— Смотри, ба, я дракона гоню! — мальчишеский голос звенел в жарком воздухе, пока он, пятилетний стратег в сандаликах с липучками, размахивал пластиковой мухобойкой в сторону палящего солнца.
Старенький "Киев-16" жужжал, записывая на пленку этот маленький триумф. Зерно плёнки плясало, как маревом разогретый воздух над асфальтом. Бабушка, прищурившись, держала сумку с зеленью и хлебом-шоти и поправляла платок:
— Дракон-то, может, и улетел. А вот комар у виска — вот он, третий круг делает. Бей точнее, стратег!
Илья сделал важное лицо и принялся крутиться на месте, ловя невидимого врага.
Прошло тридцать два года.
Всё, что осталось от того дня — короткий, с рывками, кусок пленки, который он оцифровал и держал на планшете как оберег.
Теперь он был старшим офицером наблюдательной станции «Эхо-5» на высокой земной орбите. В помещении тихо гудели кондиционеры, и только приборная панель изредка пищала, когда со спутника «Фокус-9» приходили обновления по астероиду Gunnr.
— В очередной раз он не туда, куда должен, — пробормотал Романов, просматривая траекторию.
Капитан Илья Романов, 37 лет, инженер-космонавт, аналитик по аномальным объектам, обладатель одной пластиковой мухобойки и обострённого чувства, когда «что-то идёт не так».
Он приподнял бровь: маркеры на экране дрожали, будто сама станция не верила тому, что показывала.
Gunnr — астероид диаметром около 300 метров, должен был пройти на расстоянии 0,005 астрономических единиц. Все данные сходились: скорость, масса, вектор. Но объект внезапно изменил траекторию на два градуса — и без видимой причины. Без гравитационного воздействия, без вспышек, без фрагментации.
Романов встал, подошёл к смотровому иллюминатору — формальность, конечно, ничего оттуда не разглядишь. Но он помнил, как в детстве щурился на солнце, мечтая о драконах. И именно сейчас — в этом молчаливом, ровном зале — он чувствовал, как в воздухе снова появилось то самое дрожание.
Мухобойка. Советская, пластмассовая, с выцветшей синей сеткой. Он привёз её с Земли почти шутки ради, а теперь держал под стеклом, как реликвию. Когда тревожно, он доставал её и клал рядом с консолью.
Писк.
На экране — новое: кратковременное затухание сигнала со спутника «Фокус-9». На 1,2 секунды. Это не так много, но для калиброванной сети, отслеживающей астероид — почти катастрофа.
— Повтор трассировки, — скомандовал он станции. — Визуализация на главный.
Маркеры начали ползти. Объект Gunnr, казалось, замедлился. Или начал маневрировать?
Нет. Так не бывает. Природа так не действует.
— Запросить доп.данные у «Гарпуна». Пакет C2. Проверка на возможный внешний вектор воздействия.
Он откинулся в кресле и, не отрывая взгляда от экрана, произнёс вслух:
— Ба, ты бы снова сказала — бей точнее, стратег. Но по чему?
Станция ответила молчанием. Потом на экране замигала жёлтая иконка: объект не просто сменил курс — он повторил вектор спутника наблюдения.
Повторил.
— Ты что, издеваешься… — пробормотал Илья. — Зеркалишь?
Он взял мухобойку. Положил на консоль. Коснулся пальцами сетки. В голове прозвучало:
«Может, беда не там, где машешь, а там, где тихо жужжит...»
Он встал.
— Центральная, это «Эхо-5». Объект Gunnr демонстрирует признаки управляемого поведения. Прошу подтвердить или опровергнуть. Повторяю: есть отклонение от баллистической модели. Вектор — зеркальный.
Пауза. Потом — голос оператора:
— «Эхо-5», вы уверены? Зеркальность подтверждена?
— В пределах допустимой погрешности — да. А еще... он затенил «Фокус».
— Вас понял. Передаём на командование. Ожидайте инструкций. К вам направляется инспектор.
Романов выключил канал. Посмотрел на свою игрушку.
— Ну, мухобойка. Похоже, ты снова нужна.
Он прошёл в центральный отсек. Всё в нём — металл, стекло, пластик и цифры. Но в этой тишине он снова услышал детское:
«Смотри, ба, я дракона гоню!»
И только теперь понял: дракон не всегда там, где видишь крылья. Иногда он в тени.
И кажется, этот дракон уже глядит в ответ.