Ратмир сын боярина Владимира ехал домой в Смоленск. После пяти лет на чужбине домой хотелось очень сильно. Ратмиру выпала необычная жизнь, не женитьба и жизнь в родном городе, а странствия.
Боярину Владимиру повезло, все сыновья, что принесла ему жена, выжили, а было их ровно восемь. И Ратмир самый младший из них, потому и отправили его на чужбину, чтобы выучился новому и стал нужным человеком при княжьем дворе.
Ратмир справился, четыре долгих года он проучился в университете Фридриха Гогенштауфена в Неаполе. Он даже встречался с самим императором Священной Римской Империи Фридрихом Вторым Гогенштауфеном по прозвищу Stupor Mundi.
Император всеми силами продвигал и развивал науку. Он сам, написал трактат о соколиной охоте, это был самый удивительный трактат на свете. Методы, описанные в этом трактате, применяли и изучали в университете. Их называли научным методом. Использование этого метода, помогало совершать, необыкновенные открытия.
Набравшись знаний, всех и всяких, Ратмир собирался принести огромную пользу родному Смоленску.
Но не только наукой успел позаниматься парень. Император постоянно воевал, ходил с его войском в одну компанию и сам Ратмир. Довелось ему штурмовать города и идти в конную атаку, с рыцарями императора.
И вот после всего этого, родной дом, Смоленск. Ратмир ехал один, ведя коня в поводу. Когда отец отправлял его на чужбину, он, конечно, снарядил с ним и дядьку, для пригляда. Но дядька Ждан, помер вскоре после приезда в Неаполь, и молодой боярин справился сам. Это научило его полной самостоятельности, он сам обслуживал себя, не нуждаясь ни в каких слугах.
На дороге уже встречались телеги, с сеном или зерном, верный признак того, что город близко. Издалека он увидел стену, и расстроился. Хоть была она высокой и надёжной, но деревянной. По сравнению со стенами италийских городов, это было несерьёзно.
Ратмир незаметно для себя уже продумывал, как лучше поставить надёжную, каменную стену. Поэтому он и не заметил, как подъехал к воротам.
– А ну стой. Кто таков будешь?
– Ратмир я, боярина Владимира сын.
– Это, которого, Кульнева что ль?
– Его самого.
– А и врёшь, парняга. Я Кульневских всех сынов знаю. Семь дён тому, на свадьбе младшого, вино пил.
– Младшой это я, странствовал по дальним землям. Могу бумаги показать.
– И на кой мне твои бумаги, коли я читать, отродясь, не учился?
– Ну, раз так, то и не стой на пути. Столько дней в дороге, устал, сил нет, пропускай. А не веришь, так со мной, до дома иди, там подтвердят.
– Проезжай, ишь, в родной земле и боярский дух вернулся.
Ратмир проехал в ворота и двинулся к своему дому. Вернее к отцовскому дому, своего собственного он ещё не имел. А вот все братья, как выяснилось, уже жили своими семьями. Главное чтобы родитель не решил оженить, вернувшегося младшего, прямо сейчас.
Ворота не были заперты, во двор въезжала телега, и Ратмиру не пришлось стоять перед закрытыми створками и здесь. Он вошёл внутрь, держа коней в поводу. Во дворе сначала никого знакомых не было, а потом на крыльцо вышел сам боярин, чтобы разобраться, что происходит во дворе.
– Поздорову батюшка. Уж и не ждал меня, поди, и не чаял. А я враз, и возвернулся.
Боярин сначала не узнал сына, а потом бросился обнимать и целовать.
– Эй, народ, накрывай столы. – Заорал он в терем. – Радость у нас, сын вернулся, будем пировать.
Голос у боярина был зычный, и неудивительно, воеводе без голоса не совладать. Владимир им и был, воеводой. Дорожил Владимиром князь, потому что и не помнил никто такого, чтобы под рукой Владимира, смоленская дружина, поражение терпела.
Счастливый отец, бросил поводья конюхам и повёл сына в терем. Ратмир только успел прихватить сумку с самым ценным, с книгами и инструментами.