Некогда дяде Генри выпала судьба выиграть на скачках монетку! Данная монетка была для него просто бесценна! Он был просто переполнен неописуемой гордостью за своего быстроногого призера, а восторженному ликованию за взятое первое место не было ни конца ни края! В порыве своей безграничной радости дядя Генри дал нам, детям, посмотреть на свой заветный выигрыш.
Камилла повертела монетку, покрутила и передала Камелии. Камелия тоже повертела-покрутила, пожала плечами и передала мне… Монетка была из чистого серебра, тяжеленькая, начищенная до блеска. С одной стороны на ней была единичка, а с другой - лошадка.
Крутил-вертел я, значит, эту монетку… Холодненькая! Тяжеленькая! Тоненькая! Попробовал на зубок… Мягонькая! Засунул за щечку… Кисленькая! Положил на язычок… Кисленькая! Принялся рассасывать… Тут-то меня Камилла и толкнула… Толкнула она меня значит, а я монетку хлоп! И проглотил… Проглотил сам не понял как. Легонько так проскользнула!
Сижу, я такой и думаю: «Как быть и что теперича делать?», а тут дядя Генри, на назло, опять заявляется, мол, молодежь, возвращайте сию награду. А награда-то тама… Глубоко уже!
Ну, я такой пытаюсь объяснить сей неожиданный казус, изо всех сил привлекаю Камиллу, а ей-то что? Она-то маленькая еще, несмышлёная. Сидит себе, в куклы свои с Камелией играется, а на меня никакого внимания.
В общем, дядя Генри расстроился… Да так расстроился, что повез меня к моему заботливому родителю, дескать, пусть сам и вытаскивает из своего неугомонного чада. Военный хирург как-никак!
Мне всегда нравилось ездить в военный госпиталь Аглаэре. Я там всегда был желанным гостем! Заботливый родитель частенько таскал меня туда, приключись со мною какая напасть или потеря аппетита.
Там меня с радостью привечали, угощали солдатскими галетами, черным хлебом и крепким чаем в прикуску с сахаром. Только меня завидят, так сразу: «Генерал идет! Генерал идет!». Честь мне отдавали...
Я любил Аглаэре… Любил ездить к своему заботливому родителю на службу… Он мне там давал поиграться в дирижабль корнцангом, давал поразрывать ваты на тампоны… Я там видел одноногих солдат, неспешно ковыляющих на своих костылях вдоль больничного коридора… Много чего интересного я там видел…
В общем, привез дядя Генри меня в Аглаэре. Сразу с ворот меня встретили приветливо-радостно. Впрочем, как обычно. Охранники мне отдали честь, а по коридору пронесся вкрадчивый шепоток: «Генерал приехал… Генерал приехал…», и все, кто мог отдавали мне честь, лишь один дядя Генри недовольствующе все толкал и толкал в спину.
Добрели мы, значит, до совершенно пустых стен кабинета моего заботливого родителя. На тот момент оный пребывал на очередной операции. Пришлось терпеливо ждать - Аглаэре, как никак! Выправка, дисциплина, порядок! Ни какая-нибудь там Третья городская больница!
Я ждал как полагается, дядя Генри не очень. Он от военного дела у нас весьма далек. Чутка подождавши, дядя Генри кинулся выражать свои эмоции о произошедшем со мной к операционной, а тут как раз и заботливый родитель выходит. Ровный, статный, невозмутимый. Военный хирург, одним словом! А тут дядя Генри сразу на него: «Так мол и так, сожрал призовую медаль – делай что-нибудь!» и пальцем в восхищенного меня тычет.
Тактично выслушав от и до ту высокоэмоциональную лексику, пропустив мимо себя каталку с только что прооперированным, заботливый родитель в своей привычной невозмутимости отправился мыть руки. Мне ничего не оставалось, как снова терпеливо ждать, так как без него, к моему глубочайшему сожалению, солдатские галеты, сахар и черный хлеб никоем образом не выдавались.
Покинув наконец-то туалет, заботливый родитель с невозмутимо-усталым видом отправился в свой кабинет. Впустив нас, он занял свое надлежащее место за письменным столом и спросил, что со мною, все ж таки, приключилось. Тогда дядя Генри начал более спокойно объяснять, что я стал копилкой, затем потребовал, чтобы меня немедля прооперировали. Я сижу, поджав уши. Понимаю, что как-то не к добру все это дело оборачивается…
На протяжении довольно долгого времени заботливый родитель так и сяк приглядывался ко мне, а вскоре сказал, что не видит никаких предпосылок для крайне рисковой для меня операции. День-два и монетка сама беспрепятственно выйдет… с процентами. Главное, чтобы за это время она ничего мне не поцарапала… По такому случаю заботливый родитель выдал мне целых пять монеток, велев купить на них сдобных булочек, чтобы проглоченная монетка не скучала в одиночестве…
Крайне неудовлетворенный таким поворотом событий дядя Генри погнал меня обратно к экипажу и даже не остановился возле бакалеи, чтобы купить те самые сдобные булочки для одиноко скучающей монетки… Вконец разобидевшись на это, я отправил выданные мне монетки к их подружке… Все пять штук… В последствии вернул… с большими процентами! Однако тому возвращению дядя Генри был не шибко-то рад, как и своей драгоценной монетке… До сих пор она у меня где-то валяется… Не помню даже где… Вот как-то так оно и было.