай. Ирония в голосе была горьковатой.
Старатель оставил чайник стоять на холодном металле стола, прямо перед оком монитора. Узоры на его боку, казалось, глубже впитали слабый свет экрана, рубиновый отлив стал насыщеннее. Кирон вышел в полукруглый, слабо освещенный коридор. Свисающие с потолка провода гнездились в углах, как техногенные лианы, местами обвивая трубы или теряясь в темных провалах технических люков. На этот раз гравитационные плиты работали стабильно, и шаги эхом отдавались по пустым отсекам, пока он шел к своей каюте.
А в Конференц-зале, в мерцающей зелени экрана и тишине, нарушаемой лишь гудением скрытых вентиляторов, чайник стоял немой загадкой. Его рубиновые узоры, словно чернила на холсте, начали растекаться, отражаясь в выпуклой поверхности монитора, казалось, пульсировали в такт слабому свечению лампочек на корпусе.
7:00 по Земному времени. Кирон проснулся раньше дребезжащего будильника, заведенного на 8:00. В душной, квадратной каморке без окон, где металлическая койка занимала почти всю длину стены, он натянул потертый серый комбинезон, пахнущий пылью и потом. Привычная рутина заброшенной станции.
Вышел в полукруглый коридор – и тут же «споткнулся» о запах. Резкий, чистый, хвойный аромат врезался в нос, как лезвие. Непривычный, чуждый металлической затхлости станции. Он на мгновение замер, ноздри непроизвольно расширились, втягивая странную сладость смолы и зелени.
«Чем это воняет?» — пронеслось в голове с ледяной струйкой настороженности. Ни проводка, ни масло, ни дешевый синтезатор пищи – ничто знакомое так не пахло. Станция, вечно стонущая неисправностями, породила новый сюрприз.
Кирон двинулся на запах, как зверь на приманку. Аромат густел, становился почти осязаемым, манил сильнее с каждым шагом к Конференц-залу. Запах ему... нравился. Это осознание было таким же неожиданным, как и сама вонь. Мужчина принюхивался, ища источник: ткнулся носом в холодный электрощиток – нет; обнюхал безжизненный синтезатор пищи – мимо; подошел к массивному столу...
И тут аромат ударил волной, опьяняющей и густой. На столе, перед мерцающим монитором, стоял заварочный чайник. И из его носика струился легкий, почти невидимый пар.
«Ага, опять комп сгорел...» — механически подумал Кирон, но мысль застряла. Пар? От чайника?
Он осторожно наклонился, медленно, как к змеиной норке. Нос почти коснулся носика. Вдруг – удар! Насыщенный, концентрированный хвойный шквал взорвался в обонянии, заставив резко отпрянуть. Зажмуриться.
«Не понял...» — зашевелилось внутри.
«Откуда дым? Он что, электрический?»
Брови сдвинулись в жесткую складку.
Рука сама потянулась к крышке. Кирон приподнял ее, затаив дыхание. Внутри булькала, переливаясь маслянистыми бликами, черная, как космическая бездна, жидкость. Пузырьки лопались с тихим чпоком, выпуская новые порции дурманящего пара.
«Это же... как его...»
В памяти всплыло слово, выуженное из архивов древнего компа: «Чай».
Он опустил крышку.
«Я и не знал, что эта рухлядь может синтезировать что-то... Ни панелей, ни кнопок... Значит, умеет только это – варить черный напиток.»
Мысли текли вяло, обволакиваемые все сильнее пьянящим ароматом. Он даже не заметил, как его рука протянулась, схватила стакан, стоявший рядом (кто его поставил?), и налил туда кипящей черноты из носика. Движения были плавными, словно во сне.
«Странно... Зачем я это сделал? Я же не дурак, чтобы пить непонятно откуда взявшуюся дрянь...»
Рациональная мысль пробивалась сквозь ароматный туман, слабая и запоздалая. Глаза, широкие и невидящие, были прикованы к темной поверхности напитка, где отражалось мерцание экрана.
Он поднес стакан к лицу. Пар обжег ноздри.
«Я не дурак...» — еще раз попытался убедить себя шепотом, но рука уже подняла стакан.
Первый глоток – обжигающий ад на языке. А потом... Взрыв. Не вкуса – взрыв ощущений. Вспышки: зеленое море хвои под небом, которого он никогда не видел; хруст веток под ногами в лесу, где никогда не был; горьковатая свежесть травы, запах влажной земли после дождя – воспоминания целой планеты, впитанные в один миг. Ошеломляющий калейдоскоп чужих, но таких ярких чувств.
— Как же... вкусно... — выдохнул он хрипло.
Рука потянулась за вторым глотком. И тут... Тело налилось свинцом. Мышцы одеревенели. Пальцы онемели – стакан выскользнул, ударился о металлический пол с оглушительным звоном. Хвойный рай сменился ледяным ужасом.
«Не понял...»
Паника сжала горло. По коже побежали мурашки – ледяные иглы. Сердце забилось, как молот по наковальне, гулко отдаваясь в черепе. Глаза метались, ища угрозу... и нашли.
Заварочный чайник. Узоры на его боку больше не были ромашкой. Они шевелились, перетекали, как ртуть, сливаясь в одно целое. И на месте цветка распахнулся... глаз. Большой, влажный, совершенно черный глаз, без белка и радужки, уставившийся на Кирона.
«Что за хрень?!»
Мысли спутались в панический вой. Дыхание превратилось в хриплые, короткие всхлипы.
Из боков чайника, с тихим скрежетом керамики о металл, вылезли ножки. Тонкие, острые, как иглы дикобраза, но черные и блестящие, словно хитиновые. Они беспорядочно затопотали по столу, поднимая корпус.
«Помогите!»
Крик застрял в горле, превратившись в беззвучный стон. Губы не слушались, язык был ватным.
Существо с черным глазом спрыгнуло со стола. Его игольчатые ножки зацокали по полу, неся его к парализованному человеку. Оно полезло по его комбинезону. Холодный керамический корпус касался тела сквозь ткань. Выше. Еще выше.
«Нет... Нет!..»
Мозг кричал, тело было могильной плитой.
Существо взобралось на плечо. Острые кончики ножек впились в виски – две ледяные иглы боли. И тут – адская вспышка агонии на макушке! Как будто раскаленный бур ввинтили в череп.
Мир запрыгал, поплыл перед глазами. Цвета смешались в грязную жижу. Зеленый экран, черный глаз, серые стены – все сползло в воронку небытия.
И наступила Пустота. Без мыслей. Без чувств. Без света. Только холодная, всепоглощающая чернота.
Дверь конференц-зала распахнулась, впустив двух человек. Первой вошла капитан – женщина средних лет с короткой, будто покрытой инеем, сединой. Следом шагнула механик, ее русые волосы были стянуты в небрежный хвост.
— Это точно не протечка масла?
— Нет, – отозвалась механик, сморщив нос, – запах... другой.
— Тогда что?
Они замерли.
За столом сидел Кирон.
Его серый комбинезон был покрыт черными пятнами. Затылок — в засохших бурых подтеках.
А на голове, словно жуткая корона, красовался заварочный чайник.
— Эй... Приятель... — капитан сделала осторожный шаг вперед, голос стал жестче, — Это из-за тебя тут стоит такая... вонь?
Кирон резко дернулся, развернувшись к ним всем корпусом. Содержимое чайника плеснулось через край, закапав на стол и его колени. Пустые, черные как уголь глаза уставились на женщин. Медленно, с какой-то жутковатой церемонностью, он протянул стакан с дымящейся жидкостью, и его голос прозвучал слишком гладко, слишком неестественно:
— Чай...