Начало октября 82 года, Москва, Кутузовский проспект, дом 26
Нина вышла из нашей Волги на площади Маяковского, как и собиралась. Рядом с гостиницей и одноименным рестораном Пекин и напротив концертного зала имени Петра Ильича Чайковского и Театра сатиры имени Андрея Миронова. Помахала мне рукой и исчезла в лабиринте городских переулков. А мы отправились далее.
- Как здоровье у Леонида Ильича? – зачем-то я поинтересовался у этого товарища.
- Спасибо, неплохо, - хладнокровно ответил он мне, - а ты с какой целью интересуешься?
- Да так, - неопределенно развел я руками, - чисто разговор поддержать.
- Аааа, - промычал он и разговор далее поддерживать не стал.
А мы между делом уже свернули с Садового кольца на Новый Арбат… ой, на Калининский проспект, конечно… и катили по Новоарбатскому мосту к гостинице Украина, одной из семи сталинских высоток. В своей прошлой жизни я тут пару раз останавливался, в жуткие девяностые годы… запомнились только неимоверно высокие потолки, помпезная лепнина на них, бронзовые ручки на дверях и назойливое внимание гражданок с пониженной социальной ответственностью. Приходилось даже гостиничный телефон из розетки выдергивать, чтобы не вздрагивать каждые десять минут от очередного звонка. А мобильников на то время пока не придумали… точнее были они, но весили каждый как кирпич и стоили пару тыщ баксов – поэтому имели их единицы.
Дом Леонида Ильича представлял из себя произведение искусства – спроектирован он был в туманные сороковые архитектором Георгием Вольфензоном. Девятиэтажный суровый сталинский ампир между Кутузовским проспектом и набережной Шевченко сразу притягивал внимание всех проходящих и проезжающих мимо. Здесь, к слову, не только первое лицо государство жило, а и многочисленные вторые, третьи и примкнувшие к нему лица тоже. От товарища Суслова до министра культуры Фурцевой. Юрий Владимирович, кстати, тоже имел здесь жилплощадь, но квартировал в основном в больницах и санаториях. Злые языки говорили, что Юрию Гагарину тоже предлагали квартиру здесь, на пятом этаже в правом крыле, но он отказался. Не хочу, якобы сказал он, жить под постоянным наблюдением. И остался в родной панельной хрущевке в городе Щелково.
Квартира у нашего Ильича, как я уже говорил как-то, располагалась на четвертом этаже центрального корпуса и имела номер 94. На одной площадке с Галиной Леонидовной. А остальные две квартиры, соседствующие с 94-й, были присоединены к ней… нет, двери-то конечно остались, только их изнутри замуровали и войти через них куда-либо было крайне затруднительно. Площадь основная квартира имела 185 квадратов, в одной из примкнувших находился постоянный медицинский пост, а вторая предназначалась для обслуживающего персонала и охраны. Вот к дверям этого жилища меня и доставил этот самый стандартный гражданин неприметной наружности.
По пути естественно меня обшмонали, и даже не один раз, так что в чертоги бога я вступил уже лишенный даже монеток, завалявшихся в одном отдельно взятом кармане. Встретила меня, как я, впрочем, и ожидал, Галина Леонидовна, но не одна, а с удивительно похожей на нее женщиной очень пожилых лет. Супруга вождя, догадался я и вспомнил даже, как ее зовут – Виктория Петровна.
- Можешь не разуваться, - взяла управление процессом в свои руки Галина, - пойдем быстрее, папа тебя хочет видеть.
И обе эти женщины чуть ли не толчками в спину сопроводили меня до одной из комнат этой необъятной квартиры. Которая оказалась спальней, очень даже скромных размеров… в углу возле окна здесь лежал Леонид Ильич в полосатой пижаме и в другом углу сидела медицинская сестра возрастом чуть меньше, чем у Галины.
- Валя, - тут же сказала ей дочь, - выйди на минутку.
Та что-то пискнула в том смысле, что не имеет права по инструкции, на что вождь рыкнул ей, что я сам тебе инструкция – быстро встала и вышла. Она и повиновалась.
- Сейчас охране настучит, - деловито заметила Галина.
- Пусть стучит, работа у нее такая, - философски отвечал Брежнев, - но давайте уже и делом займемся.
Я изобразил на лице крайнюю степень внимания, а Ильич продолжил.
- Приступ у меня сегодня случился, вот что, Петя…
- Давайте поподробнее, Леонид Ильич, - ответил я, - что за приступ, когда начался, что чувствовали?
- Час… нет, уже полтора часа назад, - сказал после непродолжительной паузы он, - сначала шум в голове, потом упал. Очнулся уже на этом диване.
- Что наблюдающий врач сказал?
- Что он может сказать, - усмехнулся Брежнев, - сказал, что ничего страшного, и вколол какую-то гадость в задницу.
- От гадости стало легче? – поинтересовался я.
- Да, полегчало… я слышал, ты Юрию сегодня помог…
Надо ж, как быстро тут слухи распространяются, подумал я, но ответил обтекаемо.
- Было дело… не то чтобы сильно помог, но кое-что сделал.
- Вот сделай то же самое кое-что и для меня, - попросил Брежнев.
- Хорошо, - вздохнул я, - сделаю. Только они (и я ткнул пальцем в Галину и Викторию) пусть выйдут… или по крайней мере отойдут в другой конец комнаты и ни во что не вмешиваются.
- Уже отошли, - сказала Галя, и обе женщины послушно выполнили мои указания.
А я занялся уже освоенным делом…
-----
Через полчаса я закончил начатое, вздохнул, вытер пот со лба и попросил кофе.
- А мне закурить дайте, - добавил Ильич, - без сигареты хоть вешайся.
Галина вопросительно посмотрела на меня, а я кивнул головой в ответ – мол, снявши голову, по волосам не плачут, пусть курит.
- Ты вот что, Петя, - сказал, задымив, как паровоз, Брежнев, - ты теперь на особом контроле будешь. В моем подъезде есть свободная квартира, перебирайся туда прямо сейчас. Там вертушка есть, да и ногами охранники быстро дойдут, если понадобится…
- Есть перебираться, - отдал я честь генсеку. – А можно, со мной девушка поселится?
- Подруга? – усмехнулся он.
- Коллега по работе, - ответил я, - ну и подруга тоже. Собираемся узаконить наши отношения в ближайшем будущем.
- Это Нина что ли? – справилась Галина.
- Так точно, Нина Брагина, - ответил я, - 61 года рождения, несудима, беспартийная, живет с отцом в Нижнереченске.
- Разрешаю, - милостиво согласился генсек, - и еще я слышал, ты какую-то игрушку электронную изобрел?
- И это было, - быстро сориентировался я, - в свободное от работы время и за собственные средства изготовил два экземпляра.
- Мне Галя показывала, но я ни черта не понял… но ей понравилось – верно, Галя?
- Да, любопытная штучка, - согласилась она, - надо показать ее Александру Ивановичу.
- Какому Ивановичу? – не понял Брежнев.
- Министру электронной промышленности, - пояснила она, - это по его профилю.
- Ненене, - позволил я себе вмешаться, - если уж и показывать это дело, то в первую очередь в Минвнешторг – у меня есть внутренняя уверенность, что такое могут купить иностранные товарищи.
- Однако, - развеселился Брежнев, - от скромности ты не умрешь. Но ладно, Патоличеву тоже можно. Ну все, граждане, - заявил он наконец во всеуслышание, - мне стало гораздо лучше и надо отдохнуть. А ты, Петя, далеко не уходи…
- Леонид Ильич, - ответил я, - завтра у меня два дела… нет, даже три – троим я обещал повторные сеансы.
- Это кому? – сдвинул брови Ильич. – Что Юрию, это понятно, а остальные двое кто?
- Андрей Миронов и завлаб из клиники на Мичуринском, - ответил я.
- Миронов это ладно, а завлабу что надо?
- У его дочки церебральный паралич…
- Хорошо, осматривай, - нехотя согласился он, - но ты должен быть в пределах досягаемости товарищей из девятки.
- Раз надо, значит буду, - со вздохом сообщил я, - так мы пошли, чтобы не мешать вам, да?
- Идите, - отпустил он всех нас мановением руки, - и позовите медсестру, она уже наверно извелась вся. А насчет квартиры в этом подъезде сегодня решим вопрос…
Хорошо быть на короткой ноге с руководителем большой страны, подумал я, выходя из этой комнаты, все вопросы решаются щелчком пальцев… а Галина последовала за мной и перед тем, как я покинул эту нехорошую квартиру, сказала, что вопрос о моем новом местожительстве решится завтра. А до завтра я свободен, как вольная птица-дятел.
Ну и отлично, отправился на метро в свою родную уже гостиницу. С двумя пересадками. Дама на ресепшн посмотрела на меня странно-изучающим взглядом, но ничего не сказала, а только протянула ключ. А возле двери моего номера меня ждал… ну вы догадались наверно, Семен Наумыч Гинденбург собственной персоной. А рядом с ним и девочка Олечка с ноги на ногу переминалась.
- Три встречи за день это уже не случайность, а суровая закономерность, - сказал я в пространство и добавил, – привет, Оля.
Она кивнула мне через силу, а Наумыч сразу взял быка за рога:
- Поговорим?
- Заходите, конечно, - распахнул я дверь, - только у меня и угостить-то вас нечем.
- Не беда, - бросил Наумыч, переступив порог, - у меня все с собой. Оля, а ты подожди меня в нашем номере.
Оля спорить не стала и испарилась. А с собой у него был коньяк в три звездочки и коробка с тонко порезанной колбасой… мне почему-то сразу вспомнился эпизод из «!7 мгновений», где Штирлиц беседует с генералом в поезде (– у меня есть коньяк, - у меня тоже есть коньяк, - зато у вас вероятно нет салями, - у меня есть салями, - значит мы с вами кормимся из одной кормушки).
Стул у меня только один был, я его себе забрал, а Наумыча усадил на застеленную кровать. И пододвинул поближе журнальный столик.
- Итак? – вопросительно посмотрел я на бывшего начальника, когда он разлил содержимое бутылки по стаканам.
- Итак, дорогой Петр, - отвечал он, выдув одним махом полстакана, - вопрос у меня очень простой. Ты, как я знаю, теперь в большом фаворе у власть предержащих лиц…
- Ну я бы не стал утверждать, что в большом, - перебил его я, - и у предержащих…
- Не скромничай, - в свою очередь перебил он меня, - про Юрия Владимировича я в курсе. Так вот – в ближайшее время ты круто поднимешься в горку… и не надо спорить, я знаю, что говорю… меня при этом не забудь, лады? Я-то к тебе по-доброму отнесся, когда мы вместе работали.
Я чуть не поперхнулся – в упор мне что-то не вспоминалось его доброе отношение. Но вступать в дебаты не стал, а перешёл к стандартному торгу.
- А что мне за это будет, Семен Наумыч? Дорога с односторонним движением это не совсем то, что меня привлекает в этой жизни.
- У меня много связей, - он налил вторую порцию и опять выцедил ее, не дожидаясь меня, - могу пригодиться.
- Например? – продолжил я пытать его о деталях, - в Минвнешторге есть кто-то знакомый? А в Минэлектронмаше?
Сентябрь 83 года. Эйзенхауэр против Шапошникова
Эта необъятных размеров дура находилась так близко к нам, что можно было прочитать её наименование – «Дуайт Эйзенхауэр» это был. Я непроизвольно вспомнил, что у них там считалось правилом хорошего тона называть корабли такого класса именами бывших президентов – за Эйзенхауэром последуют Кеннеди, Рузвельт, Линкольн и Вашингтон, а там и до Форда с Рейганом недалеко. А у этого вот президента было, если мне не изменяет память, водоизмещение под 100 тысяч тонн, длина в 350 метров, два атомных реактора по 130 тысяч лошадиных сил каждый и 90 самолетов и вертолетов на борту. Истребителей F-14 и штурмовиков А7. Серьезная техника.
Ну а наш большой противолодочный корабль именовался просто и незатейливо – «Маршал Шапошников». И от них обоих, как это было отчетливо видно, только что стартовали по одному вертолетику, которые оба направлялись в нашу сторону.
- Это они сейчас из-за нас конкурировать будут что ли? – недоуменно спросил Василий.
- Сейчас все и увидим, - ответил я.
- Да, а где Ираклий с Сергеем? – опомнился он.
- Сидят под замком на корме, - сказал я, - думаю, что вопрос с ними решится очень скоро.
Обе вертушки тем временем материализовались над нашим многострадальным десантником – штатовский Апач над кормой, а наш Камов (по-моему, 27-й модификации он был) завис прямо над мостиком. Из обоих вылетели веревочные лестницы, и по ним в быстром темпе спустились по нескольку вооруженных товарищей.
- Капитан-лейтенант Гордеев, - представился первый из них, запрыгнувший в нашу ходовую рубку, - Тихоокеанский флот, вторая эскадра. Кто тут старший?
Вася посмотрел зачем-то на меня, а потом выдвинулся на первый план.
- Вроде я, - неуверенно сказал он, - вообще-то Ираклий Сванидзе был за старшего, но сейчас он недоступен, а я его помощник.
- Где этот ваш Сванидзе? – продолжил Гордеев, а его подручные между тем заняли позиции у всех выходов из рубки.
- На корме, - пришел я на помощь Васе, - сидит под замком в техническом помещении, американцы посадили. Долго же вы до нас добирались, - зачем-то добавил я.
- Все разговоры потом, - резко оборвал меня каплей, - сначала дело. Показывай, где там твои американцы.
Я вздохнул, показал рукой примерное направление к Ираклию с Сергеем и сделал попытку двинуться в ту сторону.
- Стоять, - притормозил меня каплей, - первым старшина пойдет, - и он кивнул головой одному из спустившихся с вертушки.
-----
Скоро, как говорится, сказка сказывается, да нескоро дело делается. От спустившихся на корму американских вояк на переговоры выдвинулся видимо старший из них, владевший в общих чертах русским языком. Переговаривались прямо на палубе где-то посередине корабля на среднем этаже.
- Мы забираем своих, вы – своих, - на ломаном русском сообщил американец, - на этом расходимся.
- А с этим корытом чего? – мрачно ответил наш каплей.
- Пусть тут остается, нам оно не нужно.
- А наш капитан Ираклий и Сергей? – встрял в диалог помощник Вася.
- Забирайте, нам они не нужны.
- А с корейцем что? – это уже я внес свои пять копеек.
- Кореец с нами пойдет, - твердо пообещал тот.
- А с мертвой командой как быть? – задал я еще один больной вопрос.
- Мы ничего не видели, - уверенно отвечал американец, - вы, наверно, тоже. И вообще правильно было бы затопить это корыто.
- Нам надо связаться с командованием, - вдруг четко и ясно объявил капитан. – Сами мы такой вопрос решить не сможем.
- Связывайтесь, - коротко бросил американец, - встречаемся здесь же через полчаса.
И мы вернулись в наше место дислокации, в ходовую рубку. Капитан тут же поручил своему подчиненному связаться с базой, а меня увел в сторонку и начал форменный допрос.
- Рассказывай все с самого начала, - потребовал он.
Второй раз за последние два часа от меня это требуют, подумал я, а спросил вот что:
- Прямо с самого-самого начала? С рождения что ли?
- Ваньку-то не валяй тут, - строго посмотрел он на меня, - с того момента, как вы на тот остров свалились.
- Если про остров знаете, почему к нам никто не прилетел и не приплыл туда? – задал я логичный вопрос, - кроме этих вот архаровцев.
- Твои вопросы оставим на потом, - отмахнулся он, - а пока на мои отвечай.
- Хорошо, - вздохнул я и вывалил все наши похождения вплоть до посадки на корейский десантник… ну почти все, про утаенное золото и пистолет уж не стал говорить, лишнее это.
- Что за вертушка прилетала к бандитам? – подумав, задал следующий вопрос каплей, - номер, раскраску не запомнил?
- Цвет зеленый, - неуверенно ответил я, - а номер обычный, пятизначный… начинался кажется на 08.
- Что 08, это я и сам знаю, - зло оборвал меня Гордеев, - все МИ-8 так обозначаются, а последние цифры какие?
- Две девятки там были, - еще более неуверенным тоном сказал я, - но на каких местах, не скажу точно… можно других наших товарищей поспрашивать.
- И до других дело дойдет, - ответил он, - а пока с тобой разберемся. Что на корабле случилось?
- Нас сразу загнали в трюм… на носу который, там мы и просидели до утра. Утром начали стучать в переборки, чтобы пожрать чего-нибудь дали, а никто не открывал…
- И? – подтолкнул мои мысли Гордеев.
- И мы нашли один не до конца закрытый люк, выползли на палубу и никого там не обнаружили.
- Дальше давай, - подогнал меня он, - чего из тебя все надо клещами тащить.
- Дальше мы хотели подать сигнал бедствия и даже нашли радиорубку и среди нас даже один радист нашелся, но в момент передачи нарушилось электроснабжение и ничего мы передать не успели.
- Куда команда подевалась? – спросил каплей.
- Так на корме вся лежит, - ответил я, - отравленная похоже…
Он посмотрел на меня таким же злым взглядом, как смотрит собака на кошку.
- Сказки какие-то ты мне рассказываешь тут…
- Спросите у американцев, - предложил я, - если они разрешат, сами все увидите… и почуете – запашок от команды уже начал проявляться. А еще чуть позже к нам свалились с вертолета два этих американца, один из них сказал, что он из ЦРУ.
Про бутылки с шампанским я тоже решил умолчать.
- Ты еще забыл про корейца сказать – я видел одного, целого и здорового, - напомнил он мне.
- Да, забыл, - потер я лоб, - событий уж больно много. Кимом его зовут, короче нашли мы его в трюме, только в не в том отсеке, куда нас засунули, а в соседнем. Он сказал, что его вся команда била и издевалась, а он спрятался от них там. Поэтому уцелел…
- А на самом деле? – строго продолжил допрос Гордеев.
- На самом деле он как-то сразу скорешился с американцами и сначала взял в заложники одну пассажирку, Людой ее зовут, а потом посадил меня, капитана и Сергея под замок. Мое скромное предположение – Ким этот и отравил всю остальную команду.
- Зачем? – приподнял брови каплей.
- Вот насчет этого даже никаких предположений нет, - подумав, отвечал я.
Тут наш увлекательный диалог прервал помощник каплея – коренастый и кривоногий лейтенант.
- Тщ капитан-лейтенант, - начал он, заикаясь, - база дала добро.
- Отлично, - вскочил на ноги, как пружина, Гордеев, - пошли договариваться с американцами… а ты пока здесь подожди, - бросил он на ходу мне.
-----
Все, что я помню далее до момента очухивания в военном госпитале, так это только взрыв чудовищной силы, от которого у меня сначала завибрировали барабанные перепонки, а потом меня приподняло и швырнуло что есть силы о переборку корабля…